Записки Владимира Краковцева. Часть 4

Школа «Питэр Пэн Скул»


Личным примером побуждать людей трудиться


 Через некоторое  время, когда мы немного освоились с  условиями жизни в Шанхае, как-то за ужином отец сказал, что настало время сообщить нам об обещанном ранее сюрпризе. Еще до ужина папа долго разговаривал по телефону с кем-то на английском языке. О чем был разговор мы конечно не знали, тем более что наш телефон был на втором этаже т.к. папе могли звонить из банка иногда даже ночью.  Да и Валентина Алексеевна тоже пользовалась телефоном – у неё было много шанхайских друзей и знакомых.  А нам т.е. тёте Тане и бабушке он не был нужен, а мне тем более.

 Однако через год я тоже стал не меньше остальных звонить по нашему телефону и до сих пор помню его номер, правда помню по-английски – «сэвн – фор – три – файф – уан».  Мой читатель вправе удивиться не понимая какая была у меня необходимость запоминать английский вариант номера нашего телефона. Всё довольно просто.

В огромном Шанхае английский был принят в качестве языка межнационального общения как на официальном так и на бытовом уровне. Обслуживающий персонал, в большинстве своём китайцы. должны были понимать английский. Это касалось всех – продавцов, кондукторов в общественном транспорте, кассиров в кино и театрах и, конечно же, операторов на телефонных станциях. Поэтому заказывая по телефону такси или просто пытаясь дозвониться к себе домой мы называли наш номер на английском. И так в течении более десяти лет.  Но вернёмся к событиям того вечера. Мы как будто забыли о чем пойдёт речь. Но я сразу смекнул что пришел конец моей «вольнице».

 Так и есть. В конце ужина папа сказал что хватит мне баклуши бить и напомнил что скоро мне будет 7 лет. Затем он рассказал нам какие школы для европейцев имеются в Шанхае и чем они между собой отличаются. Вместе со всеми я слушал отца и пытался угадать какую из них он выбрал для меня. Наконец папа объявил, что он уже принял решение и договорился с директрисой частной начальной школы «Питэр Пэн Скул» которая была ближе всех от нашего дома и что завтра утром он меня туда отведёт.

Несмотря на то, что я чуточку испугался услышав непонятное название школы, я был рад тому, что теперь я начну общаться с другими детьми. В Лортон-Тэррасе у меня не было сверстников. У Владимира Добровольского – нашего соседа  из дома номер 30 была дочка Алла, но она была старше меня на два года. И вообще у нас не было общих интересов,  у меня машины и корабли, а у неё куклы и «классики» - такая игра для девчонок. Она чертила мелом на асфальте перед своим крыльцом большие квадраты и перепрыгивала по ним на одной ножке. Одновременно этой же ногой она старалась перегонять из клетки в клетку камешек.

Дурацкое занятие, считал я, совсем не интересное для мальчишек.  Перед сном папа посоветовал мне повторить английский алфавит, который я хорошо знал в обычном и в обратном порядке.  Я всё понял. Раз мой отец служит в американском банке и  пользуется уважением среди своих коллег,  то я просто был обязан владеть английским как папа. Тем более, что он давно собирался взять меня с собою в банк и познакомить с его сотрудниками.

  На следующий день мы поднялись раньше обычного, позавтракали и после того как Бусенька меня перекрестила пошли в школу. С нами пошла тётя Таня чтобы увидеть откуда она будет меня забирать после занятий.  По дороге отец предупредил меня и Таню о том, что в школе меня будут называть Вовой а не Волькой как дома потому что так будет удобнее учителям не говорившим по-русски.  Пройдя до конца базара на рю Буржа мы оказались перед большим одноэтажным домом с красной черепичной крышей и разноцветной вывеской  “PETER PEN SCHOOL”.

ри входе нас встретила молодая женщина непонятной национальности и проводила в кабинет директрисы, которая видимо нас ждала.  Отец представил ей тётю Таню и объяснил, что она будет забирать меня домой после занятий возможно только первое время пока я еще не привыкну сам приходить.

Обговорив какие-то условия и заполнив необходимые  документы папа объяснил мне и Тане, что меня принимают в старшую группу при условии что я догоню своих сверстников в течении одного месяца.  Потом директриса попросила меня показать мои знания и для начала посчитать по-английски.  Я ничуть не растерялся и стал негромко считать. Когда я дошел до цифры 20 она перебила меня словами «лаудэр - лаудэр» и спросила знаю ли я алфавит.

Я сказал «йес мэм» и стал громко называть буквы английского алфавита от начала до конца и в обратную сторону. После такого экзамена нам объявили, что я принят и буду теперь первым русским мальчиком в Питэр Пэн Скул.  Покончив с формальностями папа уехал на службу, а Татьяна пошла на базар и потом домой чтобы порадовать обеих бабушек моим успехом.

 Когда в  кабинет директрисы пришла совсем другая дама и назвав меня по имени взяла меня за руку и повела за собой я решил, что это и есть учительница или воспитатель старшей группы. Она показалась мне менее строгой чем её начальница, хотя тоже неопределенной национальности. Во всяком случае я понял, что среди работников школы не было ни русских ни китайцев. Как позже мне объяснил  папа это были португальцы и филиппинцы, но самым главным было то, что они хорошо говорили по-английски. 

Большой школьный двор напоминал Джессфилд парк в миниатюре. В нём было много деревьев и цветов. Еще больше было разных беседок, качелей, скамеек и площадок для занятий и игр. Все эти сооружения были окрашены в разные яркие цвета и разрисованы изображениями животных и героев сказок от Питэр-Пэна до Микки-Мауса, Плуто и Доналд-Дака. Проходя по двору Мисс Пэнни показала где находятся уборные для мальчиков и объяснила как нужно отпрашиваться в туалет если вдруг приспичит на уроке.

К моему удивлению я всё понял и два раза повторил за ней “Мэй-ай-гоу-дабл-ю-си”. Так мы обошли весь двор и пришли к другому крылу школы в котором был мой класс. Войдя в него я сразу обратил внимание на то, что не за каждым столом сидели ученики и что девочек было в два раза больше чем мальчиков.  Весь многонациональный рой гудел, но Мисс Пэнни громко крикнула “Шат-ап-плиз” и стало тихо как после дождя и 20 пар любопытных черных глаз уставилось на меня. Она объявила всем что я новенький и меня зовут Вова. Потом она вызвала белобрысого мальчика по имени Энджей и велела ему взять надо мной шефство чтобы я быстрее освоил английский язык. Мой новый знакомый, поняв ответственность своей роли, повел меня за свой столик и поделился со мною грифелем для писания на имевшейся на каждом столике грифельной доске.

Перед моим приходом в класс ученики решали на своих досках примеры по арифметике, которые были написаны учительницей на классной доске. Мне были давно знакомы эти арифметические действия еще по харбинской школе Чесноковой. В этот день мы решали примеры по вычитанию трёхзначных чисел. Я мог это делать в уме. Однако мне было трудно решать вслух на английском языке по новым для меня правилам. Я достаточно быстро решил все три примера но волновался - что будет если меня вызовут к доске. Мисс Пэнни меня не спросила и прозвенел спасительный звонок на перемену.

Оказавшись снова в школьном дворе я заметил, что мои одноклассники моментально разбежались в разные стороны.  Не зная что делать и куда идти я чуточку растерялся, но тут Энджей хлопнул ладонью по моей спине и сказав “каман” жестом пригласил меня за собой. Мы побежали и оказались на отгороженной большой игровой площадке с сеткой для игры в волейбол по середине. Девочки шумно играли в классики на своей половине. Прыгая на одной ноге из клетки в клетку они громко выкрикивали по-английски цифры и иногда о чем-то спорили. Мальчики небольшими группами занимались разными играми.

Одни играли в пятнашки, а другие какими-то цветными стеклянными шариками которых я раньше не видел в харбинской школе  мадам Чесноковой. Видя моё замешательство Энджей достал из кармана горсть шариков и назвав их “марблз” показал как ими играют. Не успел я освоить новую игру, как раздался звонок конца перемены и мой юный друг показав мне пять пальцев сказал “файф минатс” и мы пошли в уборную. Когда мы вернулись в класс звонок прозвенел два раза и я понял еще одно правило школы Питэр Пэн.

Начался урок чистописания на грифельных досках. Ученики должны  были перевернуть свои доски вверх стороной на которой были нанесены белой краской линейки как в тетрадях по письму. На большой классной доске Мисс Пэнни написала мелом печатными буквами предложение из нескольких слов которые начинались с большой буквы. Потом она объяснила всем, что мы должны всё переписать на наши доски заменив печатные буквы на прописные. 

Над классной доской были большие плакаты с изображением прописных заглавных букв английского алфавита. Я не очень понял объяснение учительницы и наверно только догадывался что нужно делать. Но тут Энджей показал мне на заднюю стену класса, я оглянулся и увидел плакаты с малыми прописными буквами. Под скрип грифелей все начали переписывать задание бесцеремонно вертясь на партах и оглядываясь на плакаты. Когда наступила тишина Мисс Пэнни громко задала вопрос “Рэди?” и не дожидаясь ответа стала что-то объяснять.

Я ничего не понял и только запомнил новое для меня слово “вэрб” которое она повторила несколько раз. При виде моей растерянности, Энджей показал на своей доске в каком слове надо было заменить заглавную букву на маленькую. Всё это напоминало какую-то игру не очень сложную и интересную как всё новое. Потом тоже самое было проделано с новым предложением и мы его выполнили быстрее первого. Раздался звонок и все пошли в столовую.  В большом зале было много длинных деревянных столов. а вдоль боковых стен несколько умывальников с полочками на которых лежали бумажные салфетки вместо полотенец. Это был толи второй завтрак – первый был дома, толи ленч.

На столах стояли тарелки с пончиками посыпанными сахарной пудрой. В простых бамбуковых вазочках лежали мандарины. Несколько девушек в фартуках с монограммой  “PPS” разнесли по столам подносы с бутербродами и горячим какао с молоком. Наша учительница наблюдала за нами молча и лишь иногда отвечала на вопросы девушек в фартуках. Некоторые ученики подняв руку задавали ей какие-то вопросы и Мисс Пэнни громко объявила о порядке выхода из столовой и все пошли на игровую площадку.

Кто-то из мальчиков на ходу доедал мандарин. После недолгого отдыха на площадке Мисс Пэнни построила нас парами и куда-то повела. Очередным был урок пения. В классе для музыкальных занятий было пианино какие-то барабаны и струнные инструменты. Все это кроме пианино находилось на небольшом возвышении типа эстрады. Учительницу пения звали Мисс Дайана. Она выдала нам книжки с нотами и словами английских и американских народных песен типа «Кантри» и сказала какую нам надо открыть страницу. Наши девочки сидели на скамейках ближе к учительнице и пианино а мы, мальчики, стояли за ними.  Конечно я стоял рядом с Энджеем и когда все пели я старался успевать следить за словами по книжке. Так пели до очередного звонка, потом играли в марблз на площадке и снова вернулись в музыкалку

Мисс Дайана просто играла на пианино разные мелодии и спрашивала обращаясь ко всем сразу - какая это песня или из какого кинофильма. Я почти ничего не понимал, но одну мелодию я узнал – это была песня гномов из картины Уолта Диснея «Белоснежка и семь гномов». Хоть и узнал а сказать я просто не смог потому что не умел. Мой первый день в новой школе закончился и я очень обрадовался увидев мою тетю Таню разговаривавшую с Мисс Пэнни. В их разговоре повторялись новые слова «фаунтэн-пэн и копибук». Мой наставник Энджей подарил мне один шарик и я попросил Таню купить мне несколько марблз, мы ведь шли домой через базар на рю Буржа.  В магазине на Буржа я выбрал себе авторучку марки «Пеликан» бутылочку синих чернил и тетради в линейку и в клеточку с Мики-маусом на обложке. В харбинской школе мадам Чесноковой не разрешалось писать авторучками, а только простыми ручками с пером номер 86.

     Дома, когда отец вернулся со службы, я рассказал ему что и как было в мой первый школьный день. Папа решил что моя учительница не спроста посадила меня рядом с Энджеем. Он сказал что, судя по имени, этот мальчик может быть из польской семьи и значит Мисс Пэнни специально объединила нас как детей славянского происхождения. Это должно было помочь мне быстрее привыкнуть к новым для меня условиям.  Отец объяснил мне что имя - Пэнни может быть уменьшительным от английского имени Пенелопа (Penelope). 

В последствии я сам научился разбираться в том кто есть кто в этой многонациональной школе.  Большинство детей были по своему происхождению представителями юго-восточной Азии а именно – филиппинцы, индокитайцы  (их еще называли аннамитами), вьетнамцы, камбоджийцы и немного европейцев. Между собою все общались на английском языке. Еще отец посоветовал мне не играть в марблз с незнакомыми ребятами и тем более не играть «на интерес».

После ужина папа поднялся к себе и еще долго отвечал кому-то на телефонные звонки. Тётя Таня помогла мне заправить чернилами мой «Пеликан», потом мы сложили всё кроме чернил в мой харбинский ранец и я стал готовиться ко сну фантазируя как завтра я удивлю Энджея моими познаниями в польском языке которые я приобрёл от дяди Кази в Харбине. Как то почти незаметно прошел месяц моего испытательного срока в Питэр Пэн Скул и я уже без труда общался как с мальчиками так и с девочками нашей группы. Энджей с удивлением и любопытством отнёсся к моим польским знаниям и взамен потребовал что бы я научил его русскому счету.

Не знаю зачем ему это было, но я все же научил его считать по-русски до сотни. Однажды мы с ним чуть было не поссорились когда он  попросил меня научить его ругаться по-русски и был удивлён узнав, что я не знаю русских бранных слов. Сам Энджей иногда выражался по-польски словами «Матка-Боска» что мне казалось очень оскорбительным по отношению к моим религиозным чувствам.

Наша Мисс Пэнни иногда ругала нас словами «Лэйзи-Боун» («Lazy-Вone») дословно «Ленивая-Косточка»
Учеба учебой, но иногда тетя Таня позволяла нам некоторые развлечения. Бывали случаи когда она, забрав меня после уроков, вела не домой, а на Рут Думэр (Route Doumer) в кинотеатр с таким-же названием. Мы с удовольствием смотрели во второй или в третий раз «Белоснежку» Уолта Диснея. «Думэрка» было самое близкое кино от Лортон Тэрраса, а моим любимым кинотеатром был «Париж» на «Авеню Жоффр» (Av. Joffre). Туда я ездил с отцом на трамвае. Помню как мы смотрели американскую картину про Робин Гуда с Эррол Флином в главной роли.

А еще все в том же Париже в разные годы нашей шанхайской мирной жизни мы смотрели «Приключения Тома Сойера» с Мики Руни в роли Тома, «Молодой Томас Эдисон» и продолжение «Эдисон мужчина» («Young Thomas Edison» & «Edison the Man») Были и разные детские картины с участием маленькой звезды Голливуда Шерли Тэмпл (Shirly Temple). Как правило обычно перед сеансом показывали короткие фильмы, то что сейчас принято называть кино-журналами. 

Это были либо «картунс» (cartoons) (мультфильмы), либо «Тонкий и Толстый» - Стэн Лоурэл и Оливэр Харди – («Stan Laurel & Oliver Hardy»)  два комика, либо кинохроника. Я считаю что при помощи кино мой отец помогал мне все лучше осваивать английский язык.
  В один воскресный день отца вызвали в банк для расшифровки внеочередного телекса и он взял меня с собой т.к. давно обещал мне показать своё рабочее место  (или показать меня своим коллегам). На переднем сидении верхней палубы дабл-дэккера мы проехали по Нанкин-роуд почти до Банда и через минуту оказались перед входом с надписью “National City Bank of New-York”.

Дежурный офицер охраны, задав   пару формальных вопросов, отдал честь под козырёк, и мы пошли к лифту. Лифтер - пожилой русский мужчина поздоровался с нами назвав отца по имени-отчеству. В папином рабочем кабинете было много какой-то непонятной аппаратуры издававшей разные звуки от тиканья до негромких звонков. Всё это казалось мне чем-то неимоверно сложным и даже сказочным. Отец усадил меня в соседней комнате за стеклянной перегородкой.

Там были большие столы с множеством красочных американских журналов и небольшой бар с электрическим холодильником. Я смотрел журналы с картинками и пытался переводить отдельные предложения, но у меня почти ничего не получалось из за множества незнакомых слов. Зато я увидел много фотографий автомобилей, мотоциклов, аэропланов и военных кораблей. Через перегородку я слышал как папа иногда говорил по телефону по-английски.

Я конечно ничего не понимал, но тут пришел русский мужчина и стал бурно спорить с отцом и я на всю жизнь запомнил его слова:  «Владимир Михалыч я не понимаю, почему тут написано “оне-хундред”, а на другой странице “тво-тхоузенд”?»  Потом мне отец объяснил, что этот старый служака был из казаков и работал в банке курьером и не знал английского языка как и многие другие русские технические работники – лифтёры. охранники, уборщики и другой низкооплачиваемый персонал. Закончив свою работу и перекусив, подогретыми на мармите, сэндвичами из холодильника и Кока-Колой мы решили сходить в кинотеатр «Кэпитл» («Capital») на новую картину Уолта Диснея «Пиноккио».

Позвонив в кассу папа заказал два билета на ближайший сеанс и мы отправились. Когда мы выходили дежурный офицер отдал под козырёк и, как мне показалось, дружески подмигнул мне. Выйдя из банка мы прошли по Нанкин-роуд до первого перекрестка с «Зэчуен-роуд» («Szechuen-rd») и пошли по ней в сторону канала «Сучао-крик» («Soochou-creek»). Мы пересекли «Пекин-роуд» («Peking-rd») обойдя  со стороны черного хода «Катэй-отэль» («Cathay-hotel») и оказались перед новым, недавно построенным, двухзальным кинотеатром «Кэпитл». Перед началом основной картины нам показали короткий киножурнал на спортивную тему.

Пиноккио это итальянское название приключений Буратино с очень усложненным сюжетом с морскими сценами, с китами и акулами. При этом самыми страшными моментами были эпизоды когда огромный кит проглатывает плотик с Пиноккио и продолжается борьба со стихией внутри китового желудка. Несмотря на то, что громко гремела музыка и шумел рёв океанского шторма, мне совсем не было страшно сидя рядом с папой.  Той же дорогой мы вернулись на Нанкин-роуд и  менее чем через час были уже дома и я рассказывал Бусеньке и Тане про папин банк и про Пиноккио.

  Почти не заметно прошли первые месяцы моей учебы в Питэр Пэн Скул и наступило жаркое шанхайское лето. В отличии от большинства школ, наша не закрывалась на летние каникулы – родители, с согласия директрисы, могли не приводить своих детей до осени.  В то же время некоторые  дети продолжали заниматься по сокращенной программе что бы не забывать английский.  Поскольку папа все чаще старался говорить со мною по-английски необходимость ежедневно посещать школу отпала. Тем более, что к моим занятиям подключилась тётя Таня, которая говорила лучше чем я, но хуже моего отца.  В нашем доме иногда бывали знакомые, приходившие поиграть в мадзян. В эту китайскую настольную игру обычно играют вчетвером.

Чаще всего играли Татьяна, обе бабушки и их харбинская знакомая Анна Степановна, кажется Корзина или её дочь Мария Николаевна, тоже Танина подруга еще по Харбину, которую они называли Мухой. Обычно мадзян совмещался с чаепитием с булочками или хворостом, который готовила моя Бусенька с моим участием.  Я любил придумывать разные замысловатые фигурки из теста. Мой папа не любил играть в мадзян, хотя и умел. Он предпочитал играть со мною в шахматы. Интересным проектом на лето для банковских служащих была планировавшаяся прогулка на пароходе по реке Вампу, которая намечалась на какой-нибудь «уик-энд». Но по непонятным причинам она откладывалась с субботы на субботу и с июня на июль. А в августе к воротам Шанхая пришла война.