Приключения котауси Буслай и Монро Глава 6

                Глава 6. Второй мистический сон Урсу.
                «Серая» банда  бросает вызов.
                Киднеппинг по-таежному – Шуста похитили!
                Буслай и Урсу спешат на выручку.


Этой ночью Урсу опять приснился мистический сон. Только теперь он его помнил и начал сразу над ним кумекать. Сон, по разгадкам Урсу, не предвещал ничего хорошего. Урсу нахохлился с самого утра, злился на всех, ни с кем не желал разговаривать. У него было чрезвычайно важное занятие – Урсу ждал беду.

Прибежали трое туристов-экологов с Базы, хотели сделать пробную вылазку в тайгу с проводником. Но Урсу замахал на них руками, отчаянно замотал головой, давая понять, что ни о какой тайге речи быть не может. Те ушли расстроенные. Тут же выпендрилась разгневанная вчерашняя «зелёнка» с очередной речью о несправедливости, недопустимости и что-то там ещё подобное. Урсу отвернулся от неё, встал и демонстративно ушел в баню. Отсиделся там, пока верещала надоедливая «зелёнка», пошел на склад, сел рядом с расположившимся на топчане Шустом и начал гладить его, прицокивая языком. Впечатление было, что он с ним прощается, при чём навечно.

Потом совесть, видимо, всё же пробила старика, и он отправился в домик туристов объясняться с главным. После короткого объяснения наполовину заковыристой речью, наполовину жестами, главный понял, а может, просто сделал вид, что поход в тайгу необходимо перенести на завтра. Ему стало жаль старого человека, который надрывался, пытаясь вдолбить ему, что сегодня не стоит совершать никаких прогулок по тайге: «Ходить тайга – опаска! Однако». Ну, «опаска», так «опаска». Подождем до завтра. Сегодня можно и на территории Базы размяться – дрова поколоть, да снег почистить.

Что ж там за сон такой, смутивший Урсу до невозможности? А приснилось ему вот что. Дело, конечно, происходило в тайге. Без неё ни один сон Урсу не обходился. Он, Урсу, бредет по тайге. Тишина. Вдруг сосны и ели начинают раскачиваться, как от сильного ветра, хотя Урсу не чувствует ни единого дуновения, даже лёгкого ветерка. А могучие деревья раскачиваются всё сильнее и сильнее. Некоторые уже нагибаются до земли, рискуя сломаться. При очередном наклоне ветки качающихся деревьев начинают задевать Урсу, накрывать его, заставляя прижиматься к земле. Ему страшно, сердце заходится. Вот масса деревьев качнулась в противоположную сторону, затем начала обратное движение прямиком на Урсу. Он ощущает их мощное угрожающее перемещение в пространстве. Колючее тяжелое одеяло из хвойных лап вот-вот накроет его! Навсегда! Паника! Урсу пробует бежать, но видит, что с другой стороны к нему также клонятся огромные ели. Деревья взяли его в хвойный хоровод. Пленили и пытаются с ним разделаться. Деревья злые, «плохой люти». Урсу понимает, что ему необходимо вырваться из замкнутого круга, в который его заключили ели, кедры и сосны. Он хватается за приблизившиеся еловые ветки двумя руками и взмывает вверх, когда ель начинает маятниковое движение в другую сторону. Сердце замирает, дыхание перехватывает. Теперь главное удержаться, но рукавицы предательски скользят по хвое. Урсу начинает сползать вниз. Но ель вдруг перестает качаться и занимает нормальное исходное положение. Сползание прекратилось, и Урсу завис над землей, ухватившись со всей силы за игольчатые ветки. Высота огромная, он смотрит на землю вниз, как с неба. Необхватный ствол ели уходит в перспективу уменьшающейся в диаметре трубой. Ему надо попробовать спуститься по веткам, расположенным в шахматном порядке. Вдруг, прямо перед ним на стволе распласталась белка. Она необычного белого (?) цвета. У белки даже глаза белые – это страшно! Урсу улыбается белке, несмотря на пронзающий его страх, пытаясь умаслить, подлизаться к ней. Белка разворачивается, проводит пушистым веерообразным хвостом по лицу Урсу и засовывает кончик белоснежного хвоста прямо ему в нос. Невесомые шерстинки начинают щекотать ноздри. Урсу понимает, если он чихнет, то сорвется с дерева, и кусает белку за хвост от безысходности. Противно, не вкусно!  Белка отпрыгивает, её мордочка прямо напротив. Глаза у белки становятся злыми, красными, она ощеривает мелкие зубки и…мерзко мяукает. Урсу тоже мяукает ей в ответ, плюет ей прямо в красный глаз, и белка исчезает в дупле. Высовывает оттуда злую мордочку, смотрит безглазыми белыми глазами, крутит пальчиком с тонюсеньким коготком у виска и говорит грубым мужским голосом: «Ты - не Берданка, ты – убийца! Эх, Вася, Вася, а ещё Урсу называется!» Во сне Урсу не осознает, что это несусветная чушь. В голове проносится мысль, как много на своем веку заядлого охотника он пострелял белок прямо в глаз, и белка из сна может ему сейчас отомстить за всех сородичей. Надо побыстрее убираться с дерева и делать ноги из колдовской тайги. Урсу  начинает плавное движение с ветки на ветку вниз легко и непринужденно, как будто опускается на парашюте. Земля приближается навстречу. Только, оказывается, это вовсе не земля, а колышущаяся серая масса.  Он спускается ниже и с ужасом видит, что сотни волков тесной стаей рыщут под его елью. Они не замечают его, но это пока! Ещё немного вниз, и волки обнаружат его. Тогда конец! Урсу напряженно вглядывается. Теперь он может рассмотреть подробнее. Несколько одиночных волков сидят кружком и сосредоточенно занимаются каким-то делом. Другие, а их очень много, сотни, представляют собой ту самую общую серую массу. Масса колышется серыми перламутровыми волнами, переливается, движется по кругу, создавая своеобразный водоворот.  Урсу приглядывается к одиночным особям, пытаясь разобрать, чем они занимаются. О, ужас! Они доедают остатки кого-то! Окровавленные морды копаются в обезображенной тушке. В тушке Урсу с ужасом узнает Шуста! Это его шерсть, ещё не съеденная узнаваемая мордочка, остекленевшие, не живые глаза. Урсу ненавидит волков, страшная горечь заполняет его сердце.  Он должен убить всех серых беспощадных хищников. Урсу хватается за ружье, которого нет. Ружья нет!!! Сердце трепещет, как птица, случайно залетевшая в дом и безнадежно бьющаяся в оконное стекло! А сверху на него начинает наползать черная тень. Урсу поднимает голову и видит белую сову из прошлого сна. Сова опускается  в сень ели. Огромные крылья почти касаются лица Урсу. Он хватается за перья, обрамляющие веером размашистое крыло. Сова поднимается над елью и устремляется в полет вместе с Урсой. Смолистый еловый ствол проносится навстречу, как бегущая лента дороги из-под колес. Пролетая мимо одного из дупел, Урсу видит зло ухмыляющуюся безглазую мордочку белки. Белка наставляет на Урсу его же ружьё и прицеливается, зажмурив один белый глаз. Урсу, пролетая на невероятной скорости, ловко выхватывает из лап воровки свое законное оружие. Белка дико мяучит, мчится вслед по стволу. Пытается зацепиться малюсенькими коготками за меховые сапоги Урсу. Ей это удается. Урсу чувствует, как вместе с мурашками по его спине бежит  белка. Вот она уже подобралась к голове, дышит ему в ухо, воротником обвивает шею, перебирается на грудь. Белая мордочка в сантиметре от его лица, он чувствует, как тоненькие усики ощупывают кожу. Надо бы плюнуть на мерзавку, но страх сковал всё. Белка говорит мерзким  голосочком словно визжит: «Орешек-то дай! Орех гони, старый хрен! Как стрелять белок, так мы вот они, а платить, кто будет?! Гони орех или нос откушу! Жмот, жмотяра! Он у тебя в кармане без надобности третий год валяется!» Встречная ветка сбивает надоедливую шантажистку, она исчезает к великой радости Урсу, который продолжает головокружительный полет с совой. Каждый взмах свободного совиного крыла сопровождается глухим звуком «шус-шус, шус-шус, шус-шус…». Урсу вспоминает Шуста, разодранного волчарами. Это его имя шуршит крыло совы. Он горько плачет, понимая, что случилось страшное, и уже ничего не изменишь…и просыпается весь в холодном поту и в слезах.

Можете себе представить, в каком состоянии пребывал бедный Урсу после про-смотра такого «ужастика».  Он в оцепенении валялся в постели ещё минут пятнадцать ни жив, ни мертв. Потом отыскал глазами Шуста и долго смотрел на него. Шуст мирно посапывал, живой и цельный, в полном, так сказать, комплекте.

Урсу начал думать над сном. Да тут и разгадывать было особо нечего. Всё предельно ясно! Шусту грозит опасность, опаснее которой не бывает. Урсу профукал его во сне, теперь надо защитить буслаевского друга наяву. Ружьё! Почему в начале сна он поперся в тайгу без ружья? Как мерзкой белке-бандитке удалось стащить его ружьё? Бред! Урсу, ругаясь, похлопал себя по башке. Опять посмотрел на Шуста. Не оставлять ни на минуту, не отходить ни на шаг, чтоб ни одна шерстинка не упала с драгоценного гостя! Это - приказ самому себе!

Стоит ли предупредить Буслая? Если да, придется рассказать ему свой мистический сон, а вдруг Буслай засмеет! Нет, не засмеет, особенно теперь, после того, как Урсу, опираясь на первый сон, спас его от верной смерти. Было? Было! И в тайгу сегодня не ходить! Пусть обижаются туристы, пусть его даже разжалуют из проводников и таежных гидов, но сегодня он в тайгу - не ходец!

Урсу растолкал спящего рядом с Шустом Буслая, поманил рукой из домика. Бус-лай, недовольный, что нарушили его сладкий сон, нехотя потащился за Урсу на холод, зевая на каждом шагу. Утро было бодрящим. Снег искрился на солнце, встающим над тайгой. Буслай прыгнул с крыльца в снег, принял ванну и окончательно проснулся. Урсу тоже протер разгоряченное лицо снегом, умылся чистейшей, в одной из своих ипастасей, водой. Они покрутились ещё немного на улице, уж очень красивое разгоралось утро. Урсу позвал Буслая в баньку, ему не терпелось рассказать свой страшный сон. Буслай выслушал сбивчивый от волнения рассказ Урсу. Какой смеяться и потешаться над суеверным Урсой?! Он не на шутку перепугался за Шуста. В том месте сна, где подлая белка выпрашивала орех и даже указала на карман, где его якобы припрятал жадный охотник, Урсу со злостью вывернул один карман, доказывая, что он пуст, затем второй. Что-то упало из кармана и покатилось под лавку. Оба, как по команде, кинулись за этим что-то. Буслай был первым, он выкатил лапой маленький орешек, а Урсу подобрал его. Оба зачарованно смотрели на старый, уже испорченный, темный орешек фундука, который пролежал в кармане Урсу совершенно забытым года три, не меньше. Откуда белка из сна могла про него знать, если сам Урсу не помнил про существование орешка. Сон начал воплощаться в действительность на этой маленькой подробности. А это означало... Урсу и Буслай посмотрели друг на друга. «Бельк – колдУна, однако» - шепотом сказал Урсу. «Однозначно» - также шепотом ответил Буслай. Что делать–то?

Буслай спросил: «Эти «зеленые» лесные братья надолго?». Урсу показал две руки с растопыренными пальцами. «На десять дней, - понял Буслай, - осталось де-вять…достаточно, чтобы задрать не только Шуста, но и всю группу вместе с Урсу и мной в придачу». «Думай, Урсу, думай! - обратился к охотнику Буслай – Покопайся в башке, старый!» Упрашивать Урсу вовсе не надо было, он сам ворошил свою богатую охотничью память, пытаясь нарыть что-нибудь полезное. «Флажить, - вдруг подпрыгнул он - флажить база». Он помчался на склад и вскоре вернулся  с рулоном веревки, на которой были укреплены тряпочки в виде флажков из красной ткани. Как смог, объяснил Буслаю принцип действия этого приспособления.  «Волк – бояся, ни-ни трапкь, ошенно бояся!» - уверял он.

Буслай не понимал, почему матерый хищник должен до смерти бояться какой-то хлипкой тряпочки, но спорить не стал, доверился опыту бывалого охотника. Урсу решил обнести территорию Базы по периметру флажками, создав хоть какую-то защиту от волчар. Он сам не очень верил в давно забытый метод, но других вариантов у него не было. Надо было хоть как-то обезопаситься на девять дней пребывания туристов в тайге. Наводить необоснованную панику тоже было нельзя. Чем крыть-то? Один единственный довод – сон Урсу. Для современной самоуверенной молодежи из группы туристов-экологов какие-то там мистические сны – сплошной смех и полнейшая ерундистика. Скажи им про волков, наоборот, попрутся поглубже в тайгу. Для них встреча с «серым» – это забава, увлекательное приключение. Потом, пока оставалось до конца не выясненным, а шляются ли вообще где-то рядом волки. Зверь этот хоть и хищник, но достаточно умный и хитрый, который не лезет за зря на человека с ружьем.  Решили всё сделать в тайне, чтобы никто и не подозревал. Поставить флажковую заграду для собственного, так сказать, спокойствия.

Однако, как сказал бы Урсу, тайные действия охотника и его грубияна-котяры выследила вездесущая Лёлечка, так звали нашу «зелёнку». После того, как Урсу и Буслай вернулись из тайги и заперлись на складе, Лёлечка отправилась выяснить, чем они там занимались в тайге. Вскоре она наткнулась на заграду из красных флажков. «Ага, обложили! - подумала она, - Интересно, на кой? В чем прикол?» Её стало невыносимо любопытно. Лёлечка пошла вдоль флажков, раздумывая и размышляя, когда почувствовала, что на неё кто-то пристально смотрит. Она вперила взгляд в чащу. За лапами молодых ветвей она увидела огромную седоватую морду с большими, чуть прищуренными желтовато-зелеными глазами. На неё пристально смотрел волк. От страха Лёлечка села в сугроб и сказала, кивнув волку головой: «Здрась-ть...». Волк не пошевелился и продолжал смотреть, не мигая. Вдруг из-под лап волка выкатился маленький серый комочек и шустро заковылял по направлению к Лёлечке. Это был волчонок. Глаза взрослого волка наполнились тревогой. Он прыгнул, пытаясь отрезать путь своему непоседливому детенышу от заграды с флажками, но опоздал. Волчонок пролез под веревкой, ничуть не смущаясь красных трепещущих на ветру флажков, и приковылял к Лёлечке. Волк уперся серой грудью в веревку, тут же отскочил и стал суетливо метаться. Его раздирали противоречивые чувства – страх за детёныша и боязнь флажков, которые он не мог пересечь. Тем временем бесшабашный волчонок встал на задние лапки, оперся об Лёличкины колени и потянулся любопытной остренькой мордочкой девушке в лицо. Лёлечка не удержалась и взяла волчонка на руки. Она не знала, зачем это сделала, видимо, от шока. Волчонок ткнулся Лёлечке в нос мокрым шершавым носиком и лизнул щеку. Лёлечка в восторге от такого сближения с дикой природой посмотрела на взрослого волка. В глазах хищника она увидела и злость, и страх. Морда слегка оскалилась и волк тихонько взвыл. Лёлечка расшифровала это, как просьбу вернуть несмышленого детеныша взад. Она отнесла волчонка к заграде и положила его волку в лапы. Послышался звук за спиной. Лёлечка обернулась. Сзади стоял Урсу с ружьем. Он не приближался и не вскидывал оружие, просто смотрел на невероятную картину. Волк оскалился сильнее, протяжно завыл и исчез, как растворился, в тайге вместе с детёнышем. «Ты видел, ты видел? Я держала волчонка на руках, я была с ним одной крови!» - задыхаясь от счастья, лопотала Лёлечка. Она захлопала в ладошки и начала подпрыгивать. Затем подлетела к старику, схватила его в объятья, затормошила: «Урсу, Урсу! Это было чудесно!» Урсу ошалел от такого проявления дружеских чувств со стороны вредной «зелёнки», которая мгновенно превратилась в радостную милую девчонку. Он расплылся в улыбке, одобрительно похлопал Лёлечку по плечу, «холёсий люти»…

По пути к домику Урсу уговорил Лёлечку не рассказывать ничего друзьям, во избежание лишних эмоциональных проявлений. Она быстро согласилась, ведь они были теперь лучшие друзья с Урсу. Природа, она сближает и людей, и зверей!

Лёлечка была в приподнятом настроении, она почувствовала себя гениальных экологом. Урсу тоже был, по-своему, доволен, он понял, что флажки работают, матерый не посмел пересечь их, даже ради спасения детёныша.

Время шло. Приключенческий отпуск группы экологов подходил к концу. Приближался и момент расставания Буслая с Шустом. Они наговорились всласть, напрыгались в снегу. Сон Урсу немного подзабылся и, казалось, сбываться не собирался к великой радости посвященных в его тайну. Насчет очередной встречи тоже договорились, пока здесь в Таежных далях.  Шуст обещал вернуться с новостями о дочурке Буслая и вообще… Буслай смущался говорить о Монро. Он набрал целую кучу душистых шишек в подарок доченьке, может, ей понравится, и она будет с ними играться, думать о папке из тайги. При разговоре о дочке у Буслая всегда начинало щипать в носу, глаза моргали сами по себе. Этот большой и суровый зверь, не знающий пощады к врагам и на охоте, стеснялся и прятал свои незнакомые ранее чувства. Так бывает.

День отлёта наступил. Стали прощаться. Урсу повел группу к космодрому, Буслай остался на хозяйстве, передав приветы и пожелания Младе через Шуста. Ну,ежели только совсем немного слов Монро…

А вот тут, начнет сбываться второй мистический сон Урсу.
Группа туристов уже почти добралась до космодрома. Урсу начал со всеми прощаться, дружески обнимая каждого. С Шустом расстались особо нежно. Урсу радовался, что не сбылось. Он живо зашагал назад в тайгу, спешил домой, чтобы надолго не оставлять Буслая одного. Осторожность не помешает.

Вдруг сзади раздался общий испуганный возглас. Урсу оглянулся. Из тайги вырулила стая волков и на всех парах помчалась на группу туристов. Старик сделал попытку скинуть верное ружьё, которое он обычно носил за спиной. Увы, ружья с собой не было, он его не взял (?). Невероятно, Урсу не верил сам себе, но он забыл ружьё дырявая башка! Сон сбывался! Пальнуть, чтобы напугать звериную стаю, было не из чего. Урсу сорвался и побежал к туристам, которые, выйдя из состояния первоначального паралича, пустились наутёк в направлении космодрома.

Только Шуст почему-то кинулся в противоположную сторону в открытое поле. Стая развернулась и всеми пошла вдогонку за Шустом. Похоже, он и был их целью. Волки быстро нагнали несчастного котауся, так как двигались они по глубокому снегу намного проворнее нашего Шуста. Они уверенно взяли Шуста в плотное кольцо, через которое он безуспешно пытался прорваться, и начали теснить пленника к тайге. Шуст сопротивлялся, как мог, но каждый раз получал укус за лапу или хвост. Волки продолжали уводить котауся всё дальше и дальше.

Из группы туристов, которые беспомощно наблюдали, как на их глазах совершался киднеппинг по-таежному, выскочила Лёлечка. Она рванула за стаей, проваливаясь в глубокий снег. Чувствуя, что далеко не продвинется такими темпами, Лёлечка прекратила "бег на месте" и закричала что есть мОчи: «Акела (первое подвернувшееся её на ум волчье имя), Акела! Не делай этого, остановись! Мы с тобой одной крови!» Лёлечка добавила последнюю фразу на всякий случай, где-то она её вычитала в свое время. Один из волков застыл и развернулся в сторону Лёлечкиного истошного крика. «Акела, остановись!» - прохрипела Лёлечка, она сорвала голос. Волк подался к ней всем телом, готовый вернуться. Его окликнул вожак злым, грубым голосом: «Алеко! Быстро в стаю!». Алеко, так на самом деле звали волка, полуобернулся на приказ и снова вперился в Лёлечкину фигурку.

  Девушка, не имея возможности кричать, задыхаясь и кашляя, пробиралась по снежному полю. Споткнулась, упала, удалилась об торчащий из снега сук поваленного дерева, из носика струйкой побежала кровь. Алеко почувствовал запах человеческой крови и устремился к девушке. Лёлечка поняла, что, наверное, конец. Это же самое поняла и вся группа, и Урсу. Не придумав ничего лучшего, все под руководством старого охотника стали бешено орать, пытаясь напугать своим ором хищника. Крики людишек не смутили Алеко. Волк не наблюдал ружья у самого опасного человека у Урсу и был совершенно спокоен. Он сразу прикинул расстояние и понял, что люди  не успеют добраться до него при всем желании и причинить ему какой-либо вред.

Волк добежал до лежащей в снегу Лёлечки, которая сгруппировалась в комочек и закрыла лицо руками. Алеко обнюхал «эмбриона», настойчиво ткнулся в руки, прикрывающие лицо. От страха Лёлечка совсем ослабла и не могла сопротивляться. Ватные руки сами собой безвольно упали, оголив испуганное мертвенно бледное личико. Волк поставил лапу на грудь девушке, протяжно завыл, вытянув узкую морду вдаль. Что-то у Алеко пошло не так. Он не мог понять, что с ним сейчас происходит. Какое-то новое неизведанное чувство наполнило его. Это чувство коробило его, мешало ему, превращало его в стороннее незнакомое существо, оно было противоестественно волчьей натуре. Алеко не мог знать, что это чувство называется жалость. Ему было невыносимо жалко симпатичную, смешную девчонку из людей, которая вчера вернула ему детёныша, не причинив никакого вреда. Он низко склонился над лицом Лёлечки, слизал душистую солоноватую кровку у неё из-под носа и… убежал догонять стаю сородичей.

К плачущей Лёлечке подбежали друзья с Урсу во главе. Все хором изъявили желание задержаться в тайге и отбить Шуста у волков. Урсу возразил. Он представил, во что может вылиться «крестовый поход» неопытных, да ещё и безоружных экологов против матерых хищников во имя спасения похищенного Шуста. С волками опасаются шутить даже бывалые охотники, прожившие в тайге не один десяток лет. Это зверь, кого надо зверь! Обхитрить и провести стайных волков – дело необычайно сложное и, зачастую, безнадежное.

Урсу настоял на отлёте туристов для всеобщего же блага. Все быстренько согласились. Воевать с волками на одном энтузиазме, извините-простите, никому не улыбалось. Сопротивлялась до конца только Лёлечка. Она категорически отказывалась улетать, стояла перед Урсой на коленях, упрашивая разрешить остаться, уверяла всех, что она не только гениальный эколог, но и не менее гениальный переговорщик со зверьём любой категории сложности. Дошло до того, что её насильно потащили к космолету и буквально затолкали внутрь. Для Лёлечки это было равносильно самому позорному надругательству. Всю дорогу домой она истерила, грязно материлась (где только слов таких нахваталась?), обзывала всех «трусливыми подонками», «вонючими козлами» и «паршивыми овцами». Круто, конечно, для хрупкой девушки, но Лёлечку сильно, очень сильно расстроили. Улучив момент, она ворвалась в кабину пилота, начала трясти его за плечи и кричать: «Разворачивай свой хренов папилац взад! Мы его бросили на съедение! Его сожрут заживо! На-за-а-ад!»

Лёлечку с трудом оторвали от пилота, она становилась реально опасной на борту. Ужасно, но Лёлечку пришлось связать. В конце полета перед самой посадкой Лёлечка убитым голосом изрекла последнюю фразу: «Больше никогда… никуда…ни с одним из вас…», расстроив всю команду безапелляционным приговором. Все примолкли, опустив головы и пряча виноватые глаза.

Вернемся в тайгу. Урсу не бежал, а летел на Базу, чтобы сообщить Буслаю страшную весть и ещё раз подтвердить свой пророческий сон. От жуткого известия Буслай подскочил, как ошпаренный, к тому же Урсу в запале страшно больно ущипнул его за хвост. Буслай инстинктивно отдернул самую чувствительную часть своего тела и оцарапал Урсу. Ну, да! Иногда котауси не справляются со своими природными привычками и защищаются по старинке. Зато обоюдно причиненная боль вывела Буслая и Урсу из панического состояния и заставила спокойно обдумать план спасения Шуста. «Если он ещё жив», - уныло мякнул Буслай. Урсу высказал предположение, что, скорее всего, «да, жив», иначе, зачем было волкам предпринимать такое открытое и дерзкое похищение. Шуст в качестве заложника нужен им для осуществления какого-то плана. Логично? Логично! Урсу также предположил, что скоро они об этом узнают, волки должны обнаружить себя и продиктовать требования. «Я ждать не буду! – отрезал Буслай – Так, надо связаться с «рыжей» братией. Нам не потянуть волков вдвоём, даже с ружьём». Урсу согласился. Буслай настроился сгойкать в лагерь «рыжих» прямо сейчас.

Он нашел «рыжее» семейство практически на том же месте. Узнал грустную новость, что Рыжий папа умер, он не пережил смерть бедной Ло Лы, своей самой непослушной, непокорной, но самой любимой дочки. Его место занял Рыжий Ус. Он доброжелательно встретил старого другана.

Заговорили о волках. Стая сверх меры наглая, задиристая на пустом месте, лезет на рожон по любому поводу, затевает скандалы, даже если на всех хватает еды и нет нужды бороться за место под солнцем. На редкость дерзкая стая, не хорошая!

Прямых стычек «стая на стаю» у рысей из «рыжих» с волками пока не было, обходились мелкими драками и обидами типа показать язык из-за елки или продемонстрировать фунт презрения, с остервенением взрывая задними лапами снег, повернувшись задом к врагу.

«Рыжие» пока затаились и выжидали случай поквитаться с волками за невинно убиенную сестру Ло Лу. Осторожничали в этом вопросе, так как чувствовали свою физическую слабость по сравнению с более сильным противником. Необдуманно вступить в открытый бой с волками, да ещё зимой в глубоком снегу равнозначно самоубийству. Но чувство мести не покидало братьев ни на минуту, злость зрела, ненависть к волкам бурлила. Ждали весны и удобного случая, чтобы предпринять достойный ответный удар. Вот, что рассказал Рыжий Ус Буслаю.

Настала очередь Буслая и он поведал Рыжему Усу о сегодняшнем похищении волками своего лучшего друга. «Что требуют?» - спросил Ус. «Да молчат пока, - ответил Буслай, - но ждать не хочу, пока они созреют. Надо бы прозондировать и подготовиться, понимаешь?» «Понимаю, - задумался Рыжий Ус, - думаю, они выдвинут аховские требования, невыполнимые.  Так что Шуста надо спасать немедленно, ему всё равно не жить при любом исходе. Волки его растерзают, выполняй, не выполняй их требования. Спасать надо твоего друга, Буслай, спасать!» - по-деловому рассуждал мудрый Ус.

Буслай и сам всё это знал, Ус мог бы не объяснять. Сердце Буслая пронзал подступающий холодной волной страх. «Мы с Урсой не справимся с этой сворой» - осторожно намекнул Буслай и вопросительно глянул на Рыжего Уса. «Ясен пень. Поможем» - ответил тот просто.

Он подозвал одного из братьев. «Где ты видел «серого канадца», который у волков шестерит? – спросил Ус у брата, - Ну-ка, показывай!» Уж не Плим-Плим ли объявился, ахнул про себя Буслай. «Рыжий» брательник показал место в тайге, где вчера на закате прогуливался «серый» рысь. Устроились неподалёку в засаде, надеясь выждать рыся на натоптанной охотничьей тропе. Ждали долго, но дождались! Вот он, «серый» подонок, видимо, уже словил кого-то и лениво дожевывает на ходу.

«Оппаньки, а вот и я!» - Буслай выскочил навстречу из гущи елок. Перед ним без сомнения был Плим-Плим. Уцелел-таки  везунчик! «Ну, рассказывай, серенький милок, как поживаешь? Совесть спатюшки позволяет? С кем тепереча из тайги водишься, против кого дружишь?» - сходу закидал он испуганного Плим-Плима вопросами. Тот было рванул от Буслая, но на пути уже встал Рыжий Ус, с другой стороны - Рыжий Клык. Братья не знали, что «канадец» слил Ло Лу волкам, иначе немедленно растерзали бы предателя, по вине которого они лишились сестры и отца.

Плим-Плим понял, что сберехать не удастся и выложил всё и сразу. Оказывается, «канадец» подрядился сексотом к волкам, когда не захотел уходить из этих мест с остатками побитых родичей. Он не стал уточнять, за какие такие заслуги волки приняли его в свою стаю. Буслай подозревал, даже был уверен, что Плим (так приказал ему зваться вожак, слишком много чести плим-плимкать ничтожеству) выслеживает и наводит волков на одиночные жертвы. Плим был мерзкий предатель из предателей. Как же Буслаю хотелось врезать ему промеж глаз, но…пока Плим был нужен им позарез, так как знал, где волки прячут Шуста.

«Говори, куда волки загнали котауся?» - приступил Буслай и замахнулся для острастки, но не ударил «канадца». Плим просёк свое превосходство в сложившейся ситуации и нагло заявил Буслаю: «Хам!» Тут же получил-таки затрещину по уху, не сдержался Буслай: «Убью тебя, мразь, убью!» «Не-е-е, не убьешь. Ты меня теперь беречь будешь. Только я знаю, где стая прячет кошака вонючего. Так что - ха-а-ам!» - Плим аналогично не удержался поиздеваться над Буслаем. Тот опять врезал ему по уху. Удар был не смертельным, но ощутимым и болезненным. «Канадец» свалился, обхватил лапами голову, начал кататься по снегу от боли, причитая: «Во, дурак, во дурак-то!» «Забью насмерть гада!» - разошелся Буслай. «Рыжие» удержали его. Плим вдруг ясно осознал, что Буслай запросто забьет его, не смотря ни на что, и двинул показывать, где обитает волчья стая и находится пленник.

К логову подкрались крайне осторожно. Залегли в «секрете». Плим показал место, где обычно дислоцируется вожак, кстати, его зовут величественно Цезарь, а также где держат Шуста. Картина, с точки зрения организации побега, вырисовывалась не радостная. Место заточения Шуста охранялось со всех сторон. Даже, если предположить, что невероятным образом удастся добраться до Шуста, уйти из логова незамеченными будет реально не реально.

Нужно было на ходу придумать что-то другое. «Кстати, ты не в курсе, какие требования собирается выдвинуть твой стоумовый пахан за освобождение Шуста?» - спросил Буслай у Плима. «Узбогойся! – съязвил Плим. – Никто никого не собирается освобождать, накроется твой дружочек медным тазиком. А требование такое - очистить территорию Базы, чтоб впредь никаких туристишек. А главное – Урсу с его «пукалкой» услать подальше из этих мест, ну, например, к чертовой бабушке!» Плим довольно заржал в кулачок. Он мог, себе это позволить, знал, что сейчас котяра не станет его лупить, опасаясь обнаружиться волкам. Буслай, всё же, дал мерзкому Плиму щелбана, чтобы присмирел со своими говенными шуточками.

Да, требование было аховское, как и предполагал Рыжий Ус. Ой, надо выручать Шуста, как можно скорее! Буслай который раз внимательно оглядел территорию логова. Он заметил, что волчицы периодически носят еду в одну из пещерок. «А что там?» - спросил он Плима. «Где? А, там. Волчата, детишки, типа детский сад» - ответил Плим. «Чьи детишки?» - уточнил Буслай, в его голове уже созревал новый план. «Двое – Самого, в смысле, Цезаря, двое или трое, не помню точно - Алеко, ещё там чьи-то…» - сказал «канадец». «Угу, - задумчиво произнес Буслай, - выползут на прогулку, покажешь цезаревых, понял?» Буслай щелкнул Плима по затылку, тот второпях кивнул.

Как по заказу в логове началась возня. Волчицы заняли напряженные позы, когда из пещерки начали, толкая и мешая друг другу, выползать серые пушистики. До чего же они были милые и забавные эти волчьи детуськи! Трудно было поверить, что через несколько лет они превратятся в отъявленных бандюков, злющих, орущих, рвущих, дерущих. «Где?» - коротко спросил Буслай, пнув Плима в бочару. – Где цезарята?» Плим указал, пояснив, как отличить в общей массе цезаревых волчат – у обоих на голове между ушками были четко очерченные черные пятнышки.

Между тем, дети волков игрались, резвились, кусались, пищали, визжали, в общем, пробовали друг на друге свои силы и радовались жизни. Мамы волчицы умильно наблюдали за ними. Пока в логове всё было спокойно.

«Сейчас ты пойдешь к деткам и попробуешь увести одного сына Цезаря из логова к нам, врубаешься?» - Буслай тряхнул Плима за плечо. Плим с ужасом таращился на Буслая и отрицательно вертел головой: «Не-не-не-не! Избавьте-увольте! Это не ко мне!» Буслай залепил Плиму увесистую затрещину. Тот ткнулся мордой вперед, расквасив нос. «К тебе, дорогой, как раз к тебе!» - прошептал он угрожающе. «Они убьют меня, сожрут и не поперхнутся!» - в ужасе запричитал Плим тоже шепотом. «Не сделаешь, убью тебя я. Не сомневайся, прямо здесь и сейчас, – уверенно заявил Буслай, - добудешь мальца, отпущу и сможешь спастись – сдрыснешь из стаи куда подальше. А вот от меня вряд ли уйдешь, найду, где угодно! Это я тебе говорю – Буслай!»

Плим пополз вниз в логово молчаливый и недовольный. Вот он рядом с детским садом. Никто из взрослых не обращает на него внимание, Плим привычная фигура в логове. Он позаигрывал с одним из волчат Цезаря, развеселил его и начал осторожно уводить в сторону затаившихся рысей. До сих пор никто не замечал опасности, волки вели себя ровно. Вдруг одна из волчиц приподнялась и прыгнула вслед за Плимом: «Куда ты его поволок, кошара драный?» Плим вжал голову в плечи и начал изображать «драного кошару», которого неожиданно одновременно накрыли и глухота, и немота. Поведение Плима вызвало подозрение, волки вскочили.

Ждать и скрываться дальше было нельзя. Буслай сделал прыжок, схватил зубами растерянного детёныша за шкирку и рванул с ним из логова. Среди волков наступила минута бездействия. Потом стая истошно взвыла и бросилась вдогонку. Конечно, рысям было не уйти, а Буслай и не собирался – пора было начинать спектакль!

Буслай застопорился, опустил скулящего волчонка на снег между лапами и крикнул серой стае: «Стоять! Первому, кто пошевелится, презентую кусочек этого милого создания, например мягкое ушкО!» Он перебирал пальцами невероятно мягкое плюшевое ушко волчонка и обводил взглядом застывшую стаю. Волки поняли, на кон была поставлена жизнь сынули самого вожака.

Впереди всех каменным изваянием возвышался  Цезарь, рядом, дрожа всем телом, стояла волчица-мама.  «Чего ты хочешь? - спросил Цезарь убитым голосом, - Имей в виду, если хоть одна ворсинка…» «Брось, Цезарь, не тренди, - перебил его Буслай. - Это - не твой день! Согласись, не уместно в твоем теперешнем положении пугать пуганых, тем паче диктовать условия». Дальше Буслай продолжал, стараясь придать голосу ровный уверенный тон: «Давай по-честноку. Меняемся «баш-на-баш» – гони Шуста, я тебе – драгоценного наследника, и расходимся с миром». Буслай наклонился к волчонку: «Ути, уськи какие сладенькие!» Волчонок смотрел на незнакомого дядю наивными глазенками. Ему было страшно от того, что его не пускают к папе и маме, поэтому он постоянно жалобно скулил.

 Молчание волка означало согласие на сделку. Цезарь сделал еле заметный знак подчиненным, и те привели жалкого Шуста. Буслай подмигнул потерянному Шусту, дабы ободрить. Затем опять зацепил мальца за шкирку и медленно двинулся навстречу Цезарю, который шествовал с противоположной стороны с Шустом.

Напряжение было величайшим. Нервы могли сдать в любой момент. И, если Цезарь был готов разодрать, в случае чего, бедного Шуста на части, то Буслай знал, что не посмеет сделать маленькому волчонку ничего плохого. Он отчаянно блефовал! Главное, чтобы Цезарь об этом не догадался.

Остановились в прыжке друг от друга. «На счет «три», договорились?» - сказал Буслай как можно спокойнее. Цезарь молча кивнул. Заняли позиции. Не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, чтобы вовремя заметить хоть малейшую тень сомнения и не проиграть. Рыжий Ус громко начал отсчёт: «Один, два, три!» На счете «три» Цезарь с силой пихнул Шуста к Буслаю, тот бросил волчонка Цезарю. Обмен состоялся.

«Ходу!!!» - скомандовал Буслай. «Убить всех!!!» - отдал приказ Цезарь. Политесы закончились. Команда Буслая пустилась наутек. Шансов уйти от озверевшей стаи волков почти не было. Буслай совершенно не рассчитывал, что вожак настолько быстро поставит крест на гласных и негласных законах обмена пленниками. Он был непревзойденный спец по боям без правил и не собирался изменять себе, ни в какой ситуации. Цезарь был бандюган до мозга костей, а сейчас ещё и поставленный перед фактом позорно уступить врагу.

Буслай понял, что самое страшное только начинается. Им с «рыжими» придется уходить от погони долго и трудно. Сейчас главное – добраться до флажков. За ними спасение. Тупые волки не полезут за флажковую заграду. Так надеялся Буслай. Но до спасительных флажков ещё надо добраться. Буслай на мгновение притормозил и оглянулся, чтобы оценить весь ужас ситуации, в которую они попали. Ужас он действительно увидел.

Предатель Плим ползал перед Цезарем, вымаливая прощение. Цезарь был хмур и непреклонен, судя по его виду. Плим начал лизать Цезарю лапы. Отвратительно! Волк схватил Плима за холку зубами, голова рыся запрокинулась. Цезарь одним движением мощной лапы с выпущенными серповидными когтями резко провел по шее «канадца». Голова Плима отделилась от туловища и повисла на шкурке спины. Всё! Плима больше не было.

Шерсть на спине у видавшего виды Буслая встала дыбом от страха не столько за себя, сколько за друзей, которых он невольно втянул в эту жутчайшую историю. Он решил принять бой в одиночку, чтобы задержать стаю и дать фору своим ребятам. Возможно, это последний шанс спастись его друзьям. Бегущие впереди Шуст и «рыжие» братья рыси тоже сбавили бег. Буслай приказал им уходить и выпустил тираду из неформальной лексики, когда увидел, что ему не подчиняются. Зря старался! Друзья не послушались и вернулись. «Примем бой и умрем, как воины, достойно! Как минимум трёх они не досчитаются» - сказал Рыжий Ус. «Почему это трёх?» - обиделся задетый за живое Шуст. – Я, знаете ли, тоже сгожусь…». Он с вызовом посмотрел на Уса. Буслай цокнул языком, как Урсу (случайно получилось): «Твою маму, Шуст! Дуй к бабке Поликсюхе, Младе, детям!!! Через минуту будет поздно!!!» Буслай буквально рычал, чтобы достучаться до Шуста.

Шуст вдруг представил себе своих родненьких и сердце его зашлось, на глаза навернулись не прошенные слезы. Буслай влепил ему пендаля, от которого Шуст улетел в снег метра на два. Наконец, он понял бессмысленность своего геройства. Он помчался к Базе. Можно ведь успеть привлечь на помощь Урсу с его знаменитым ружом. Шуст вдохновился этой благоразумной идеей и ускорил бег.

Показалась волчья стая. Преследователи бежали в облаке, которое образовалось от их дыхания открытыми пастями со свисающими слюнями. Вот они выходят из ельника на просматриваемую поляну, довольно тяжело, но мощно продолжают двигаться вперед, пересекая её.

Сейчас грянет бой! Последний для отважных рысей, смертельный! Вдруг вперед вырывается один волк, он отделяется от стаи на несколько прыжков и кричит рысям: «Уходите! Я их задержу!» Это Алеко.

Алеко разворачивается мордой к своим, принимает боевую стойку, на морде - звериный оскал. Устрашающий душераздирающий рык оглашает тайгу. Стая останавливается от неожиданности, неуверенно переминаясь, смотрит на Алеко с его «отлетевшей крышей», поскуливает, пытается понять, что делать? Звучит голос Цезаря: «Это – враг! Рви предателя!»

Завязывается бой, но основная часть волков из стаи ведут себя крайне осторожно. Они не хотят убивать своего, несмотря на приказ вожака. Алеко огрызается на одиночные выпады окруживших его братьев по крови. Междусобойная битва волков похожа на какой-то танец «со с выходом» то одного, то другого партнера, которые поочередно танцуют одну и ту же «девушку», роль которой исполняет Алеко.

В это время команда Буслая, получив неожиданную фору, пытаются её реализовать и продолжают бег от смерти. Цезарь сообразил, что они упускают рысей, благодаря непредсказуемой выходке Алеко, явно тронувшегося умом. Он быстро организовал троих наиболее преданных волков и пустился в погоню за беглецами, оставив танцующих на таежной поляне.

Что там наши беглецы? Силы стали иссякать. Первым стал задыхаться непривычный к бегам по пересеченной местности Шуст. Он часто падал, с трудом поднимался из глубокого снега. Решили оставить Шуста на высокой ели в дупле, где он мог затаиться и предположительно дождаться помощи. Рыси с Буслаем надеялись быстрее проделать оставшийся путь до Базы, где они мечтали найти спасение в облике охотника Урсу со стареньким, но славным и добрым ружьишком, завсегда бьющим без промаха. Вперёд, вперёд!

Тайга стала узнаваемой, уже попадались знакомые места. База была близко! У Буслая открылось второе дыхание.  «Рыжие», правда, приотстали, но упорно рвались за мчащейся впереди фигурой Буслая. У брата Рыжего Уса Рыжего Клыка от напряжения пошла носом кровь, в глазах измотанного молодого рыся темнело. В морозном воздухе раздавался тяжелый хриплый звук срывающегося дыхания рысей. Волки тоже устали, но они были сильнее и догоняли беглецов. Алые капли крови на снегу из носа Клыка вдохновляли их.

Конец долгого пути по тайге до Базы был близок, конец жизни рысей приближался быстрее. Спасибо замечательному волку Алеко, который дал им возможность оторваться от стаи и почти дотянуть до Базы или хотя бы до спасительных флажков. Умолчим, что номер, скорее всего, всё же не удался, но Алеко старался, рискнул жизнью. Наверное, он погиб, спасая рысей (?!!), вечных заклятых врагов. Невероятно! Буслай подумал: «Скоро встретимся с тем волком там…и я пожму его честную мужественную лапу!»

Пора было остановиться и отдышаться перед боем. Им так и не удалось уйти…А жаль! С этими невеселыми мыслями Буслай сделал последний прыжок вперед, собираясь прервать дальнейший бесполезный бег от преследователей, и…увидел в просветах между елками красные флажки! Они достигли-таки заграды, до неё каких-нибудь десять прыжков. Позвать бы Урсу рыком, но сил рычать совсем не было. Он всё же попробовал, рыка не получалось, из груди вырывались только хрипы.

Буслай оглянулся. Рыжий Клык не бежал, а шатаясь брел, ничего уже не видя и, кажется, не соображая. Брат Рыжий Ус не бросал его, тащился рядом, поддерживая тушку брательника в более-менее стоячем положении. «Флажки, ребята! Поднатужтесь!» крикнул Буслай и помчался к «рыжим».

Он разглядел волков между деревьями. Они заметно сбавили темп, но передвигались всё ещё прыжками.  «Сильны, мать их!» - подумал Буслай не без зависти.

Клык всё же упал без чувств и это всего в нескольких шагах от заграды. Буслай схватил «рыжего» за короткий хвост и потащил по снегу к флажкам. Волки буквально дышали в спину. Их было четверо вместе с Цезарем. Буслай скомандовал Рыжему Усу постараться задвинуть Клыка за флажки и бежать по тропе к домику за Урсу. «А я тут пока побьюсь малехо!» - заявил он.

Цезарь тоже увидел флажки. Он то уж знал, что это такое! Волкам туда заказано. Флажки рдели (правда, Цезарь не различал цвета и не оценил всей живописности картины), трепетали на ветру, но, самое главное, они воняли охотниками, которые мацали их не в одном поколении.

Теперь перед волками встала задача, не позволить ненавистным рысям пересечь Рубикон. Ага, один сам окочурился, заметил Цезарь безжизненное тело Клыка. «Ну, всё. Буслай, ты – попал! Иди сюда, котик!» - выкрикнул Цезарь. Буслай оглянулся на друзей. Ус был уже за флажками и затаскивал на территорию Базы брата. Отлично! «Рыжие» были условно спасены. Сам Буслай не успел за флажки.

Четверо волков атаковали  разом. Пробный выпад Буслай, будем считать, отбил. Каждый из нападающих получил царапину. Первая кровь пролилась и только возбудила у хищников аппетит и жажду смерти противника. Волки любили биться с одиночками. Это была упоительная потеха, исход которой был заранее предрешен. Следующие две атаки волки провели попарно, сменив друг друга. Одни дрались, другие с интересом наблюдали и отдыхали заодно. Как ни старался Буслай вовремя уворачиваться от зубов и когтей, он получал много рваных болезненных ран, источающих кровь. Цезарь, не стесняясь, приказал подчиненным не наносить пока смертельные удары. «Поиграемся, потом сам добью, лично!» - прохрипел он, чувствуя торжество расплаты.

После очередного попарного удара со стороны волков Буслай зашатался. Его мутило от потери крови и боли. Глаза застилала кровь из разодранного уха. Он стал чаще пропускать удары. Сам практически не наносил ответные, по большей части, успевая просто обороняться. Цезарь заметил незавидное состояние Буслая, остановил нападение и приказал троим подельникам перекрыть путь к отступлению. Троица расположилась за спиной Буслая между им и флажками заграды. «Тебе конец, полукровка! – с издевкой сказал Цезарь, - Я тебя очень-преочень больно убью. Видел это, котик? (Цезарь продемонстрировал огромные загнутые когти). Этим инструментом я раздеру твое мерзкое кошачье брюхо и выпущу вонючие кишки. Ты ещё успеешь их увидеть перед тем, как сдохнешь. Уверяю, это – отвратительное зрелище!» Цезарь нервно заржал и прокричал: «А теперь, котик, я – прыг!»

В этот самый момент Буслай, помимо своей воли, развернулся к сидящим за спи-ной сторожам, и нанес двоим из них свои коронные удары. Он сам не понял куда и какие удары произвел. Волки, расположившиеся посмотреть заключительный раунд, не ожидали таких коварных действий. Они сидели в расслабленных позах, самые опасные участки тела были открыты. Одному удар  пришелся по наглой морде, он лишился сразу двух глаз; другому Буслай располосовал грудь, начиная от шеи до брюха. Третий очень молодой волк отскочил, его буквально парализовало при виде случившегося. Цезарь находился в это время в полете и наблюдал за всем безобразием с высоты. Он шмякнулся ровно в том месте, где только что сидел израненный Буслай. Его порядком тряхонуло, так как Цезарь рассчитывал упасть на мягкую тушу Буслая, а ляпнулся он на утоптанный в бою снег. Цезарь скорчился от боли, дыхание перехватило, он как рыба, выброшенная на берег, хватал воздух. Короче, Цезарь вывел из строя сам себя.

Буслай, не долго размышляя, кинулся к заграде и пересек заветные флажки. Он был на своей территории, куда, по его разумению, не отважатся проникнуть волки. Буслай отошел на всякий случай подальше от флажков и начал наблюдать за действиями волков, не забывая зализывать многочисленные раны.  Двое так и валялись «трупиками», потеряв способность двигаться от болевого шока. Цезарь пришел в себя, воззрился на Буслая.

«Ну, и рожа у тебя, шарапов, в смысле Цезарь!» - крикнул Буслай через флажки оскалившемуся и рычащему в тупой злобе волку. Цезарь, набирая ход, пошел на Буслая. Но, добежав до флажков и даже задев веревку грудью, отпрыгнул назад, не смог преодолеть свой необъяснимый страх матерого зверя перед тоненькой ленточкой ткани,дрожащей на ветру.

Буслай показал ему средний палец. Жест, конечно, не хороший, позорный жест, прямо скажем, для, и без того, разгневанного, волка! Цезарь опять начал подступать к флажковой заграде и метаться вдоль веревки с ленточками. Подошел и молодой волк. Взглянул на флажки, посмотрел внимательно на мечущегося Цезаря, перевел взгляд на торжествующего Буслая. Потом спокойно взял и сорвал несколько флажков, к которым нельзя было прикасаться волку! «Шеф, ты чё?!» - с удивление спросил он, обращаясь к Цезарю и перемахнул через веревку. – Шпарь сюда! Сейчас мы его достанем!»

 Цезарь увидел проем без страшных флажков и тоже сиганул за заграду. Буслай оторопел, как такое могло произойти. Он вопросительно смотрел на Цезаря, не веря своим глазам. «Поколение – Next!» - развел Цезарь лапами – Прими это, котик, как должное (он состроил грустную морду). А теперь уж точно – прыг!» Цезарь высоко подпрыгнул и пошел сверху на Буслая.

Буслай наблюдал снизу, как к нему приближается Цезарь с перекошенной от злости мордой и инстинктивно сжался, прикрывая пузо, которое должен был разодрать волчара. Вдруг раздался резкий хлопок, Цезарь застыл в полете и рухнул в снег, едва не придавив Буслая. Молодой бросился наутёк в тайгу, он уже знал звук выстрела, самый страшный в мире звук, звук смерти!

Буслай отупевшим взглядом смотрел на тушу Цезаря. Цезарь был мертв. Урсу по-пал ему точно в сердце, навсегда погасив в нем огонь злобы и ненависти на весь белый свет. До Буслая дошло, что он жив, опасность отступила. Из тайги выскочил Шуст. Он видел промчавшегося мимо очумевшего после выстрела волка  и отважился слезть с елки, где порядком продрог.

Дружно поспешили к домику, уложив на лапник Рыжего Клыка. В тепле и уюте отпраздновали спасение. Особо чествовали Урсу, говорили ему много добрых и хвалебных слов от всего сердца и от всей души. Старик довольно улыбался и был несказанно рад. Гладил всех кошаков и рысей, которые тесным кружком обложили его своими теплыми меховыми телками. В эту ночь спали, как убитые, чудом оставшиеся в живых наши славные герои.

Утром стали решать, как отправить вляпавшегося в беду Шуста домой, где Млада, наверное, уже сошла с ума. Рейсов не было, ожидались они не ранее, чем через месяц. На космодроме пошли навстречу и запросили дополнительный спецрейс, как в случае с бедняжкой Монро. Но руководство не посчитало этот случай таким уж экстренным и отказало, жутко расстроив Шуста. Друзья пошли назад на Базу, а что делать? Урсу непрерывно цокал языком и твердил одно «Плохой люти», но от этого было не легче. Они не успели далеко отойти, как их догнал дежурный с космодрома. Он радостно сообщил, что «добро» все-таки получено, и спецкосмолет уже в пути.Погнали назад, распрощались с Шустом до будущих встреч. Он клятвенно заверял друзей, что вернется, обязательно вернется.
 
Прибывший космолет забрал Шуста на борт. Пилот объяснил ему причину резкой перемены начальства по поводу вывоза Шуста из Таежных далей. Млада, его любимая Млада поставила на уши всё руководство службы спасения. Она дошла до самого высокого ответственного чина. Тот принял положительное решение и отдал приказ предоставить спецкосмолет на таежную планету после того, как Млада со всеми детусями вперлась к нему в кабинет, расположилась на мягком диване и пригрозила дневать и ночевать в кабинете, пока ей не вернут любимого мужа. При этом детуси оккупировали кабинет, забирались во все мыслимые и немыслимые места. Совещание на самом высшем уровне вообще пришлось  отменить, так как маленькие озорники громко и непрестанно мяукали, просясь к полковникам и подполковникам на колени. Самого генерала облюбовала Лёшка. Как не пытался генерал избавиться от надоедливой малышки, она настырно забиралась по его форменным брюкам с лампасами на стол и укладывалась на бумаги самой секретной важности. Дожали генерала подчиненные, которые дружно стали уговаривать его выделить спецрейс. Они же все-таки были доброчелы! «Да-а-а, счастливчик! Повезло тебе с женушкой! – с завистью закончил пилот, - мне б такую!»

Шуст вздохнул. Он улыбался счастливой и немного глупой улыбкой весь полет. Как же он любил свою Младу! Как же он соскучился по своим детусям!
Домой, скорее домой!


                Продолжение следует...