Мятеж на Пятой речке

 



                январь 18 года.               

 

Великая война подходила к своему концу. Разведчики Коли Бакина уже видели в бинокли окраины Берлина. Николай Бакин являл собой шатена среднего роста, сложенного довольно крепко, на лицо симпатичный и  располагающий с вида, он воевал уже третий год. Город Берлин сильно дымил, но конечно отличался от других немецких городов своей бывшей монументальностью. Хотя от замыслов их вождя уже осталось мало чего путного. Это уже не была столица всесильного рейха, скорее это были его развалины, а может и могила. Где-то там, в глубине, ещё функционировала имперская канцелярия, погрузившаяся уже давненько в наркотическо–спиртовой туман, из которого отдавались самые фантастические приказы и директивы. Но немцы есть немцы,  никто не собирался  сдаваться без приказа. Англосаксы, союзники Сталина, отказались штурмовать Берлин, считая, что война уже выиграна, да и парней своих им было жалко. Только советскому вождю Сталину было мало пролитой народом крови, ему всё время хотелось ещё, в этом он был неутомим.

От философских  размышлений Николая оторвал посыльный из штаба, и он пошёл с ним туда, то есть к начальству. В штабе полка сидели заместитель командира по строю и два незнакомых майора, судя по наглым лицам это особисты, подумал-таки и решил Бакин. Его тут же начали допрашивать, даже не предложив сесть, что само по себе уже являлось плохим признаком.

У нас есть верные сведения, что твои бойцы совершили вооружённый грабёж  на улице Бернса в пригороде Берлина. Начал майор номер один, даже не представившись, что так же не предвещало ничего хорошего. Сейчас у вас в расположении проходит обыск, по всем правилам и законам. Так, что я тебя слушаю,- добавил особист и брезгливо посмотрел на телогрейку разведчика.

Гражданин майор, я ничего не знаю и ничего подозрительного не видел, так как спал после задания без задних ног,- начал отбояриваться Бакин, в надежде, что особисты отстанут от него и его бойцов. Общался он уже не раз с этими служаками.

Майор посмотрел куда-то в разбитое окно особняка и сказал следующее: "Советую выложить начистоту, а не покрывать своих людей, мы всё равно всё раскопаем".
В воздухе повисла тягучая пауза, которая продолжалась довольно долго, а он продолжал скрипеть своим вечным пером, явно немецким. Особист наверно ждал  с обыска своих людей, беседа явно не клеилась. Тревожное ожидание повисло в воздухе, не смотря на близкую канонаду, не поймешь, чьих орудий.

Томительное ожидание  продолжалось часа  два, когда, наконец, двое особых автоматчиков не привели одного из Бакинских разведчиков рядового Матвеева, которого усадили рядом с командиром взвода. Это ещё больше внесло неясностей в данную ситуацию.  Дело в том, что посланные Бакиным на разведку ближайшей улицы разведчики попали под пулемётный огонь и Гаврилов один из разведчиков был сразу убит, а Матвеев с трудом унёс свои ноги. И ни о какой эвакуации тела даже не шло речи, такой был сильный фрицевский огонь. Тучи сгустились серьёзные,- подумал Бакин и закурил трофейную румынскую сигарету, безучастно глядя на особистов.

Майор номер два, о чём-то пошептался со своими людьми и стал выкладывать на стол, причём с многозначительным стуком, какие-то вещи.
--Ходи сюда,старлей,- пробасил он и Бакин невольно пододвинулся к столу, на котором лежали всякие кольца с камнями и без, а так же какие-то медальоны.

--Всё это добро мы обнаружили в вещах убитого Гаврилова и вполне живого сержанта Матвеева, и он показал на него.

--Задаю вам как командиру вопрос: вы что-нибудь знали об этих ценностях или видите их впервые?

Этот вопрос сильно озадачил Бакина, который видел побрякушки у бойцов, но не придал этому особого значения, так как уже действовал приказ Верховного о посылках трофеев на родину и все бросились, что-то оправлять и заготовлять.

Ну видел, товарищ майор! Да не придавал значения, не понимаю я в драгоценностях! Называй меня гражданином,- вдруг окрысился особист.

--Чёрт тебе товарищ! Перешёл в наступление особист, в приказе Верховного, нет ни слова о драгоценностях, а разрешается посылать предметы: одежду, обувь, бытовую технику, охотничье оружие и прочую домашнюю утварь, а не золото килограммами.

Владелец  ювелирного заведения кричит, что у него похищено только золота пять килограммов, не считая камней всяких, а это уже дело государственное, так, что советую вернуть похищенное, вам же лучше будет, а то загремите в тюрьму,  ведь штрафбаты уже прикрывают.
 
--Рассказывай всё, уж не ты или старлей надоумил бойцов своих проверить магазин, да непросто проверить, а рвануть там сейф толом. Да притом весьма квалифицированно, что только дверка и вылетела от Золингена.

Эти трали-вали с допросом, продолжавшиеся до глубокой ночи,  вымотали Колю Бакина хуже войны, но он продолжал стоять на своём: дескать, видел, но не придал значения, мол, не ювелир я ребята, а простой вояка-разведчик. А в душе думал, как бы увидеть заместителя командира полка подполковника  Егорова,  тот бы ему за раз, помог, ушлый был командир и у начальства в почете, так как  имел родню где-то в высоких штабах. Он же не знал, что война для него уже закончена и, оформив дело, его отдадут   под суд.

Суд сталинский был суров и скор, главный аргумент судей это – подозреваемый всегда виноват. Так учил Вышинский главный сталинский обормот, который за свою карьеру усадил и расстрелял множество народу советского и несоветского тоже. Интересно как там ему на том свете, не икается.

Так что скоро наш герой Николай Бакин предстал перед трибуналом и главное не известно, что лучше или погибнуть во цвете лет при штурме логова Фашистского,  или сидеть в родном советском лагере и пахать на благо страны бесплатно. Ведь от его полка к завершению штурма ничего и никого не осталось. Потому, что в войска прибыл главный воин  Сталина полководец Жуков.  Отстранив от руководства Конева и Рокоссовского, он взял Берлин в лоб,  без всяких обходных зигзагов, уложив на Зееловских высотах целую отборную армию из 250 тысяч бойцов, за это он получил ещё одного героя и был назначен командовать Группой оккупационных войск в поверженном Рейхе.Но этот его  беспредел ещё впереди.

Однако вернёмся к нашему герою Николаю Бакину.В трибунале армии даже не стали слушать нашего героя, а могущий заступиться за своего разведчика подполковник Егоров был послан в другую армию для корректировки совместной с ней войны, и помочь  Николаю не мог, так за него взялись круто. И вскоре состоялось  заседания трибунала: где Н.И. Бакину отсыпали целую десятку лагерей усиленного режима, а его подчинённого Матвеева осудили на 12 лет за разбой.  Так загремел старший лейтенант  под фанфары, как любили говорить осужденные, в миг, превратившись из героя в бесправного зека, трибунал он шутить не любит, а особисты провернув это дело, занялись трофеями, что зря служили в действующей армии и были почти на самом передке заканчивающейся войны.

Посидев на сухарях и воде в немецком подвале с такими же бедолагами, вина которых была только одна, все они выросли при сталинском режиме.  Где человек это тьфу. Вскоре  Бакин был отправлен с эшелоном в Союз через разрушенную Польшу, их попавших в трибунал набрался целый пульман, с тоской смотрели, на страну где недавно сражались с лютым врагом,  за которую было пролито столько русской крови, я имею в виду несчастную  Польшу. Нерадостные виды открывались осужденным сквозь решётки и колючку окон: растерзанные в клочья города, брошенная, разбитая и сгоревшая техника, да кладбища с Крестами и Звёздами.

Так и ехали неспеша по разрушенной Европе неизвестно куда, пропуская встречные и попутные эшелоны.  В каталажке  никто меж собой не лез общаться, все были подавлены своим горем, многие даже не верили в это и считали, то лучше было погибнуть, чем этот позор, обычная, кстати, болезнь первопроходцев.


Часть вторая.  Барнаульские лагеря.

С месяц добирался Бакин до места, куда его определил неизвестный военный прокурор, место оказалось неблизкое, окрестности Барнаула. В долгой дороге многое передумал Николай, о многом сожалел. Никак не думал он, что вместо встречи родных и невесты у себя в Свердловске, если повезёт выжить в последней битве за Берлин, он окажется бесправным зеком, лишённым звания офицерского и добытых кровью наград. Значит, были правы слухи и тихие  разговоры о бесконечных посадках в лагеря  невинных, режим никому не давал спуску, хотя многие из осужденных верили, что в честь Победы будет огромная амнистия.

Да, вскоре была амнистия по случаю победы над Германией, но свободу получили единицы: государство, созданное Сталиным, не собиралось расставаться с бесплатными рабами. Кормили в дороге плохо - одна каша, но с прибытием в Сибирь появилась и рыба кое-какая в их рационе, наверно охрана понимала, что за истощённых работников будет спрос.

Под Барнаулом кипела в то время ударная работа, ведь вождь обещал союзникам открыть фронт с  Японией через три месяца. Поэтому срочно строились запасные пути и склады, для перевалки грузов, ведь до Манчжурии тут далеко. И бывший старлей Бакин попал в лагерь номер №47, где содержались  военнослужащие осуждённые за воинские преступления. Блатных в таких лагерях практически не было. Лагерь представлял  собой  ряды неплохих бараков с вышками по углам, но охрана была больше для вида, это был чисто рабочий лагерь главное, для которого строительство железнодорожного хозяйства. Хорошей охраной были  Российские расстояния и практически одна дорога в центр страны, убежать, конечно, было можно. Особо в тайгу.

Уже на второй день его распределили в бригаду по монтажу стрелочных переводов, узнав в личном деле, что Бакин учился в железнодорожном техникуме два года. Скоро его поставили бригадиром. Так началась его лагерная карьера, если так можно сказать. Несмотря на тяжёлое моральное состояние Николай как-то быстро втянулся в работу, он так же надеялся на свои апелляции к главному военному прокурору, куда написал большое заявление. Размах работ и количество задействованных осужденных по военным преступлениям поражало воображение, уже через месяц Бакину казалась, что вся сталинская страна советов это один большой лагерь, где только по недоразумению осталось несколько миллионов граждан на свободе, но и они просто ждут своей очереди на посадку. Однако оптимизм молодости брал верх, наш герой надеялся, смешно сказать, на справедливость властей.

Условия работы были неплохие, да и кормили почти нормально, всё было подчинено одной цели, успеть к первому августа 1945 года закончить площадки, склады и военные лагеря для поступающих войск. Войск  с каждым днём поступало всё больше и больше. Временами Бакин с тоской думал, что не обворуй его ребята злосчастную ювелирку всё было бы по-другому, и он наверно чин чином ехал сражаться на войну с Японией, если б остался жив в Германии. Его уважаемый шеф подполковник Егоров говорил, что япоши вояки добрые и дюже упорные, но опыта ведения войны не имеют и на огромном фронте современной войны не воевали. Технику японскую тоже не хвалил,  говорил, что она мало изменилась с Халхин-Гола.

Так что время в лагере летело быстро, не успеешь встать и позавтракать,  как начинался трудовой день, где всё подчинялось одному. Быстрее работайте черти, будет вам амнистия,- кричали упитанные начальники из железнодорожных войск.
И многие осужденные этому верили, вот проедут наши войска, потом расколошматят  Японцев и всех отпустят по домам  за ударный труд, это же твердили и замполиты со звёздами, которых было не мало, все гладкие и холёные как боровы у добрых хозяев.

Однако всё получилось не так: как только работы стали завершаться, самых крепких и сообразительных стали опять куда-то готовить и даже поменяли им шмотки на трофейные костюмы, довольно хорошие. Николай сразу сообразил, что закатают туда, куда Макар телят не пас, сталинскому режиму нужны были бесплатные рабы. Возмущаться было бесполезно, пристрелят и фамилию не спросят и скоро Бакин с такими же бедолагами сидел в теплушке и двигался вперёд по необъятному Дальнему Востоку, мелькали сопки и перелески, а на душе чёрная тоска. Так за три дня и добрались до порта Владивосток, где их уже ждал старый затрепанный пароход  «С. Дежнёв».

Быстро выстроили на деревянном причале вновь прибывших, долго считали резвые начальники из НКВД, не смотря на дождь, более четырёх тысяч зэков стояло под моросящим дождём, то, что люди не ели почти двое суток никто не вспоминал. Но кончилось и это, началась погрузка на пароход, а на причале оставались лежать трупы несчастных, которые отдали богу свои души, причём  без покаяния и отпевания. Сталинский режим такие процедуры не предусматривал, он вообще считал людей материалом для государства, притом бесплатным.

Не буду описывать все перипетии, этого злосчастного рейса длившегося целую неделю, за время рейса загнанные в трюмы люди, были оставлены практически без всего, правда была вода, да иногда бросали как свиньям несколько мешков сухарей полусгнивших, из-за которых проходили отчаянные схватки, так как люди начинали терять остатки мужества и достоинства, превращаясь в скотов. Однако сверху доносилась музыка и дурящие запахи камбуза. Ведь на Дальнем Востоке не было в войну голода как в России, да и пайки у энкавэдэшников были хорошие, но, а несчастных зеков они за людей не считали, так расходный материал, враги народа.

Прошли страшные пять дней. Видно ещё ко всему  пароход, старая изношенная галоша попал встречный шторм, что ещё более усугубило страдание людей.

Когда Николай вынырнул из тяжёлого забытья и огляделся, он заметил, что пароход не качает, слева на нарах валялись его новые друзья Семён Поляков, Ремезов Мишка и кабардинец Рамазан. Народ молча сидел в железной вонючей коробке, сил бороться почти не было, только внизу на дне дико воняла вода, смешанная с экскрементами человека. Однако по палубе забегали, открылся один тяжёлый люк, раздались голоса: Один молодой и задорный.

--Не подохли товарищ майор?
--Не хрена им не сделается, а надо будет, ещё подвезём. 

Так Николай оказался в лагере под названием «Пятая речка». Когда они огляделись, то были поражены, такой дикой природы не видел никто: бесконечные сопки, переходящие в огромные горы. Вдали виднелся как на картинке учебника  настоящий вулкан, занимающий треть неба. Но были и неплохие леса, сквозь них неслись бурные потоки, это была Камчатка, самый край России.


Часть третья:   События на  «Пятой речке».

Не сразу поняли мои герои  куда попали и зачем, а когда поняли, то приуныли ведь на  «Пятой речке» добывали радиоактивный метал полоний для  бурно развивающейся атомной промышленности СССР. В этом месте была шахта или глубокий разрез для добычи этого металла. Но о радиации, как таковой, мало кто знал в те годы, кроме особо просвещённых учёных и немногих начальников.

А пока наших героев стали распределять по отрядам, начальники молодые офицеры под руководством майора Бурыгина Е.Б. Начальство не стало мудрить, а разбило людей как стояли. После всех погнали в столовую, где начался приём пищи, первой за трое суток. Многие наелись местной рыбой от пуза, за что вскоре поплатились, их рвало и поносило, однако никто ни помер.

Вскоре людей распределили на два огромных отряда: не мудря их, назвали отряд №1 и №2. Первый отряд задействовали в строительстве лагеря и жилого городка, причём строили всё капитально, второй отряд работал в карьере или разрезах, где и добывали руду богатую полонием. Её паковали в капитальные ящики обитые свинцом и штабелировали прямо на причале. Николаю и его друзьям повезло, и они строили лагерь: работали лесорубами и на пилораме, изг. брус и доски. Его опять поставили мастером, видно знали, что он был бугром в Барнауле. Начальство никому не давало спуску, всех торопило, глянув один раз в чертежи, Николай сразу понял, что  выбраться отсюда вряд ли удастся, такие грандиозные планы у Родины.

Потекли недели, месяцы на глазах вырос городок: казармы для батальона охраны, домики для офицеров с дорожками и газонами. Медпункт и магазин. Зона для зеков была разделена на две части изолированных друг от друга и сразу понеслись нехорошие разговоры: что руда полония очень вредная и от неё быстро дохнут и в стройотряде стало страшным наказанием услышать от начальства,- пошлю на руду. Сами начальники во главе с майором Бурыгиным Е.Б. чо-то знали и в разрезы даже не заходили, действуя через зековских мастеров и бригадиров. Что касаемо бытовых условий, то они были приемлемые, одевали и кормили хорошо, ведь в других лагерях, как и во всей стране, был очень  голодно, судя по  слухам. Бежать с Пятой речки было невозможно, охраняли здорово, да и дикая природа этому не способствовала. А впереди, сколько хватало глаза, простирался бурный океан, по ошибке названый  «Тихим». Все немногие плав средства: катера и несколько морских шлюпок тщательно охранялись, кроме того вдали в океане когда позволяла погода всегда виднелись сторожевики погранцов.

Вечерами друзья собирались где-нибудь в укромном месте, варили крепкий чай. Иногда доставали спирт, но это было всего пару раз, не больше. Обсуждали своё положение, и однажды Николай выдвинул предположение, что скоро в карьере будет недостача рабочих и их пошлют туда работать. Бакин недавно стелил полы в санчасти и случайно видел трёх жёлтых доходяг из рудника, слышал и разговоры мед. Персонала, - что от излучения полония нет никакого спасения.И там умерло уже одна треть зеков работников, несмотря на усиленный рацион, а трупы охрана увозит подальше в океан, чтоб не будоражить зеков. Притом у охраны тоже появились сомнения, насчёт здоровья, хотя их посты находились метров за двести от рудника, потом они поняли, что как-то можно заразиться и от трупов, которые они возили и бросали в океан.

Однажды кавказец Рамазан при очередных разговорах заявил, надо  бежать от сюда, его подняли на смех. Ну, да надо бежать грустно смеялись ребята, к вам прямо на Кавказ, как рванём,- никто не догонит.

Но упрямый кавказец выложил свой план: на складах лежит много цианидов сказал он, их привезли в своё время для добычи золота, есть тут километрах в десяти заброшенный прииск, там их и хранят на складе.

Откуда знаешь, засуетились ребята.
От верблюда, заверил горец. От его самого.
Надо сунуть его в ёмкость  для воды, главное не переборщить с дозой, чтоб вырубились не сразу, а в течении суток, – заметил Рома. Когда охрана квакнет, мы захватим оружие, затем выйдем в море на катерах. Они большие и мореходные, есть у нас и несколько настоящих моряков с  дисбата флотского.

--Но катеров на всех не хватит, - вдруг заявил Бакин
--Ну, и что ответил Рамазан,- я не солнце, всё равно народ будет бунтовать дружно, атмосфера взрывоопасная и лагерь готов. Неважно, что все погибнут, главное умереть мужчинами, а не засранцами, всё равно всем здесь каюк, руда не оставляет шансов никому.

Четвёртая часть  «Бунт».

Целый месяц Бакин как паук плёл нити заговора, осторожно создавая ударный отряд из бывших воинов, прошедших фронты, все были за, все считали, что с окончанием строительства городка, их запрут в карьер страшный, а на их место пришлют других с материка.

Кавказец так же время не терял и просочился в бригаду по ликвидации золото - артельного склада и как-то умудрился вывезти целое ведро цианидов, которое стырил в укромном месте, на пилораме.

Коля Бакин придя в санчасть за таблеткой от живота, увидел там полную растерянность, больные лежали везде, все они были доходягами, у многих провалились глаза, а из-за рта непрерывно текла серая жидкость. Заведующий медициной капитан Алуев И. Л. сюда даже не заходил, а открыл другую больничку, прямо в управлении колонии «Пятая речка». Где и принимал начальство и вольнонаёмных спецов из столицы.

Кстати режим на «Пятой речке был довольно мягкий, не было таких строгостей и издевательств как  в простых лагерях. Хотя это не меняло сути дела, так как в лагере находилась масса невинно осуждённых участников войны и битвы за Германию, которые были очень озлобленны своим несправедливым осуждением и перспективой сдохнуть в проклятой шахте. Не хватало только искры и закопёрщиков, что бы пролилась кровь.

Но в планы заговорщиков неожиданно вмешалась судьба, как-то вечером наверно уже в марте 46го, из шахтёрского лагеря донеслась густая автоматная стрельба. Рамазан и Николай заканчивали настилку полов в клубе, они навострили уши, особо, когда увидели, что две машины битком набитые автоматчиками понеслись в сторону разрезов, на кабинах студебеккеров стояли пулемёты, они поняли, что пора действовать, чтоб не упустить свой шанс вырваться отсюда. Ребята бросились собирать свой отряд, в который входило человек тридцать, они ловко подсунули две мины из динамита, одну под стену арсенала, другую под караулку главную. Вскоре рвануло так, что качнулась земля, ребята бросились в арсенал через проём в стене, два часовых возле склада пытались открыть стрельбу, но были тут же убиты, скоро Бакинский отряд захватил около двухсот автоматов ППШ и «Сударева» да ящики с патронами.

Быстро раздали оружие и принялись без промедления по-военному штурмовать главную контору и радиостанцию. И если радисты сразу подняли лапы, то в конторе несколько офицеров во главе с начальником шараги  майором НКВД Бурыгиным устроили стрельбу из личного оружия и были тут же убиты нападающими, заводить пленных желание ни у кого не было. Бакин с Рамазаном и Пермяковым быстро выставили заслоны на обеих дорогах ведущих в городок и лагерь, так как они быстро поняли, что на руднике произошло стихийное восстание заключённых.

А события развивались дальше: вскоре на одну из засад нарвались сильно поредевшие бойцы из охранного батальона, их встретили ураганным огнём, обе машины были сожжены, мвдэшники перебиты, хотя Бакин и приказывал сохранить авто.

Вечером было общее собрание участников восстания, заседали в клубе. Подводили итоги и думали, что делать сейчас, зеки из карьера уже прибыли в городок  отлавливать мвдэшников в окрестных лесах и на сопках, были они все жёлтые и крайне злые. Охрану убивали долго и мучительно, никому пощады не было, затем шахтёры дорвались до спирта и немногих баб которые попали им в лапы. Ситуация  сразу вышла из под контроля, с прибытием шахтёров заключённых, никто уже не хотел слушать лагерный комитет созданный  Бакиным. Управлять этой пугачёвщиной созданный совет уже не мог не мог, сколько не рядили, а ничего не придумали, одни собирались в леса, другие в море, ну а третьи были больные совсем и им ничто уже не могло помочь. Так и разошлись не с чем. Ночь пролетела как фанера с пятого этажа, быстро.

Не успели проснуться, на часах девять утра, как в небе появился штурмовик "ИЛ-2" Долго он летал над городком и лагерем, видно фотографировал, затем улетел без единого выстрела. Горячий Рамазан чуть не убил радистов, сидящих в кутузке коменданта, - успели суки настучать,  кричал он, на них вращая чёрными глазами и пиная их обеих. Но, побоями ничего не изменить,- сказал Бакин,  оттаскивая друга в сторону, надо готовиться к худшему: и они побежали на причал вместе с ближайшими друзьями, залезли в самый большой морской катер и перегнали его за километр в укромную бухту. Выставили охрану из пяти автоматчиков и вернулись в городок, где творилось черт, знает что, на деревьях болтались трупы, их качало ветром, толпы неуправляемых заключённых громили, что осталось от вчерашнего погрома. Все были пьяны в лоск. Глянув на это,  Николай с Рамазаном и немногими ближними, решили взять консервов, немного одежды и немедленно отчаливать. Но их задержал налёт  трёх  «Илов-2»,  которые неожиданно появились на малой высоте, и давай поливать всех,  да со всех стволов своих, друзья только успели нырнуть в подвал, около часа самолёты утюжили всё подряд, но потом всё ж улетели, оставив залитый кровью городок и взорванные бараки зэка.

Только стих налёт, а наши герои  бунтари рванули на свой причал и вовремя, скоро они погрузились  на катер и вышли в море, оставляя на берегу, огромный столб дыма, где временами слышалась стрельба. Стоявшие в основной бухте катера сожгли "Илы". Скоро их катер с издевательским названием «Варяг» уже бодро рассекал океан. Горючки соляра было много около пяти тон. Так сказал Поляков, бывший мореман, через час берег скрылся из виду, только торчали опостылевшие вулканы, но и их скоро не стало. На катере ушли всего пятнадцать человек, в основном главные инициаторы восстания. Наступила ночь, в океане сильно качало.

Участникам восстания повезло, их не задержала погранохрана, они благополучно проскочили в нейтральные воды, с неделю плавали там, начали заканчиваться продукты, погруженные в такой спешке. Однако Бакину везло и дальше, во первых все приняли единогласно его за главного, во вторых скоро они напоролись на крейсер США «Балтимора». Холёные американцы с удивлением разглядывали, самоходку, на которой плыли бакинцы, скоро они были подняты на борт. Оружие и амуницию им брать запретили, вежливо поинтересовались, что с ней  баржой самоходкой  делать?

Бакин сказал, что надо утопить, через пять минут раздалась очередь из сорока миллиметрового «Бофорса» и «Варяг» снова пошёл на дно. Ребят поместили в лазарет изолятор, когда они поправились, то крейсер уже стоял в Сиэтле. Там их приняли нормально, внимательно выслушали и отправили жить на Аляску в городок Ном, там и обрываются следы Бакинцев, ведь в Америке не принято держать людей в каком-то месте, если ты неосужденный.