Купи яблык, кому сказал!

    Как же любит Лёшка золотую пору осени, когда всё вокруг так таинственно, неоднозначно, красиво.
   С одной стороны завершение, сворачивание жизни природы, листопад, с другой — щедрые плоды садов и огородов, неповторимый запах антоновки, грибные россыпи в лесу.
    Невольно примеряешь судьбу этих листьев на себя. Их цикл уже почти завершился,  твой, больше походит на затянувшийся карнавал, но пока оба поражают яркостью красок.
    Золотые и пурпурные переливы в кронах деревьев, обилие сочных фруктов, остатки тепла, детишки, уже спешащие в школу...
    Даже дожди порой принимаешь с долей невольного уважения, поскольку дают они возможность поразмыслить о смысле жизни, если таковой вообще существует, остановиться ненадолго в непрерывном будничном беге, не совсем понятно, куда и зачем.
    А грусть. Сколько в ней эмоциональных, очищающих душу впечатлений.
    Смотришь на планирующий, словно порхающий, ярко разукрашенный увяданием листок и понимаешь, что придёт время, когда и твой последний час закончится так же.
    Это время стариков и старушек, сидящих у магазинов, продающих скудные дары садов и огородов. Не от скуки — ради выживания ,чтобы продлить свою личную осень.
    Лёша обычно, если есть в кармане лишняя копеечка, останавливается, интересуется у продавцов урожаем или ещё чем. Просто так, ради завязки  разговора. Разглядывает, заботливо трогает овощи, словно приценивается, будто и правда у него нужда приобрести пару пучков зелени, небольшую тыковку или килограмм помидор.
    Покупает. Не по необходимости, стариков уважить. Он свои рубли ещё успеет в этой жизни заработать, а им прибыток. Маленькая, но радость.
    Одна дальняя старенькая родственница, которая не совсем разборчиво разговаривала после инсульта, за что её неразумно дразнили внучки, незлобливо отбрёхиваясь, обычно приговаривала, — и табе такэ будэ... смийся, смийся, кабы плакать не прийшлось.
    Будет старость у каждого. Конечно, будет. У всех по-разному, но итог пребывания в земной юдоли един: разрушение и тлен. Иного  исхода, увы, не бывает. Потому, старикам потрафить, считай, что себе, но авансом. Может, когда обратно добром вернётся.
    Лёша, как обычно, обошёл торговый ряд, купил у одной старушки зелени, у другой что-то по-мелочи, перебросился с ними парой фраз, похвалил за бодрость духа и с чувством выполненного долга зашёл в магазин.
    Нужно пивка взять.
    Сегодня с детишками, как он обычно это делает, на велике не поедет, не то настроение.
    Погода, как та старушка, неразборчиво шепчет, склоняет побыть в задумчивом одиночестве. Так бывает.
    Сегодня он устал больше обычного: небольшие неприятности на производстве утомили сильнее, чем сама работа. Ничего, один день детишки погуляют без него.
    В магазине его встретил мальчонка лет семи, в чистеньком, но застиранном одеянии и растоптанных кирзовых сапогах.
    Давненько Лёша не видел ничего подобного. Думал, что такую обувь для детей давно не делают.
    На упаковочном столе, рядом с парнишкой лежит цветастый матерчатый мешок, в какие в прежние времена хозяйки ссыпали крупу и сахар. В мешочке десятка полтора спелых яблок с разноцветными лакированными боками.
— Дядько, купи яблык! — потребовал малец гортанным, возбуждённым и требовательным голосом. — Замечательный яблык, скусный. Свой, не украл.  Там, у старух, на улице, таких яблык точно нет. Мои, куды лучше.
    Отмахнувшись от надоедливого паренька, Лёша занял очередь в отдел, начал разглядывать ассортимент.
    Вообще-то, он не любитель пива. Просто блажь в голову взбрела от непонятной меланхолии. Лучше бы водочки и улечься спать. Увы, с утра на работу, с запахом не годится. Это в выходной, если что.
    Мальчишка затормошил Лёшу за рукав, напоминая о себе: — яблык купи, как человека прошу. Очень нужно. Мне нужно. Не воровать же идтить.
— Отвали, мальчик! Кому нужно? Тебе нужно — сам и ешь, набирайся на зиму витаминов. Вон какой худой. Тебя что, совсем не кормят?— Сказал не для затравки разговора, напротив, чтобы поставить точку.
— Купи яблык, кому говорят! — Строго, уже с видимым раздражением потребовал мальчуган — самый лучший яблык-то, ни у кого таких вкусных нет, нисколько не вру.
— Если бы мне нужны были яблоки, я бы их у бабушек взял. Тебе деньги для баловства, а им, чтобы выжить.
— Может мне тоже для бабушки. Откуда тебе знать? Купи, сказал, яблык!!!
— И почём твоё золото?
— Пять рублей штука.
— Чего так дёшево?
— Если все продам — мне хватит.
— На что хватит? На папироски, небось?
— Не твоего ума дело. Я же не спрашиваю, зачем тебе пиво.
— Ну, ты, братишка, и хам. А вот и не стану покупать. С покупателями, брат, вежливо нужно, а ты чуть драться не лезешь. Не выйдет  из тебя торговца.
— Выйдет, не выйдет. Почём тебе, дядька, знать. Может, нужда меня заставила срамиться. Так покупаешь или нет? Недосуг мне с тобой лясы точить.
    Лёшка пересчитал остатки наличности: на две бутылки, как хотел, не хватит. Правда от разговора с мальчонкой и пива расхотелось. Что-то в нём располагает, заставляет присмотреться, несмотря на грубую, требовательную  речь.
    Как-то по-особенному глазёнки его горят. Ещё эта странная настойчивость, словно правда нужда заставила идти продавать фрукты.
    Может, чёрт с ним, с пивом? Какой от него прок? Только голова болеть будет.
— Ладно, вот тебе тридцать рублей. Только отвали. А яблок твоих мне не надо.
— Заплатил за яблык — бери, — настойчиво и жёстко сказал ребёнок, — мне твои подачки ни к чему.
— Ты, парень, совсем ку-ку? Тебе деньги дали, ты же этого хотел, чего ещё от меня нужно? Купил я уже твой яблык, купил. И тебе подарил. Уяснил, чертяка? Проваливай!
— Деньги заплатил — забери яблык! Мне твои подарочки не нужны. Не на баловство мне. Забирай, кому сказал!
— Сейчас уши надеру, паршивец! Устал уже от тебя. Связался, на свою голову. Без тебя тошно. Я целый день за станком простоял, сейчас ещё детишкам жрать готовить. А утром опять на работу. Отстань, кому говорят!
— Ну, уж, дудки! Ты, дядька, со мной не спорь. Я человек ответственный, честный. Купил — забирай. — И суёт их Лёшке прямо в карман.
— Мамка, пьянчуга проклятая, бросила нас, а бабушка лежит и не встаёт, — вдруг расплакался пацан, — помирать собралась. — Сам грязным кулаком слёзы по лицу размазывает. — Накормить нужно: хлеба да молока хоть купить.
— Чего раньше молчал?
    Лёшка протянул продавцу оставшиеся деньги,  попросил молока и хлеба. Улыбнулся, потрепал мальчишку по непослушным вихрам и вышел, вконец  расстроенный, из магазина.
    Осень. Она такая разная.