Цена дружбы

Бегу. Вот так всегда и случается. Досадная оплошность. Пустяк. Мелочь. И жизнь уже на волоске. Ладно, если речь идёт только о моей жизни. Сам виноват. Но теперь из-за меня вся операция на грани провала.
Бегу. Дышать уже нечем. Из горла с клёкотом вырывается горячий воздух и тут же превращается в пар.
Секунда передышки. Остановился. Уткнулся лбом во что-то шершавое. Кора. Кора чего. Приоткрываю один глаз. Сосна.
Портфель с секретными документами кажется, стал тяжелее гири.
Дотянуть до линии фронта, а там и умирать не страшно.
Пуля с чавканьем влепилась в ствол дерева, прямо над головой. Конец передышки.
Бегу. Кажется, оторвался. Стоп! Болото. За ним наши позиции. Тропу, конечно не помню. Обойти болото не дадут преследователи. Трофейный портфель прижал к груди и пошёл напрямик.

- Ну, хватит прикалываться! Уже не смешно.
Женька нерешительно топчется на краю лужи. У него всего лишь ботинки. Это я сегодня в новых резиновых сапогах. Да каких! Подошва с протектором. Голенища высокие, почти до колена. И ярко-синего цвета.
- Ну, отдай портфель! – канючит Женька,- Мне же уроки делать.
В его голосе слышна обида и растерянность. Вроде не злится. На всякий случай кричу ему:
- А, покажи, что у тебя в кулаках?!
Женька разжимает пальцы и на землю падают камушки. После этого он запускает руки в карманы куртки и выворачивает их. Так же на землю валятся камни.
- Всё – кричит – Больше нету.
Я поворачиваюсь . Делаю шаг и… на дне лужи, там, где зимой была тропинка, остался лёд. Резиновые сапоги, не смотря на протекторы, скользнули, как мыло в мокрых руках. Небо опрокинулось и на короткий миг перед глазами мелькнули  ноги в ярко-синих сапогах.
Вода на секунду сомкнулась над головой. Я рванулся вверх и сел. Не знаю, как получилось, но Женькин портфель я держал на вытянутой руке. Это было единственное, что не побывало в воде.
Я встал. Сквозь шум, стекающей с меня воды услышал Женькин смех. Мне было не смешно. Даже не холодно. От злости, наверное.
- Кидай мне портфель, пока он сухой! – отсмеявшись, крикнул Женька.
Мне так захотелось треснуть его этим портфелем по голове.
«Ну, держи, гад» - подумал я и запулил, проклятый портфель с такой силой, что потерял равновесие, оступился и…
После этого падения уже точно ничего сухого не осталось.
Женька смеялся громче прежнего.
      Я поднимался медленно. Куда спешить? Всё равно уже весь мокрый. Кулаки сами сжались так, что на костяшках заскрипела кожа.
«Сейчас выйду на берег и набью ему морду. За всё набью. И за то, что на тетради по математике дулю нарисовал. И за то, что на физре подножку поставил. И за… то, что ещё не успел сделать».
      Лужа была огромная. Не сразу доберёшься от середины до края.
Я уверенно пошёл к берегу, расталкивая ногами редкие льдинки. Женька, видимо, почуял, что у меня на уме и попятился.
- Да, ладно, - он уже не смеялся,- Ну, упал. Ну, в лужу. С кем не бывает?
Я шёл молча.

      Осенью мы с Женькой посмотрели фильм «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго». И тогда решили, что мы рыцари баз страха и упрёка. Тогда же придумали девиз: «Не отступать и не сдаваться». Наверное, Женька вспомнил это и, когда я вышел на берег он остановился. Мы недолго смотрели друг на друга, потом Женька бросил портфель и подошёл ко мне вплотную. Я вцепился взглядом в его серые глаза. Он слегка прищурился и тоже не отводил глаз. А потом…
      То, что потом сделал, Женька, я не забуду ни когда.
Он пошёл мимо меня прямо в воду. Вошёл почти по колено. Повернулся. Раскинул руки в стороны и упал спиной в лужу.
Это было красиво. Он падал долго. Как в замедленном кино. Брызги веером разлетались в стороны. Льдинки колыхались, словно бумажные кораблики.

    Как то, само сбой, рванулся к нему на помощь. Конечно, поскользнулся и рухнул рядом. Какое-то время барахтались в воде. Каждый пытался помочь другу, а получалось наоборот. Раз за разом валились в воду.
Теперь мы смеялись вдвоём. Правда, не долго. Очень скоро зубы застучали от холода, как швейная машинка.
- Пойдём ко мне, - предложил Женька,- Ко мне ближе и у меня дома нет никого.
Да. До меня нужно было пройти целых четыре дома, а его вот. На той стороне лужи.

      Женьку так трясло, что он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Когда, всё-таки, попал, то не смог повернуть ключ.
      Вдруг дверь открылась сама. Хотя нет. За дверью стояла Женькина мама.
- Кто это там царапается? – она посмотрела на нас и улыбка с её лица сразу куда-то подевалась.

      Я зажмурился, ожидая крика тёти Тани, но она, молча, сграбастала нас за воротники и втянула в прихожую. Заставила раздеться прямо в коридоре. Завернула в  пледы и с ногами усадила на диван. Потом побежала в ванную и включила воду. За тем на кухню. Через пять минут сунула в руки полотенца и обоих отправила греться в ванну.

     Только, когда мы распаренные, завёрнутые в пушистые полотенца и пледы, с большими кружками чая с малиной, снова сидели на диване, она спросила, что произошло.

Сочинять мы ничего не стали. Я рассказал, как был разведчиком. Как выкрал портфель с документами. Как, уходя от погони, тонул в болоте, а Женька героически спас меня.

Потом Женька рассказал, как он начал тонуть и уже я спасал его. И так спасали друг друга раз двадцать. Могли бы и больше, но Женькина мама нас перебила.
- Всё ясно. Можете не продолжать.
Мы замолчали. Тем более что по телевизору началось интересное кино.

      Вечером пришла моя мама. С сухими вещами и плохим настроением.
То, что было, потом рассказывать уже не интересно. Утром я проснулся с температурой и больным горлом. Мама зашла в комнату.  Присела на край кровати. Потрогала мой лоб ладошкой. Вздохнула.
-    Ну, что, спасатель. Вот она цена дружбы. Звонила Татьяна. Женька тоже с температурой.
А я подумал: «ведь Женька ни слова не сказал, что из-за меня он накупался в ледяной воде. И теперь ни за что лежит с температурой. И горло, наверное, тоже болит. Вот ведь какой друг. Ничего мы скоро выздоровеем.  За то теперь я точно знаю, что нет ничего дороже стальной рыцарской дружбы».