Гл. 28 Внезапное предложение

    XXVIII. ВНЕЗАПНОЕ  ПРЕДЛОЖЕНИЕ

                1
      Нашумевшие в средствах массовой информации события, связанные с похищением в Клайпеде командира дивизии береговой обороны, привели в шок не столько Европу, сколько саму Россию, но действия командования и личного состава этого соединения немного остудили горячие головы новой литовской власти. Между тем официальная российская сторона  по поводу похищения «возмущалась» недолго и в дальнейшем повела себя довольно странно. Во всяком случае, не так, «как учили», и даже не так, как в подобных случаях поступают те же «янки».
Воинские части, дислоцированные в Прибалтике, начали активно разоружать и сокращать, при этом мало кого из чиновников в московских коридорах власти интересовала судьба сотен тысяч семей офицеров и мичманов, оказавшихся не удел. Военнослужащим по контракту, как и прежде, запрещалось выходить за пределы части в военной форме одежды. Рядовому составу полностью запретили выход в город. А с кораблей, не прекращая движение, продолжалось бегство матросов, призванных из республик бывшего СССР,  иногда этот процесс приобретал непредвиденный и массовый характер.
Дербенёв, привыкший за годы жизни в Лиепае, что Латвия ; это почти родной дом для него и его семьи, относился к запретам не настолько серьёзно, как того требовали приказы.
«Как же? Этим бывшим латышским стрелкам можно ходить на людях в форме СС, а ему – русскому офицеру ; запрещено? Сейчас! — рассуждал командир Б-177, как и многие другие подводники соединения, принципиально ходивший по городу только в военной форме. — А массовое бегство предателей мы исключим специальными мерами!» — решил Дербенёв, ещё не зная, какими именно будут эти меры!
Чтобы исключить даже намёк на какой-либо сговор или побег  нерадивых матросов, старпом с замполитом придумали и с одобрения командира осуществили «систему тотального контроля» в части. Для этой цели в каждом оконечном устройстве корабельной системы громкой связи «Каштан» и в каждом кубрике казармы, включая комнату отдыха и досуга, были установлены так называемые «жучки», работавшие на различных частотах передачи. В результате с помощью обыкновенной импортной магнитолы, зная указанные частоты, можно было прослушивать не только разговоры, но и то, что происходит в помещениях. Таким образом, Дербенёв и его «команда» добились того, о чём говорил когда-то Малышкевич, сильно удивлённый тем фактом, что с Б-177 не наблюдалось активного бегства матросов по национальным квартирам.
    Конечно сейчас, спустя  два десятилетия, уже можно сказать, что технические меры имели значение, но не главное. Главное, что командование лодки, совместно с офицерами и мичманами  Б-177, ещё с Севера предприняли успешную попытку создания настоящего крепкого и сплочённого экипажа. К сожалению, далеко не всё, о чём мечтал Дербенёв, удалось претворить в жизнь, но многое из задуманного всё же свершилось! 
   В те времена понятие мобильная связь начиналось и заканчивалось пейджером . На кораблях ВМФ и в авиации были, правда, портативные радиостанции для аварийных случаев, но это исключение из правил не меняло существа положения дел со связью.  И только очень «крутые» парни, прибывающие в Россию чаще всего «из-за бугра», демонстрировали в своих руках агрегаты размером с двухлитровый охотничий термос, обеспечивавшие им корпоративную связь в рамках «бизнеса».
   Поскольку офицеры Б-177 были «простыми грешными», то есть как все, связь между собой Дербенёв, Карпихин и Кутумов поддерживали по стационарному телефону, а когда перемещались по городу брали для этой цели портативные аварийные радиостанции «Шторм».
Поздним вечером одного из январских дней только наступившего девяносто четвёртого года, Дербенёв, как обычно, закончил служебные дела и собрался домой.
   «За окном темень, в душе почему-то неспокойно, но уж лучше переночевать в своей, а не в казённой постели!» — решил Дербенёв, надевая шинель.
Выйдя на улицу Александр с удовольствием заметил, что морозец, где-то гулявший целую неделю сегодня заметно прихватывал лужицы вдоль бордюров и в низинах тротуаров.
«Надо быть поаккуратней на переходах…» — подумал Дербенёв, садясь в подъехавший автобус. «Да и пешком мог бы прогуляться!»  — добавил внутренний   голос, но автобус уже тронулся, и Александр, достав из бумажника талон на проезд, прокомпостировал его в ближайшем компостере.
     На следующей остановке в автобус погрузилась довольно странная компания, состоявшая из двух девиц непонятной профессии и двух полицейских, очень злобно и подозрительно поглядывающих на русского офицера в «оккупационной» форме сидевшего на заднем сиденье автобуса.
 — Ваш талон! — потребовала одна из девиц, подошедшая к Дербенёву сбоку. Остальные члены «бригады» окружили офицера с других сторон.
Александр, не задумываясь, достал из кармана использованный талон на проезд и вручил «контролёру».
 — Этот талон не действителен! — заявила девица вульгарным тоном. Он приобретён в Риге и у нас в Лиепае не действует.
 — В какой Риге? — удивился Дербенёв. ; Я там полгода не был, а талоны эти покупал в кассе у Воздушного моста три дня назад. Вот и остальные… — Дербенёв залез во внутренний карман шинели и предоставил «проверяющим» целую пачку талонов.
   Один из полицейских изъял «вещественное  доказательство», а другой по рации кому-то о чём-то сообщил. Говорили полицейские на латышском языке, поэтому Дербенёв не всё понимал, но когда автобус, без остановок ехавший с этого момента,  стал поворачивать на «кольцо» у Воздушного моста, Александр увидел полицейский «воронок» с мигалкой и всё понял. Последнее, что он успел сделать, прежде чем наручники защёлкнулись на его запястьях, это сообщить в эфир по своей рации информацию для замполита и старпома. Она была короткой, но достаточной, чтобы понять, что командир российской части арестован  неизвестными лицами и, скорее всего, будет направлен в полицейский участок, располагавшийся возле ресторана «Юра».
Действуя не как официальная власть, а как некие провокаторы-ищейки, «блюстители закона» доставили Дербенёва в полицейский участок.  Без объявления внятных причин задержания и не реагируя на требования Александра о необходимости присутствия российского консула на его допросах, местные полицейские начали странные приготовления. 
    Сначала в помещение, куда привели Дербенёва, вошёл некий  вежливый офицер, предложивший Александру подписать добровольное согласие о «сотрудничестве». Потом, когда Дербенёв отказался что-либо подписывать без консула и переводчика, вежливого офицера сменил  полицейский «громила» ростом под два метра, на погонах которого не было знаков отличия. О таких обычно говорят: «мордоворот ; руки-крюки». Лицо этого экземпляра Александру показалось знакомым. Следом за «годзиллой» вошёл начальник департамента полиции, во всяком случае именно так он представился.
— Хорошо! На постоянной основе вы не хотите с нами сотрудничать, но получить некоторую выгоду в качестве бонуса за понимание вы, наверное, не против?
— Не понимаю вас!  — резко оборвал «добрые» намерения полицейского чина Дербенёв.
— Всё вы понимаете, но упорствуете напрасно! Это не в ваших интересах! Там, за дверью стоят, как минимум, пара вышибал, не считая присутствующего рядом с вами. Все они готовы в любую секунду выполнить то, что им прикажут. А где и кто найдёт ваше тело завтра, их, поверьте, не интересует!
— Я ; русский офицер! Вы понимаете, что это значит? — поинтересовался Дербенёв.
  — Для меня это значит только одно, что информация, полученная от вас, обойдётся казне нашего департамента несколько дороже, чем та, что  получена от матроса, сбежавшего из вашей части…
— В очередной раз требую российского консула! — гневно возразил Александр.
— А я, в очередной раз вам заявляю, что вы его не дождётесь. Потому что никто вас не задерживал и где вы сейчас находитесь, никто не знает, даже я, а вот то, что на борту подводной лодки, под командованием капитана второго ранга Дербенёва, находятся две ракеты с ядерной накачкой, вы знаете не хуже меня! Так что, будем договариваться?
— Мне не о чем с вами договариваться! — в очередной раз отказался от предложения Дербенёв.
— И опять вы не правы! — предположил начальник полицейского департамента. — Мы с вами живём в такое время, когда договорённости могут быть полезнее ракет! Вот Горбачёв Михаил Сергеевич – лауреат  Нобелевской премии мира, когда был президентом СССР, объявил Балтийское море безъядерной зоной, а ваш Ельцин разве не согласен с этим?
 — Борис  Николаевич Ельцин мой верховный главнокомандующий и с кем он не согласен или согласен, меня не интересует, но если у вас есть к нему вопросы, ему же их и адресуйте. — дипломатично выкрутился Дербенёв.
— Меня и моих партнёров сейчас интересует только одно: сколько ядерных ракет находятся на кораблях бригады, где вы проходите службу? — довольно жёстко процедил сквозь зубы полицейский.
— Дайте закурить! — попросил Дербенёв.
    Полицейский решив, что русский офицер «дозревает» и сейчас будет готов раскрыть все известные ему военные тайны,  достал пачку сигарет «Camel». Дербенёв дождался, когда полицейский станет открывать её, и, вскочив со стула, ухватил табуретку, стоявшую рядом под столом. Ещё секунда, и табуретка опустилась на голову полицая. Правда, в следующий за этим миг и Дербенёв был оглушён ударом по голове исправно выполнявшего свои обязанности «годзиллы».
Сколько времени над командиром Б-177 трудились  «слуги закона» Дербенёв не знал, но в себя Александр пришёл на кафельном полу какого-то подвала, где не было света, отопления и мебели.
Вдоль стены с одной стороны камеры к полу была привинчена железная скамейка, на внешней стене зияло зарешёченное окошко без стёкол, через которое на пол свободно падал снег. Стену вдоль коридора имитировала мощная тюремная решётка. Из одежды на Дербенёве были только трусы, майка и носки. Почему-то сильно жгло под мышкой. Александр поднял левую руку и обнаружил  вместо «растительности», что обычно довольно быстро вырастает после бритья, большой волдырь.
    «От зажигалки что ли?» — подумал Дербенёв, но тут же отвлёкся, забыв о боли и холоде.
     Какие-то странные звуки, доносившиеся с улицы, привлекли его внимание. Издали эти звуки очень походили на автоматные очереди, но из какого-то странного мощного «автомата». Судя по нарастающему, шуму звуки приближались. Как только выстрелы стихли,  Дербенёв отчётливо услышал речь своего старпома. Усиленный мегафоном голос Кутумова звучал как ультиматум:
— Командованию гарнизона доподлинно известно, что командир российской части 59182 сейчас находится в полицейском участке и незаконно удерживается там без всяких на то оснований. Здесь  и сейчас на площади находятся представители различных, в том числе зарубежных, информационных агентств, готовые поделиться этой «новостью» со всем миром. Если через десять минут капитан второго ранга Дербенёв не будет освобождён, бойцы спецподразделений России начнут штурм и освободят его силой, но в этом случае обязательно будут убитые и раненные, а виновные в неправомерных действиях понесут наказание не за одно, а уже за несколько преступлений. Время пошло!
Часть экипажа лодки, руководимая старшим помощником командира, совместно с бойцами спецназа и морской пехоты, выделенными от военной комендатуры и поднятыми «по боевой тревоге», вооружившись боевым оружием, сидели на броне трёх БТР-80 . Остальные воины, возглавляемые замполитом Карпихиным, растянувшись цепью, окружили площадь. Блокировав полицейский участок, все  ждали решения на выдвинутый ультиматум. Единственное, чего не успели Карпихин и Кутумов  это оповестить должным образом то самое командование гарнизона, от имени которого они выдвинули ультиматум, а ещё подводники не знали достоверно, что их командир находится сейчас именно в этом участке… 
Две очереди, выпущенные в воздух из пулемётов бронетранспортёров, и решительность русских воинов, граничащая с безрассудством, возымели своё действие, и Дербенёва через пять минут вывели на крыльцо участка.
Наутро ни одна газета ничего не поведала своим читателям о ночном инциденте. Местные власти категорически отрицали случившееся, однако рядовые полицейские, участвовавшие в задержании Дербенёва, всё же были  уволены со службы, а тело главного «гестаповца» через неделю бомжи обнаружили повешенным за ноги на дереве в районе «шестой группы».
Вот об этом «суицидном»  поступке  местный «брехунец» рассказал всем. И только тогда Дербенёв вспомнил, что когда-то он встречался с «годзиллой» на ринге, кажется в Ленинграде…
 
                2
— Сегодня всех командиров лодок собирают вечером в штабе бригады, — поведал новость замполит. — Говорят, бывший наш командир дивизии Корнеев приехал вместе с губернатором Ленинградской области…
—  А по какому поводу? — удивился новости Дербенёв.
— Не знаю, товарищ командир, сходите-узнаете! — пожимая плечами, ответил Карпихин.
   Вечером того же дня действительно всех командиров частей собрали в кабинете комбрига. Там же присутствовали представители администрации Санкт-Петербурга, правительства Ленинградской области и штаба Ленинградской военно-морской базы.
— Товарищи офицеры! — начал встречу контр-адмирал Корнеев. — Как вам всем известно, окончательной датой вывода войск верховный главнокомандующий обозначил первое июля текущего года. Не буду вас пугать, но многие части из Прибалтики, да и не только, выводятся, скажем прямо, в чистое поле. Нам же повезло, и ваша бригада переводится в Кронштадт. Не все, правда! Судьба оставшихся «в строю» лодок 651–го проекта ещё не решена окончательно. Но наша сегодняшняя забота, прежде всего, о командирах частей, не имеющих жилья там, в России! О тех, кому завтра на боевое дежурство...
— Как красиво говорит, а стелет-то, стелет как мягко! Заботятся они?! Это он так в Питере на новой должности научился? — тихо возмущался командир подводной лодки Б-130, расформированной ещё тридцать первого декабря прошлого года, судьба которого так и не была решена до настоящего времени.
— Нет, ораторствовать их учат в академии генерального штаба, он же её с золотой медалью закончил. — так же тихо ответил коллеге Дербенёв и поднял руку.
— Слушаю вас, Александр Николаевич! — отреагировал на поднятую руку Корнеев.
— Товарищ адмирал, мой заместитель по воспитательной работе капитан второго ранга Карпихин ; заслуженный офицер! Никуда не переводится! Так же как и я, в своё время, был направлен на Север, где его успешно забыли не только орденом наградить, как это было сделано в отношении всех офицеров политуправления Балтийского флота, но даже вернуть из командировки на Балтику. Сегодня, некогда забытый в Заполярье  Карпихин,  представлен к увольнению в запас. Будет ли ему в этом случае предоставлено жильё?
— Боюсь, Александр Николаевич, что на этот вопрос я вам ответить не смогу! — развёл руками оратор.
— Вот и я боюсь, что этот офицер-подводник, отец двух детей, поедет жить к себе в Тульскую губернию, откуда призывался на службу, где ни кола у него,  ни двора…
 — Есть и приятные новости для вас, Александр Николаевич! — особо подчеркнул Корнеев, обращаясь вновь к Дербенёву. — Вас приглашают в Управление боевой подготовки Балтийского флота поучаствовать в конкурсе на замещение должности старшего офицера.
— Объявил так, будто тебя уже назначили…— снова возмутился командир Б-130. — Как-то подозрительно вежливо он с тобой общается, Саня? С чего бы это?
— Не знаю, Геннадий, думаю, это после нашего с ним «перекрёстного» спора на тему любви к Родине и верности присяге, состоявшегося в прошлом году после Дня флота…
— Сейчас, товарищи офицеры, некоторым из вас на руки будут выданы документы на получение жилья в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Будьте предельно внимательны, документы со всеми печатями и подписями! Вам необходимо только внести сведения о себе и своих семьях, согласно удостоверениям личности и паспортам.
Придя после совещания в береговую каюту, Дербенёв долго и внимательно рассматривал полученную на руки «путёвку в будущее». Согласно документам, лежавшим на столе командира Б-177, лицу, указанному в этих документах, предоставлялось право получения ордера на двухкомнатную квартиру в городе Гатчина Ленинградской области по указанному адресу.
«Лена, новая семья, новая жизнь, дети и всё по-новому!!! — растаял в мечтах Дербенёв. Но кто позаботится о его кровных, уже существующих детях? Кто предоставит жильё Карпихину, которому везде  отказано?»
  Дербенёв нажал кнопку вызова дневального по команде.
— Антошкин, замполит ещё здесь? — уточнил командир у матроса.
— Так точно, у себя, товарищ командир!
— Пригласите его ко мне!
Через несколько минут в кабинет вошёл замполит.
— По вашему приказанию…— представился Карпихин.
— Не суетись, Владимир Иванович, а садись рядом, я тебе должен кое-что пояснить!
Утром следующего дня все документы полагалось сдать представителям  администраций. Сдал «свои» документы и Дербенёв, а через полчаса уже стоял на ковре у комбрига.
— Я нисколько не сомневался, Александр Николаевич, что вы честный человек, но не до такой же степени…
— А разве, товарищ комбриг, у честности существуют степени?  Для меня это открытие. — весело реагируя на упрёк, ответил командир Б-177.
Присутствовавшие в зале чиновники от Ленинградской области и Санкт-Петербурга рассмеялись, и только Корнеев с Лисафовым  были темнее тучи дождевой.
— Зря веселитесь, Дербенёв, лишней-то квартиры у нас не-ет! — особо вежливо, подражая «старшему начальнику», подчеркнул Лисафов.
— Представляется, товарищ комбриг, что моему замполиту она точно лишней не будет! — так же вежливо ответил командир Б-177.