Мартын Яшка. Рассказ - быль

Наш сухогруз находился в рейсе по Северному завозу. В советские времена, каждый год, с наступлением тёплого сезона, открывалась летняя навигация на северном побережье нашей необъятной Родины. Дальневосточное пароходство отправляло десятки своих судов, гружёных всевозможным товаром, необходимым для работы и жизнедеятельности предприятий, и населения городов и посёлков "Заполярья", как тогда называли Северное побережье.

   Рейс повернул к своему завершению. Заканчивается выгрузка в порту Зелёный Мыс и мы, под сопровождением ледокола "Москва", идём к "чистой воде". А там и далее,  домой, во Владивосток.
Невзирая на то, что до домашних пирогов было ещё не одна неделя морского пути, с его сюрпризами и осенними штормами Охотского моря, настроение уже было приподнятым и даже, благодушным. Именно в этом настроении, линия моей судьбы пересеклась с судьбой маленькой обезьянки, из семейства мартышек. Точнее, мартынов, поскольку  это был "он", по кличке Яшка. Он неожиданно нарисовался передо мной, когда мы уже готовились отчаливать. Вернее, нарисовался не он, а его хозяин, Володя. Весёлый и добродушный здоровяк, тридцати, с небольшим, лет отроду. Старший механик ледокола. Человек, как говорится, с большим чувством юмора. Замечу, они там все "с большим чувством юмора". С чувством занудства, там долго не задерживаются. Видимо, суровые красоты Севера, отфильтровывают их.
А неожиданным был, как раз, мартын Яшка. Он сидел за пазухой у Володи, и его голова выскочила на груди, между отворотами меховой куртки. Я осёкся на полуслове, от неожиданности, не окончив приветствия. Наступила пауза. Мартын, некоторое время, пристально рассматривал меня. Затем, глянув в лицо своему хозяину, что-то чирикнул, будто спрашивая:
 - Что за бревно, торчит перед ними?
 -Сам ты бревно!- Обретая дар речи, огрызнулся я.
И тут заговорил Володя. Он говорил и говорил. Говорил о том, что Яшка хороший, что он любит жену, что у них нет детей, что жена скучает. И ещё, и ещё. В этом потоке было много разных слов, но не было смысла. А если и был, то очень глубоко закопан, под ворохом ненужных слов. Поток не обещал быстро закончиться, и я запричитал:
- "Стоп, стоп, стоп" - и замахал руками.
 -Можете  мне коротко и вразумительно сказать, чего Вам от меня нужно?- выпалил я.
 -Толик - тихо заговорил Володя - ты уже со мной на "Вы"?
-Но вас же двое! - возмутился я и чуть было, не ткнул указательным пальцем в торчащую из отворотов рожу. Не ткнул. Вместо этого я резко опустил руку. И вовремя. Мартын клацнул зубами. Зубы были убедительными. Я непроизвольно спрятал руку в карман брюк. На всякий случай. Мало ли, что!
-Так я же и прошу -заговорил Володя- Отбуксируй Яшку во Владивосток. Передай жене. Всего делов-то.
-Выпросил. - Сокрушённо, про себя, подумал я.- Коротко и ясно. Всего делов-то. - Перспектива проживания в одной каюте с этим...я даже слов не могу подобрать, ближайшие три недели, мне не улыбались.
Рука ворошила волосы на затылке, а в голове роились варианты отказов. И никак не находился убедительный. Меня охватывало уныние. Дело - швах, подумалось мне. Попытался сослаться на отсутствие ветеринарных навыков, но получилось ещё хуже. Володя напомнил мне, что у меня четверо детей и опыта, хоть отбавляй.
-Яшка же, что твой ребёнок, - убеждал он меня - Ты легко найдёшь с ним общий язык. Кормить, только, вовремя, и всё такое. Две недели всего-то, и ты сдашь его жене. Яшка весёлый, Ты доволен будешь. А я тебе подарок приготовлю. Подарю, когда во Владивосток придём.
-Льдину, что ли? - поинтересовался я.
-Ну, почему же льдину? - Притворно обиделся Володя. - На Севере много чего интересного попадается. Ты доволен будешь. - Повторил он. Володя улыбался. Он торжествовал победу. Моё сопротивление было сломлено. Да и как я мог отказать своему давнему приятелю? А надо было. Где-то, на подсознательном уровне, я знал, что Володя подкладывает мне свинью. В виде маленькой обезьяны, конечно, но свинью. И, как показали дальнейшие события, совсем не маленькую.
Двухгодовалого Яшку, Володе подарил знакомый капитан, после того, как услышал о мечте его жены иметь такое чудо. Володя не удержался и сообщил жене об этом "чуде". Та, в свою очередь, засыпала письмами и телеграммами с просьбой переправить Яшку к ней. И я подвернулся под руки очень вовремя.
Яшку, Володя передал мне вместе с меховой курткой, которую тот отказался покидать. Володя так и уложил его, завёрнутого в куртку, в обувной отсек шкафа, сообщив, что до утра о Яшке можно забыть. Он поужинал и теперь, будет спать. И Яшка не подвёл. До утра. Утром позавтракал без капризов. Я подумал, что если и дальше он будет таким же покладистым, то мои предчувствия тревоги  напрасны. Мне пора на вахту. Яшку решил оставить в каюте с открытым шкафом  и курткой-постелью. И тут я вспомнил о туалете. Эту тему мы, вообще, не оговаривали. А ведь, это может стать проблемой. Необходимо, как-то, заставить его сходить в туалет. Но как это сделать? И я придумал. Поймал Яшку и взяв его за плечи, посадил над унитазом. Яшка верещал, вырывался, но, убедившись в бесполезности попыток освободиться, затих. Уставился на меня своими глазёнками, и не трепыхался. Какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза. Потом я банально гавкнул. Так гавчит мой Рекс, пёс, сторож придомового двора моего жилища. И дело было сделано. Яшка облегчился, а я решил одну проблему. С хорошим настроением  удалился на вахту.
После вахты и обеда, захватив гостинец для попутчика, решил зайти в каюту. Взялся за ручку и решительно шагнул. Нога куда-то поехала. Заскользила. Потом другая проделала то же. Вцепившись в ручку двери, я несколько секунд лопотал ногами по скользкой палубе каюты, пытаясь сохранить вертикальное положение. С трудом, но мне это удалось и причина моего скольжения, вскоре, выяснилась. Мой попутчик, будь он неладен, всё, что было в каюте из парфюмерии, всю зубную пасту, мыльную пену, шампунь и прочие тюбики выдавил, выпустил, выплескал и перемешал. Этим месивом он вымазал палубу, мебель и вообще всё, куда мог дотянуться своими шаловливыми ручонками. А их у него было четыре. Каюта имела плачевный вид. А автор этого безобразия, сидел у иллюминатора с довольным видом, ладно потрудившегося человека. Ну не скотина ли?! Ноги ослабли и отказывались меня держать. Я попытался пододвинуть банкетку, чтобы сесть, но та резво скользнула в сторону и я плюхнулся на пороге каюты. С сожалением подумалось что зря сопротивлялся, только силы потратил. Надо было сразу плюхаться. Тогда и сил могло хватить пришибить этого, четырёх-рукого мерзавца, с ярко выраженными задатками садиста. Но сил нет. Ни физических, ни моральных. Наверное, такое состояние называют близким к обморочному. Признаюсь, скверное состояние.
Потом появилась Людмила Григорьевна, судовой врач, с нашатырём и успокоительными таблетками. Потом, женским персоналом был устроен аврал, по приведению моей каюты в человеческое состояние. При этом, все участники стихийного субботника с пониманием отнеслись к Яшке. Дескать, чего не сотворишь, от безделья в замкнутом пространстве? Сам Яшка был на высоте чувств, от обилия внимания к собственной персоне, со стороны участников аврала. Не стало бы это плохой привычкой, подумалось мне, но вслух ничего не сказал. А зря. Не даром считается; не озвученная мысль -сбывается.
Людмила Григорьевна попыталась оказать мне помощь, взяв Яшку под свой контроль, во время моих вахт, но из этого ничего хорошего не получилось. Ему чем-то, не понравились её зимние модельные сапоги. Хозяйка и глазом моргнуть не успела, как один из них, вылетел в открытый иллюминатор. За борт. Левый. Правый, правда, остался на месте. Но это слабое утешение. Сама попытка подобрать ему пару в магазине модельной обуви, могла вызвать у продавца изумление, тихий свист и верчение указательным пальцем у виска. И это в лучшем случае. Значит, сапоги надо покупать оба. Новые.  И покупку оплачивать мне. Мой кошелёк похудеет не слабо. Сапоги-то, извините, продукт японской обувной промышленности. А это Вам, не хухры-мухры, если посмотреть на цену! Людмилу Григорьевну я заверил, что Яшкина выходка будет достойно компенсирована, и от дальнейших помощей, категорически, отказался. Этак, знаете ли, никакого кошелька не хватит!
Яшку я стал закрывать в душевой кабине. На ключь. Кафель и металл. Всё лишнее вынес. В таких условиях не набедокуришь. И всё было хорошо. В свободное время выводил Яшку на главную палубу гулять. Сначала на поводке. Потом, убедившись что тот не вырывается, ведёт себя смирно, отстегнул поводок.  Яшка не ринулся прочь от меня, как я опасался. Наоборот, повёл себя спокойно. Не спеша прошёлся по лежачей погрузочной стреле,  покачался на натянутом тросе, пробежался по палубе. Когда потерял меня из вида, вернулся, будто проверяя моё присутствие. Такое поведение мне понравилось. Как  говорится, куда лучше. Так прошло несколько суток. Прошли спокойные северные широты, и палубные прогулки закончились.  Осенью Охотское море и Татарский пролив, славятся своими нескончаемыми  штормами. Тут уж не до прогулок. От многодневной качки начинаешь путать понятие верх-низ, как моряки говорят, голова-ноги.
Яшке было не до проказ. Качка была ему не понутру. Он выживал из последних сил, ни на что не реагировал. "Морская болезнь" никого не щадит. Но всё плохое, когда-нибудь заканчивается и начинается хорошее. Закончилась и "плохая погода". А вместе с нею и качка. Японское море было спокойное и все взбодрились, повеселели. Повеселел и Яшка.
Я к этому времени привык, что Яшка ведёт себя мирно, послушно и перевёл его в каюту, к обувному ящику с постелью, в виде меховой куртки. Помятуя о его любви к пенно-мыльному, привязал его на поводке так, чтобы не мог дотянуться до чего-то похожего. Кроме постели, разумеется.
Рейс подходил к завершению. Яшка уже стал неотъемным атрибутом моего судового быта. Общий язык найден и никаких осложнений не предвидится. Через сутки войдём в порт Владивосток. А там и берег, и Яшкина хозяйка с распростёртыми объятиями и неописуемой любовью. Или описуемой? Точнее, описанной в письмах к своему мужу Володе. Ну, это уже не моя забота. Я свою заботу исполнил полностью. Да, конечно, почти полностью. Ещё сутки заботы и передать с рук на руки. Но ведь, это совсем, мелочь...

   Воистину правы украинские мудрецы, изрёкшие:
-"Не кажи гоп, покуда не перескочишь".
   После вахты, пообедав, я направился к себе в каюту, намереваясь покормить Яшку. Всё как обычно. Уже сложилась привычка. Распахнул дверь, вступил в каюту и замер. Под ногами было что-то мягкое. Глянул под ноги. Я стою по щиколотку в чём-то мягком и сыпучем, что покрывает всю палубу каюты. Не сразу понимаю что это и откуда оно у меня в каюте? Яшка верещал, приветствуя меня. Глянув на него, я увидел провал в переборке. И всё стало понятно. Снят квадрат оргалита и из переборки высыпан гранулированный пенопласт, исполняющий роль термо-изолятора. Понятно-то, понятно, но что со всем этим делать? Непонятно. Необходимо всё восстановить. Вернуть всё на место. Но как?! Вы пробовали убирать пенопластовую крошку? Нет? Вам повезло. А мне нет! Не повезло! Вещь эта не тяжёлая, почти невесомая, но процесс уборки неимоверно труден. Крошку нельзя трогать. Она моментально электризуется и прилипает ко всему, с чем соприкасается. Прилипает к венику, к совку, к рукам. Очень быстро уборка становится издевательством. Нужно обладать недюжинной сноровкой и сообразительностью, чтобы выполнять такую работу. И я её выполнял. Всё, оставшееся до прихода, свободное время. Убирал и, на чём свет стоит, костерил Яшку. Ну, а что мне его было, хвалить? Пусть радуется что вообще не зашиб. А не зашиб только по одной причине. Дал слово приятелю. Вот и приходится сдерживать свои эмоции. А так бы...
   А этот, многорукий, крутится под ногами покрикивает, будто подбадривает. Давай, парень, шевелись, работай! Мы ещё чего-нибудь сообразим! И, ведь, сообразит. У меня лично уже сомнений нет. Это ж подумать только, шурупы были завёрнуты ещё во время постройки судна. Потом, несколько ремонтов. Переборки красились многократно. Шурупы, под слоями краски, уже еле угадывались. Открутить его - работа профессионалу матросу-плотнику, с арсеналом инструмента, не всякому по зубам. А тут мартын Яшка. С его кукольными ручками. А пальчики с ноготками! Тьпфу-у! Смотреть не на что! И вот этими махонькими ручками, пальчиками, ноготками он умудрился отцарапать многослойную краску, добраться до шурупов и открутить их!. Именно открутить! Иначе не получится. Это ж сообразить надо! Мало того, сообразить в какую сторону откручивать! Зло берёт, за устроенную пакость. Убил бы! А за соображайку - рука не поднимется.
И без наказания оставлять нельзя. Возмутительно! Если каждый мартын пароходы будет разбирать!? Это ж куда мы, люди добрые, приедем?! Костерю Яшку и веду ремонтно-восстановительные работы. И приход оформили и к причалу пришвартовались и на берег по парадному трапу сошли. День был прохладный. Ясный но воздух свежий. Первый снежок выпал. Покрыл дома и улицы, принарядил. В Приморье так бывает. Зима рано погрозит холодом, пыхнет снежком, зимней лютостью повеет. А через день-другой отойдёт, подобреет, солнышко засияет, осенним теплом приласкает. И заполыхает Золотая Осень Приморья, дальше.

   Ступил на причал, хрустнул под ногами нетолстый слой снега. Яшка забеспокоился, стал из-за пазухи вырываться. Я удерживать не стал. Спрыгнул он на снег, вскрикнул, то ли от радости, то ли от испуга, и ринулся в сторону от меня. Быстро скрылся за постройками. Я стоял ошарашенный. Надо же! Столько мучений принял, а Яшку потерял, буквально, на финишной прямой. Заблудится и замёрзнет. Или портовые собаки порешат заморского бродяжку. Жаль. Но меня ждут дома, и я зашагал к трамваю.
Минут через десять, я уже был за пределами порта и подходил к трамвайной остановке, когда услышал жалобный плач Яшки. Покрутил головой, определяя направление к источнику звука, и увидел, как почти навстречу мне, через улицу, торопливо ковыляет, подпрыгивая и тряся всеми конечностями, замученный до последних сил, недавний беглец. Одному Богу, ведомы пути, которыми пробирался Яшка, к точке нашей встречи. Но она состоялась. К нашей, общей радости. Я поймал бедолагу за руку и бросил его за отворот куртки. Сам он уже не в состоянии запрыгнуть на грудь, к спасительному теплу.  Прижался и затих, дрожью выгоняя из себя холод. Желания убегать не наблюдалось. Собравшиеся на остановке с любопытством  и удивлением наблюдали сцену нашей встречи. Я и сам был удивлён.

   Домашние встретили Яшку радостно. Особенно младшие. Но я всех успокоил тем, что пообещал завтра же отвезти гостя к его хозяйке. Так и попытался сделать. Я говорю "попытался", поскольку по указанному адресу меня, вернее нас, ждала закрытая дверь пустой квартиры. Соседка объяснила, что хозяйка в отъезде и будет послезавтра. Про Яшку она знает, но принять не может, потому что считает вопрос слишком деликатным. Она ещё могла говорить очень много и вычурно, до непонятного, и мы удалились. Два дня Яшке суждено прожить в моей компании. И не только в моей. Детвора, такой новости, обрадовались, но был и тот, кто нашему гостю был не рад. Точнее сказать он и сам ещё не знал, что не рад, но очень скоро ему предстояло об этом узнать. Это наш дворовый сторожевой пёс Рекс.
Жили мы, хоть и близко от центра Владивостока, но в старой застройке. Квартира располагалась в одноэтажном кирпичном доме, на четыре квартиры, с тремя подъездами. Два подъезда с торцов дома, и один в центре, на две квартиры.  В доме было печное отопление и поэтому к каждой квартире прилагался сарай. Для хранения топлива и прочего хозяйственного инвентаря. Двор был общий, не разгороженный, но все знали свою зону ответственности. В квартире с правого торца жила моя семья. Большую часть нашей дворовой зоны ответственности, накрывала крона огромного, разлапистого вяза. Он делал наше подворье, по сельски, уютным. Мне такое обустройство нравилось, но жена мечтала о коммунальных благах.
Рядом с сараем стояла собачья будка, где жил наш Рекс. На цепи, разумеется, поскольку был довольно крупным псом непонятной породы. Мне его щенком подарил знакомый охотник на Колыме. Я, было, отказываться, дескать, в нашем климате северные собаки не выживают. Но знакомый настоял, заверив что этот выживет. У него, мол, волчья кровь. Этот, на Луну высади, выживет. Я взял, Привёз домой и он выжил. Вымахал в крупного красивого пса. Умного и не многословного. В смысле лая. Если подаст голос, значит чужой рядом. Сидел он на цепи. Днём. Ночью отпускали погулять. Если с отпуском задерживались, не беда, он и сам лихо отпускался. Закинет цепь на загривок и пятится, пока голова не выйдет из ошейника. Всего делов-то. И так ловко он это проделывает, только удивляться. Как-то, Люся, соседская девчонка, лет тринадцати, возвращалась из музыкалки. Уже под вечер, смеркалось. Недалеко от дома, какие-то залётные парни напугали её. Вскрикнула она, а Рекс услышал. Мигом освободился и на голос. Налетел на парней молча. Сбил грудью одного, другого, а потом встал перед Люсей и зарычал. Парни так драпали, что только пятки к заду прилипали. Да и все сараи под его надзором. Соседи это признавали. Не раз отгонял ночных сарайных любознаек. Одна из соседок работала поваром в ресторане, так та постоянно своей комнатной пигалице, что-нибудь вкусное принесёт, и нашему Рексу черпачок вкусненького, со дна пожиже, как говорится.  Так что, с прокормом, Рекс проблем не имел.

   Вот этому, можно сказать, собачьему авторитету, предстояло познакомиться с Яшкой. Рексу это знакомство радости не принесло.
На другой день был выходной. Вся семья в сборе. Спешить никуда не надо. Долго нежились в постелях. Старшие. Младшие наоборот, когда не надо в садик, поднимаются раньше всех. Поздно завтракали. Словом, блаженствовали по- воскресному. Потом, всем семейством, высыпали во двор. День был на славу. Солнечный, тихий, по-осеннему тёплый. От недавней стужи не было и следа.

   В общей массе высыпал на крыльцо и Яшка. Тут же спрыгнул на землю, намереваясь пробежаться, но замер. К нему ринулся Рекс. Во внешности никакого дружелюбия. Рычание дикого зверя тоже говорило о других чувствах. В нём проснулись дремавшие инстинкты своих предков, северных лаек, умелых охотников. Он, только, забыл об ошейнике, о крепкой цепи, ограничившей его пространство. Рывок. Ошейник сбил рычание, клыки клацнули впустую. Яшка остался невредимым. Пронзительно закричал, рванул с места, но не на крыльцо, а к дереву. Мгновение, и он уже высоко в ветвях. Затих. Он был напуган. А мы все дружно засмеялись. Хотя, окажись цепь чуть длиннее, либо будь Яшка чуть ближе, и нам было бы не до смеха.
Яшка долго не покидал дерево. Отходил от испуга. А может, и разрабатывал план мести за посмешище, пережитое по вине четвероногого.
Мы с женой удалились в дом, готовить воскресный семейный обед. Дети, какое-то время окликали затихшего в ветвях Яшку, тоже занялись своими делами. Уже стали накрывать обеденный стол, когда раздался лай Рекса. Второй, третий. Столько Рекс лаял не часто. Я выглянул в окно. Рекс прыгал вверх и лаял. Над ним, параллельно земле, на высоте двух, с небольшим, метров, проходил толстый отросток дерева с множеством веток помельче. По отростку ходил Яшка. Туда - сюда. Иногда нырял мордочкой вниз и дразнился. Рекс прыгал, лаял, но достать Яшку не мог. Уяснив, что прыгать бесполезно, Рекс решил игнорировать своего врага. Он уселся и, даже, отвернулся, будто говоря своим видом:
-Плевать мне на тебя, чучело заморское. - Но это не устраивало Яшку. Он схватился за тонкую ветку задними руками, и повис над Рексом. Тот не реагировал. Тогда Яшка качнулся на ветке,( как, только, она не сломалась!?) и шлёпнул Рекса по уху. Тот, буквально, взвился ввысь, с воем и воплем, но Яшка уже недосягаем. Так повторялось ещё и ещё. Во дворе уже собрались зеваки. Кто-то смеялся, но были и сочувствующие Рексу. Предлагали избавить его от маленького садиста. Я и сам жалел Рекса, но Яшка в руки не давался. Даже на приманку из вкусных яблок не поддался. Он был в ударе. Как же! Столько зрителей! И он старался.

   Рекс, наконец-то, нашёл место, куда Яшка, цепляясь за ветки, достать не мог. Он натянул цепь в противоположную сторону, прижался к земле и закрыл голову передними лапами. Поза кричала:
 -Умоляю! Отстань, сволочь!
Но Яшка был неумолим. Попрыгав по ближайшим от Рекса веткам и убедившись, что не достаёт, спрыгнул на землю. Буквально в полуметре от носа Рекса. Тот, увидев мучителя в такой близи, рванул, но Яшка всё просчитал. Цепь делает своё дело. Пёс захрипел от напряжения, заскрёб землю лапами. Яшка ещё подошёл на шаг, встал на четвереньки, если можно так сказать, и приблизил свой нос к носу собаки. Было понятно, он издевается. Понял это и пёс. Он ослабил цепь, перестал хрипеть.  Наклонив голову, он наблюдал за мучителем. Тяжело дышал. Злость его вымотала. Пёс отдыхал. А Яшка был спокоен. Он не устал. Он прохаживался вдоль невидимой линии натяжения цепи, с видом хозяина положения. Да так, впрочем, оно и было. На цепи пёс, для Яшки, угрозы не представлял. Можно подумать над новыми издёвками. И он придумал. Он, вдруг, сделал выпад и щёлкнул пса по носу. Рекс рванулся, клацнул зубами... Мимо. Яшка сделал телодвижение и тут же лязгнули мощные челюсти. Но выпада Яшка не сделал. Потом ещё, ещё и ещё. Яшка прохаживался, шевелил плечами, но выпада не делал. Он наслаждался звуком опасности. И, как только пёс перестал клацать зубами, последовал выпад и щелчок по носу. Рекс рявкнул и рванул в сторону от Яшки. Добежав до конца цепи, резко развернулся и понёсся на Яшку. Тому уже было ясно, что шутки кончились. Его партия сыграна. Цепь не выдержала такого рывка. Какое-то звено закусило и оно лопнуло. Рекс не остановился. Он нёсся прямо, ни на кого не обращая внимания, с коротким обрывком цепи на шее, к дальнему забору. Схода перемахнул его, и скрылся среди деревьев, кустарников и строений. Всё! Подальше от этого, невесть откуда взявшегося, мучителя.

   На утро Рекса во дворе не обнаружили. А мы с Яшкой отправились к месту его постоянного места жительства. Хватит мучить и издеваться над временными попутчиками и случайными знакомыми. Пора браться за тех, кто, как они утверждают, безумно его любят.
И вот, мы у знакомой двери. Нажимаю на кнопку звонка, и за дверью сразу послышалось клацание замков и запорных механизмов, будто нас поджидали. Ну что ж, тем лучше, подумал я и дверь распахнулась. Передо мной стояла величавая женщина. Высокая, с мощным бюстом, плечами и остальными частями тела, которое, с честью,  могло принадлежать борцу греко-римского стиля, тяжёлой весовой категории. Одета она была в пёстрый халат, отдалённо напоминавший японский кимоно, производства местной мастерской индивидуального пошива. На голове объёмная чалма, на которую, надо думать, была истрачена оконная штора, под которой скрывались  пара комплектов бигуди.
-Яшенька! - завопила дама на весь подъезд - Душечка! Где тебя носили, эти обормоты?!

   Яшка совершил необдуманное действо. Ещё до подхода к двери, он вылез из- за пазухи и уселся на моё плечо. Это было неосмотрительно. Дама, как мне показалось, не сделала ни малейшего движения но, какая-то необоримая сила смахнула Яшку с моего плеча и, в мгновение ока, он оказался прижатым крепкой женской рукой к мощному бюсту. Хозяйкиной, разумеется. Входная дверь плавно и уверенно вошла в проём и смачно клацнула надёжными автоматическими запорами. Наступила тишина.
- Что, и это всё? - спросил я кого-то и оглянулся вокруг. Никого. Кроме меня, конечно. Самому пришлось и ответить:
 - Похоже, что так. -
Подумал немного. Оставалось что-то недосказанное. Возмутился:
 -Но, ведь я, даже, не поздоровался! Не успел! - Опять оглянулся. Соседкин дверной глазок подмигнул мне:
 -А уже и не надо...

   Я махнул рукой, развернулся и выбежал во двор. Стремительно подходя к трамвайной остановке, я оглянулся и громко сказал:
 -Всё! Я сделал, что обещал! Дальше сами!
Подходящий трамвай весёлым перезвоном подтвердил мои слова.
На этом можно было бы и закончить повесть об Яшкиных подвигах, но, так случилось, что вскоре услышал  продолжение.

   Яшкина хозяйка, кроме преподавания научного коммунизма, в одном высшем заведении города,  занималась сбором хрусталя. Говорят, она была помешана на хрустале. А что? Детей нет, Бог не дал. Муж есть, но большую часть года, шляется по морям. Вот и повернулась девушка на хрустале. Вазы и вазочки. Графины и графинчики, наборы и сервизы. Тысячи предметов из хрусталя! Большая квартира из трёх комнат, от пола до потолка, была заставлена изделиями из хрусталя. Многие тыщи! Огромные денжищи! -говорили знатоки и ценители. Яшка превратил, всё это изобилие хрусталя, в сверкающе крошево. За один день. Да, ему дольше и не удалось пожить в этой квартире. Хозяйка с работы вернулась рано. Торопилась на встречу с новой игрушкой. С Яшкой, стало быть. Но радости встречи не случилось. Торопливо сбросив пальто в прихожей, она шагнула в комнату и, вместо приветствия, произнесла возглас то ли удивления, то ли испуга. Яшка восседал на мебели, освобождённой от нагромождений весёлых и блестящих вещей, которые развлекали Яшку в часы его одиночества, звонко разлетаясь на мелкие осколки. С его помощью, конечно. Толстый слой их, покрывал пол квартиры.
Хозяйка решительно подошла, схватила Яшку за шиворот, прошла на балкон и швырнула, несостоявшегося любимчика, подальше от себя. Всё. Любовь закончилась. Затем она прошла в прихожую, взяла телефон, набрала номер скорой. Подошла к дивану, стряхнула с него осколки и упала в обморок. На диван.
На Яшкину удачу во дворе росли крупные деревья. Да, и третий этаж не та высота чтобы он позволил себе разбиться. Поймав ветку, другую, третью и вот он уже спрыгнул на скамейку, стоящую у тротуара. По нему шла молодая женщина с девочкой, лет десяти.
-Ой, мама, посмотри, какая симпатичная обезьянка с дерева спрыгнула! Давай, возьмём её себе.
-Во первых, у меня уже есть одна. -Ответила женщина, - И, потом, у него есть хозяева. Это дорогая игрушка. Нельзя просто так забрать.
А девочка уже теребила Яшку. Тот не возражал. Он хотел есть и тыкался мордочкой в её ладошки. И она догадалась. Достала из сумки печенье и протянула Яшке.
  -Мама - продолжала девочка - я видела. Это женщина с балкона третьего этажа выкинула обезьянку. Я думала что она мусор выбрасывает. Хотела её поругать. А это она обезьянку. Она им не нужна. Значит, мы можем её забрать. -Подытожила девочка.
Приехала "скорая". Потом вывели слабую женщину внушительных размеров и она, завидев Яшку, закричала, чтобы убрали эту мразь, с её глаз. Иначе она опять потеряет сознание.

   После такого заявления, мама разрешила девочке взять обезьянку с собой. Временно, пока не вернётся из рейса муж этой шумливой женщины. Муж Володя, вернувшись из Полярной экспедиции, не стал забирать Яшку. Тот уже прижился в новой семье. Перестал совершать кошмарные "подвиги". Он умел быть послушным и опрятным. Когда хотел. А теперь ему всегда хотелось быть таким. Юная хозяйка, да и вся её семья, искренне полюбили Яшку, и он ответил им тем же.

07.06.1977. Чепелев Юрий Алексеевич.
Записано со слов Анатолия Алексеевича Кулинич.
г. ВЛАДИВОСТОК