Глава 2. Детство

Пациентку активно травили сверстники в детском саду, во дворе  и немного в школе. «Мать» вместо того, чтобы её защитить, ругалась на неё за это, закатывала скандалы, била скакалкой, за то, что та плакала, приговаривая при этом «наказана за истерику». Крайне сильно во всём ограничивала: когда все дети уже ходили без шапок и без курток, Пациентку всё ещё продолжали кутать непонятно во что. Когда все дети на улице ели мороженное и пили сок, ей этого не разрешали, когда все дети шли вместе с садиком в цирк, она естественно никуда не шла и т.д. До 8 класса «мать» водила Пациентку в школу за руку, хотя та в этом совершенно не нуждалась. В 16 лет на полном серьёзе поставила её в угол, и та встала, потому что не имела представления о том, что в её возрасте можно жить совсем по-другому. В 20 лет наехала на неё за то, что та ночью села на кровати – то есть сидеть было нельзя, только лежать. Встать ночью попить было нельзя, в туалет – не больше одного раза. В 10 классе она не знала, где в городе находится библиотека, потому что никогда никуда не ходила, кроме как в школу и никогда не отклонялась от маршрута, назначенного «матерью». Гулять уходила только во двор ( но никак не в город ) вплоть до 11 класса и только тогда, когда «мать» была дома. Ключей ей никогда не давали. Открывать дверь не разрешали даже друзьям и знакомым – и до сих пор не разрешают ( пациентке уже 27 ).
Таскала за волосы, оскорбляла: «Ты такая же, как твой отец – мерзавка и врунья», «С тобой будут обращаться, как с дурой! Тебя изнасилуют и выбросят, потому что ты дура!», «Притыркнутая», «Идиотка» и т.д.
  Неудивительно, что с таким «воспитанием» Пациентка не смогла себя защитить, когда дворовые пацаны затащили её на поле и там попытались изнасиловать. Много лет она об этом молчала. Затем в 15 лет у не ё возник бзик ( не без содействия «матери» ), что необходимо быть предельно честной всегда и во всём. После целого года раздумий и мучительных сомнений, она рассказала «матери» о том, что с ней произошло, только для того, чтобы не продолжать её обманывать. «Мать» устроила Пациентке истерику ( причём во время еды ), сказав, что Пациентка её «опозорила», и при этом совершенно не интересуясь тем, что Пациентке пришлось пережить и каково в этой ситуации ей самой. После чего заставила всё это в подробностях записать, но подавать в суд так и не стала, ограничившись скандалом дома и оскорблениями Пациентки.
Когда пациентка один раз ( классе примерно в 9 ) рискнула тайком пригласить к себе домой двух подруг, «мать» случайно об этом узнала, так как Пациентка забыла закрыть дверь. Стоит ли говорить о том, что последовал скандал с оскорблениями и рукоприкладством, после которого «мать» заявила, что теперь ещё намного дольше, чем собиралась,  не будет разрешать Пациентке брать ключи и кому-либо открывать дверь. Однако, уже через неделю после инцидента дала ей связку ключей и долго объясняла, как надо открывать и закрывать дверь. Пациентке на тот момент было 15 лет. Пустить кого-либо ( в том числе знакомых ) в квартиру нельзя до сих пор, так как, видите ли, не убрано. Пациентке 27 лет. Вся вышеизложенная информация – не шутка, так было и есть на самом деле.

Когда Пациентка пыталась рассказать о жестоком обращении «матери» с ней другим взрослым, они только улыбались и говорили «Всё ты, глупышка, сочиняешь, мама тебя любит», «Береги свою маму, она у тебя такая хорошая...». До сих пор, когда пытаюсь рассказать кому-либо из знакомых о её обращении, они на это отвечают «Всё ты врёшь, никто тебя не бил, синяков на тебе никогда не было». Им, видимо, и в голову не приходит, что бить можно и без синяков, а ещё есть оскорбления, унижения личного достоинства и необоснованные ограничения свободы, которые зачастую ранят ещё больнее ударов. А если бы были синяки, то «мать» бы сказала, что это «асфальтная болезнь» и на этом «расследование» благополучно бы закончилось.

Вывод: общество  ( и в первую очередь Государство ) должно как можно более тщательно и глубоко контролировать семьи, так как без глубокого и детального контроля невозможно выявить многочисленные правонарушения, и брать инициативу в этом деле на себя, а не ждать, пока больной ребёнок сам расскажет, как с ним обращаются. И уж, тем более, не игнорировать его жалобы, если они уже есть, ссылаясь на отсутствие синяков или «асфатльную болезнь».