Жизнь прожить не поле перейти, вопрос, ради чего?!

Глава 97. Жизнь прожить не поле перейти, вопрос, ради чего?!

4.04.97. Видение: Веду жену показать место, где  я нашел работу. Это сборочный цех экскаваторного завода. Прошел цех насквозь. Там линия электропередач строится, где на одной точке я работаю. Появляется Буряк на грузовой машине. Хочу подъехать с ним по пути. Жену оставляю и еду. Но он вдруг поворачивает направо, которое «лево», и везет дальше от моей точки. Кричу, останови. Водитель (Буряк сидит с ним рядом) не останавливает. Спрыгиваю на ходу. Теперь лечу своим ходом обратно. Тяжело летится. Попадаю в какую-то яму-пропасть, которая вся в черных осадках. Лечу, перебирая ногами по вертикальной стене: ногами добавляю хода. И вдруг, как в ловушку, попадаю в кабинет. Там химики, вижу, разрабатывают магнитный (медный и железный) колчедан. Кабинеты между собой перекрыты бронированными дверями с запорами. Кажется, опять влип.
2018-04-08: Вся земная жизнь человека это как большой аттракцион с кабинами страхов. Всё страшно входящему в этот мир маленькому человеку. Но приходится ему идти, потому что взрослые ведут. Ведут человека по жизни родители, школа: учат его всему тому, что потребуется для самостоятельной жизни. Потом он уже сам вступает в этот аттракцион, который со временем видоизменяется. «Вначале страшно, потом пройдет» поется в песенке. Хочется жениться на красавице, страшно подойти к ней – но хочется, хочется преуспеть в работе, где тоже надо преодолеть ряд страхов, чтобы продвинуться. Потом, когда что-то получилось, хочется похвастаться своими достижениями перед родителями, друзьями, женой.
Если бы знать, что все повороты судьбы предопределены, то и бояться было бы нечего. Но тогда не было бы и радости от достигнутого, и хвастаться было бы нечем, поскольку не твоя заслуга. Если бы человек знал, чем обернется его очередная победа, то едва ли стал бы добиваться её. Вообще человек не захотел бы жить, если бы сразу узнал, что его ждет впереди. Лично моя Душа протестовала, когда я был в четырехлетнем возрасте, так, что чуть не выскакивала из тела. Мать в панике была.
Кстати, в 1997 встречаю на улице знакомого заводчанина. Он меня уверяет, что хоть в Бога не верит, но вся его жизнь это сплошное делание добра. Провернул он там какое-то выгодное денежное дело – и деньги кладет на имя жены, дочери и еще каких-то родственников. А я вспоминаю, как отчиму после смерти его отца досталось наследство в виде большой суммы денег на счете в сберкассе. С этих денег, как мать говорила, и начал он пьянствовать. Вот выдвигает мой знакомый кого-то на ответственный пост. Об этом он говорит опять как о добром деле. Но остаются обиженными на него два других претендента. На всех не угодишь, оправдывается. А вот он едет, по просьбе руководительницы женского благотворительного фонда к другим руководителям и что-то привозит оттуда, что может быть продано с аукциона на благотворительном марафоне. Вот какой он молодец – нет личной корысти.
Всё у него получается почему? Потому что ведет его по жизни Водитель-Дух, который, как в сказке о молодцах-удальцах из сундука, чудесным образом все дела своего подопечного устраивает так, что не идет мой знакомый по жизни, а летит. Он такой общительный, всеядный, веселый, разносторонний и умелый, что любая задача ему по плечу. Вот он рассказывает о своих байдарочных походах, о своей любви к заповедным не тронутым цивилизацией российским местам, о деревнях, в которых на домах нет запоров, о людях, простых и гениальных в этой своей простоте. С восторгом говорит о деревне со странным названием «Главсахар», состоящей всего из четырех домов.
Любит всё это мой знакомый так, что лицо его от радости сверкает. Любит он и простых людей, и деревню, и друзей своих, и байдарки. Мечтает отправиться в путешествие по самым глухим местам пешком. Эталон бродяжничества для него Горький: ну не как Горький, говорит он, а по-современному, но чтоб обязательно по таким местам, куда цивилизация еще не добралась.  А в следующем году, говорит, на пенсию выйду, куплю домик в деревне и сяду писать большой роман, который назову «Батя».
Вероятно, отца своего он так уважает, что хочется ему увековечить жизнь предка в литературном слове. Павла Г. отец тоже учил так, что получился на редкость удачливый по жизни полковник. О философе Ильине рассказывают знатоки на ТВ, как он любил Россию и как восстанавливал свою родословную с четырнадцатого века. О любви к истории своего рода я вспомнил в плане привязанности человека к земной жизни, которая имеет свои ценности. Как род старается сохранить свои традиции, так земная жизнь, у которой, вроде бы, хозяев нет, заботится о своих ценностях. Однако хозяева у земной жизни есть, и они гораздо более влиятельны, чем хранители рода. Их не видно, но средства их воздействия ощущают на себе все. Ильина на знаменитом философском пароходе в 1922  выслали за границу, несмотря на всю его любовь к России. Любил Ильин Россию традиционную – и терпеть не мог Россию, в которой все традиции похерены.
Почему же такие жестокие проколы случаются у Хозяев этой жизни, как Октябрьская революция, все жизненные уклады переворачивающая? Причиной тому Программа сверху, которой ничего не в состоянии Хозяева земной жизни противопоставить. Мой знакомый заводчанин рассказывает, как вдруг сваливаются на него одна за другой беды: убивают у него дочь, потом умирает мать и тут же надо хоронить отца. Пока хоронил, цепенел весь. Говорил я об этом средстве защиты (свыше), что предостерегают Хозяева оцепенением от слишком больших переживаний. Когда же отпускало оцепенение, говорит, такая тоска прорывалась, что хоть на луну вой, разрыдался бы навзрыд.
Программе, повторю, надо из человека Бога вырастить, а не умного Соловьева или Ильина, которые прорвутся в духовную суть земной жизни, исключительно ради умных философских экзерцисов, способных прославить их род. События 1917 года в России это репетиция того переворота, какой требуется произвести человеку в своем сознании в отношении всей земной жизни, в том числе духовной со всеми её религиями.