Как я боролся за урожай, и что из этого вышло

      Читатели старшего поколения наверняка помнят, как в 1958 году в Китае была развернута кампания по уничтожению воробьев.  Этих птах объявили виновными в уничтожении урожая зерновых культур. По подсчетам китайских ученых крылатые вредители съедали за год такое количество  риса, что его хватило бы на более чем 30 млн человек. Компартия Китая объявила охоту на врагов и народ ответил — есть! В итоге за полгода было уничтожено почти 2 млрд. воробьев! Последствия этой акции были трагические. Из-за увеличения количества гусениц и саранчи через пару лет резко упал урожай. В результате голода погибли миллионы людей.

    Но, к сожалению, ошибались не только китайские ученые, но и наши, родимые. Вдохновляемые партийными вождями, они тоже пытались игнорировать законы Матушки-природы. Слава Богу, не с такими ужасными последствиями.  Вот одна история, в которой я, будучи еще юнцом, принимал участие.

* * *

   Когда-то во всех советских школах во время летних каникул существовала трудовая повинность — все учащиеся отрабатывали по две недели или более на разнообразных производствах, общественных работах. Так как мы жили в деревне, то нас посылали либо на свекольное поле, где мы пололи сорняки, а потом собирали урожай, либо во время уборочных работ на зерновой элеватор ворошить деревянными лопатами зерно на току. Кто был постарше, те работали помощниками комбайнёра на комбайне.

   Тем памятным летом все шло своим чередом. Мы трудились на отведенных нам участках. Но однажды нас отстранили от всех работ и приказали уничтожать по краям полей и по оврагам сусликов, хомяков, мышей и прочих грызунов. Советские учёные решили, что плохой урожай зерна на нашей Родине случился потому, что его ополовинили эти зверюшки. Поэтому в стране стало мало хлеба, мало молока и мяса. Нам объяснили, что если мы поможем уничтожить этих грызунов, мы поможем государству повысить благополучие народа, да ещё и деньги сможем заработать. За одного суслика, хомяка платили четыре копейки. За четырёх мышек тоже четыре копейки. Мы были горды от такого доверия старших.

   Нас разбили на бригады. Выдали старые цинковые вёдра, серпы, пару сапожных ножей,  по два бидона соляры, по мотку медной проволоки. Назначили старшего, выписали старого мерина  да огромную телегу. Загрузили нас на эту телегу и отправили на берега ручьев, бегущих вдоль полей.

* * *

   Обнаружив суслиную норку, мы просто заливали её водой и ждали, когда  из норы выберутся суслики. Потом их убивали. Не скажу как. Потом отрезали хвостики для последующего подсчёта. Работали по разработанному взрослыми производственному плану и твёрдым инструкциям. Только мы чуть не натворили беды. Нам было приказано заливать мышиные норки не водой, а пол-литровой банкой соляры, потом поджигать горючее. Мол, все мыши сгорят или задохнутся в норе. Что мы и сделали. Когда  же выбегающие из норы маленькие факела с писком рванули в сторону пшеничного поля….
   
   Хорошо, что у нас были заранее наполнены водой все вёдра, и потому нам  удалось предотвратить пожар на колхозной ниве. Но какой ценой. Горящие мыши подожгли зрелую пшеницу. Мы тушили полыхающий огонь лопатами, брезентом, что лежал в телеге. Сбивали пламя собственной одеждой. Заливали водой. Наконец, огонь победили...

   Чумазые, обожженные. Волосы, брови опалили. Одежда прожжена до дыр. Ожоги на руках и теле покрылись волдырями.   Только тогда, когда все закончилось, мы очень испугались. Сидели кружком на дымящейся земле и молча глядели друг на друга. Мерин Гнедок в страхе убежал в овраг и забрался вместе с телегой в ручей. Как только мы его не вытаскивали! Выпучив карие глаза,  он упирался, лягался и не хотел двинуться с места. Потом просто лёг в ручей. И мокрогривая лошадиная голова торчала из воды змей – горынычем. Только через час Гнедка вывел из оврага мой дед. Он с колокольни увидел дым и приехал с пожарной бочкой к нам на выручку. Дед  обмыл  в ручье мою опалённую огнём шевелюру. Потом посмотрел на барашковые облака, сказал:
   - Это Он нас предупреждает!

   Перекрестился, соскрябал с моей щеки сажевую коросту, перегрузил бидоны с солярой в свою пожарную телегу. Строго сказал:

   - С огнём боле не балуйте! Лейте сусля водой да силками ловите. Мерина не гоните. Езжайте шагом.

   Глянул на ватагу обгоревшей, чумазой малышни, которая уже забыв о пожаре, плескалась в ручье и хохотала от своих ребячьих радостей:

   - Право, суслики! Но-о-о, Матрёна!

   Легонько шлёпнул по крупу лошадь. Телега заскрипела колёсами, и дед пошёл вместе c кобылкой в сторону деревни. Её глаза, как и Гнедка,  тоже были испуганными. У деда повеселее. Оба смотрели в сторону ребят.

   Отвлёкся я чего - то. Но ради деда можно!
 
   Продолжу о нашей войне с сусликами. Мы победили. Побили их тысячи. Даже захватили пленных. Жалко было мокрых и беззащитных суслят. От жалости почти все участники боевых действий взяли себе на воспитание по паре маленьких грызунов. Они очень хорошо приручались, были ласковыми, любопытными зверьками.  Чтоб не убегали из жилища весной, относили суслят к ветеринару, он с  ними чего - то делал. И зверушки оставались жить в доме  и не ложились на зиму в спячку. Один из моих сусликов пропал куда-то, другой, что остался, получил имя – Тютю. Тютю, потому что прятался в одну секунду, раз  и нет его.  Тютю.

   Я опять отвлёкся, но это тоже неспроста. Расскажу о результате этой войны.  На самом деле, зерна суслики ели не так уж и много. Потому как пшеницы и ржи в этот год было собрано чуть-чуть больше, чем собиралось в прошлые годы. Оказалось, что урожай больше терялся из дырявых кузовов старых грузовиков по дороге на элеватор. Зерна вдоль обочины дорог было насыпано столько, что мы собирали его совками в вёдра, потом просеивали сквозь крупное сито, отделяли от пыли и закладывали в собственные лари. Им кормили птицу, коров, свиней. Для себя мололи из зерна муку, пекли хлеб.

   Суслики были уничтожены, кроме тех десятков одомашненных суслят. В результате этого зимой в деревнях появились жулики — лисы, енотовидные собаки,  камышовые коты и волки. Они опустошили почти все курятники, порезали много баранов и деревенских собак. Деревня осталась без яиц и мяса.

   - Во! – молвил, глядя на разорённый курятник, дед, - гутарил же я, не к добру всё это было!

   И глядя в прореху в потолке курятника на небо, перекрестился и сказал:
   - Прости нас, Господи, ибо не ведали, что творили!

   Почему случилась такая беда?  Потому что человек уничтожил сусликов и мышей. Грызунами питались многие местные хищники. Не найдя пищу в поле, голодные животные пришли за едой в деревню.   

   Здесь я ещё раз отвлекусь от этой грустной истории. Вернее, с другой стороны подведу к её финалу. А он, как в хороших фильмах, получился  почти счастливым.
 
   Весной злой председатель колхоза задавил на машине семью лис. При этом остался живым маленький рыжий лисёнок. У него были переломаны задние лапки. Дедушка его нашёл на обочине дороги и принёс домой. Мы принесли его ветеринару, и он помог нам прибинтовать к ногам деревянные шины. Лисёнок вылечился и остался у меня жить.

   В это же время отец нашёл в камышах маленького котёнка и принёс его в дом. По всему было видно - его мать погибла. Он был обессилившим и очень худым. Я его выкормил козьим молоком из детской соски. Так у нас образовалась необычная компания - суслик, лис и камышовый кот. И я в придачу.

   На всеобщее удивление звери очень сдружились. Весело играли в догонялки. Спали эти рыжие милые комочки в свалку на старом пальто у тёплой печки. Когда печь остывала, они перебирались на мою кровать. Тютю и Рыжик, так назвали кота, спали у меня в головах или на груди. Лис, он так и остался Лисом, свернувшись кольцом, накрывал хитрую мордочку пышным хвостом и укладывался спать в ногах.

   Утром начиналась кутерьма. Первым просыпался Тютю, со свистом прыгал на спящего Лиса и буквально расчёсывал его своими быстрыми лапками, превращая в лохматое, огородное пугало, в рыжую мочалку. Спрыгивал на пол и начинал по всякому дразнить его. Лис  принимал вызов и, чуть прихрамывая, бежал за сусликом. Тютю был хитрее Лиса. Он крутился юлой по полу, подпрыгивал козликом, заманивая лисёнка в сторону безногого комода, под днищем которого было небольшое отверстие. Суслик подбегал к комоду и вжик,... исчезал в щели. Как говорится, тютю. Лис не успевал затормозить и со всего маху бился лбом о комод. Ложился на пол, удивлённо тёр лапами ушибленное место. Потом заглядывал в щель и остервенело пытался выцарапать из–под комода суслика.

   Рядом с Лисом сидел уже проснувшийся Рыжик и намывал свою нагленькую рожицу. Всем своим насмешливым видом кот показывал Лису, что тот не хитрый, а глупый. Ведь каждое утро повторялось одно и тоже: Тютю провоцировал на погоню Лиса, Лис бежал вдогонку за сусликом, суслик нырял под в щель под ящиком, а догоняла стучался головой о комод.

    Из-за угла комода появлялся Тютю. С извиняющимся свистом он медленно шел к Лису, во рту у хитрюги - куриная косточка. Суслик бросал косточку Лису под ноги. Сам же быстро скрывался под комодом. Потом выглянув из щели, клал мордочку на лапы. Чёрные бусинки глаз извиняюще смотрели на Лиса и вроде как спрашивали: "А хочешь я своей черепушкой о комод треснусь? Только прости! А?"

    Лис  шипел что-то в знак прощения, и тут обычно из кухни доносился ласковый голос моей мамы:

   - Утревать пора, вахлаки!

   Она гремела призывно посудой. Прыгая друг через друга, рыжая компания бежала на кухню, садилась в ряд около матери и мирно ждала, когда она наполнит  плошки с едой.

   Однажды мама простудилась. Эти зверюги не дождались призывного звона посуды. Они остались голодными. Кот лёг маме на простуженную грудь. Тютю устроился на её шее. Лис лёг прямо на ноги. Они лежали на теле матери, согревая её своим теплом. Лечили … и вылечили!

* * *
 
   С тех пор я знал точно - все в природе гармонично взаимосвязано. Не даром русская пословица говорит: как аукнется...  Ну ладно, китайские ученые этого не понимали. Они же китайцы. Но наши-то как?!  В то время я часто задавал себе этот вопрос. Думал, ученые - значит умные, мудрые. Ошибался. Не про всех это.

   По сей день, как вспоминаю ту битву за урожай, чувство вины накатывает: негоже человеку в дела Божьи встревать.