Где Робин?

(литературный эксперимент на почве баллад о Робин Гуде)

I

Не припомню уже, что же я ощутил вначале своего пробуждения. То ли как чьи-то руки сдавили мои подмышки, то ли, как мои собственные ослабшие ноги подпрыгивали от столкновения с усеянной колдобинами дорогой, по которой волокли мое тело. Или первым было зловоние? Очень насыщенный запах отражался на внутренней стороне моих век разноцветными клубами дыма. Чтобы сохранить достоверность воспоминания, мне необходимо уточнить, что при первом столкновении с запахом, он не показался мне неприятным, да и не кажется таковым теперь. Неприятность, провоцирующая меня на использование слова «Зловоние», как характеристики запаха, связанна с его источником, который открылся мне вместе с открытием моих глаз, да и то не сразу. Первое, мною увиденное, представляло собой несколько щелей разного размера и формы, сквозь которые яркий свет выжигал мои сетчатки. Было тяжело пошевелиться, что-то одновременно и мягкое и колкое блокировало меня со всех сторон. Глядя на раздражающий свет, но, все же, понимая, что, только следуя за ним, я смогу выбраться из этого, хоть и затягивающего, но возможно именно этим и ужасающего состояния, я, превозмогая бессилие, начал раздвигать забаррикадировавшею меня материю. В то время, что мои руки активно прокладывали мне выход, разум мой, также постепенно разгонял свою деятельность, но не попытка определить местоположение или обозрение ближайшего прошлого, приведшего меня в это место, занимало его, эти банальности начались чуть позже, а пока же его охватил поэтический экстаз, и мне было сложно идентифицировать то бытие, что выписывалось рожденными им строками.

Вибраций тетивы,
Чьей мощью натяжения
Стянулись два конца.
Один из них – момент,
Что был перед рождением.
Другой – пост-смертный миг,
Что машет нам с холма.
Я чувствую движения,
И тихие шаги
По тетиве.
Сухой листвы скольженья,
Сдвиг
Стрелу сжимающей руки.
И точный выстрел.
Вверх.
За грани древки лука,
Что провожает взгляд,
Разинув пасть.
 Но стрелам,
Ищущим небесного приюта,
Все ж суждено
На землю вновь упасть.

Выкарабкавшись из своего, к счастью не последнего, пристанища, я, наконец, смог различить то, что его представляло. Груда мертвых, проклятых чумой, тел. Вот с этого момента запах становиться зловонным, но опять же не по характеру своему, а по происхождению. Зло породило его. Но разве не в высшей степени предвзято, судить о детях по их родителям? Особенно если первые, на деле, совершенно не вызывают в тебе раздражения.
Вокруг кучи, сжимая в руке факел, ходил человек в маске и длинной черной одежде, готовящийся спалить мой временный приют, да и меня вместе с ним. Я резко выскочил, но проступившая в ноге боль, причины появления которой на тот момент были мне не ясны, не позволила мне скрыться так стремительно, как мне бы того хотелось. Человеку в маске потребовалось всего два или три шага, чтобы настигнуть меня и ударить факелом по голове. Вот тогда поэтическое окончательно вылетело из моего разума и на его место встало обозрение настоящего, а в связке с ним и ближайшего прошлого. Человек в маске, вероятно, принял меня за зараженного или, за ожившего мертвеца, хотя, насколько я мог знать, ни тем, ни другим я не являлся. Если память мне не изменяет, то дело было так:
Будучи странствующим поэтом, в это нелегкое для нашей страны время, я осознал свою миссию, не противоречащую устройству собственной души. Странствуя от поселения к поселению, по следам страшного проклятья, я задерживался в каждом из них на некоторое время, и, как мне надеялось, согревал души страдающих своей песней. Вчера, прибыв в очередную деревню и вполне удачно выступив на центральной площади, восторженный народ потащил меня в трактир, дабы взамен на мой труд по согреванию их душ, согреть мою местной настойкой, оказавшейся до неприличия крепкой. Вечер протекал весело, тепло, но все же не позволял полностью забыть о том ужасе, что творился в округе. Меня просили петь, и я пел. Одна из молодых девушек, участвовавшая в спонтанном празднестве, проявила ко мне повышенное внимание, чем и накликала на меня последующее несчастье. Молодой человек, видимо бывший с ней в определенных отношениях или же просто имевший на нее виды, уставший наблюдать, как она тянулась ко мне, допив свой напиток, разбил чашку и двинулся с осколком в руке в мою сторону. Будучи погруженным в пение, я не заметил его приближения, а оказался уже перед фактом воткнутого в мою ногу осколка. Попытка оказать сопротивление закончилась тем, что моя лютня была разбита о мою же голову. На этом воспоминания заканчиваются. Видимо удар факелом смог их спровоцировать. Далее будут следовать догадки.
Вероятнее всего, после того, как я потерял в трактире сознание, пьяные деревенские мужики оттащили меня к горе трупов и закопали поглубже, в надежде избавиться от меня, не взваливая на себя уж слишком тяжкий грех непосредственного убийства. Что ж, надеюсь, пока они меня закапывали, чума успела просочиться в сердце каждого из этих варваров, и они сами встретят свою смерть в этой куче человеческих отходов.
Из череды догадок и воспоминаний меня вырвал тот факт, что человек в маске, оглушив меня факелом, схватил меня за ноги и поволок обратно к куче. Желания сдаваться в себе я не наблюдал и от того, собравшись с силами, приступил к решительным действиям. Схватив встретившуюся на моем волочащемся пути дубину, я сильно ударил ей человека в маске по ноге, чем повалил его на землю рядом с собой. В процессе нашей с ним возни в грязи мне удалось завладеть го ножиком для вскрытия бубонов, и подобно тому, как этим самым ножиком, гной выпускается из бубона, так и я выпустил душу человека в маске из его тела. Теперь мне было необходимо срочно покинуть поселение, оставаясь незамеченным. Но ведь не на пустых словах держится истина, что самое тайное место находиться под лучом света? Укрывшись за горой трупов, я снял с человека его костюм и маску, и надел на себя. Его тело я бросил в кучу, а затем завершил им начатое – зажег трупы. Стараясь не хромать, я гордо вышел из поселка по центральной улице. Слева и справа меня провожали в ужасе взгляды крестьян, выстроившихся возле своих полуразрушенных домов. Позади меня, грозно разбрасывалась языками пламени огненная гора плоти. Покинув поселение, я решил не снимать маску еще какое-то время, перестраховавшись от возможной встречи с кем-нибудь, кто мог бы меня узнать. И честно говоря, уж больно нравился мне тот вид мира, что проявлялся сквозь призму затемненных линз доктора смерти.   

II

Параллельно моему продвижению вглубь леса, где-то неподалеку, на территории замка, еще одна черная фигура брела сквозь темные коридоры, приближаясь к покоям шерифа. Сам шериф этим утром был не в самом лучшем расположении духа. Он сурово сидел за своим столом, а взгляд его был прикован к окну, из которого открывался вид на вверенные ему владения. За спиной шерифа висел его портрет. Из нарисованного лба торчала стрела, с обернутым вокруг нее свитком. Шериф на стрелу не смотрел, его внимание привлекало только-то место, откуда она появилась – Шервудский Лес.
Фигура, пробирающаяся по коридорам, наконец, достигла необходимой двери и постучалась.
 - Заходи!- послышался из-за нее грозный голос шерифа.
Чернокнижник вошел в покои, и бегло взглянув на стрелу, направился прямо к шерифу, изо лба которого медленно стекала струйка крови, чьи капли падали на карту, лежавшую перед ним на столе.
- Шериф,- начал чернокнижник, явно не обращая внимания на порез от стрелы на лбу собеседника,- основываясь на докладах, полученных из ближайших поселений, мы не можем игнорировать тот факт, что эпидемия, пожирающая страну, со дня на день переступит и наш порог. И как врач я не имею права скрывать от Вас то, что на сегодняшний день мы не располагаем не единым эффективным методом лечения этой болезни. Исходя из этого, я осмелюсь предложить Вам полностью ограничить вход и выход граждан из замка, и как следствие, отменить назначенный Вами турнир стрелков.
Внимательно выслушав речь чернокнижника, все это время, не отводя взгляда от окна, шериф, наконец, повернулся и, глядя чернокнижнику в глаза своими глазами, из которых вдруг резко потекла кровь, достаточно строго ответил.
- Доктор, боюсь, что я не смогу последовать Вашему совету. Видите это послание за моей спиной? Я думаю, что Вам и без меня прекрасно известно от кого оно. Если хотите, Вы можете взглянуть.
Чернокнижник не спеша подошел к стреле и, не выдергивая ее из портрета, развернул свиток. Шериф, не дожидаясь, пока чернокнижник прочитает текст, продолжил свою речь.
- В этом письме говориться, что наши «лесные друзья» объявляют Шервудский Лес собственной территорией и требуют признать их, как суверенное государство. А такую вопиющую наглость я уже не могу игнорировать. И как Вы можете помнить, турнир был задуман в качестве приманки для Робина Гуда. А если нам удастся схватить и повесить этого ублюдка, то вся его свора дикарей уже не будет представлять для нас той угрозы, что представляет сейчас, и это, наконец, поможет нам закрыть столь нелепейший вопрос о суверенности Шервудского Леса.
- Да…- протяжно ответил чернокнижник,- но мне кажется, что Вы, столь увлеченный проблемой Шервуда, не удосужились вникнуть в самую суть моих слов. Я говорю о том, что если болезнь проникнет в наш замок, то уже некому будет задаваться вопросами о суверенности Шервудского Леса. А если мы закроем замок и подождем, пока проклятие не пройдет само собой, то вполне вероятно, что эта зараза сама уничтожит всю эту лесную компанию, и нам не придется прикладывать никаких усилий, а учитывая ту антисанитарию, в которой живут эти варвары, вероятность того, что они смогут избежать заражения, минимальна.
- Доктор,- отвечает шериф,- как много разума я слышу в Ваших речах,- кровотечения шерифа усиливаются,- однако, позвольте мне говорить с вами не от лица разума, а от лица чести, которая, на мой взгляд, заслуживает гораздо большего уважения. Подумайте сами, какая молва пойдет обо мне, когда народ узнает, что достопочтенный шериф Ноттингема, получив прямой вызов от мятежников, предпочел вместо решительных ответных действий, подобно незрелому сопляку, спрятаться под сводами своего замка, как под мамкиной юбкой, и оставить свою борьбу на волю случая? И еще, как человек чести, я, безусловно уважающий своего врага, не могу позволить ему, подобно вшивому псу, сдохнуть от бубонов, а не от моей руки. Позволю себе предположить, что и он будет такого же мнения о данной ситуации.
- Позвольте отметить, что Ваша честь не знает границ, Шериф,- сдержанно сказал чернокнижник,- но не кажется ли Вам, что сейчас Вы думаете о себе несколько больше, чем о вверенных вам подданных, и Ваши действия могут иметь такие последствия, после которых вопрос о Вашей чести будет стоять под очень большим вопросом?
- Довольно, доктор!- закричал шериф, брызжа кровью изо рта,- не будь я столь учтив по отношению к Вам, то мог бы воспринять Ваши слова, как оскорбление моей чести, и тогда уже Ваша шея обрела бы свой покой в петле на главной площади. Я приму Вашу информацию к сведенью и посоветую Вам заняться Вашими прямыми обязанностями, а именно поиском лекарства от этой жуткой заразы, но будьте так любезны и оставьте вопросы политики тому, кому суждено ими заниматься в силу занимаемого им положения. А теперь оставьте меня и позовите начальника охраны, мне необходимо обсудить с ним несколько моментов касательно турнира.
Никак не показывая своего раздражения, чернокнижник покидает покои шерифа, и лишь чуть громче обычного закрывается за ним дверь.

III

Тем временем, где-то в Шервудском Лесу, в дальних комнатах подземной крепости лесных разбойников, Леди Мериан, прикованная болезнью к постели, мучилась от жуткого жара, что разрывал ее тело. В ее видениях, в комнате то исчезали, то появлялись призраки непонятно чьего прошлого. Или будущего? Среди еле различимых лиц, ей, наконец, удалось выделить одно и приманить его взглядом к себе. То был Алан Э’Дейл. Он протянул ей что-то, но ее помутненный взгляд не смог распознать объект. Алан присел рядом с Мериан на кровать.
- Мериан, пожалуйста, вам нужно положить это под язык,- заботливо сказал он.
Взгляд Леди немного сфокусировался, и она разглядела на ладони Алана что-то извивающееся, что-то находящееся в непрерывном движении, что-то, что было живым.
- Алан, что это? Я не буду это есть!- возмутилась Мериан.
- Вам и не надо это есть, просто положите под язык,- спокойно ответил Алан и протянул руку ближе ко рту Мериан.
Она отталкивает его руку и спрашивает громче.
- Что это!?
- Монах сказал, что если вы подержите его во рту живого, то вам станет легче.
- Кого!?
- Вот этого червя.
Мериан наконец различает червя, долго вглядывается в него, в глаза Алана, собирается с духом и отправляет червя в рот, но перед этим задает вопрос.
-Где Робин?
Алан выходит. Мериан не может крикнуть ему в след. У нее во рту живет червяк.
На выходе из покоев Мериан Алана ловит под руку Малыш Джон. Он взволнован, немного напряжен, но по обычаю своему весел и доброжелателен.
- Ну как она?- Джон спрашивает Алана.
- Где Робин? – вопросом на вопрос отвечает Алан.
- Он вместе с двумя стрелками ушел еще на рассвете. Ему было нужно отправить послание шерифу.
- Как он умудряется в такой ситуации думать о политике?- раздраженно спрашивает Алан.
- Он думает о том, о чем может думать,- отвечает Джон,- сейчас никто из нас не может помочь Мериан.
- Когда я еще служил в замке, там был один Чернокнижник,- шепотом говорит Алан,- уже тогда он занимался изучением этой заразы. Я думаю, что если бы мне удалось с ним встретиться, он, по старой памяти, согласился бы осмотреть Леди.
- Думаю, что Робину не понравилось бы идея привлекать кого-то из замка для решения наших внутренних вопросов, это делало бы абсурдным наше заявление о суверенитете,- немного смущаясь, отвечает Джон.
- Никто и не предлагает делать это официально. Мне нужно просто пробраться в замок, найти доктора и тайно попросить его о помощи.
- В любом случае, сначала, нужно дождаться Робина.
- Да!?- возмущается Алан,- и сколько это может продлиться? Или может нам подождать, пока все тело Мериан покроется бубонами? А!? Я поеду прямо сейчас, а ты можешь ждать Робина сколько тебе угодно, и не забудь передать ему о моем решении.
Алан вырывается из дружеской хватки Джона и резкими шагами исчезает за углом коридора.

IV

В костюме и маске становилось жарковато, но я еще недостаточно отошел от поселка, чтобы чувствовать себя в безопасности с обнаженным лицом. Сложившаяся ситуация довольно сильно вторглась в мое существование и теперь передо мной встал серьезный вопрос о дальнейших движениях. Тем более, что мой инструмент канул в Лету, а образ дарующего радость трубадура неожиданно покрылся ликом смерти. Кто же я теперь? После совершения убийства все то, о чем я пел раньше, представлялось мне бессмысленной пустышкой. Шумом. Визгом несмышленого младенца. Теперь я убил саму смерть и примерил на себя ее одежды. К чему это меня обязывает? От жары закружилась голова. Конкретные образы размылись в моих глазах, а поэтические вновь выступили наружу. Что ж, пускай льются. Я готов воспринимать их. Выслушивать. Быть может они, прячущиеся в недрах моего бессознательного, способны подсказать мне дальнейший путь.

Вода течет. Течет ручьем по телу.
В наряды палача я облачен.
Но кто тот я?
Тот ли чья песня пела
Истории прекрасных дам,
Что рыцарских фантазий плод,
И плод воображения?
Или убийца я теперь? Урод?
Что лик под маской прячет свой в сомнении?
Нет, все не так.
Наоборот.
Я тот, кто из-за капли пота,
Взирает на того,
Кто в отражении ее узнать пытается себя.
Но видит Бог,
Обречена его забота.
Оно ведет свой танец там,
Где раньше было Я.

Пока строки проходили сквозь мое сознание, перед моими глазами возникла фигура. Казалось, что на ней был мой трубадурский костюм. И лютня. В руках у фигуры была лютня. Я приближался. Постепенно, в лице незнакомца я стал различать черты убитого мной доктора. Меня охватил ужас. Я подошел еще ближе. Поток строк закончился. Взор прояснился. Фигура исчезла, но на ее месте оказалось несколько других. Они действовали стремительно, так что лица я разглядеть не смог. На мое тело был наброшен мешок. Я упал. В темноте я вновь чувствовал, как мои ноги подпрыгивают на камнях.

V

Добрался до замка Алан в мгновении ока. Облачившись в простую крестьянскую одежду, он легко слился с населением, и ловко минуя стражников, подобрался к двери чернокнижника. Досаждать себе хорошими манерами ему не виделось необходимым, потому он без стука, резким движением руки открыл дверь, проскользнул внутрь темного подвального помещения и захлопнул дверь за своей спиной. Хлопок вывел чернокнижника из самозабвенного изучения каких-то записей, что лежали на его столе, и заставил резко вскочить, уставившись в упор на непрошенного гостя. Несколько секунд напряженного молчания позволили доктору, наконец, опознать пришедшего.
- Алан?- неуверенно-удивленно спросил он,- если бы не сфера моей деятельности, я бы ни за что не поверил бы своим глазам. Ты был убит. И лично мной был констатирован факт твоей смерти. Будь так добор, расскажи мне, что за сила вернула тебя в это убогое существование, и что ей от меня нужно? Ведь не по своей же воле ты, спустя столько лет решил навестить своего старого друга?
- У меня нет ответа на твой первый вопрос, дорогой доктор. Мне известно лишь то, что на следующий день, а может спустя неделю, после моей смерти, я очнулся в глубокой чаще Шервудского Леса, совершенно не помня, кто я и откуда. После нескольких дней блужданий меня подобрали люди из отряда Робина Гуда. Они приняли меня и подарили новую жизнь. Со временем память начала возвращаться, но через призму моего нового мироощущения, прошлое явилось мне в столь отвратительном свете, что я решил не возвращаться к нему. Вплоть до сегодняшнего дня,- рассказал Алан.
- Ты же понимаешь, что на основании твоего признания о службе Робину Гуду, я могу немедленно вызвать стражу и отправить тебя в петлю.
- Ты этого не сделаешь.
- Отчего же?
- Ну, во-первых,- начал Алан,- от того, что ты не настолько уж, как мне известно, верен шерифу, и не будешь ставить его интересы превыше своих. А вот и второе, что и должно пробудить твой интерес. Я немного соврал тебе, говоря, что мне совсем ничего не известно о моем воскрешении.
- Откуда мне знать, что ты не врешь прямо сейчас?- неспособный скрыть своего возбуждения, спросил доктор.
Вместо ответа Алан задрал свою рубаху, оголяя огромную, выжженную на его груди, метку. Чернокнижник замер и заворожено уставился на рисунок.
- Я могу помочь тебе найти его,- загадочным шепотом добавил Алан.
- Что тебе нужно?- уже уверенно и по-деловому спросил чернокнижник.
Не мне,- в голос отвечает Алан,- одна девушка больна, бубонов пока нет, но мы подозреваем худшее. Ты должен помочь ей. Нам нужно ехать прямо сейчас.
- Это невозможно,- спокойно отвечает доктор,- я могу осмотреть ее только здесь.
- Почему?!- возмущается Алан.
- Если она поражена той заразой, о которой мы все думаем, то помочь ей я могу только в своей лаборатории,- доктор на секунду задумывается,- так, постой. Но если ты знаешь, как найти Его, то зачем ты просишь помощи у меня?
- Открою тебе еще один секрет,- Алан приближает свое лицо к лицу доктора,- Он выжил из ума!

VI

Мой путь в мешке продолжался. Сквозь шум ритмичных ударов моих ног проступали волшебные звуки Шервудского Леса. Иногда в дырочки в мешке пробивались солнечные лучи. Кто-то из моих похитителей что-то насвистывал. Вдруг я услышал звук удара и свист прекратился. Вообще звук изменился. Мешок начал наполняться разноцветным дымом. Затем отовсюду начал доноситься голос. Его звук вообразился.
- Робин, человек в мешке родился без клюва, а теперь ты должен пойти со мной,- сказал голос.
- Но Мерлин! Мериан…
- Ты не понимаешь, ты идешь со мной!- повторил голос.
Потом начались резкие прыжки из света в тьму. А еще потом стало тихо.
Произошедшая ситуация видимо оставила моих похитителей в еще большем недоумении, ведь в отличии от меня они не только слышали, но и видели то, чего не могли до конца понять. Оставив меня валяться в мешке, похитители, было их двое, присели на повалившееся дерево и крепко выдохнули.
- Что это было,- спросил один, тот, что моложе, видимо, недавно ставший частью Шервудского отряда.
- Мерлин,- ответил второй, который казался опытнее.
- Разве это не легенда?- спросил первый
- Когда-то была. Уже нет. Несколько лет назад Мерлин действительно был легендарным волшебником, и, правда, не было короля Артура, не было «Меча в Камне», вообще кучи всего не было. Но потом силы Мерлина стали настолько велики, что он смог выйти за границы легенды и воплотиться в действительности, сделав действительным и все, что было с ним связано, не утратив и своей легендарности. Освоив в нашем бытии телепортацию, несколько лет он провел в Восточных Горах, где вопросы жизни и смерти перестали быть для него вопросами. Тогда Мерлин перестал интересоваться нашими мелкими человеческими проблемами и посветил себя чему-то такому, о чем вообще-то известно только ему. В этом еще как-то замешан Робин, и Мерлин периодически подобным образом вырывает его из бытия, но по возвращении тот никогда ничего не рассказывает о том, что с ним происходило,- рассказал второй.
Закончив разговор и переведя дух, похитители снова взялись за мой мешок и побрели в сторону своего логова.

VII

Тем временем, на изнемогающую от жара в своих покоях леди Мериан, вновь посыпались видения. Она видела спины Мерлина и возможно Робина, растворяющиеся в густоте небытия, страдающих крестьян усыпанных бубонами, залитого кровью шерифа в истерике и пустоте размахивающего мечом, Шервудский Лес пожираемый пожаром и искореженный труп Алана, воскрешаемый неизвестным лучом света. Был там и чумной доктор, почему-то крепко сжимающий в руке лютню, но не способный издать ни единого звука.

VIII

Реальный Алан вернулся из замка почти одновременно с отрядом Робина, утратившим самого Робина, но притащивший в мешке меня.
- Робин вернулся?- таков был первый вопрос Алана, к ринувшемуся ему навстречу Малышу Джону.
- Нет,- ответил Джон,- отряд доложил, что по дороге Робина забрал Мерлин,- Джон замялся,- но зато они привели доктора, которого поймали в лесу.
- Где он?
- В мешке.
Тут Алан обратил внимание на валявшийся неподалеку от него мешок и, выхватив меч, распорол его по всей длине. Таким образом, по средствам этого кустарного кесарева сечения я в который уже раз появился на свет.
Не дав мне подняться самостоятельно, Алан грубо схватил меня за предплечья и подземными коридорами потащил к покоям Мериан. Грубо втолкнув меня в маленькую, еле освещенную свечами комнату, Алан встал между мной и Мериан, повертел головой из стороны в сторону и спросил.
- Доктор, Вы можете помочь этой женщине?
- К великому сожалению, я должен признаться Вам, что я не доктор, но я могу немного облегчить ее страдания, если Вы принесете мне лютню,- робко ответил я.      
Алан вновь сильно схватил меня за предплечье и вытащил в коридор. Резким толчком, прижав меня к стене, он сорвал с моей головы маску и вопросительно закричал.
- Если ты не доктор, то кто же тогда? И какого черта ты так вырядился?
- Обстоятельства вынудили меня пойти на этот обман во имя сохранения собственной жизни. Но чья жизнь в итоге была сохранена, я теперь не могу вам сказать, но раньше, до определенных событий, я считал себя поэтом.
Выслушав меня, Алан оттолкнул меня в сторону двух стрелков, ошивавшихся поблизости, и приказал связать до распоряжения. Потом он зашел обратно к Мериан и плотно захлопнул за собой дверь.
Присев на край постели он внимательно всмотрелся в замутненные глаза Мериан, на поверхности которых все еще пылало пламя ее видений.
- Где Робин?- тихо спросила она.
- Мерлин унес его,- так же тихо ответил Алан,- но я знаю, как Вам помочь. Нам нужно срочно ехать в замок.
- Я не поеду в замок!- закричала Мериан, немного придя в себя.
 - У нас нет выбора,- сдержанно сказал он,- я обо всем договорился. Вас осмотрит мой старый друг, мы можем ему доверять, только Вы не говорите ему, кто Вы. Мы доставим Вас в замок тайком, под видом тела для медицинских опытов.
- Ты хочешь, чтобы я изображала труп?- пустив слезу, спросила Алана Мериан.
- Это необходимо, чтобы спасти Вам жизнь.
- Алан, мы накликаем на себя еще большее несчастье,- скорбно-смиренно пробормотала Мериан себе под нос.

IX

Тем временем во внутреннем дворе замка велась подготовка к турниру стрелков. Шериф вместе с начальником охраны расхаживали туда-сюда и вели заговорческие разговоры. Из носа шерифа все время так и норовила выскочить кровавая струйка, и он был вынужден безостановочно подтирать ее платком.
- Итак,- вешал шериф,- я совершенно уверен, что Робин не сможет проигнорировать турнир.
- Вы думаете в сложившейся обстановке он все равно пойдет на столь безрассудный шаг?- спросил начальник охраны.
- Робин не упустит возможности доказать, что он лучший стрелок, а как только он это сделает, мы схватим его и в качестве главного приза проводим на эшафот.
- Мы не знаем, как он выглядит и рассчитываем только на то, что он действительно лучший, но если это не так? Что если победителем окажется кто-то другой? Тогда мы не застрахованы от того, чтобы казнить невиновного.
- Невиновным не может быть человек, стреляющий лучше Робина Гуда,- манифестирующим тоном ответил шериф.
Разговор был прерван неизвестно откуда взявшимся чернокнижником. Его губы сами собой появились возле уха шерифа, а как только они зашептали, ухо пустило кровь. 
-Шериф,- обратился чернокнижник, протягивая свиток и перо,- мне нужно, чтобы Вы подписали эту бумагу.
- Что это?
- Сегодня ночью мне должны доставить тело молодой девушки. Оно необходимо мне для исследований.
- Доктор,- спокойно отвечает шериф,- Вы противоречите сами себе. Утром Вы настаивали, чтобы я отменил турнир, так как это может привлечь эпидемию в наш замок, а теперь сами просите меня подписать бумагу о том, чтобы протащить в наш тыл источник заразы. Я вынужден отказаться.
- Шериф, эпидемия коснется нас в любом случае. Вы сами просили меня заняться моими прямыми обязанностями. Так вот, если к началу эпидемии у нас будет хоть какое-то лекарство, то мы сможем сократить потери среди населения как минимум вдвое. А для создания лекарства, мне необходима сама зараза, чтобы знать врага в лицо. Тем более, тело будет упаковано самым надежным образом и доставлено напрямую в мой кабинет.
- Доктор, Вы готовы поклясться своей головой, что это безопасно?- доверительным тоном спросил шериф.
Доктор улыбнулся и промолчал.

X

Я же внимательно изучал свои новые апартаменты. Это была маленькая сырая камера, с узкой прорезью для света. Дверь была заперта, но я чувствовал, как за ней стоял кто-то, кто сторожил меня. Костюм доктора с меня сняли, а взамен нарядили в простую крестьянскую одежду. Руки были туго связаны за спиной, а в голове творился лютый бардак.

Кто чести верностью своею присягнул,
Изменник самого себя и своего желания.
Тот, кто в глаза всевышнему закону заглянул
И глазом не моргнет перед лицом деяния.
Сомненья улетят на крыльях бесовских,
Ведь прав не ты, а право свыше слово.
Но в ком уверенность такую обрести,
Когда служитель каждый собственного Бога?

XI

На княжество Ноттингем спустилась ночь. К боковым воротам замка, закутанные в капюшоны приближались Алан и Джон, в руках у них были носилки, на которых неподвижно лежала Леди Мериан. Алан дважды постучался в деревянные ворота. Через несколько секунд они открылись, и из-за них появилось еле различимое во тьме лицо Чернокнижника. Алан кивнул ему на носилки. Чернокнижник кивнул в ответ. Сразу после этого из-за его спины вывалились два стражника. Джон потянулся к кинжалу у пояса. Стражники бесцеремонно схватили носилки и занесли в замок. Ален было дернулся за ними в след, но Чернокнижник резко оттолкнул его и захлопнул за собой ворота.

XII

Когда Алан и Джон вернулись в лагерь, весь отряд сидел возле костра и задумчиво глядел в разные стороны. Робин так и не вернулся. Я сидел рядом со всеми. Теперь мои руки были связаны спереди, и я ел похлебку деревянной ложкой. Алан и Джон тоже взяли себе по тарелке и уселись рядом со всеми.
- Завтра турнир,- начал Алан, явно взявший на себя командование в отсутствии Робина,- то, что он представляет собой ловушку, неоспоримый факт. Еще один неоспоримый факт, это то, что шериф ни за что на свете не подпишет указ о суверенности Шервудского Леса, следовательно, преследования и притеснения его обитателей не прекратиться. Несмотря на отсутствие Робина, мы должны действовать согласно плану.
- Но без Робина это невозможно,- послышался чей-то голос.
- Да,- ответил Алан,- если лучшие показатели на турнире будет выдавать кто-то из известных шерифу, он сразу заподозрит неладное, так что нам необходимо выдвинуть другого искусного стрелка, чтобы он притворился Робином и отвлек на себя все внимание, осознавая то, что соглашаясь на это, он сильно рискует потерять собственную жизнь.
 - Почему бы тебе самому не занять это место?- спросил кто-то из сидящих.
- Шериф знает меня, а тем более, он совершенно уверен, что я мертв. Терять этот козырь нам не на руку.
- Но после Робина, ты, лучший стрелок,- обреченно сказал Джон.
- Я могу это сделать!- неожиданно решительно даже для самого себя вдруг вскрикнул Я.
Все недоверчиво-изумленно посмотрели на меня.
- Я восхищаюсь вашей решительностью,- шутливо начал Алан,- но вы же сами прекрасно понимаете, что у нас нет ни малейшей причины вам доверять, особенно, учитывая тот факт, что когда мы встретились, вы уже выдавали себя за кого-то другого, тем более, я имею очень большое сомнение относительно вашего мастерства стрельбы из лука. Понимаете, трубадур, если вы конечно и вправду трубадур, струна лютни и тетива отличаются друг от друга куда сильнее, чем вы можете себе представить.
- Дайте мне лук!- закричал Я, сам все, более поражаясь своей уверенности и рвению,- если я с первой попытки расщеплю одну стрелу другой, то вы позволите мне вам помочь.
- А если нет?- с азартом спросил Алан.
- А если нет, то делайте со мной все что хотите,- ответил я, явно начиная пугать самого себя.
- Ты хочешь, чтобы я дал тебе в руки оружие?- Алан ухмыльнулся.
- Лук не настолько опасен, когда противник вблизи,- сказал я настолько убедительно, что кажется, убедил даже Алана.
- Договорились,- сказал тот, достал с пояса кинжал, разрезал веревки на моих руках и попросил подать лук.
Взяв лук, Алан встал посреди поляны и выстрелил. Стрела воткнулась точно в центр дерева, стоявшего от Алана метрах в двухстах. Потом он подошел ко мне и передал лук и новую стрелу.
- Давай,- резко прикрикнул он.
Я взял оружие и встал на то место, откуда стрелял Алан. Пару раз я дернул тетиву подобно стреле и вдруг из нее раздались поразительно музыкальные звуки. Кажется, что кроме меня никто не обратил на это особого внимания. Я извлек еще несколько нот, потом положил стрелу на древко, натянул тетиву и выстрелил. Оглушительная нота сама начала развиваться в неслыханную мной доселе мелодию. Стрела молниеносно пролетела двести метров и расщепила стрелу Алана ровно пополам. Все замерли.

XIII

Стражники положили завернутое тело Мериан на стол чернокнижника и удалились. Сам доктор подошел к шкафу, достал оттуда перчатки и маску, надел на себя и принялся разворачивать сверток. Глаза Мериан не спеша начали реагировать на тусклый свет свечей. Вскоре, она различила склонившеюся над ней фигуру в маске, и резко дернулась от испуга. Доктор крепко сжал ее своими руками и тихо сказал.
- Не вздумай кричать, если тебя услышат, то казнят нас обоих, ты же этого не хочешь?
- Вы, правда, способны меня вылечить?- испуганно спросила Мериан.
Доктор осторожно закатал рукав ее платья. Кое-где на коже виднелись зарождающиеся бубоны.
Жар наплыл на сознание Мериан, и плавно она перешла в глубокую галлюцинацию. Перед ее глазами возник Мерлин, а где-то рядом с ним, возможно, и Робин, но его ей все никак не удавалось разглядеть. Мерлин настойчиво смотрел ей в глаза, и все пространство вокруг искрилось, переливалось и звенело, являя собой единое недифференцированное все. Мерлин что-то бормотал, но Мериан не могла понять его слов. Вскоре галлюцинация растворилась, и все погрузилось во мрак. 

XIV

Шервудский отряд выдвинулся в сторону замка с рассветом. Чтобы избежать подозрений, все были разбиты на маленькие группы от одного до трех человек. Каждый отыгрывал свою роль. Кто-то притворялся торговцем, кто-то, желающим принять участие в турнире, лучником, кто-то изображал простых крестьян, пришедших насладиться зрелищем.
Согласно плану, Робин должен был претвориться рыцарем, а Алан его оруженосцем, но так как Робин исчез, а его место занял я, то и латы на себе тащить пришлось мне. Таким образом, к полудню, я, вместе с Аланом, оказался на главной площади замка Ноттингем. Народу было сравнительно немного, да и в глазах присутствующих явно читался страх, нежили предвосхищение грядущего праздника.
- Мне кажется, что все эти люди здесь не по своей воле,- шепнул я на ухо Алану.
- Тебе не кажется,- ответил Алан,- здесь подстроено абсолютно все. И все ради того, чтобы убить Робина, а точнее, тебя.
- А мы здесь…- я было хотел задать вопрос, но Алан перебил меня.
- Чтобы убить шерифа.
В этот момент на площади появился сам шериф. Заняв центральную позицию, он начал вещать общими фразами о том, как он рад приветствовать всех на столь важном и знаменательном мероприятии.
- Мне нужно проверить Мериан,- шепнул мне Алан,- а ты иди ближе, и когда начнется турнир, стреляй, стреляй, как стрелял вчера ночью. То должен додержаться до финала. К тому времени у нас все будет готово.
Сказав это, Алан исчез, а я неловко побрел в сторону мишеней.
- Объявляю турнир открытым!- закричал шериф.

XV

Алан обнаружил Мериан в кабинете чернокнижника. Выглядела она значительно лучше, за исключением того факта, что она была привязана к огромному колесу. Во рту у нее был кляп, так что, увидев Алана, ничего кроме неразборчивого мычания, она не смогла из себя извлечь. Алан было дернулся в ее сторону, но не успел он сделать и двух шагов, как вдруг остолбенел. Чернокнижник возник между ним и Мериан прямо из воздуха.
- Мы так не договаривались,- сквозь зубы процедил Алан.
- Знаешь,- самодовольно заговорил чернокнижник,- а я, с недавних пор, ни о чем с нечестью не договариваюсь. А эта прекрасная дама, всю ночь бормотала в бреду имена Мерлина и Робина, из чего я сделал вывод, что имея ее, для получения того, что я хочу, такой посредник, как ты, мне совершенно не нужен. Мертвецы должны оставаться мертвецами.
На этих словах чернокнижник вытащил кинжал и вонзил его в самое сердце Алана. Тот упал замертво.

XVI

Турнир приближался к финалу. Не без помощи неизвестной мне магии, все предыдущие туры я прошел на высоте, так что сомнений в том, что все уже признали во мне Робина, у меня не было. Начался последний тур. Я подошел к отметке, взглянул на крошечную арабскую монетку, служившую мишенью, извлек несколько волшебных звуков из тетивы и выстрелил.
Узнать попал я или нет, мне так и не удалось. Меня отвлекли человеческие крики, доносившиеся со всех сторон. Оказалось, что кто-то из зрителей обратил внимание на свою руку, и обнаружил на ней бубон. Это заметил его сосед. Потом сосед заметил бубон и у себя. Так началась паника. Люди кричали, носились туда-сюда и никто не мог себе представить, что вообще нужно делать в данной ситуации, в том числе и я.
Я посмотрел на свои руки, но бубонов там не обнаружил, но все-таки тоже решил бежать.
Обливающийся кровью шериф, все время турнира, с моего первого попадания, не сводивший с меня глаз, бросился за мной. У главных ворот путь мне преградил чернокнижник, крепко державший за веревку Леди Мериан. Я бросился на них, но вдруг, от чернокнижника мне на встречу полетел огромный огненный шар, внутри которого, как мне показалось, я увидел самого Дьявола. Вроде мне удалось увернуться, однако сделать того же не удалось настигающему меня сзади шерифу, которого с радостью поглотило дьявольское пламя. Последующее, я, к сожалению не помню.

XVII

Как говориться, все дороги ведут к храму, моя, не исключение. Несколько дней, с трудом понимая происходящее, я бродил в лесах, пока не вышел к полуразрушенной церкви, где меня встретили монахи, с радостью принявшие меня к себе. Из всех костюмов, что я перемерил за свою жизнь, ряса казалась мне самой удобной. Дабы доказать свою веру, я отправился в паломничество с несколькими служками, которые должны были помочь мне провести обряд закапывания. Мы вышли в пустынное место. Служки вырыли глубокую яму, посадили меня в нее и зарыли по шею, а потом ушли. Если бы моя вере была истинна, то к их возвращению, я должен был бы быть все еще жив. В первую ночь, от голода, холода и скованности движений у меня начался тяжелый бред.

Среди всех видимых путей
Не истин не один.
К невидимым я открываю дверь,
Лишь ими я маним.
Но не уверен я и в том,
Что истинный средь них,
Меня с сияющим лицом
Возьмет в свой добрый стих.

Постепенно к голосу в моей голове добавился еще один, бормочущий на неведомом языке. Перед глазами завертелись образы. Мне казалось, что среди мерещившихся мне людей, я узнавал Алана, шерифа, Джона, Чернокнижника, Мериан, кажется Робина и Мерлина, хотя их я никогда и не видел. Все они были невероятно странно одеты, и пространство вокруг них представлялось мне совершенно безумным. Там были повозки, двигающиеся без лошадей, огромные движущиеся картины, высоченные здания странной формы и еще много-много чего, не поддающегося никакому объяснению.
Постепенно бред отошел, и я вновь увидел пустошь, посреди которой болталась моя бедная несчастная голова.