2. 3. Юность

В техникуме появились новые друзья: Леня Крюков, Леонид Ере-меенко, Коля Хлопцев, Василий Полхлебов. По духу и надёжности нам были близки девушки Галина Павлова и Зинаида Альхимёнок. Все они из нашей группы А-7. Учебная программа была сложная: большой объём высшей математики, сложные электротехнические дисциплины. В техникуме тогда работали специалисты очень высокой квалификации. Учиться было зачастую намного труднее, чем позже в институте.
В техникуме я активно участвовал в художественной самодеятельности и неизменно занимал первые места среди чтецов стихотворений. В частности, часто читал В. Маяковского. На одном из курсов наша группа заняла призовое место по итогам смотра художественной самодеятельности и была премирована поездкой в Ригу. С нами поехал наш групповой руководитель Илья Львович Кисин. В Риге было интересно. Помню, обедали мы в каком-то кафе и я заказал себе второе блюдо «Купаты». Они были очень вкусные. Вечером, чтобы занять время мы пошли в кинотеатр на фильм «Зигзаг удачи». Меня тогда очень удивило большое количество курящих девушек в фойе кинотеатра. Тогда до наших краёв эта мода ещё не дошла. Ночевали мы все на квартире у родственников Кисина И.Л.
Практически каждую осень мы выезжали в колхозы на уборку картофеля. Обычно к техникуму на проспекте Черняховского подъезжали грузовые автомобили с соломой в открытом кузове, куда мы и усаживались. Мы ездили в Бешенковичский, Сенненский и Шумилинский районы. По приезду на место нас бригадир колхоза расселял по хатам. Срок пребывания колебался от месяца до полтора.
Уборка картофеля вручную довольно монотонное занятие, особенно, когда борозды очень длинные. Чтобы как-то внести разнообразие я увеличивал темп сборки и уступал только одному студенту Леониду Еремеенко. Но он был сугубо уроженцем сельской местности и эта работа была ему близка.
По вечерам нас тянуло на танцы в местном клубе. Это было не-безопасное занятие, так как местные всегда пытались завязать драку. В деревне Мясоедово Шумилинского района на нас напал помимо молодёжи один странный тип уже довольно зрелого возраста по кличке Хоша. Он был невысокого роста, с хромотой и необычно длинными руками. В руках у него был нож. Стоял тёмный осенний вечер. Наша группа распылилась на отдельные группки под натиском наглой местной молодёжи и мы метались по незнакомым дорогам. Я оказался вместе с Володей Зыряновым около двора одной хаты. Мы зашли в подворотню и замерли. Из темноты вынырнула фигура Хоши. В руках блестел нож. Мы затаили дыхание. Хоша исчез. Через некоторое время мы ехали в кузове машины с зерном в мешках, чтобы его затем разгрузить. С нами ехал Хоша, но уже трезвый. И довольно неплохо с нами общался. Наверно это тоже менталитет нашего человека.
Однажды летом перед сессией мы своей группой А-7 пошли от-дыхать на реку Лучоса. Сейчас я живу рядом с этим местом. Николай Хлопцев взял с собой пружинное подводное ружьё. Стояла засуха и река сильно обмелела. Николай еще с двумя нашими одногруппниками ушли охотиться вверх по реке. И через довольно длительное время вернулись ни с чем. Тогда я попросил у них ружьё, ласты и маску попробовать удачи. До этого я никогда не занимался подводной охотой.
Я шёл посередине реки в ластах, по колено в воде и надо мной посмеивались. Тогда я подошел к правому берегу и обнаружил, что глубина здесь гораздо больше, а сам берег сильно подмыт. Я лёг на воду и медленно поплыл вдоль подмытого берега. Вдруг я увидел крупную щуку, которая стояла в тени под берегом. Сердце застучало, я нажал на курок. Гарпун удачно попал в место перехода головы в туловище. Я поднял щуку и понёс к берегу. Она весила 1,5 кг. Вокруг меня собралась толпа людей. Одногруппники уже не посмеивались.
С тех пор я стал заниматься подводной охотой. Плавал я очень хорошо, так как в детстве ходил в бассейн. С Николаем Хлопцевым я записался в секцию подводного плавания при морском клубе ДОСАФ. Секцию вёл прекрасный человек, бывший подводник Галузо Василий Дмитриевич. Я с ним подружился. На моём мотоцикле «Ява» мы ездили по озёрам. Запомнилась результативная охота в мае на озере «Лосвидо». Тогда за раз мы добыли около 40 кг щуки. В тот день я увидел самые большие две щуки, которые когда-либо мне приходилось видеть. Они стояли в воде параллельно друг другу хвостом к голове. Их длина приближалась к 1,5 метра. Я в них сознательно не стрелял.
Василий был смелым охотником. Он залезал под любые коряги, где могла стоять большая рыба. В Чепино (район Ленинградского шоссе) на Двине раньше всегда стояли плоты из брёвен. Василий заплывал под них и стрелял больших сомов. Однажды он с друзьями на мотоцикле с коляской поехал на подводную охоту на речку Межа, которая протекает на границе Псковской и Тверской областей. Дороги там были тяжёлые, песчаные. Потом Василий рассказывал, что эта река под водой сплошь завалена топляками, так как ранее по ней сплавляли лес. Под водой часто можно было наблюдать типичную картину: стоит пирамида из затонувших брёвен, а в ней с одной стороны торчит голова, а с другой хвост сома. Когда гарпун попадает в огромную рыбину (до 30 кг), то брёвна начинают летать как спички. И это довольно опасно.
Летом у Василия всегда был искусан подбородок угрями. У него был свой способ добычи. Он опускался на дно озера и там, где видел песчаную лунку, приставлял к ней гарпун подводного ружья и другой рукой хлопал по дну. Тут же показывался угорь. Когда снимал его с гарпуна, тот зачастую успевал схватить за подбородок.
Долгие годы Василий Дмитриевич работал начальником спаса-тельной станции на озере Лосвидо. Всегда проявлял отзывчивость и доброту к людям.
В 90-х годах рано умер Николай Хлопцев. Он был очень одарён-ным человеком. В частности, у него сильно было развито математиче-ские и конструкторское мышление. Николай успешно занимался спортивным авиамоделизмом, активно участвовал в соревнованиях. Он был очень надёжным товарищем с благородным сердцем, но оно у него, к сожалению, болело.
Как-то раз мой дядя Савелий Илларионович Кириллов где-то в 70-е годы пригласил меня съездить с ним на реку Оболь вблизи д. Ивановка Городокского района. Тогда дороги там были труднодоступные песчаные и глинистые. Мы ехали на его мотоцикле Иж-Планета с коляской. С собой взяли резиновую надувную лодку. Река была сильно заросша травой и кувшинками. Я лежал на носу лодки и с маской на лице и подводным ружьём частично был погружен в воду. Дядя медленно грёб веслами перед собой. Щук в реке было много. Наблюдалась закономерность: на дне яма-углубление, а по её окружности стояло обычно несколько щук. Тогда в силу неопытности я многих упустил, так как для верности попадания стремился стрелять в середину туловища щуки. После попадания щука изгибалась дугой и гарпун часто выпадал. Но, тем не менее, мы приехали с определённой добычей.
Летом в те беззаботные, относительно конечно годы, я с друзьями и сверстниками много времени проводил на озёрах Лосвидо, Лётцы, Зароново, Саро, Белое. Чаще всего на мотоциклах, с палаткой мы ездили с Вячеславом Горолевичем, Григорием Ильиным, Николаем Карелиным, Николаем Хлопцевым, двоюродными братьями Владимиром Кирилловым и Сергеем Мартыновым. Тогда у меня была простая доступная мечта блаженства: сидеть на камне в озере, опустив ноги в воду и пить прохладный лимонад.
В те же годы два двоюродных дяди Савелий Илларионович и Николай Артемьевич своими руками изготовили большую добротную четырёхвесельную лодку и поставили её на озере Зароново. Туда мы всей роднёй ездили отдыхать. Хорошо клевал крупный подлещик. Так продолжалось до тех пор, пока из сарая дяди Мартынова Николая Артемьевича не украли все его рыболовные снасти и он, будучи человеком категоричным, резко прекратил рыбную ловлю. Постепенно и мы перестали ездить на то озеро.
В 1972 году с ближайшими родственниками на двух автомашинах «Жигули» ВАЗ-2103 мы съездили на Чёрное море в район г. Судак. Свой лагерь мы разбили на диком пляже. Перед этим проехали две большие стоянки автомобилей. Но там не остановились, так как стоял очень сильный запах канализации. Изучив ситуацию, мы обнаружили две большие канализационные трубы, которые сбрасывали отходы в море, может и без предварительной очистки.
В новом месте было чисто и малолюдно. Правда, на другой день подъехали на лодке военные и сказали, что здесь останавливаться нельзя, потому что это какая-то особая зона. Но дядьки с ними посидели за столом и вопросы снялись.
На море я тоже попробовал охотиться с подводным ружьём. Вода отличалась высокой прозрачностью и было хорошо видно на значительной глубине. Эти условия обязывали к умению нырять на большую глубину.
В 1972 году я окончил техникум и по распределению стал работать в Витебском  специальном конструкторском бюро зубошлифовальных и заточных станков в электроотделе в должности техника-конструктора. Работа была специфическая: чертить у кульмана. Коллектив был высококвалифицированный. Хорошими друзьями были Анатолий Брылев, Виктор Торубаров. Но начальник отдела товарищ Бляхман меня недолюбливал.
Позже я был на свадьбе у Анатолия Брылева и его красивой невесты Валентины. Она проходила в столовой завода «Эвистор». На свадьбе играл хороший вокально-инструментальный ансамбль, в котором сам Анатолий хорошо играл на электрогитаре и прекрасно пел. В частности, запомнилась песня в его исполнении «Иволга в малиннике тоскует». Было хорошо и весело.
К сожалению, спустя много лет Анатолий Брылев попал в серьёз-ную автоаварию и серьёзно был травмирован. Он срочно вёз анализы своего ребёнка в областную больницу и боялся опоздать. В результате он не дожил много лет своей жизни.
Сразу после окончания техникума я поступил в филиал Белорус-ского политехнического института на специальность «Автоматика и телемеханика» на вечернее отделение. В институте мы снова были вместе в одной группе с Анатолием Брылевым, Виктором Торубаровым и тоже прекрасными людьми: Владимиром Дорофеевым и Леонидом Водневым, с которыми я поддерживал отношения долгие годы.
Вспоминается начало июля 1973 года, когда мы закончили 1 курс. И захотелось это событие немного отметить. Стояла хорошая погода. Решили отдохнуть на берегу Двины на противоположной стороне от парка Мазурино. Мы с Леонидом Водневым долго на моей Яве искали пиво. Оно всегда тогда было дефицитным. Наконец мы его нашли на окраине города. Купили целую авоську. И поехали на берег. Вскоре туда подплыли на катере несколько других одногруппников. Всё было очень непринуждённо и здорово.
Позже я перевёлся учиться в Витебский государственный педаго-гический институт имени С.М. Кирова на заочное отделение по специ-альности «Физика и математика». Одновременно я стал работать учителем электротехники в средней школе №29 г.Витебска в 9-10-х классах. С учениками у меня был хороший контакт. Они понимали меня, я стремился понимать их. Меня хорошо принял педагогический коллектив, руководство школы.
Правда, буквально, на третий день моей работы меня вдруг попросили зайти в кабинет директор школы Анатолий Петрович Борткевич и завуч Юрий Иванович Купцов. Я сразу интуитивно почувствовал, что это неспроста. И действительно они в доброжелательной форме спросили меня, не отец ли мой служит священником в церкви. Я пояснил, что отец со мной давно не проживает и что священником является дедушка. На что они меня успокоили и пожелали спокойно работать. Хотя это в целом было неприятно. Спустя много лет, когда я уже был секретарём парткома педагогического института, я увидел в институте бывшего директора школы А.П. Борткевича. Он подрабатывал преподавателем физики на факультете довузовской подготовки. Я спросил у него про тот случай и почему так быстро он получил информацию о якобы священнике-отце. Он задумался и сказал, что ему нужно время вспомнить. Через недолгое время он вспомнил и сказал: «О, Андрюша, это на тебя наговорила такая-то учительница из зависти, которая временно жила на квартире на вашей улице».
В школе мне нравилось работать. Рабочий день был ненормиро-ванный и зачастую он заканчивался довольно рано. К тому же я не был классным руководителем, что также увеличивало моё свободное время. В этой связи можно вспомнить высказывание Карла Маркса: «Главным мерилом всех человеческих ценностей является свободное время». Я помню, в конце учебного года новая директор школы обратилась к нескольким мужчинам-учителям с просьбой помочь поставить забор вокруг школы. Так сколько после этого она нас благодарила.
Несколько раз я выезжал в колхоз со старшеклассниками на уборку картофеля. В частности, в д. Долгополье Городокского района, д. Студенка Сенненского района. В д. Студенка интересный парень-старшеклассник Артур, увлекавшийся историей, раскопал один из многих небольших курганов на краю картофельного поля. Но ничего кроме тлена не нашёл. Потом я узнал, что среди местных прошел слух, будто школьники ищут золото и мгновенно раскопали курганы бульдозером, но ничего не нашли.
На праздники в школе были приняты корпоративы. Собирались у кого-нибудь из учителей на квартире. Запомнилась экскурсионная поездка с учителями во время весенних каникул в Брест и Брестскую крепость. Автобус был маленький и старенький. Ехал он медленно. Но мы и не спешили. Периодически останавливались и перекусывали. На ночлег обычно договаривались с местной школой и нам давали спортзал. Руководил в поездке нами завуч Юрий Иванович Купцов. Всё было хорошо и романтично. На обратной дороге мы заехали в г. Минск и своей компанией остановились в квартире родственников одной учительницы. Вечером, не смотря на наши скромные финансовые возможности, мы гуляли в ресторане «Папараць кветка».
Проработав в школе несколько лет, мне захотелось что-то изменить в жизни. Тогда на слуху был комсомол, комсомольская работа. Осенью 1975 года я пошёл в Горком комсомола г. Витебска с просьбой принять на какую-нибудь работу. Мне ответили, что, к сожалению, все места уже заняты и осталось только одно, но оно далеко не самое лучшее. Я спросил: Где? – В ГПТУ-59 (государственное  профессионально-техническое училище) – ответили мне. И пояснили, что это действительно не очень благополучное строительное училище, где обучается много ребят-сирот, а также выходцев из социально-запущенных семей. Я ответил: согласен. Через некоторое время меня утвердили на бюро Первомайского райкома комсомола в должности секретаря комитета комсомола ГПТУ-59.
Училище располагалось на Марковщине, в конце улицы К.Маркса. Сейчас там какое-то религиозное учреждение. Комитет комсомола был расположен в одной комнате на первом этаже в общежитии. Общежитие стояло на противоположной стороне улицы от училища.
Постепенно я стал входить в курс дела. Вначале педагогический коллектив меня встретил настороженно и с определённым недоверием. Как потом выяснилось, значительной причиной этого явилась не очень добросовестная работа моего предшественника. Особенностью данной работы было то, что нужно было сотрудничать и с руководством училища, и с райкомом комсомола. В качестве первого секретаря Первомайского РК ЛКСМБ тогда работал Лопатин Викентий Петрович. Это был хороший руководитель и замечательный человек.
Директором училища был Коваленко Николай Михайлович. Он весьма успешно руководил непростым педагогическим коллективом, проявляя такт, терпение, большую доброту и душевность к своим подчиненным. Его заместителем по учебной работе являлся Малявко Владимир Дмитриевич. Он на высоком профессиональном уровне исполнял свои обязанности. Владимир Дмитриевич был неизменно интеллигентен и подтянут. Он несколько лет работал в Республике Чад в Африке, где вместе с супругой преподавали математику и физику. По тем временам это была большая редкость. К тому же Владимир Дмитриевич был сильным нумизматом и располагал большой ценной коллекцией монет. С ним всегда было интересно поговорить на различные темы.
Я старался работать и постепенно мой авторитет стал крепнуть. По праздникам меня стали приглашать в компанию руководства училища и меня признавали на равных, хотя я был намного младше – 23 года.
Хорошие отношения сложились у меня со многими учащимися. Ко мне льнули ребята-сироты, ребята из неполных семей. Я помогал им чем мог. Несколько раз мы ходили с ними в походы по местам боёв под Витебском. В этом хорошо помогал ветеран войны, душевный человек, заместитель по АХЧ Ворокосов Михаил Семёнович.
Вспоминается случай. До моего прихода в училище из окна на пятом этаже общежития выбросился подросток по каким-то причинам. У меня в сейфе лежал его комсомольский билет. Все считали, что он не выживет, так как серьёзно были поломаны ноги, разрывы внутренних органов. И я уже собирался сдать его комсомольский билет в райком. Вдруг через год этот человек появился на пороге в комитете комсомола на обеих ногах. Я вернул ему билет и порадовался за него.
В августе меня вызвали в обком комсомола и предложили коман-дировку в Усть-Илимск. Моя миссия заключалась в том, чтобы обеспечить заезд и трудоустройство Белорусского строительного отряда в рамках Всесоюзного отряда. Я согласился, так как это мне было интересно. И как оказалось, это был мой звёздный час, который я не использовал.
Вскоре я вылетел самолётом в Москву с отрядом из Витебской области. Затем самолётом до г. Братска. Из Братска на «кукурузнике» долетели до Усть-Илимска. На аэродроме меня встретил заместитель председателя горисполкома приятный молодой человек. Я подарил ему красивый значок «Витебск». И с этого момента стали друзьями.
Постепенно стали прибывать отряды из других областей Беларуси. В основном это были молодые люди с рабочими специальностями: бульдозеристы, водители, строители, геодезисты и др.
В Усть-Илимск прибыли все представители союзных республик и крупных регионов России. Все они были работниками ЦК комсомола своих республик. Мне всё время было не понятно, почему меня с такой должностью отправили в ответственную командировку. И когда меня один из представителей спросил, кем я работаю, я ответил – инструктором обкома ЛКСМБ, то есть несколько повысил свой статус. Спрашивающий удивлённо пожал плечами, что с такой малой должности отправили в качестве командира ударного строительного отряда Беларуси.
Я не жалел сил и ног для выполнения своих обязанностей. Город Усть-Илимск был раскинут на значительном пространстве. Городского транспорта ещё не было. И приходилось пешком преодолевать значительные расстояния между различными строительными управлениями. На тот момент в Усть-Илимске было три ударные Всесоюзные комсомольские стройки: строительство самого города, целлюлозно-бумажного комбината и Усть-Илимская ГРЭС.
Земля в тех местах была тяжёлая, больше глинистая. И я видел работу бульдозеров с обычными двигателями и с танковыми. Обычные бульдозеры, даже самые огромные с трудом срезали тяжёлые пласты грунта, постоянно останавливаясь. Бульдозеры с танковыми двигателями обладали огромной мощностью и равномерно двигаясь перемещали перед собой горы грунта не останавливаясь.
Совершил я поход и к новой гидростанции на Ангаре. Безусловно, колоссальное сооружение. Но поразило и другое. На многие километры от ГРЭС территория бывшей тайги напоминала очаг ядерного взрыва. Так всё вокруг было выворочено, изувечено. Видимо к экологии тогда относились упрощенно.
В строительных управлениях мне было приятно видеть прекрасное отношение к белорусским специалистам. Их брали с удовольствием. Вот пример. Передо мной в очереди стоит руководитель отряда одной из кавказских республик. Начальник отдела кадров крупной организации говорит, что у него сейчас нет автомобильной техники и он не может принять на работу водителей. Тот уходит, подхожу я. Начальник восклицает: мне срочно нужны водители, так как полно новой простаивающей автомобильной техники. Я говорю, так Вы только сказали, что … . Он перебивает меня и говорит: мы не хотим брать тот контингент, который не умеет так работать и беречь технику как ваши белорусы.
Я стремился устроить всех своих отрядовцев в соответствии с их запросами. Некоторые из приехавших удрали за поиском более лучших мест в других регионах Сибири и Дальнего Востока. В частности, уехали, не предупредив меня, витебские таксисты. У меня осталась свободными часть комсомольских путёвок. Они давали существенное преимущество при устройстве на работу, подъёмные деньги, место в общежитии.
Мне сказали, что в Усть-Илимске есть люди потерявшие работу, жилье, то есть асоциальные, в том числе из Беларуси и что некоторые из них хотели бы встретиться со мной. Тогда я впервые услышал термин «бомж». Я согласился. И через короткое время эти люди получили комсомольские путёвки, а значит и возможность на новую жизнь. Таким образом, некоторые «заблудившиеся» земляки получили реальный шанс к новой жизни или хотя бы заработать денег и уехать на Родину.
В Усть-Илимске я познакомился с комиссаром ударных строек. Это был молодой спортивный человек, мастер спорта, азербайджанец. Мы с ним подружились. К сожалению, забыл его имя. У него была квартира на первом этаже. Он жил один. Кровать от окна была отгорожена тяжёлым трёхстворчатым шкафом. Комиссар показал мне в стене несколько выбоин от пуль. По долгу службы он должен был предотвращать межнациональные конфликты. И за ним шла настоящая охота. У него была хорошая интуиция. Неоднократно, идя по Усть-Илимску, он вскидывал голову и видел из окна нацеленный ствол. Бросался на землю, пуля пролетала мимо. Именно от него я впервые узнал о межнациональных конфликтах. Тогда советская пресса об этом не писала. Оказывается, бывало и такое, что одно общежитие с определённой национальностью шло на другое. В ход шло огнестрельное оружие, бутылки с зажигательной смесью и другое. В основном конфликты были между выходцами с Кавказа и славянами.
Наша командировка затянулась. Но, наконец, все было сделано. Принимать работу прилетела из Москвы группа работников ЦК ВЛКСМ во главе с секретарём ЦК Пастуховым.
Они стояли перед нами, а мы перед ними. Вдруг Пастухов спросил: кто здесь Сухарев? И попросил подойти к нему. Он сказал, что мне дали высокую оценку за мою работу. И сразу сделал предложение: работу в качестве секретаря комитета комсомола всех ударных строек в Усть-Илимске, а также западного участка БАМа. При этом он добавил: Вы же понимаете это только начало, а потом может быть и Москва. Безусловно, это было очень серьёзное предложение. В то же время Москва меня не очень интересовала, а вот в Сибири был размах. Я ответил, что подумаю.
Окончательную точку в подведении итогов данной кампании ста-вил банкет в ресторане «Лосята». На него были приглашены мы – представители союзных республик и руководители крупнейших организаций. Я хотел сесть за стол со своими, уже ставшими близкими коллегами. Но меня подозвали начальники отделов кадров самых крупных организаций типа ГЭСстрой, Сибстрой и т.д. И попросили сесть с ними. Я согласился. Это было престижно. Вскоре выяснилось, что меня пригласили не случайно. Эти серьёзные люди сказали, что им понравились мои деловые качества и мне предложили для начала должность. Потом после обкатки следовала уже ответственная должность с большими возможностями. Они дали мне срок 1 месяц для обдумывания и попросили дать из дому телеграмму с одним словом «да» или «нет», чтобы зря не держать должность. При этом мне было сказано, что они помогут мне войти в курс дела и обещали всяческую поддержку. Это была одна из главных возможностей в моей жизни. Причём, что очень важно, можно было работать с такими благородными, порядочнейшими людьми.
Тогда же ко мне подошёл заместитель председателя Усть-Илимского горисполкома, который первым встречал меня на аэродроме, и сказал, что в случае моего возвращения он выделяет мне сразу 2-х комнатную квартиру. Я ему говорю: так мне не положено 2-х комнатную, ведь я ещё неженатый. На что он ответил: это мои вопросы.
На следующий день мы покинули Усть-Илимск. Кто на самолёте, а кто автобусом до Братска через тайгу (200 км). В Братске мы застряли, так как все билеты до Москвы были выкуплены на много вперёд. А бронь на нас забыли сделать. Мы дали правительственную телеграмму на имя первого секретаря ЦК ВЛКСМ тов. Тяжельникова. Но чтобы дать такую телеграмму её нужно было предварительно заверить у первого секретаря горкома партии г. Братска. Вскоре нам выделили отдельный самолёт и мы благополучно добрались до Москвы.
По приезду домой я рассказал о предложениях матери. Но она отнеслась к ним отрицательно. Мол, твой отец уехал в Сибирь и ты ещё. Я как-то не стал настаивать.
Снова я сижу в своём комитете комсомола ГПТУ-59. Вдруг меня вызывают в обком комсомола к первому секретарю. Захожу в кабинет, вижу на столе у первого секретаря мое личное дело. Мне предлагают должность заведующего отделом ударных комсомольских строек обкома комсомола. Система партии сработала чётко, отдать ей должное. Видимо из ЦК ВЛКСМ (Москва) позвонили в ЦК ЛКСМБ (Минск), а оттуда в Витебский обком с информацией о моей кандидатуре. Затем первый секретарь спросил у меня служил ли я в армии. Я ответил, что ещё не служил, но этой осенью собираюсь пойти без всяких отсрочек. Хорошо, сказал секретарь, по приходу из армии Вас будет ждать должность в комсомоле.
Вскоре наступил ноябрь 1975 года и мне прислали повестку из военкомата о призыве на срочную службу.
В училище, где я работал, меня очень тепло и сердечно проводили. Одна женщина, работавшая комендантом общежития, предоставила свой частный дом для банкета. Хотя в доме только что был сделан ремонт и всё было покрашено, её не смутило присутствие там практически всего состава педагогического коллектива.
Непосредственно в день призыва к военкомату пришло много учащихся и они вместе со мной шли через весь город от улицы Суворова, где был горвоенкомат, на Ленинградское шоссе к облвоенкомату.