М А Ц А

   В такой день, наверно, бабе Розе просто не хотелось говорить по-русски...

   Почти бесшумно она входила в детскую и тыльной стороной запястья легонько толкала меня в спину. И я - стриженый "под ноль" пятиклассник - демонстративно вздыхая выключал паяльник и шел за ней на кухню. Здесь, теперь посередине, стоял обеденный стол без привычной клеенки, который, поливая кипятком из чайника, она ещё утром скоблила ножом. На столе среди островков муки она раскатывала непривычно белое тесто пока не получались идеальные круги, похожие на карты полушарий. И тогда, взяв в руки латунное зубчатое колесико от будильника с осью, прикрепленной к деревянной ручке, я приступал к творчеству...

   На кругах появлялся экватор, параллели и меридианы, тропики Рака и Козерога, очертания материков и океанические течения. И было немного жаль, что я не мог рассказать ей о Магеллане и Крузенштерне, о мысе Доброй Надежды и островах Новой Гвинеи.

   И ей, наверно, было немного жаль, что она не могла рассказать мне о том, какое важное значение имеет ритуал, который я совершаю. Она сидела на табурете, положив на колени свои полные руки, покрытые мукой, и почти беззвучно шептала: "Так, Бохка, так"...

   И нам было как-то по-особенному хорошо вдвоем.