Сорокиномания

Серёжа, мальчик 39 годиков, с упоением и восторгом дочитывал последний том гигантской фэнтезийной саги Владимира Сорокина. Том был восьмым и по объёму сага сильно обошла даже «Песнь льда и пламени» дедушки Джорджа. А по концептуальности — ледяную трилогию Владимира Георгиевича. Это было нечто невероятное: деконструированные, все 36 бродячих сюжетов мировой литературы сплетались во что-то единое, монументальное, беспредельное; такое, чего человечество никогда раньше не видело и даже не могло себе представить. Не забыта была и острая, пронзительная самоирония, и тема тяжкой антиутопической российской судьбинушки. Всё было здесь.

Владимир Георгиевич завещал опубликовать это произведение только после его смерти. И умер буквально недавно. Серёжа, оправившись от потрясения, которое вызвала у него смерть любимого писателя, купил первое же издание цикла в печатном виде сразу, как только оно появилось в продаже, хотя друзья подтрунивали над ним: «А чего не лимитированную версию, написанную вручную на рисовой бумаге? Или в аудиозаписи на виниле?» Серёжа и вправду уже давно читал исключительно с электронных устройств, но сейчас отмалчивался, криво улыбаясь и пожимая плечами. Он просто ЧУВСТВОВАЛ, что так надо.

Многочисленных рецензий на всколыхнувший весь литературный мир восьмитомник Серёжа не читал. Ему хотелось сначала оценить произведение самостоятельно. Да и спойлеров он не ценил.

Переворачивая последнюю страницу восьмого тома, Серёжа остановился. Ему хотелось обдумать этот титанический труд перед тем, как прочесть окончание, которое должно было раскрыть все тайны книги, ответить на все поставленные ей вопросы. Он отошёл к окну и уставился в него невидящим взглядом. За окном у него была Россия. Но нахождение под сенью Великой Русской Стены Серёжа тоже скорее ощущал, чем осознавал.

Прошла пара минут. Потом третья. Пятая. Седьмая. Одиннадцатая. Тринадцатая. Семнадцатая. Девятнадцатая. Двадцать третья. Двадцать седьмая. Двадцать девятая. Тридцать первая. Тридцать седьмая. Сорок первая. Сорок третья. Сорок седьмая. Пятьдесят третья. Пятьдесят девятая…

Серёжа вздрогнул. Сфокусировал взгляд, подошёл к книге, благоговейно перевернул последнюю страницу. Перед ним предстали набранные жирным курсивом строки, которые он вспоминал потом до конца жизни:

АЗАЗА ЛАЛКА ТЫ ЧЁ РЕАЛЬНО ВСЁ ЭТО ПРОЧИТАЛ ****ЕЦ РЕАЛЬНО ЭТО ЖИ ОТКРОВЕННЫЙ РАКОВЫЙ ВБРОС АХУЕТЬ ЕЩЁ ТОННА ГОВНА В ТВОЙ ШЛАКОМОЗГ ПОЗДРАВЛЯЮ ТЫ ОФИЦИАЛЬНО ЗАТРАЛЕН

© Венгеров С. А., 2016

Послесловие

Написал я сие ещё зимой 2016-го, во «ВКонтакте» лежит с моего 29-го дня рождения, а теперь решил и сюда вернуться, перенести всё, что за последние 3 года накорябал. Собственно, уже мини-традицию оформил: 7 апреля Сорокину исполняется ему исполняется N лет и 8 месяцев, а 8 апреля мне (N-31) годиков. Так что к моменту смены этих дат в часовом поясе UTC+3:00 буду стараться и впредь радовать вас своим неподражаемым слогом. Владимиру Георгиевичу, если что, ни в коем случае не желаю смерти к 2026-му. Во-первых, он действительно мой любимый писатель. А во-вторых, он просто должен поглядеть своими глазами на реалии 2027-го и дальнейших годов; сравнить со своими предсказаниями из вселенной «Дня опричника». Вон, опричнину уже начали возрождать в виде нацгвардии.

Абстракт, что ли, попробовать начать писать и даже читать.