1. 8. Подготовка к войне

Открываю сайт «Погода для туристов», чтобы узнать, каково  там, в Счастливцеве, в сентябре.
Цифры радуют взгляд.
Средняя температура днем 22,3 градуса тепла, ночью – чуть больше 19.
Двадцать два дня из тридцати над селом сияет солнце, и лишь в течение двух суток дождливо.
Вода в море все еще теплая, в среднем выше 21 градуса.
{См.: 13.152}

Так что верно говорят: на Арабатской стрелке ранняя осень – благодатная пора,
в это время «температура воздуха становится ниже и приятнее».
{14.118}

Увы, об атмосфере в мире осенью 1939-го такого сказать  нельзя.
После заключения советско-германского договора о ненападении  на Западе поднялась волна антисоветской истерии.

Тогдашний посол СССР в Лондоне Майский объяснял ее «крайним раздражением правящих кругов Англии и Франции
по поводу того, что из тройственных переговоров 1939 г. о пакте взаимопомощи они вышли весьма бесславно…
По существу в основе вспыхнувшей антисоветской кампании лежала обида западных политиков на то, что
советская дипломатия оказалась умнее англо-французской и что в результате СССР не попал в тот капкан,
который ему подготовили Англия и Франция».
{14.130,   с.395}

Вслед за иностранными критиками, давними и современными, в последние десятилетия местные творцы
так называемой альтернативной истории называют договор СССР с Германией  сделкой между Гитлером и Сталиным.
Дескать, их сговор предопределил нападение на Польшу,  дал «зеленый свет началу Второй мировой войны».

На деле судьба польского государства решалась значительно раньше.
Обратимся к фактам.

На днях один из читателей заявил мне:
«сказок в школе на уроках истории наслушались и теперь не можете выше их подняться». 

Чтобы избежать очередного упрека, приглашу в качестве свидетеля известного военного историка Хельмута Грайнера.
Он, бывший офицер гитлеровского ОКВ, написал свою книгу, используя записи в журнале боевых действий вермахта,
который вел в 1939–1943 годах.
Уж его-то «показания» можно не рассматривать как сказки?..

Итак, Грайнер сообщает:
«21 марта 1939 года, спустя несколько дней после захвата Праги, министр иностранных дел фон Риббентроп
от имени Гитлера предложил Липски, польскому послу в Берлине, решить проблему Данцигского коридора
при помощи заключения немецко-польского соглашения.
Согласно этому договору Данциг должен был возвращен Германии, которая также получала
железнодорожные и автомобильные транспортные пути, связывающие ее с Восточной Пруссией,
и таким образом окончательно признавала коридор и польскую западную границу.

Гитлер уже делал подобные предложения в октябре 1938 года и затем в январе 1939 года,
однако польское правительство уклонялось от серьезного обсуждения».

Польша ответила меморандумом, 26 марта польский посол вручил его министру иностранных дел Германии.
Передавая документ, пишет далее Грайнер, посол «добавил, что ему неприятно, но он должен указать на то,
что всяческие дальнейшие стремления немецким правительством цели получения Данцига будут означать войну с Польшей».
{14.146, с.25}

Обиду польского руководства можно понять.
Совсем недавно оно чувствовало себя равноправным партнером Гитлера.
На Мюнхенском пиру, устроенном Англией и Францией, рядом с Германией, завтракавшей Судетами,
находилась Польша, по определению Черчилля «гиена Европы».
 
Уж его-то, сэра Уинстона, вряд ли назовешь учителем с указкой, а  его толстенный фолиант «Вторая мировая война» –
школьным учебником.

Черчилль видел, что «немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии.
Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения 30 сентября польское правительство
направило чешскому правительству ультиматум, на который надлежало дать ответ через 24 часа.
Польское правительство потребовало немедленной передачи ему пограничного района Тешин.
Не было никакой возможности оказать сопротивление этому грубому требованию».
{14.116, с.145}

Однако в марте 1939-го, когда остатки Чехословакии оказались в ненасытной утробе Германии, Польша ужаснулась.
Ей стало ясно, кем ее прожорливый сосед может закусить во время ланча. 

Нужно было найти надежных союзников.
Попробуем угадать, на кого она решила опереться?
Конечно, на Великобританию с Францией!
На тех горе-умиротворителей, которые только что пытались утолить зверский  аппетит  Гитлера Чехословакией.

«История учит, что ничему не учит».
Кто бы это ни сказал, мозговитый Гегель или остроумный Хаксли, события осени 1939-го
лишний раз подтвердили его правоту...

31 марта  Чемберлен пообещал Польше стать одним из гарантов ее независимости.
13 апреля премьер-министр Франции Даладье в парламенте подтвердил франко-польский союзный договор 1921 года
и солидаризировался с гарантиями, данными Польше Великобританией.

«Эти события, – подчеркивал штатный летописец вермахта Грайнер, – стали последним поводом к тому,
что Гитлер стал в очередной раз планировать войну с Польшей.
 
В результате вышла «Директива о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939—40 гг.».
В ее I и III частях излагались положения об обеспечении границ немецкого рейха и овладении Данцигом.
А II часть была посвящена плану «Вайс», как условно назвали план наступления на Польшу.

I и III части были отправлены 11 апреля, а II была передана частям вермахта еще 3-го числа того же месяца.
Разработка плана «Вайс» была нацелена на то, чтобы его можно было осуществить в любое время
начиная с 1 сентября 1939 года».
{14.146, с.26–27}

Вот когда, задолго до 23 августа, зазвучала дата нападения на Польшу!

Это, в частности, подтверждал и Гвидо Кнопп, весьма популярный в Германии журналист и писатель.
В своей книге «История вермахта. Итоги» он  пояснял, что Гитлер давным-давно «планировал, пользуясь
благоприятно складывающимися обстоятельствами, силовым путем решить так называемый данцигский вопрос
и даже польский вопрос.
Польша была для него и огромного числа схоже думающих и чувствующих немцев инородным телом на карте Европы,
порождением мирового порядка, установленного в Версале.
В основе большинства сценариев стратегических игр уже в 20-е годы лежало вооруженное противоборство с Польшей».
{14.147, с.34¬–35} 

И еще на одну важную особенность плана «Вайс» обращал внимание профессор Кнопп.
По мнению немецких стратегов, «сразу же по завершении операции войска следовало как можно быстрее перевести
на западное направление: хотя Гитлер и демонстрировал вовсю оптимистичный настрой,
генералы опасались вмешательства западных держав и войны на два фронта».
{14.147, с.35}
На всякий случай 30 процентов развертываемых дивизий вермахта планировалось  держать на западе Германии.

«Предмобилизационные мероприятия начались в Восточной Пруссии с июля, а по всей территории Германии
с 18 августа 1939 г.», – указывает, опираясь на архивные данные, Мельтюхов.
{14.133, с.96}
Напомню, что пакт Молотова – Риббентропа был подписан только 23-го…

Не дремала и Польша.
Скрытое мобилизационное развертывание ее войск началось еще в конце марта, напоминает историк.
«13–18 августа была объявлена мобилизация еще 9 соединений, а с 23 августа началась скрытая мобилизация
основных сил».
К началу боевых действий мобилизационный план был выполнен на 60 процентов, однако развертывание войск не было завершено.
Менее 47 процентов дивизий достигли районов предназначения, но и они не успели полностью занять позиции.
{См.:14.133, с.98}