Сирень

               
                Моментальная вспышка сирени,
                Что сверкнула почти как гроза…               
                Константин Ваншенкин

        Как ни любоваться в мае цветущей сиренью! Её душистые гроздья, скрывающие тайник благоухания во множестве своих розово-сиреневых аметистовых венчиков, изящно покачиваются на тонких ветках среди темно-изумрудных листьев формы сердечка. Сирень воспета в стихах, романсах, как чудо, как тайна и обещание…

        При виде сирени мои мысли уносятся в далекое детство, к моему колыбельному дому в Сталинграде, где у окна за вышиванием сидела мама и грустно напевала романс, который едва ли кто помнит:

           - У меня под окном расцветает сирень,
             Расцветают душистые розы.
             В моем сердце больном поселилась любовь
             И коварной разлуки морозы…


        Так и запомнила маму с её тёмной волнистой косой на груди, сидящую на венском плетёном стуле: она вышивала синие, как огоньки, васильки с золотыми стеблями на поле белой полотняной скатерти и печалилась. А Господь с иконы смотрел на неё своими родниковыми глазами…


        Жалея маму, я гладила её по теплому плечу, а потом сбегала от этой печали к своим друзьям на улицу, где они собирались на нераспиленных бревнах у забора под кустами сирени. Ах! Если б вернуться хотя бы на миг в то время!

        Прошли годы …  У речки Ахтубы, где на пойменных озёрах летом лучи солнца ласкают расцветающий лотос, расположилась наша дача. Старый деревянный дом тонул в разросшихся высоких кустах сирени. Цвести и радовать роскошью своей красы она начинала в мае, перед праздником Победы. Тогда я шла с просторной ивовой корзиной к кустам, отсекала ножницами сверкающие от росы сиреневые ветки, и они падали мне в ладони, одаривая сердце сиюминутной радостью и благодарностью Богу за красоту жизни.

        Неспешно я шествовала домой с сиренью под улыбчивыми взглядами прохожих. Мои дочери с восторгом окружали цветочную корзину с надеждой найти на счастье голубой венчик с пятью лепестками. Как всегда, им хотелось загадать желание, которое непременно сбудется. А я напевала:

          - Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
            Что из венчика сирени
            Сделал зонтик он для тени 
            И гулял, и гулял…

        В день Победы мы с цветами сирени шли на городскую площадь поздравлять ветеранов. А там подобно полноводному ручью сверкали радостные улыбки на весенних лицах горожан, шедших в колоннах с фронтовиками. Мне тогда представлялось, что в их стариковской памяти всё полощутся победные платочки в горошек ли, в цветочек, всё машут им из войны..

        Девочки чаще дарили сирень одиноким, скромным ветеранам с боевыми наградами на груди и говорили:
       - Спасибо за Победу!
Суровая лучистость холодных глаз стариков превращалась в отражение радости и счастья.

        Я вспоминала, глядя на них, своего отца, прошедшего всю войну и жившего вдали от нас, в Ленинграде. Судьба развела маму с ним в моем раннем детстве. После долгой переписки я приехала к нему с детьми весной 1980 года. Он работал в Смольном, заместителем главного врача Ленздрава, но выкроил несколько дней отпуска, чтобы познакомить меня и внучек с городом. В сквере на лавочке возле памятника кораблю «Стерегущий» отец рассказывал о блокадном Ленинграде, а рядом источали тонкий запах кусты сирени.
 
        Она распускается в Санкт-Петербурге в первых числах июня. В загадочном свете белых ночей сиреневым туманом покрываются аллеи Летнего сада, скверы города,  парки Михайловского замка и Александро-Невской лавры. В её Свято-Троицком храме я окрестила своих дочерей.

        Сирень окружала нас и в Царском селе, и у фонтанов Петергофа, и в Павловске, где на дорожкам парка, спрыгнув с веток елей, резвились белки, мчались вдоль цветущих кустов то к пруду с белыми лодками, то в дальние аллеи.

        Однажды  мы гуляли по Невскому проспекту и вдруг, словно ниоткуда, зазвучал  голос  Клавдии Шульженко:

          - Помню в сиреневый вечер
            Я приносила к реке
            Вам на свидание  
            Горсть незабудок
            В шёлковом синем платке…
 
        Мне показался голос настолько живым, что верилось увидеть певицу где-то здесь, за поворотом…   
               
        А через пять лет сирень склонилась над могилой отца, одаривая память о нем красотой своих крестовых лепестков.
Ныне для меня сирень – цветок печали, но всех вокруг пусть она радует и дарит весеннюю нежность.
               
                2017 г.