Орден Туфты

Хурескин Владимир Владимирович (1902-1969) — начальник статистического отдела областного Управления статистики Архангельской области. Манипулятор 86 уровня. Награжден  Орденом Красной туфты 1 и 2 степени, Почетной грамотой облсовета профсоюзов очковтирателей, а так же значками всякого калибра. Блеск фурнитуры и лысины позволял сидеть в президиумах уверенно и с сонным достоинством.


«Согласно статистике, новости, начинающиеся словами «Согласно статистике» новостями не считаются и к статистике не имеют никакого отношения» - это было глубоким убеждением ВВ, особенно в той части, которая касалась любого статистического документа без грифа «секретно». Если материалы и цифры могли даже в самом управлении смотреть желающие — значит, это уже не реальная или, как минимум, неполная статистика. Измененная реальность... Это он понял, когда работал совсем-совсем юным выпускником Харьковского университета в Московских конторах ВАСХНИЛ, которая в те времена занималась стат-исследованиями НЭПовской части в сельском хозяйстве. Цинизму он был научен ещё в своем прославленном университете, который к тому времени уже родил одного лауреата Нобелевской премии — Мечникова, а ровесниками ВВ были будущие лауреаты -  Кузнец и Ландау. Но бунтарских дух в гуманитарной части бытия совершенно специфически и цинично отражался в математической и статистической её части. Особенно, когда сидят по тюрьмам все твои вчерашние одногруппники, все твои вчерашние начальники, а где-то и по половине подчиненных. Первая жена Владимира Владимировича тоже села и сгинула в лагерях. Он получил в 1939 году уведомление, что умерла от воспаления легких в лагере таком-то, похоронена там-то. Горевал? Да черт его знает...

Больно уж скрытный тип был. Может быть, где-то в душе и печалился, скорбел. Но время было предвоенное, и статистика, как никогда, жила по законам шизофрении — вот реальность, вот пол реальности, вот дезинформация, вот для массового потребителя и для прессы, вот — для аналитических групп в Минобороны, в НКВД, редко — отраслевые.
Он понимал, что и сам является статистической погрешностью — шансов не сесть в тюрьму у него было 5%, не быть убитым на улице от жуликов и грабителей — примерно 55%, быть убитым на войне — 8%, жениться второй раз (из вариантов жизни без покалеченности) — 88%, с инвалидностью или увечьем — 24%...Всё было сосчитано и потому скучно. Однажды на его очковтирательство 86 уровня приехал умненький грузин с мастерством 89 уровня.

Ко всему прочему  Сумхаришвили Оскар Мгбелович заставлял пить водку. Он называл её чачей, мочил в водке лавровый лист и мускатный орех, снова называл чачей и заставлял пить. Сам пил тоже. Как лошадь. И издевался над тем, сколько «умных» прикрытий своему начальству накосячил Владимир-статистик.
 - Вот у тебя рост поголовья крупного рогатого скота... и рост среднего скота... и рост закупок комбикормов... А хрень полная. Я тэбэ скажу — полнейшая хрень! Пастбищные площади-то одни и те же. И хватает? В два раза увеличилось и хватает? При этом  завоз и потребление мясных консервов в районах не падают, а растут, а количество ярмарок и участников ярмарок сельского производителя сократилось втрое... Не подскажешь — как так? На какой тайный и невидимый военный контингент работают ваши труженики полей? Кстати, воинских частей у вас тоже тут не прибавилось, лагеря даже сократились, а новые заводы пока не строятся... вот и херь. Но она всем нравится. Правда?

Оскар Мгбелович заглядывал в глаза Владимиру, искал в них страх, но там страха не было. И Оскар понимал, что все его умничанья так навсегда и останутся «для внутреннего пользования». Была в глазах Владимира ещё одна тайна, которую никаким оскарам не разгадать — вещь, которая самая загадочная в статистике — Время. Может и главную программу новостей в СССР назвали «Время» потому, что самое на виду как раз всегда самое незаметное.  Тайна эта — (читай внимательно — прим. не автора, а самого В.В.) - ЗАЗОР между  сбором данных, сводкой данных, подачей данных и проверкой (если до неё у кого-нибудь руки дойдут). А между зазором и позором времени вообще океан — эпохой называется, идеологией, историческим осмыслением... И до позора не доплывешь, доплывут скорее другие — те, кто темы эти поднимет. Что мы и наблюдаем, глядя на споры вокруг позднего СССР. Одни говорят, что «все было», другие, что «ничего не было». Ясно одно — была мистификация громаднейшего масштаба, была иллюзия общества о самом себе — то самое, о чем написал в журнале «Коммунист» в номере 8 от 1983 года один из последних Генеральных секретарей КПСС Юрий Владимирович Андропов «Мы не знаем общества, в котором живем».
Владимир Хурескин умер благополучно в своем домике в Варавино-Фактория, в пригороде Архангельска, откуда принципиально не хотел уезжать, потому что в окошко были хорошо видны приливы и отливы. Пейзаж менялся неузнаваемо за шесть часов. Иногда даже чаще... Он-то понимал, почему его Господь Бог посадил именно у этого окошка.