Большая история одного маленького дня

БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ ОДНОГО МАЛЕНЬКОГО ДНЯ

1

 – Следующая остановка – «Садовая», – неожиданно для самого себя огласил водитель маршрутного такси.

 Видно, ему надоело просто так сидеть за рулем и курить одну сигарету за другой, слушая радио... Захотелось таким образом разнообразить свою жизнь столь важным объявлением.

 Девушка, сидевшая возле Валерия, встала и направилась к выходу. Ее очень коротенькая юбочка сзади подвернулась, и она предстала перед публикой в самом неприглядном виде. Раздался оглушительный хохот сидящих сзади парней.

 Валера одним прыжком догнал девушку и крепко прижал к себе.

 – Что такое? – дернулась она. – В чем дело? – в ее глазах бушевало пламя неподдельного гнева.

 – Спокойно! – прошептал он. – Не привлекайте к себе внимания. У вас юбка задралась.

 Она быстро провела себя руками по бедрам, одернула юбку и сильно покраснела.

 – Как стыдно! Вы всё видели?

 – Я, как я… А вот пассажиры… – произнес Валерий, как потом окажется, роковую фразу.

 – Как стыдно, – повторила она дрожащим голосом – Вы обязаны со мной выйти.

 – С удовольствием. Только потом мне надо идти на работу.

 – Мне тоже. Вы не должны оставлять меня в таком нелицеприятном положении. Как я теперь покажусь на людях, меня все засмеют.

 – Вы отчего такая мнительная? У вас в детстве не было противоречий с родителями или они развились в результате какого-то неудачного жизненного опыта? Все давно забыли о вас. На ваше лицо никто и не глядел. Все взгляды были устремлены…

 – Прекратите! И вы туда же. Просто не знаю, куда деваться. И потом, я совершенно здорова! И родители у меня замечательные люди, и неудачных опытов у меня никаких не было… Правда, мачеха…

 – Я сейчас расскажу один случай, который заставит вас поверить в мои слова и даже улыбнуться. Однажды в Америке было совершено дерзкое ограбление банка, которое в последующем так и осталось не раскрытым. Представьте себе банк, в котором в данный момент находилась большая масса народа и в который вошел грабитель. Он был абсолютно голый. И что удивительно, его лица никто не запомнил. Вы улавливаете мою мысль? Именно это было и сейчас. Все смотрели, как и там, только в одно место, а не на ваше лицо. Так что не волнуйтесь. Вас никто не запомнил.

 – Но и вы же смотрели туда. И всё запомнили.

 – Вот тут вы правы. Смотрел. И не только смотрел, но и спасал вас, рискуя быть разорванным похотливыми самцами, – засмеялся Валера.

 – Вам смешно? Конечно, смешно! Даже очень! А чего не посмеяться над несчастным человеком? Все потешаются над юродивым! – и она горько заплакала.

 – Вот тебе и «здрасьте». Этого еще нам не хватало. По какому поводу слезы?

 – Зато вам смешно! Продолжайте!..

 – Но на пляже все так ходят. И ничего. А в бане вообще голые…

 – На пляже – да. Но не в транспорте!.. Каждому месту соответствует своя одежда. Вам хоть это понятно?

 – Мне – да! Маршрутка давно уехала. Оглянитесь вокруг: на вас кто-нибудь смотрит сейчас или нет?

 – Сейчас – нет, кроме вас, разумеется. Но люди, кто меня сегодня видел, остались. Они никуда не делись, и я с ними завтра поеду вновь. Вам, я вижу, на все это глубоко наплевать.

 – Что вы хотите предложить? Убить их? Я утром вас встречу, и мы поедем вдвоем. Вас устраивает такой вариант? Диктуйте свой телефон… Извиняюсь, я опаздываю на работу. У меня для вас есть еще ровно десять минут.

 – Пожалуйста, пишите. Меня зовут Ира. Но это не выход из положения. Вечером поедут те же люди. Мне пешком идти?

 – Вы взрослый человек! На жизнь надо смотреть проще, скептически! Выдумали себе недотрогу и раскручиваете этот образ. Проще надо быть, про-ще! Не вы первая, не вы последняя. Вы извините, но на работу я точно опоздал. Будет трудно – приходите ко мне в стоматологическую поликлинику, что на улице Чкалова. Там мы порешаем все накопившиеся ваши вопросы, а заодно можем и зубки полечить.

 – Как я понимаю, вы меня бросаете беззащитной на растерзание хамов?

 – Почему бросаю?

 – А как это по-другому называется?

 – Хорошо. Я слушаю вас. Что бы вы на моем месте сделали? Ваши предложения?

 – Вы женаты?

 – Нет. А это каким-то образом меняет дело?

 – Коренным! А у меня есть жених, сумасшедше ревнивый. Если он узнает о случившемся, то мне мало не покажется. А может быть, и вам. Правда, он в отъезде. На месяц уезжал на заработки в Польшу, но послезавтра возвращается.

 – Я-то здесь при чем?

 – Потому что он дурак. От него можно ждать всего что угодно. С бандитами водится. И сам такой же.

 – А если он такой дурак, ничего ему и рассказывать не надо. А потом, вы же сами любите этого ненормального молодого человека?

 – Лично я его не люблю. Это он взял меня в клещи… Шаг влево, шаг вправо… Я так страдаю, – она вытерла влажные глаза.

 – Нельзя взять и заполонить человека. Не понимаю этого. Между прочим, двадцать первый век на дворе, а вы всё живете при феодализме. Смешно даже. Вы же шепчете ему в постели на ушко: «Люблю!», «Милый!», «Дорогой!» Так получается?

 – Ничего не получается. Я даже с ним никогда не целовалась, не говоря о большем.  Он меня бережет до первой брачной ночи.

 – «Не люблю, не целую…» – а невеста. Понять суть не представляется возможным.

 – Это сын моей мачехи. Меня никто ни о чем не спрашивает, они всё решают сами, без моего участия. Папа им не перечит, он безвольный. Даже свадьба намечена на тридцатое декабря. Как раз на мой день рождения. Мне будет восемнадцать, а ему уже двадцать семь! Как я этого не хочу, вы представить себе не можете. А будущая семейная жизнь… Даже думать об этом не могу. Мне страшно делается!..

 – Он с вами живет?

 – Да. Только два года как вышел из тюрьмы. Отсидел за воровство более трех лет. Папа на его мамаше женился около трех лет назад. Что он в ней нашел хорошего? До этого мы о нем ничего не знали, даже не знали, что он существует.

 – Однако дела у вас…

 – Без него я на улицу вечером не выхожу. А с ним только до пивного бара. Он там возьмет мне сок или сладкую воду, а сам пиво с водкой пьет. Часов в девять отведет домой, а сам уходит. Может дня три не появляться. Но десятки глаз его друзей следят за моим поведением, за каждым моим шагом. Вы уверены, что об этом происшествии никто и никогда ему не расскажет? Иначе я точно что-нибудь с собой сделаю.

 – Больше чем уверен, – неуверенно ответил Валерий, и нервный холодок прокатился у него по спине.

 – Хорошо. Вы меня немного успокоили. Скажите, как вас зовут?

 – Валера. Валерий Сергеевич Бельский.

 – На Валерия Сергеевича вы еще не тянете. Извините, если обидела. Идите, Валера. Я к вам непременно приду. Я работаю недалеко от вас, в Центре туризма.

 – Тогда пойдемте, я немного вас провожу.

 – Пойдемте. Спасибо, Валера, я хоть немного успокоилась. Надо же, так нахлынуло… И себя измучила, и вас, – она жалко улыбнулась.

 – Всё позади. Идите и спокойно работайте. А я пошел к себе.

 – Но мы не прощаемся?

 – Конечно, нет, – Валерий облегченно вздохнул и побежал на работу, полагая, что на этом все и закончилось.

2

 Валерий стремительно влетел в стоматологический кабинет, на ходу застегивая халат.

 – Доброе утро, – глухо сказал он, направляясь к своему креслу.

 – Доброе утро, Валерий Сергеевич, – дружно ответил ему женский коллектив, назвав по отчеству, и настороженно затих. Среди своих коллег он был единственным мужчиной.

 Больных еще не было, поэтому каждый занимался собой: одни пили кофе, другие наводили красоту на лице, а третьи что-то весело обсуждали.

 Сестра принесла ему стерильные инструменты.

 – Девочки, какие новости? – спросил он. – Кто сегодня попался на ваш острый язычок?

 – Восторгаемся вашим благородством и героизмом в одном лице, Валерий Сергеевич. Главное, в коллективе мухи не обидите, а в маршрутке… Минимум Атос… – за всех сказала Мария Степановна.

Эта женщина была очень неприятной, завистливой и желчной. В ней сочеталось все, что характеризует старую деву. Еще она отличалась низкими профессионалами качествами. На ее работу постоянно жаловались больные, но главный врач проявил милосердие, дав ей возможность доработать до пенсии, вменив в обязанности профосмотры в учебных заведениях, допризывников, снятие зубного камня и удаление молочных зубов.

 Валерий густо покраснел, но ничего не ответил.

 – В тихом омуте…

 – Да откуда вы это взяли?

 – Людмила Александровна рассказала. Вы с ней ехали в одной маршрутке, но были увлечены другим.

 – Валерка, ты ее за талию держал или за грудь? – засмеялась Светлана, когда-то учившаяся в институте вместе с Валерием и за смешливость прозванная там «Смехопанорама». – А трусики у нее были обычные или стринги? А цвет, цвет какой? – она залилась заразительным смехом, все тоже рассмеялись. – Положа руку на сердце, так хочется сейчас испытать трепет мужского тела, – и она от хохота повалилась в кресло.

 – Не понимаю, что здесь смешного? Просто прикрыл девушку от позора. А если бы с тобой, Светлана, такое произошло, что бы ты тогда делала? – возмущенно произнес Валерий.

 – Ждала нового случая, – прыснула она. – Девочки, больше не могу, тушь из глаз потекла, давайте истязать себя работой. Это единственное, что может нас заставить молчать. А если вдруг у кого-то - что-то, Валера, ты не стесняйся… Мы готовы к твоему прикрытию, – и она опять зашлась икающим смехом.

 – Девушки, сегодня прием будет, или вы целый день собираетесь смеяться? – проговорила бородатая голова, приоткрыв дверь.

 – Через три минуты начнем прием. У нашего сотрудника сегодня день рождения. Мы его должны поздравить. Как вы считаете? – жестко соврала Людмила Александровна. – Потерпите чуть-чуть.

 – Извините, мы не знали… Еще раз простите, пожалуйста, – и дверь закрылась.

 – Девочки, я считаю, что Валера сделал все правильно, а мы устроили над ним посмешище. Нехорошо это. Давайте и правда работать, больные пришли не на нас посмотреть, а со своими проблемами. Лена, – повернулась она к медицинской сестре, – приглашай!

3

 Время подходило к обеду, когда открылась дверь и вошла симпатичная девушка в короткой клетчатой юбочке, голубой футболке, с длинными светлыми волосами. Это была Светлана.

 – Девушка, у нас через десять минут обед. У вас талончик на какое время? – спросила Мария Степановна, стоматологическая установка которой стояла ближе всех к двери.

– Я к Валере… Извините, к Валерию Сергеевичу.

 – Подождите его в коридоре. Он освободится и выйдет.

 Как только дверь закрылась, Светлана не выдержала и беззвучно затряслась всем телом.

 Валерий сосредоточенно работал и всего этого не видел и не слышал. Он постоянно, с разных позиций, проигрывал историю этой несчастной девушки. С одной стороны, это было смешно. А с другой… Жизнь шагнула в космос, компьютеры и роботы заменяют работу человека, излечиваются болезни плода в чреве матери, – напряженно думал он. – А здесь завуалированное рабство. Что-то надо делать, как-то помочь бедной девушке… Но как? - от мыслей начала болеть голова.

 – Валера, – подошла к нему Людмила Александровна, – ты, пожалуй, сейчас иди домой, а мы тут справимся без тебя, – и она привычно, указательным пальцем, отбросила с лица прядь прямых темных волос.

 – А...

 – Иди, иди, – улыбаясь, сказала она, от чего ямочки на щеках стали еще заметнее.

 – Спасибо, Людмила Александровна.

4


 Бельский вышел в коридор. В углу, на скамеечке, низко склонив голову и плотно сжав колени, тихо сидела Ирина. Весь ее вид выражал скорбь и страдание, вызывая жалость.

 – Ира, – позвал он тихо, – пойдемте. Как ваши дела? – натянуто улыбнулся Валерий. – Глазки опять грустные? Надо бы уже успокоиться. Нет, я не говорю, чтобы смириться, с этим смириться нельзя, но и идти с завязанными глазами тоже нельзя! Из каждого безвыходного положения обязательно есть выход!

 Они вышли на улицу. Моросил нудный дождь.

 – А зонта у нас нет? – спросила Ирина, приподняв плечи.

 – Я не брал. Утром на небе солнышко светило и ни одного облачка…

 – Валера, а вы можете сейчас отпроситься с работы? Мне так много надо вам сказать…

 – Меня уже отпустили.

 – Правда? – и на ее измученном лице появилась обаятельная улыбка, – Как это замечательно! – прошептала девушка. – А давайте пойдем в кафе! Пожалуйста, – умоляюще и быстро проговорила она. – Надо обязательно покушать. Не волнуйтесь, деньги у меня есть. Там очень вкусные пельмени готовят.

 – Хорошо, пойдемте. А точнее, побежали, а то промокнем насквозь.
И они, перепрыгивая через лужи, дворами побежали в сторону перпендикулярной улицы.

5

 Кафе было небольшим, но уютным. Под стенами, обитыми красным дерматином, на
которых висели декоративные тарелки, стояли шесть столиков, по три с каждой стороны. Напротив двери находилась барная стойка, за которой дверь вела на кухню. Только один столик был занят, за ним сидели три женщины, которые пили водку, и каждая, не слушая подруг, обсуждала свою горькую судьбу, отчего в помещении было очень шумно.

 Как только Ирина с Валерием вошли и сели за столик, сразу подошла официантка и протянула меню.

 – Девушка, нам пельмени, – остановил он Ирин порыв. – Мне две порции с уксусом, а девушке…

 – Мне одну, со сметаной.

 – Еще бутылочку шампанского и сто пятьдесят граммов коньяка, а в конце – чай с лимоном, и чтоб был очень горячий.

 – Хорошо, сейчас принесу, – и официантка ушла.

 – Валера, зачем так много алкоголя заказали? Я не пью. Не пью вообще. И потом, Валера, я хоть и сказала, что у меня деньги есть, но на такой королевский обед у меня их не хватит.

 – Нам надо быстро согреться, вон как дрожите. Не хватало еще простудиться! А насчет денег не переживайте, у меня они есть.

 – Фу! Вы меня успокоили, а то сижу как на иголках. Меня приучили экономить на всем, – наивно сказала она. – А сегодня…

 Официантка тем временем принесла бутылку, графинчик и два фужера, а через время и пельмени.

 – Вам к шампанскому шоколад принести?

 – Обязательно! – мотнул головой Валера, открывая бутылку и разливая игристую жидкость по фужерам, добавляя в них коньяк.

 – Теперь, Ира, быстро, залпом пьем всё сразу. И не перечить, так надо, согреемся мгновенно. Будем здоровы! – И, чокнувшись с ней, он большими глотками опорожнил фужер.

 Ира пила долго и маленькими глотками, несколько раз останавливаясь, но Валерий следил строго и напутственно хмурил брови.

 – Ну а теперь быстро кушать! – приказал он.

 – Можно, я буду и есть и говорить. У меня сегодня столько происшествий и новостей, на всю жизнь хватит.

 – Господи, неужели опять что-то произошло? Я начинаю вас бояться. Ира, предлагаю перейти на «ты». Нас уже многое связывает, – улыбнулся он.

 – Я согласна. Не волнуйся, все в порядке, если так можно выразиться. Сейчас расскажу.

 – Расскажешь, но чуть позже. Закусывай хорошо. Согрелась немного?

 – Да, внутри все кипит.

 – Замечательно. Давай я разолью шампанское. Его теперь можно пить по потребности или желанию, кто как хочет. Только пообещай мне сразу хорошо поесть, чтобы не опьянела.

 Ира кивнула головой, и они снова выпили. Девушка попыталась что-то сказать.

 – Ты не болтай, а ешь.

 – Я ем. Вкусно, правда. Валера, даже не знаю, радоваться мне, хотя это и грешно, или вести себя как-то иначе. Но я обязана благодарить Бога, что снял с меня путы, прости Господи за грехи мои вольные и невольные, – она перекрестилась.

 – Ира, не говори загадками, объясни толком, что с тобой опять произошло.

 – А началось все со встречи с тобой. Это я к слову. Перед обедом мне позвонил папа и сказал, что к ним приходил участковый. В Польше Олег совершил какое-то преступление и при попытке к бегству был застрелен. Его мать как узнала об этом, зашлась вся, начала биться головой об пол, потеряла рассудок, стала заговариваться. Папа вызвал скорую помощь, и ее забрали в психушку. «Братаны» приходили, денег принесли и сказали, что похоронят его торжественно, сами. Папа, когда звонил, был сильно пьяный. Боюсь, как бы он снова не сорвался. Будет большая беда. Правда, он обещал, что поедет домой и ляжет спать. Это ужасно, когда человек пьет. Не дай Господь кому-то такое увидеть, а тем более испытать, – Ира достала платочек и вытерла им влажные глаза. – Вот такие, Валерочка, дела, – и она беззвучно заплакала. Слезы потоком текли из ее глаз. – Валера, ты себе представить не можешь, как, с одной стороны, мне легко и свободно. Такое ощущение, наверное, бывает у преступника, вышедшего за ворота тюрьмы на свободу, или у туриста, взошедшего на гору и сбросившего рюкзак. Наступает необычайная легкость в теле, что подпрыгни – и полетишь… Но папа… Он меня очень тревожит. Давай допьем шампанское за все хорошее. Первый раз пью алкоголь вместе с тобой, до этого крепче лимонада ничего не пробовала, – и она грустно улыбнулась.

 – Ты правда согрелась?

 – Правда, правда. Мне даже жарко.

 Валерий долго думал. Ему казалось, что все происходящее в сегодняшнем дне видится со стороны или во сне. Откроешь глаза – и ничего нет. И столько событий, вначале мелких и курьезных, переросших в целую трагедию для совсем молодой хрупкой девушки. И вроде бы горе, принесшее долгожданную радость, избавление общества от плохого человека, а Иру от деспотии, вновь обернулось для нее новой тревогой за отца.

 – Смотри, – показала Ирина рукой на окно, – солнышко выглянуло. Как радостно блестит листва и в лужах купаются воробьи. Природа играет красками радости. Мне так легко! – Ирина свободно вздохнула полной грудью. – На улицу выйдем, я папе позвоню. Хотя нет, пусть спит, позвоню позже. Спасибо тебе, Валера, за все, – она приподнялась и поцеловала его в щеку.

 – Мне-то за что?

 – За то, что ты есть на этом свете, такой благородный и честный человек.

 – Я – обыкновенный.

 – Не спорь со мной, я знаю, что говорю. Валерочка, пригласи меня сегодня в театр. Последний раз была в нем, учась в школе. А сейчас пойдем погуляем по городу. Жалко сидеть в помещении, когда на улице столько радости. Последнее время мой маршрут был один – путь на работу и с работы, а вечером прогулка на час-полтора в бар. Ты прав, говоря, что живу я в феодальном строе. Весь мой мир умещается в телевизоре, а вселенная – в оконном проеме. Пойдем, Валера. Хочу надышаться воздухом свободы.

 – А где твоя родная мама? – спросил он, когда они вышли на улицу.

 – Мама… – Ира долго молчала. Было видно, как по ее лицу пробегают тени. – Она тоже была инструктором по туризму, как папа и я. Правда, сейчас я секретарь и в поход меня не отпускали. Теперь всё снова поменяется. Маме было двадцать девять лет, а мне семь, когда все мы с группой пошли в поход по Крыму. Я с родителями везде ходила. Мы поднимались в гору. Папа шел впереди, а мама замыкающей. Сверху сорвался большущий камень и, прыгая, как мячик, раздробил плечо девочке, которая была в нашей группе, а маме попал прямо в лицо и мгновенно убил ее. Я это помню все в деталях… И как до ближайшего населенного пункта папа нес на руках тело мамы, и как ребята несли на носилках из палок Машу, как прилетел вертолет и забрал нас в Симферополь… Папа очень любил маму. Они были неразлучны, словно иголочка с ниточкой. И вдруг эта трагедия. Года три отец беспробудно пил, все из дома вынес. А я жила у бабушки, маминой мамы. Потом он резко завязал, работал как каторжный: днем на своей работе, а вечерами вагоны разгружал. И каждую копеечку в торбу – так ему хотелось создать для меня в доме уют и покой. Когда всё в квартиру купил, взял опять меня к себе. Все шло просто великолепно. А тут в одно мгновение взял и женился на этой женщине. Где он ее нашел, даже не знаю. Внешне она и красива, и стройна, но характер… Змея – добрее. Отец работал, ничего не видел, не слышал, а мне доставалось, но я молчала, терпела, не хотела ссор в доме. Говорят, что человек по струнке ходит, так это сказано обо мне. А когда сын вышел из тюрьмы, мысль у нее зародилась – поженить нас. А почему бы и нет: девочка работящая, не испорченная, дрессировке поддается и на мордочку недурна. Против ее решения не возражал и ее сыночек. Он тоже был на лицо смазлив, но характером от мамаши не отличался. Намучилась бы с ним. Скоренько он загнал бы меня в гроб. Но судьба решила изменить мою жизнь, – она перекрестилась. – Жалко ей меня стало. Чтобы как-то отблагодарить ее, я всю будущую заработную плату перечислю в детский приют. К сожалению, больше не могу, – грустно улыбнулась она.

 – Что ты по этому поводу думаешь?

 – Всецело одобряю. Я тоже свою перечислю.

 – Правда? – засветилась Ирина.

 – Разве такими вещами шутят?

 – Спасибо, – произнесла она шепотом.

 Они тихо шли по улице. Умытый город улыбался им одним, и птицы, словно оглашенные, горланили во всю свою мощь веселую песню.

 У Иры зазвонил телефон.

 – Да, тетя Люба, – ответила она.

 – Ира, ты на работе?

 – Сейчас нет. А что?

 – Надо чтоб ты подъехала домой.

 – Что случилось, тетя Любочка? – взволнованно спросила девушка.

 – Приезжай, дочка. Так надо. Жду, – и в телефоне раздались гудки.

 – Странно, тетя Люба звонила, соседка наша по лестничной площадке, сказала, чтоб я приехала. Зачем? Что там могло случиться? Вот и погуляли, – горько произнесла она. – Ну, я поеду. До свидания.

 – Ира, я поеду с тобой. Где ты живешь?

 – На Лазурной.

 – И я на этой улице, дом как раз напротив спортивной площадки.

 – А я в доме, где библиотека. Живем на одном пятачке и ни разу не видели друг друга. Город поглощает и растворяет людей. И вроде бы население в нем огромное, а никто никого не видит. Бежим, бежим... А куда бежим?.. Смотри, маршрутка идет, пойдем скорее.

6

 Они сидели и болтали обо всем на свете. Им вместе было легко.

 – Расскажу тебе один курьезный случай. Я училась уже в девятом классе. Со мной учился мальчик, Богдан Власенко, ну просто отпетый хулиган. Идет урок французского языка, он сидит сзади, болтает и всем мешает. Учительница не выдержала и говорит: «Власенко, сколько можно разговаривать? Может, ты выйдешь к доске и продолжишь урок вместо меня»?! Довольный Власенко выходит к доске и объявляет: «Всем спасибо, урок окончен»! – и она прыснула в ладони. – Валера, а ты ничего не замечаешь? – снова улыбнулась она.

 – Нет. А что я должен заметить?

 Ирина заразительно рассмеялась, – Посмотри внимательно, утром мы ехали в этой же маршрутке. Я по водителю узнала и по той наклейке, где мальчик, сощурив левый глаз, стреляет из рогатки. Я возле нее сидела.

 – Точно, – зашелся он веселым смехом.

 – Так нельзя, Валера, – Ирино лицо густо залилось краской. – Мне опять стыдно…

 – Прекрати. Я тебе сейчас расскажу анекдот про одну очень способную девочку, хочешь?

 – Хочу.

 – Слушай. Маленькая девочка закапывает ямку в песочнице, когда проходящий мимо сосед спрашивает ее: «Что ты там закапываешь, девочка?» – «Мою золотую рыбку», – всхлипывая, отвечает она. «Какая, однако, большая ямка для такой маленькой золотой рыбки». Девочка со злостью отвечает: «Это все потому, что она лежит внутри вашего кота!»

 – Какая злая девочка, – улыбнулась Ирина.

 – Да! Вот мы и приехали, выходи, а я за тобой пойду, – весело произнес Валерий.
 Вставая, Ирина провела руками по своим бедрам и, обернувшись, показала Валерию язык, гордо направляясь к выходу.

 – Пропустите меня, девушка, я хочу вам руку подать! – прошептал он ей на ухо.

 – Очень гуманно с вашей стороны. Проходите, пожалуйста.

7

 – Посмотри, сколько народа собралось возле нашего подъезда… И машина милицейская стоит. Пойдем быстрее.

 Навстречу им почти бежала женщина пенсионного возраста. Она обняла Иру, прижала к себе и стала гладить по голове.

 – Тетя Люба, что произошло, почему…

 – Ой, доченька, – запричитала она, – горе-то какое!

 – Да что случилось, вы можете сказать?! – почти прокричала Ирина.

 – Батька твой шел домой пьяный, зацепился ногой за бордюр, упал и с такой силой стукнулся головой о ступеньки перед парадной, что она у него треснула.

 Не издав ни звука, Ирина побледнела, вся обмякла и, потеряв сознание, стала медленно сползать на землю.

 – Нашатырь!.. Холодной воды!.. Полотенце!.. И скорую помощь вызовите!.. – неистово закричал Валерий.

 Подняв Иру на руки, он бережно положил в тенечке на скамейку, быстро делая массаж мизинцев и ушей. А тетя Люба влажным полотенцем обтирала мертвенно-бледное лицо Иры, покрытое бисером холодного пота, ее шею и грудь.

 Наконец девушка подняла веки и затуманенным взором посмотрела на склонившегося Валерия.

 – Валерочка, что это было? – непонимающе спросила она.

 – Полежи тихонечко, попей водички, – Валера приподнял ей голову и поднес к губам бутылку. – Все образумится, моя хорошая. Жизнь продолжается. Плохо то, что она соткана из светлых и черных полос. Сомкни зубки и потерпи. Ничего уже нельзя изменить, и падать духом тоже нельзя. Сейчас, как никогда, ты обязана быть мужественной и стойкой.

 Осознав случившееся, Ирина зарыдала во весь голос, крепко прижавшись к Валерию.
 – Валерочка, ты только не уходи от меня, а то я тоже умру, – молвила она сквозь рыдания.

 – Нет-нет, я никуда не уйду, только успокойся.

 Подъехала машина скорой помощи. Бельский подошел к врачу.

 – Доктор, – проговорил он, – у этой девушки только что погиб отец. Был обморок. Сделайте, пожалуйста, успокаивающее и, если можно, сердечное.

 – Вы врач? – доктор устало посмотрел на Валерия.

 – Да.

 – Хорошо. Все сделаем. Только потом ее уложите в постель, чтобы снова не упала.

 – Спасибо, все сделаю.

8

 Лекарство начало действовать, и было заметно, что Ирина немного успокоилась.

 – Тетя Люба, можно я вас так тоже буду называть? – спросил Валерий у стоящей рядом женщины.

 – Да, сынок, ты что-то хотел?

 – Помогите мне отвести Иру домой. Ключи у нее, наверное, в сумочке.

 – Вот ключи, – протянула она связку. – А ты кто такой? Что-то здесь я тебя никогда не видела.

 – Тетя Люба, это Валера, очень хороший человек, – тихо проговорила Ира.

 – Хороший, говоришь? Тебе видней. А где работает твой хороший человек?

 – Я зубной врач, работаю в стоматологической поликлинике.

 – Если зубной, – поджала она сухие губы, – тогда точно хороший. Пошли, я дверь открою, а ты за талию ее поддерживай. Посидишь у нее?

 – Посижу.

 – Хорошо, а я вечером загляну.

9

 Они поднялись на третий этаж. В трехкомнатной квартире было чисто и уютно. На кухне стол прибран, а помытая посуда аккуратно лежала в сушилке. Мебель в комнатах сверкала, будто ее только что привезли из магазина. И лишь кровать в спальне была разворочена, подушка валялась на полу. Видно, до больницы здесь и случился у женщины приступ.

 Валерий отвел Ирину в зал, положил на диван, укрыл пледом, зашторил окно и пошел на кухню, чтобы приготовить чай.

 Вскоре та уснула. А он сел в кресло и не отрываясь смотрел на ее милое, ставшее таким близким, лицо. Слезы горечи щипали глаза, а в голове роились мысли. Он взял ручку и лист бумаги, лежащие на столике. Слова сами собой складывались в рифмы.

Пожар заката полыхнул на небе,
Дым облаков повис над головой.
И этот вид был жуток и враждебен,
Как будто мир окрасился войной.

Не допусти, Господь, чтоб гибли дети,
Чтоб не текла рекой сыновья кровь,
Как хорошо, когда на белом свете
Живет надежда, вера и любовь.

Остановитесь, люди!
             Оглянитесь!..
Не делайте большой беды и зла.
С улыбкой на соседа посмотрите –
И вмиг уйдет с души и сердца мгла.

Пускай салют лишь красит наше небо,
А звезды мирно светят в вышине,
Чтобы печален в жизни никто не был
И соткан мир из нитей доброты.

 Вряд ли это стихотворение можно назвать профессиональном, но то, что оно писалось душой и сердцем, он нисколько не сомневался, как и не сомневался в том, что эта девушка стала ему теперь дорогой и желанной. Девушка, которая за свою коротенькую жизнь пережила столько горя, сколько не всякий осилит за целый свой век. А сегодняшний день, только один день, испещренный событиями, веселыми, хорошими, грустными и печальными, никогда не уйдет из ее памяти как день, перевернувший всю ее жизнь. И пусть такое никогда не повторится ни у нее, ни у кого-либо другого.

 Прикрыв за собой дверь, позвонил домой.

 – Мама, привет, не волнуйся, я в квартире девушки, у которой в нашем дворе сегодня погиб отец. Не волнуйся, у меня все в порядке. Вечером на полчаса забегу домой, часов в семь-восемь. Ночевать буду здесь. Ни о чем пока не спрашивай и не звони, я отключу телефон. Все расскажу тебе позже. И на работе дня на три возьму отпуск за свой счет. Целую.

 – Валерочка…

 – Мама, – строго сказал он, – не сейчас. Потерпи, вечером узнаешь подробности. Пока! – и он выключил телефон.