Волк

   Я проснулась словно от резкого толчка. Долго лежала под деревом, лапы слегка затекли, должно быть, прошло какое-то время. Странно, но я ничего не слышу. Ощущение оглушенности, не чувствуешь носом, глаза видят, но картинка нормальности настоящего и разорванности и отупления внутреннего не сходятся. Просто лежишь под деревом, травяные запахи щекочут ноздри, ощущаешь корень дерева под боком, все привычное, что было  БЫЛО  когда-то до этого момента сейчас, а месте и в этом ты чувствуешь ложь от того, что вуаль ощущений, исходящий от них, жжет. Время просто шло, твой запах просто был, ощущения разрешенности и какого-то логического конца постоянно откладывалось и давило.
   “Ну ладно”, -  подумала я. Всякое бывает. Всем волкам нужно периодически гулять. Мы создания не стайные, свобода для нас вплетена в корни нашего я.
Однако проходил день, трава шуршала, на том месте, где лежала я, все было по-прежнему, мои лапы не подводили меня, охота шла все с прежним успехом. Твое ложе физически оставалось там же, где и было, но упрямство травы и природы проглядывало тут и там в по-хорошему задиристой вновь растущей траве.
   Я лежала на нашем месте и вспоминала. Своими воспоминаниями я должно быть ждала тебя. Где-то в этот момент Пенелопа поклялась в верности и начала ткать саван в ожидании.
                ***

   Маленькая кровать. Я плохо понимаю, что проснулась, мое сознание еще не хочет думать, а хочет обратно в сон. Я пытаюсь немного пошевелиться, но я вспоминаю, что не могу. Мое тело по внутренней установке лежит компактнее, чем обычно. Я пытаюсь вспомнить, с чего бы это. А да, точно. Я не хочу случайно вытолкнуть тебя. Легкая улыбка на моем лице, ощущение маленькой тихой радости, я беру твою руку в свои руки, кладу на грудь и засыпаю дальше.

                ***

   Везде, где был ты внутри меня, теперь яд.
   Меня снова засасывает внутрь бутылочного горлышка отчаяния и плача.
Ждать вообще тяжело. Резкое открытие глаз и я понимаю, что тебя все еще нет. Нет. Трава примята, маленькие клочки сброшенной шерсти, следы неглубоко в земле. Втягиваю носом воздух, чувствую твой запах. Я не могу ошибаться, здесь рядом со мной спал волк, который потом ушел.
   Я жду. Я не ухожу далеко от дерева, не может же быть так, что волк уйдет просто так. Приручить нас сложно, нам приручить себя к ком-то еще сложнее.
Ты не увидел ни одной моей слезы. Ни одного стона. Ты не знаешь, что такое трястись от каждого похожего на твои движения шороха, как убивает ожидание, как терзает надежда. Как колет желание, как ужасно ждать и каждый день засыпая, вдыхать твой запах, лежать рядом с твоим местом, и видеть последим несчастные маленькие и ненужные клочки твоей шерсти. Пух, за который цепляется разум.

   В том, что со мной происходит, нет ничего необычного. Я любила. Я потеряла.

                ***

    Явно вечер, явно душевный разговор. Мы говорим о том, что было давно у каждого из нас, о том, что чужим не говорят. Вспоминая, ты делаешься настоящим. Я понимаю, что в этом хрупком и ценном для тебя воспоминании ты такой, какой ты есть – настоящий. Искреннее и мягкое нутро тебя не может не привлекать. Честность невозможно не любить. Словно подтверждая мои мысли, теплое закатное солнце подсвечивает часть твоей скулы и глаза, их цвет становится каре-золотистым. Единственное, что хочется, чтобы ты говорил еще.

                ***

    А была ли потеря? Было ли вообще что-то стоящие, вдруг я придумала твои серые лапы, клыки, решительность, тебя вообще. Зверь другого зверя находит не просто так. Если мы нашли друг друга, значит, это кому-то нужно.  Я не верю, что без причины вторая часть меня, ты, просто так смог взять и уйти. Я знаю, что ты отвечаешь за свои слова, я знаю, что ты верен.
Однако, с пустым местом вместо тебя не поспоришь. Я больше так не могу, я хочу бежать. Я пружинисто встаю обратно на свои лапы, место, которое было мне родным, словно выживает меня из себя, я бегу. Нет, нет, нет, волки – верные существа, так они с другом не поступают. Я бегу день, бегу два, бегу три, нет ничего, никого, тебя.
    Ночь. Моя шерсть стала еще белее. Дальше –край. Я смотрю вперед, но ничего не вижу. Чувствую слезу, не знаю, откуда она. Факты – вещь упрямая. Тебя нет. Нет.

                ***

   Позвоночником чувствую холод стены. Бетонная. На ней вроде обои, но для меня их нет. Все как будто облезло. Я так вижу. Без разницы. Сижу у стены, казалось уже неделю. Время просто идет, проходится по мне и по моим чувствам как каток. Окружающее не важно, на прочувствование его нет места. Единственное, что я чувствую – это боль.
   Я как будто горю. Что-то пульсирует, большое, болезненное на лопатках, я не могу нормально шевелиться. При поворотах шеи, при дыхании, при движениях рук все болит. Это сковывает меня
   Слезы просто так появляются и текут. Я не могу их контролировать. Иногда мне вроде лучше, но чаще чувствую себя совершенно разбито. Без способности делать что-то, просто лежать, будто придавленная водой.
   Все бессмысленно. Я не вижу особой пользы почти ни в чем, ни в чем, что я делаю, смысла нет. Как категории.
Мне больно.
   Когда я плачу, мои слезы текут по твоей спине. Думаешь, бегство спасет тебя?

                ***

   Странная вещь, в солнечный день лес и долина, в которых мы жили, в которых я жила, были такими же. Цвета теплыми, тени – освежающими. Сейчас я даже не знаю, какие они. У меня нет сил выползти и бежать, смотреть, думать. Вроде бы, надо поесть. А вроде и нет. У меня нет сил думать о таком. Даже такой выбор слишком сложный.
   Из того места, где я лежу, видно кусочек неба. Еще видно всякую траву и прочую требуху. Вроде бы, мое тело затекло. Я не знаю. Себя в нем я не чувствую. Мои инстинкты говорят мне выползти хоть ненадолго из норы, но осознание того, что мне придётся существовать на свету, быть задетой солнцем, останавливает меня. Шерсть ползёт, оставшаяся как будто становится более прозрачной. В том маленьком просвете норы, что передо мной, я вижу темное небо. За небом звезды. За звёздами темнота. И больше ничего. Одиночество космоса и его холод вползают в меня.
   Твой образ разлагается. Если присмотреться, то можно увидеть гной, который должен проступить как нарыв. От боли слез, прочищающей мои глаза, твой образ становится чётче. Странно, что мои волчьи инстинкты так долго думали, что нашли подобного. Радости первоначальной встречи застилала мои глаза; своими мыслями я создала подделку. Собой и плачу.

                ***

   Ничего не изменилось. Я ухожу и прихожу с работы, иногда с кем-то разговариваю, вроде даже слышен мой голос. Если посмотреть вниз, то можно заметить, что я плыву на картонке через 8-балльный шторм. Мои слезы хлещут, как кровь из артерии. Я ничего не могу делать. Мне очень больно. Когда у меня приступ, такой ощущение, что сознание вытягивается на длину бесконечного узкого колодца, заполненного моим криком. Я кричу и плачу. Мой плач отражается от стенок и ударяет в меня. Ты слышишь? Я все та же я. В виде призрака. В виде воспоминаний. Я не могу выбраться. По строкам этих мыслей катятся тяжелые набухающие капли темно-синей акварели и оставляют пятна на пальцах.
   На фоне всего этого приходят дурацкие мысли. Они ироничны и холодны как скальпель. Бывают и хуже трагедии в этом мире. Я не первая. Я не последняя. Вполне возможно, такое будет еще. Твои эмоции как клетка. Но иногда на где-тона дне брезжит мысль как в дневнике Анны Франк: что бы ни случилось, нужно помнить, что на свете всегда остается добро.
   Но видимо, не для меня. Все это – потерянный случай.

                ***

   Шерсть окончательно слезла. Начала выползать новая, гораздо белее прежней. Как будто избитая когда-то, я начинаю медленно ползти из норы. Я не знаю, куда я следую. Цели у меня нет. Лапы меня еле держат. От ударов собственного сердца трясется тело. Я не иду, я тащусь по жизни.
   Мое тело стало легче. На ветру чувствую, будто очередной порыв может подхватить меня и унести. Но я не хочу, чтобы так случилось. Лучшее средство здесь – это напомнить себе о своей былой силе. Нужно попробовать бежать. Лапы вспомнят.
  Я делаю выбор в пользу того, чтобы остаться. Я делаю выбор в пользу себя. Я своими глазами, своими поступками определяю свою реальность. Мое решение определяет все. На палитре моих чувств в дополнении к дыре в груди появляется еще и решимость хоть что-то делать.

                ***

    Меня тошнит воспоминаниями, память, перестань меня мучить. Только отвлечёшься, видишь призраков памяти – твои несчастные изгибы рук – опять; набережные, исхоженные вместе под солнцем - опять; профиль лица, склоненного над столом во время работы - опять; родинки на спине, про которые кажется, только я знаю - опять; голос, который звучит как удар грома - опять, случайные вещи, мелкие, пронзающие меня до костей воспоминания. Я чувствую себя так, будто это все собралось ожерельем вокруг моей шеи и душит меня. Пожалуйста, уйди из моей головы. Я не хочу тебя помнить. Я не могу больше тебя вынашивать. Пенелопа доткала саван, выбор сделан.

                ***

    Я могу только плакать, я очень беззащитна. Мои слезы в последнее время все чаще и чаще бывают от гнева, чем от боли. Бег помогает, какой-то невидимый компас притягивает меня к вон тому краю долины, что там, я не знаю, я никогда там не была. Я бегу, мне точно нужно узнать. Я бегу и чувствую, что лапы крепнут, земля твердеет, глаза видят более резко. Пространство перестает быть трясиной. По пути я встречаю других волков. У кого-то твои глаза, у кого-то манера держаться, у кого-то схожие черты лица. Уходи. Я отрицаю тебя, мне нужно очистить свою память от этой грязи. Мои страдания бессмысленны, срок жизни смысла всего моего повествования весьма короток. Звезды наблюдали и не такое.
    Какого жить и знать, что ты причина чьей-то боли и страданий? Ты все равно где-то там себе существуешь, продолжаешь жить. Какого смотреть себе в глаза каждый день зная, что в тебе есть вся эта трусость и гниль?
    Я бы не взяла на себя такую ответственность. Мы жестоки больше всего к тем, кто нам ближе. Когда мы совершаем поступок, поступок не состоит только из одного него. Поступок – это всегда поступок плюс последствия. Нельзя притворяться, что ты как ребенок не знаешь, что так могло случиться. Когда волк охотится и убивает, он знает, что убил чьего-то сына или чью-то мать. Также он знает, что и с ним могут поступить точно так же. Все, выползшие из норы, это принимают. Не спрашивай, по ком звонит колокол, колокол звонит по тебе. Если ты не принимаешь этого – сиди у себя в норе.
    Стало холоднее. Я здесь никогда не была, это все так далеко от норы, в которой я жила. Даже страшно немного.  Впереди утес, я почти у края. Опять темно, я у не успела заметить, как тучи ушли и открыли все те же звезды, что и миллион лет назад. Моя белая, слегка серебристая шерсть мерцает от медленного и постоянного сияния звезд. Я через многое прошла. Дыра в груди хоть внешне и заросла, но все равно со мной, ничего этого не изменит. Мой путь сделал меня мной. Все дело в выборе.  Из двух волков, борющихся во мне, выигрывает тот, которого я кормлю.  Мой волчий вой растворится в воздухе, растворится в вечности, когда меня не станет. Спасибо за уроки, спасибо за слезы. Все говорят любовь, а я слышу верность.

Верность себе.



(Август 2017)