На тёмной стороне

А может я убийца и маньяк? Кто знает? Всю жизнь бьюсь на светлой стороне, но соратниками не признан. Не принимают меня добрые люди. Писатель из меня не выходит. Не могу. Повесть о старообрядцах застопорилась. Самое страшное, что мне самому стало неинтересно. А работу-то по мастерству сдавать надо.

Алёна меня простила. А я себя нет. Я не могу больше писать письма ей, как прежде, что я её люблю, что мы всегда будем вместе. Я чувствую фальшь. Неужели это агония наших отношений? Почему же мне тогда так до жгучей обиды их, эти отношения, жалко?

От Даши, с которой я изменил Алёне, я тоже прячусь. Да, выглядит смешно, некрасиво, не по-мужски. Но мне - так нужно. Однажды мы попытались поговорить. Пошли погулять. Ходили по окрестным кварталам и скверикам минут сорок. Молчали. Заговорить первым, наверное, должен был я, но я не мог. Любое начало разговора  казалось мне фальшивым, притворным, пошлым.

Так и пришли обратно в общежитие молча. Вышли вместе из лифта. Ну да, мы же живём на одном этаже. «Ну, ты и тип!» - сказала Даша на прощание.

Аппетит пропал. Казалось, дальше в жизни не будет ничего хорошего. Решил напиться в ночное дежурство в детском саду. Пил и не пьянел. Пил и пьянел. В два часа ночи позвонил в психологическую круглосуточную службу. Да, есть такая в Москве. Хорошо, что выпил, а  то бы никогда не решился. Сердце хотело выпрыгнуть из груди, но в последний момент осталось, наверное, из чувства долга.

-Я изменил любимой девушке и теперь не знаю, что делать, - выдохнул, забыв поздороваться.
В трубке нежно крякнули, маскируясь под кашель
-Здравствуйте. Я вас поняла. Как я могу к вам обращаться?
-Подлейший человек на Земле.
-Понятно. Если пытаетесь шутить, это хорошо, с этим можно работать.
-А мы будем работать?
-Конечно, если вас интересует выход из сложившейся ситуации.
-А он, выход, есть?
-Обязательно.
-Что делать-то?
-Принять себя таким, какой вы.

Я, конечно, придумал этот разговор. То есть разговор был. Но я его не помню. Потому что выпил много. 

Зато, проснувшись на следующее утро, я знал, что мне надо делать. Логика была проста. Я изменил. Это плохой поступок. Несовместимый со всеми представлениями меня о самом себе до. Значит, я не такой, каким сам себя до этого воображал. Я думал я хороший, добрый верный. А я - не такой. Я злой, коварный, подлый. Я на тёмной стороне. На меня снизошло осознание, что все мои неудачи и страдания связаны с тем, что я хотел быть не тем, кто я на самом деле. Надо просто отпустить себя и устремиться к тому, к чему лежит душа. Надо стать негодяем, развратником, лгуном, идти по жизни весело, может быть, со всегдашней придурью, но со знаком минус.

Главное никому не навредить… Стоп. Разве смысл тёмной стороны не в том, чтобы приносить вред? Э, нет, так не пойдет, надо немедленно задумать и совершить преступление. Тогда точно станет ясно - с кем я! С большей и нескучной частью человечества, или с заурядными даунами, пукающими воздушными шариками и делающими детей поцелуями.

Какое преступление, или плохой поступок я могу совершить? Украсть? Как-то неловко. Нет, нет, я всё равно буду страдать, что завладел чем-то чужим, это не даст покоя. А зло должно принести мне покой. Я должен найти свою специализацию во зле. Что мне ближе? Богохульство? Не то, скучновато. Убийство? Давайте пока поищем другие варианты. Не почитать родителей? Они далеко. Я оставил их, я и так блудный сын, это ничего не прибавит. Обжорство? Денег не хватит, а про воровство – смотри выше. Лень? Да я уже это делаю. Но лень не приносить удовлетворения. Гнев? Да! Крушить, ломать! Е! Ненавидеть! О! это близко, это я могу. Надо испытать себя, расколошматить, например, этот телефон, по которому я сегодня ночью звонил психологу.

Нет, ну телефон-то тут причём? А причем тут «причем»? Зло просто должно крушить и ломать.  Не задавая вопросов. Нет, ну я не могу просто так взять и разбить телефон в детском саду. Во-первых… Слабо! Тебе слабо разнести телефон. Да о каком переходе на сторону тёмных сил может идти речь? Ты не тёмный и не светлый, ты – никакой. Тебя после смерти Пуговичник перельет в пуговицу!

«Прыгай в мой котелок! Я — Пуговичник. Я делаю из трухлявых людей, как ты — Полезные Вещи — ложки и пуговицы. Вас таких — миллионы»

Что?! Я не смогу раздолбать этот грёбанный аппарат? Прощай, светлая сторона! Я огляделся, в коридоре, где стоял телефон ничего подходящего, вроде молотка, топора или лома не было. Тогда я взял телефон двумя руками. Обычный, стационарный пластиковый. И тут он зазвонил у меня в руках. Мать моя женщина! Я чуть не пустил тонкую струйку в штаны.

Кто бы это мог быть? Звонили из Горно-Алтайска. Саша Т. – композитор. Как он узнал этот телефон? Моя мама сказала.

Саша в тот момент разводился со своей второй женой Аминой. Ну как разводился, они давно уже расстались,  развод только никак не оформили, до того ли творческим людям. Амина поселилась, после Арабских Эмиратов, в Москве, а Саша остался в Горно-Алтайске. А тут, оказывается, Саша решил жениться в третий раз. То есть, ничему человека жизнь не учит. Ну, или оптимист беспросветный. И вот, потребовалось согласие Амины на развод. А ко мне – просьба: встретиться с Аминой, получить у неё эту бумагу (согласие) и привезти Саше. Я  с радостью согласился. Как не посодействовать счастью, хоть и бывшего, но друга.

Забыл, зараза, что я теперь добрые дела не делаю. Хотя, как на третью женитьбу посмотреть. Может, это никакое и не благо.

Саша дал мне телефон Амины. Я тут же позвонил ей. По тому самому телефону, который только что хотел расколошматить.

Я тогда не разбирался в марках машин. Длинное, черное, сверкающее подкатило к общаге. В тот день в Москве пошел первый снег. Такой крупный, который при свете вечерних фонарей создаёт предвкушение сказки. Как назло, навстречу мне шла Даша. Хорошо, хоть с сокурсницей. Мы кивнули друг другу. Но, садясь в огромную черную хромированную красавицу, я ощущал на спине жгучий взгляд моей любимой киноведьмы.

-Ян, - представила Амина своего водителя, - мой большой друг. Сергей – большой друг моего бывшего мужа.

Водитель улыбался широко и шикарно. Жаль, у меня нет таких зубов. С такими зубами стать злодеем гораздо проще. Имей хорошие зубы и соблазняй. Обворожительная улыбка – залог мёртвой хватки. Всем по тридцать две острозаточенные жемчужины и никто не уйдет не покусанным.

-Вот согласие, - Амина протянула мне документы в аккуратной папочке. Я уже хотел открыть дверь и выйти.
-Постой, ты куда? – спросила Амина. Я замешкался. – Так не пойдет. Мы сто лет не виделись. А поговорить? Да ты же, наверное, голодный, я хочу тебя покормить.
Я замотал головой, отгоняя невидимых мух.

-Прости, - улыбнулась Амина, и я понял, почему эта хрупкая восточная красавица пользовалась такой популярностью в Арабских Эмиратах. В её глазах ветер шевелил барханы, грезился оазис вдали, она сама манила как мираж, потому что такую красоты не должны видеть смертные.
–Предложение прозвучало как-то неправильно. Я хочу тебя угостить. Мне это будет приятно. Я, правда, очень рада тебя видеть. Я не держу зла на Сашу, то было славное время. У меня только теплые воспоминания. А ты связан с ними. Давайте поужинаем вместе. Это будет прощальным подарком от тебя. Может, мы больше никогда не увидимся.

Смысл её слов дошел до меня позже. Если вы хотите восточного колорита: бутон раскрылся, когда стебель был уже срезан. Я попал в одну ночь из тысячи и одной. Шамаханская царица… тьфу ты, Шахерезада махнула джину, и он понес нас по вечерней столице. Краем глаза я успел заметить Дашу, стоящую на крыльце общежития. Что ж, я стал на сторону зла, мне ли жалеть людей, думать о гордости. Жить за чужой счет вообще мой сегодняшний идеал. Пора привыкать. Не моя вина, что мой путь зла оказался завален шербетом и рахат-лукумом.

В машине открылся мини-бар, я думаю, такой же был у старика Хоттабыча в кувшине, иначе он бы не пережил вечность в заточении. Ни до, ни после я не пил ничего подобного. Сердце замедлило бег, а мир вокруг ускорился.

Перед нами открывались такие двери, к  которым в обычной жизни я боялся приближаться. Мне сразу стало стыдно за свои потертые джинсы.

Но в этом странном мире обилия халатов и ковров, мой наряд дервиша был просто маленьким незаметным пятнышком. Вид нищего не может испортить восточной роскоши.

-Над чем ты сейчас работаешь?
-Над повестью о поездке в Индию, - зачем-то соврал я. Ну и пусть, я же теперь зло, пора начинать топтать тропинку обмана. Бедная повесть о старообрядцах, которая мне никак не давалась после измены Алёне, оказалась предана.
-О, тогда тебе непременно нужно попробовать вот это.

Цукаты во всём виноваты. Изюм, затмевает мой ум. А может, кунжут, чего все так ржут? А этот орех уже  провоцирует грех. Ваниль - выводит душевную гниль. Корица меня соблазняет напиться.

Мы вспоминали походы по Алтаю. Посиделки у Саши, классику, минимализм Курёхина.
-А расскажи про Арабские Эмираты.
-Эмираты, как Эмираты, - Амина сменила улыбку на полуулыбку. – А поехали ко мне?
-Я пас, - сказал Ян, - могу вас подвезти, а  дальше уж как хотите.
-Серж, ты не оставишь меня умирать одну от скуки в эту промозглую сибирскую ночь?
-Не сибирскую, а  московскую ночь, - сказал я, поймав себя на мысли, что говорю как сильно нетрезвый человек.
-А что московская ночь не может быть сибирской?
-Не-а, Сибирь далеко!
-Ошибаешься! – Амина наклонилась к моему уху, я попал в облако тонких ароматов. Так, наверное, пахнет восточный рай, куда так стремятся шахиды. И шепнула, – Сибирь близко! Ешь, веселись, люби!
-Что? – мне показалось, я неправильно расслышал последние три слова.

Но Амина уже отпрянула вместе с пряностями и разговаривала с Яном:
-Так, заскочим в «Сибирь», - Нефига себе, подумал я, - да она ведьма, а  это джин, настоящий, они решили перенестись на тысячу километров восточнее. Я посмотрел на своих спутников, но они совсем не шутили.
-Фаланги камчатского краба! Японский гребешок! Тунец Торо! Икра морских ежей… - ругалась странными словами Амина. Синбадмореход! – я пьян, потому что ничего не понимаю!

Перед отъездом я отпросился в туалет. Я в таких никогда не писал. Там стояли лампы и кувшины. На манер греческих ваз. Только они были такие тепло-оранжевого цвета, керамические, и на каждой псевдоарабской вязью были надписи Ифриты, Силаты, Мариды, Кутрубы, Тоники. Последние, наверное, ради смеха. Но мне было не до смеха. Мистический страх зашевелился внутри.

Ерунда какая, да не верю я во всю эту муть. Я смело вышел из туалета, улыбнулся Амине, сел в машину Яна. Мы мчались по ночной Москве. Ян нарочно лихачил. На белом от снега асфальте оставался четкий отпечаток шин. О лобовое стекло как мотыльки разбивались крупные хлопья снега. Заехали в «Сибирь». Этот момент я немного проспал. Моя голова лежала на ногах Амины. Сквозь пелену бессознательного я подумал, что, наверное, потерял папку с документами о разводе.

А потом мы оказались у дома Амины. Ну, не совсем её, а тот дом, что она снимала. А по-моему, легче купить дом поскромнее, чем снимать такой. Амина ещё раз пригласила Яна, который прямо к крыльцу подес несколько пакетов с едой, войти. И тут я икнул и почти внятно произнес: «бисмиллях». Ян улыбнулся и раскланялся.

Не стол, а ковер из самых разных яств, ждал нас через несколько минут. Жаль, я был сыт. Мне кажется то, что было разложена на тарелках в тот вечер, стоило больше, чем я заработал за всю жизнь. Живот сказал: мест нет. Но глаза настояли. Я попробовал всего понемногу. А тут ещё вино.

Я рассказал Амине, как изменил своей любимой девушке Алёне с другой девушкой - Дашей. И рассказал, что я теперь сам не понимаю, кого люблю Алёну или Дашу. А может быть, шайтан твою мать, я никого не люблю.

-Это от голода, - сказала Амина. – Ты не правильно питаешься, тебе надо перейти на морепродукты, тогда всё наладится, мозг придет в норму и будет выдавать правильные решения. Вот скажи, что ты ешь?
-Морковку, - честно признался я, - варёную морковку, котлеты с вареной морковкой, запеканку с вареной морковкой, картофельное пюре с вареной морковкой…
-Фу, остановись, меня стошнит.
-Что в детском саду оставляют, то и ем. А мне много и не надо. Я считаю, что бог послал – то и славно.
-Бог? Ты веришь в бога? – как-то насторожилась Амина.
-Я образно сказал.
-А-а-а, - улыбнулась Амина. – Ну что время позднее, принимаем ванну и спать!
Я согласно кивнул.
-А где я буду спать?
-Вот тут, на этой кровати.
-Понятно. Какая большая! Боюсь потеряться, - пытался шутить я, держась за дверной косяк.
-Ничего, я не дам тебе заблудиться. Я буду рядом.
-В соседней комнате?
-На соседней подушке.

Амина сунула мне полотенце и втолкнула ванную. Я почти сразу протрезвел. Рисунок на кафеле напоминал мне изгибы женского тела. У меня было чувство, что меня заперли в кувшине. Стены гладкие и не выберешься.

Почему я не разбил чертов телефон! Зачем я так много пил и ел! А вдруг мне подсунули плоды лотоса? Но, ты же сам хотел встать на сторону зла. Вставай! Призыв прозвучал двусмысленно и темные отделы головного мозга подали сигнал совсем не туда, куда я хотел. Встал не я, встало моё мужское естество. Боже мой, у меня же даже нет презерватива! – подумал я последнюю отмазку. Путь зла был очень скользким, назад невозможно выбраться.

Полон решимости, дрожа от страха и сомнений, я вышел из ванной, обмотав полотенце вокруг бёдер. Амина уже ходила  в халате вокруг постели, видимо успела помыться в другой ванной. Сколько их тут? Сколько тут вообще всего? Смогу ли я найти выход?

-Ну, ты готов, прыгай, - Амина юркнула под одеяло. Я даже не заметил было ли на ней что-то, так как старался не смотреть в её сторону, а  сделал вид, что хочу немного покушать винограда перед сном.

Амина нажала какие-то кнопочки на пульте. Свет стал таким мягким, наступила почти тьма. Я аккуратно сложил полотенце и залез под одеяло. Голый. Ну, чтобы не мучится с трусами. Они всегда путаются в ногах, как ботинки Довлатова. Да и вообще, стыдно демонстрировать свои семейники. Они как-то в восточную сказку не вписались.

-Спасибо тебе за вечер! Спокойной ночи! – сказала Амина.
-Ага, - сказал я. – было весело. И тебе спасибо, накормила, напоила, спать уложила.

И тишина. А я, между прочим, в опасной близости и во всеоружии. И я на стороне тьмы. То есть - маньяк, развратник и убийца.
-Амина! Ты спишь? – тихонечко решил разведать обстановку.
-Сплю, - ответил сонный голос.
Вот это я влип. Надо что-то делать. А тут ещё живот заурчал на всю комнату. Я тихонько встал. Обернулся полотенцем и, обходя по наитию предметы, пробрался в ванную. И тут меня скрутило. Я не мог больше терпеть.

На счастье туалет оказался рядом. Еда в таких количествах зло! Зря я стал на сторону зла! Я клялся больше никогда-никогда не жрать столько всякой дорогой и непонятной еды! Я едко говорил себе: ты заслужил это, вот что делает жадность и любовь к халяве! Сри, страдай, сдохни! Чего я только не пообещал богу Аппендикса: поговорить с Дашей, расстаться с Алёной, дописать повесть о старообрядцах, стать, по возможности, святым, поменьше думать о сексе.

И вот, когда все джины, вошедшие в меня, были исторгнуты. Я не придумал ничего лучше, как бежать. Отыскал свою одежду. Тихо захлопнул дверь и вышел в морозное утро. В неизвестном месте. Далеко ли Москва? А вдруг мы, правда, перенеслись в Сибирь? Вспомнил Амину, её прекрасное восточное тело, нереально прозрачную кожу, под которой видны были нежно-голубые венки. И сразу стало труднее идти. Мой маленький друг готов был порвать мои джинсы. О-о-о, я - идиот! Никто мне не даёт. А тот, кто мне даёт, тот, точно - идиот!

Как я добрался до метро это отдельная история. Но и история с Аминой не завершилась просто так. Через день она позвонила на тот самый злополучный телефон. И сказала, что в её доме, оказывается, её бойфренд, ну или её будущий муж, ну, любовник, короче, Шахрияр, установил в её покоях скрытые видеокамеры, следил, зараза. Прямо смешно, ведь она такая верная девушка, как он мог!
-Еле объяснила ему, кто ты такой. Но он, кажется, до конца не поверил. Ты уж прости, если что!

Зло оно такое, оно просто так не отпускает. Зато я забыл про все свои мучения совести перед Дашей и Алёной. Как рукой сняло.

© Сергей Решетнев