Свет далёкой звезды, гл. 25

Отчего мне вспомнился Вампир и его компания? Из-за тех вокзальных попрошаек? Важной ли была для меня встреча с ними, или они лишь случайный эпизод моего детства, вспоминать о котором не следует, но я всё равно помню?

Я учился тогда в пятом классе. Ожидались президентские выборы, и из всех телевизоров неслось «голосуй или проиграешь». Трезвые и не очень голоса убеждали пойти на избирательный участок и выразить свою поддержку единственному достойному кандидату, действующему президенту. В пику им слышались слабые голоса оппозиции, а на здании администрации неизвестный автор намалевал кривую надпись, утверждавшую (в переводе на приличный язык), что все кандидаты плохие люди.
Мне было одиннадцать лет, и идти голосовать я не мог. Да к тому же меня мало волновали столь глобальные вопросы, как управление страной. Я ужасно боялся Чеченской войны, и когда в новостях говорили о боевых действиях, меня начинало потряхивать. Дед не понимал моего волнения. Где мы, а где Чечня? В порыве гнева он даже называл меня нытиком и слезливой бабой несмотря на то, что я не плакал. Я просто хотел, чтобы война закончилась. Чтобы никогда и нигде не было войн.

Остальные мои желания касались приземлённых вещей. Например, чтобы дед не орал. А то однажды он так разошёлся из-за какой-то ерунды вроде не до конца закрытого крана в ванной, что начал задыхаться. Он дёрнул ворот рубашки, обрывая пуговицы, его губы посинели, а я испугался, что он умрёт. К счастью обошлось. Дед проглотил пару таблеток, строго-настрого запретил вызывать скорую и к утру выглядел совершенно здоровым. Повторение приступа вызывало во мне ужас, и я ходил чуть ли не на цыпочках, стараясь доставлять как можно меньше хлопот.

Ещё я хотел, чтобы Надю перестали считать недоразвитой. В сентябре она должна была идти в школу, но врачи сомневались, осилит ли она школьную программу, а тётя Лена всерьёз задумывалась о специальном заведении для дочери.
Наде вменяли в вину необщительность, употребление в речи заученных фраз и необучаемость.
- Сколько я с ней билась! - вздыхала тётя Лена. - Весь букварь от корки до корки десять раз прошли, а она так и не научилась читать!
- Она умеет читать! Просто не хочет! - выкрикнул я однажды ей в лицо. - И говорить нормально может, просто не с кем!

Тётя Лена обозвала меня лгуном и хамом. Оказывается, она была обо мне лучшего мнения. Но я не врал. Со мной и Ниной Васильевной Надя трещала как заводная и не только заученными фразами. По вечерам мы сидели с ней за письменным столом и от скуки мастерили книгу сказок из толстой тетради. Надя помогала придумывать текст, который я записывал на листах в блёклую клетку. А она выводила извилистые буквы названий перед каждой сказкой и рисовала к ним иллюстрации. Книгу Надя хранила у себя и, когда бывала одна, перечитывала, беззвучно шевеля губами.
Ещё желания? Старушка с картонными ящиками у магазина. Каждый день она садилась на табуретку и выставляла на продажу свои сокровища — вафельные стаканчики и брикеты пломбира, переложенные удивительным веществом, сухим льдом, не таявшим даже в самую жаркую погоду. Я мечтал, чтобы мороженое продавалось везде, а не только у старушки и чтобы его было не две коробки, а целый грузовик или два. Мечтал, чтобы его хватало всем, и чтобы среди него чаще попадалось эскимо, а не раз в месяц.

Мечтал я и о том, чтобы, наконец, закончилась эта дурацкая очередь за хлебом, в которой я был вынужден стоять чуть ли не каждый день. От скуки я придумал себе занятие, которое заключалось в поиске интересных лиц в толпе, заполнявшей магазин и сочинение историй про их жизнь. Истории получались в духе мексиканских сериалов, которые любила смотреть по утрам Нина Васильевна.
А после того, как я заметил у прилавков Витькину компанию, я стал следить и за ними. Было любопытно, каким образом Вампир умеет так ловко вытаскивать кошельки из карманов. Смогу ли я заметить его преступление? Или врут люди, и никакой он не вор?

В тот день Витька привычно шнырял в толпе, ожидавшей приезда машины с хлебозавода, Лёлька с братом попрошайничали, а мужички молча следовали за Вампиром. Я не понимал, зачем они-то нужны Витьке, пока не заметил, как один из мужичков, тот что повыше и похудей, дёрнул за полу пиджака незнакомого мужчину и начал долго со слезами на глазах о чём-то его просить. Стоявший позади Витька, запустил руку в задний карман брюк мужчины и аккуратно взялся за уголок бумажника. Задохнувшись от волнения, я во все глаза уставился на Вампира. Тот повернулся и покачал головой. Я сглотнул, и в это время привезли хлеб. Витька ещё раз покачал головой, показал мне кулак и с равнодушным видом отошёл в сторону.
Хлеб везли на высоких стеллажах с колёсиками. Выложенные на деревянных полках батоны и булки казались беззащитными перед погодными условиями, микробами и грязью. В то время ещё не задумывались о гигиене и хлеб лежал как он есть, без упаковки. Часто можно было купить батон с отпечатком подошвы продавца или грузчика, вставшего на нижние полки для того чтобы пересчитать товар на верхних. Проблему решали с помощью смоченной в подсолнечном масле ватке и скандал не поднимали — ругаться себе дороже.

Тогда я и обратил внимание на второго мужичка, маленького и кругленького словно бусинка. Он стоял у дверки, в которую должны были завозить стеллажи, и во все глаза смотрел на уложенные рядами булки. По мне смотрел так слишком жадно. Булочки были обычными, с «таком», как говорила Нина Васильевна. Чуть послаще, а так хлеб как хлеб.
Дверку заело. Грузчик, матерясь, дёргал за ручку. С другой стороны суетилась продавщица, а мужичок как завороженный не сводил глаз с булочек. Всё случилось одновременно и очень внезапно. Витька потянулся за очередным кошельком, мужичок схватил ближайшую булочку, а грузчик заорал на весь магазин: «Держи вора!»
Испугавшись, Витька ввинтился в толпу и исчез, а мужичок начал с жадностью поедать булку. Булка никак не хотела умещаться у него во рту, и он судорожно двигал челюстями, пытаясь разжевать тесто. Из глаз текли слёзы.
Из толпы снова возник Витька, схватил мужичка за руку и потянул к выходу. Грузчик опомнился и вцепился в другую руку. Ребёнка тянули в обе стороны словно канат.

Мужичок утробно заревел, изо рта посыпались непережёванные куски, и Витька ослабил хватку.
- Будешь ещё воровать? Будешь? - грузчик тряс мальчика так, что у того безвольно болталась голова. Он почти задыхался.
И тут перед ним возникла Лёлька. Приняла угрожающую позу, выставила перед собой скрюченные пальцы и стала наступать на грузчика.
- Отпусти! - закричала она. - Отпусти! А то рожу расцарапаю!
И зашипела словно кошка.
- Да, ну вас! - грузчик с силой оттолкнул от себя мужичка. - Ещё раз увижу, убью!
Лёлька схватила мальчишку на руки и побежала. Я пошёл следом.
- Совсем обнаглели! Средь бела дня... - неслось мне в спину.
Они стояли на улице, образовав неровный полукруг. В центре — согнувшийся мужичок. Его рвало.
- Всё хорошо, хорошо... - уговаривала его Лёлька.

Витька выглядел раздосадованным, Мишка и второй мужичок плакали. Внезапно Вампир повернулся ко мне и зло сказал:
- Чего уставился? Иди уже!
Но я так и остался стоять ошеломлённый. Мне было страшно, потому что я никогда не видел такого взгляда, как у мужичка, мечтавшего всего-навсего об обычной булке. Раньше я думал, что такое возможно только в войну.

Продолжение - http://www.proza.ru/2018/06/01/946