4. Парк Г. Охотника

- Когда мы уже придем в то интересное место, о котором ты говорил? - спросила Вилл далеко не в первый раз. У путешествий вдруг обнаружилась куча недостатков, о которых ей и в голову не приходило подумать. Сколько знаю эту девчонку, она никогда не обладала каким бы то ни было терпением, и я в тайне надеялся, что она и дальше будет восхищаться всем, что видит. Но три дня однотипного пейзажа наскучили даже человеку, проведшему всю свою жизнь под землей.
- Мы идем уже дней семь…- жалостливо протянула она.
- Пять, - поправил я.
- ...по этой голой местности, - продолжала Вилл. - Это даже полем не назовешь. Поле было живое и красивое.
- Нам попадалась деревня, - напомнил я.
- Скучно-о, - простонала она, запрокидывая голову.
Я усмехнулся. Что ж, ей следовало подумать об этом раньше. Я тоже не был в восторге от открытого со всех сторон сожженного солнцем поля, от засохшей травы, которая была и в сумках, и в обуви, и на одежде, и даже в волосах, от раскаленного до бела солнца, нависшего прямо над нами в небе без единого, даже самого маленького облачка. Просто после многих лет путешествий становишься привычным к подобного рода явлениям. Ничего, и она скоро привыкнет.
Хорошо, что мы уже почти пришли. Я уже мог видеть вдали темное пятно нашей цели. И Вилл тоже могла бы, если бы подняла голову от облака пыли, которое создавала, сильно шаркая при ходьбе.
Я остановился, а она еще продолжала идти, пока не уперлась взглядом в металлический столб.
- Вот мы и на месте, - с энтузиазмом сказал я, выкинув руку в сторону поржавевшей высокой арки, на верхушке которой еще можно было разобрать надпись: “Парк Г. Охотника. Парк развлечений для тех, кто хочет умереть”. Столбов было почти не видно из-за огромного количества повязанных на него лент, выцветших и обветшалых, их трепали порывы горячего ветра.
Вилл посмотрела на арку, потом на меня, снова на арку. Я прочел в ее взгляде недоумение и сомнение и не смог сдержать кривой улыбки.
- Это шутка? - неуверенно спросила она.
Я хлопнул ее по плечу, сказал:
- Пойдем, - и, приблизившись к арке, переступил невидимую черту. В следующую секунду воздух взорвался. Привыкший к тишине слух, теперь улавливал гомон сотней голосов, визг, смех, шум, скрежет и резкие, перекрывающие остальные звуки, ноты мелодии, издаваемые, как большой музыкальной шкатулкой, колесом обозрения из другой части парка. Всюду сновали люди, одинокие, в парах или компаниях, в основном, счастливые, с широкими радостными улыбками и заливистым смехом. По сторонам, прислонившись плотно друг к дружке, нередко напирая, стояли аттракционы и палатки с угощениями. От последних во все стороны разлетались будоражащие желудок ароматы, привлекающие посетителей.
- Не делай больше так! - вскричала Вилл за моей спиной. - Я испугалась, когда ты исчез!..
Она замолчала, наконец поняв, что больше не находится в скучном поле. Она оглянулась, я проследил за ее взглядом. Арка преобразилась, стала новой и переливалась теперь золотом на солнце. Буквы наверху стали четкими и разборчивыми, от них во все стороны тянулись цветные узоры. Повязанные ленточки, веревочки, ниточки и узелки теперь не выглядели оборванным тряпьем, а очень даже симпатично смотрелись на столбах. Через арку, как того можно было ожидать, поля не было видно. За порогом парка начиналась абсолютная чернота. Но, если приглядеться, можно было разобрать какое-то копошение в тенях.
Вилл обошла вокруг меня, сделала несколько шагов вглубь парка, вертя головой во все стороны. Затем вернулась ко мне:
- Где мы?
- Надпись видела?
Она раздраженно дернула головой, и белокурая коса перелетела через плечо:
- Можешь просто объяснить?
- Могу, - кивнул я, и обняв ее за плечи, указал на арку. - Это проход. Такие арки разбросаны то здесь, то там по всему миру. Все ведут в парк. А эти ленточки - видишь? - привязывают, чтобы потом вернуться к той арке, через которую прошел.
- Ты не привязал! - испуганно вскрикнула Вилл.
- Не бойся, я сделал это раньше. Я уже был здесь.
О да, лет одиннадцать назад, в самом начале моих путешествий, мне довелось побывать в парке самоубийц. Это произошло совершенно случайно. Я увидел, как человек, привязав к арке один кусок ленты, другой сунул себе в карман, шагнул и растворился в воздухе. Почти всегда в своих путешествиях я руководствуюсь любопытством, иначе не попал бы в столько приключений. Вот и тогда я засунул страх куда подальше и пошел навстречу тому, что ждало меня на другой стороне, предварительно проделав те же манипуляции с веревкой, что и человек до меня. Я тогда едва не лишился жизни на аттракционе с зеркальным лабиринтом… Зато теперь, зная столько всего о парке, я мог придумать много развлечений для нас с Вилл. Но сначала моей подруге были необходимы разъяснения.
- Это место было создано для развлечений, но со смертоносной целью. Здесь везде подвох, недомолвки, двойной смысл. Сам парк - одна большая красивая ловушка. Когда кому-то надоедает его жизнь и он хочет ее закончить, то приходит сюда. Согласись, здесь веселее сравнивать счеты с жизнью, чем неизвестно где и в одиночестве, - увидев ее взгляд, я ободряюще хлопнул ее по спине. - Но и без цели умереть мы с тобой прекрасно проведем время. Со мной тебе ничего не грозит. Просто помни, где ты находишься.
- Это место меня пугает, - тихо сказала она и снова обвела парк глазами, но уже совершенно другими, будто ждала, что вот-вот из-за прилавка с воздушными шариками в нее полетит нож или продавец из ближайшей палатки со сладкой ватой кинется ее душить.
- Да брось, - усмехнулся я. - Здесь здорово! Хочешь мороженое?
- Это что?
- Что-то сладкое и очень вкусное.
- Тогда хочу, - расплылась она в улыбке. Я видел, как она пытается бороться со страхами. Она знала, что может мне верить в любой ситуации.
Мы подошли к большой красной палатке, в которой стояли три витрины с мороженым всех цветов, форм и размеров.
- Выбирай, - махнул я рукой.
- Вот это, - сказала Вилл после небольшого раздумья и ткнула пальцем.
Я покачал головой:
- Не выбирай красивое, в красивых яд.
- А некрасивое вкусное? - насупилась она, сомневаясь.
- В некрасивых тоже яд, только более низкого качества, и смерть от него дольше и мучительнее. А красивое мороженое - красивая смерть. Забавно, да?
Вилл моих взглядов не разделяла.
- Просто возьми что-то среднее, - посоветовал я. - Но не розовое.
- Почему? - начала говорить она, но запнулась: - Там яд, я поняла. Не хочу мороженое.
- Уверена?
- Да.
- Тогда…- я осмотрелся и сквозь мельтешащую толпу увидел тир, - туда.
Это был невысокий черный павильон, завешенный по бокам всякими безделушками-призами. В центре дальней стены было нарисовано средних размеров красное пятно.
- Если попаду в тот круг десять раз, смогу что-нибудь выиграть, - объяснил я Вилл. Работник тира раскладывал передо мною лезвия, заостренные с обеих сторон, чем-то напоминающие по виду вытянутые ромбы.
- Почему без рукоятки? - Вилл перегнулась через мое плечо.
- Увидишь. Отойди только, - сказал я ей. - Еще, туда, подальше.
Я заставил ее зайти за стенку павильона, так что ей был виден только я и то чуть-чуть.
- Так я ничего не увижу! - возмутилась Вилл.
- Просто стой там, - попросил я и взял лезвие, начал прицеливаться и… Пролетев через пустое пространство тира, лезвие ударилось о стену (попало в боковую часть красного круга), а затем, практически в тот же миг, отскочило и с удвоенной скоростью полетело обратно, в меня. Я был готов к этому и вовремя пригнулся, смутно улавливая в общем гомоне крик Вилл. Это было довольно просто, если влиться в колею, уловить ритм. Взять, прицелиться, метнуть, пригнуться, взять другое...отпрыгнуть, третье... увильнуть, четвертое...не спешить...Не забывать дышать и следить за лезвием.
Когда передо мной не осталось ни одного, я тяжело вздохнул и с удивлением обнаружил сдавливающую боль в грудной клетке и тяжесть дыхания. Не думал, что так вымотаюсь.
- Ты в порядке? - Вилл с разбегу заключила меня в объятия.
- В полном, - заверил я и кивнул на грозди призов. - Выбирай.
Несмотря на обилие вещей, в этой груде с трудом можно было найти что-то стоящее. Вилл не пришлось думать долго. Ее внимание привлек небольшой золотистый предмет не больше пяти сантиметров в диаметре на длинной тонкой цепочке, переливающийся на солнце. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это компас. У меня никогда не было такого, хотя я очень хотел, и Вилл пришлось побороться, чтобы получить его, потому что я серьезно заинтересовался этим сокровищем.
- Это мое! - крикнула она и принялась убегать от меня. Толпа мгновенно поглотила ее, и с моим ростом было бы проблематично ее найти, если бы она двигалась чуть быстрее.
- Я достал его потом и кровью! - крикнул я, догоняя.
- Ты сам туда пошел, тебя никто не просил, - напомнила Вилл, вертя компас в руках.
- Победителя не судят, - помешкав, заявил я.
- Как эта штука открывается? - бормотала моя подруга.
- “Эта штука”...Очень грубо с твоей стороны. У тебя он не откроется. Ты вряд ли ему понравишься после таких слов. Дай сюда!
Вилл сдалась и протянула мне компас.
Я погладил нагревшуюся на солнце металлическую поверхность и чуть не завизжал от восторга, приблизил его к губам и попросил:
- Откройся, пожалуйста.
Крышка с щелчком откинулась. Под толстым стеклом белый круг испещряли деления разной длины, в центре был какой-то рисунок, но больше всего меня привлекла серебряно-золотая стрелка, уверенно провернувшаяся на юг.
- Как ты это сделал?
- Просто попросил.
Глаза ясно говорили - Вилл мне не поверила:
- Там скрытый механизм, который я не заметила, да?
Я хмыкнул и потрепал ее по голове:
- Запомни: вежливость в этом мире решает больше, чем скрытые механизмы.
Вздохнув, я последний раз сжал компас в ладони, а затем надел подруге на шею. Цепочка была слишком длинной, и компас упал у нее под грудью.

***
Вилл понравился батут - огромный многоэтажный замок, теряющийся розовыми башнями в безоблачном небе, с комнатами и мебелью, с роскошным мрачным подземельем и кем-то рычащим в нем, кажется, живым и настоящим. По всему замку (куда без этого) были спрятаны ловушки. Один неосторожный прыжок - и тебя нет в живых. Даже места мокрого не останется, чтобы не портить развлечение другим посетителям. Я взял нам с Вилл два безопасных билета, и на входе нам выдали браслеты с индикаторами, которые начинали мигать и вибрировать на расстоянии двух метров от ловушки. Несмотря на это, мои глаза были цепко прикованы к подруге, а сердце периодически исполняло мертвую петлю. Она, казалось, боялась за себя не меньше моего. Позже мы смогли расслабиться, отпустить себя, и, как когда-то с ней в парке Нового Дома, я снова почувствовал себя ребенком.
Я уговорил ее попробовать сладкую вату, и на двоих мы с удовольствием осилили три порции.
Кричащие прилавки и яркие аттракционы все глубже заманивали нас в парк. Я уже не мог сказать, где мы находимся, и основным моим ориентиром служило колесо обозрения, видное отовсюду.

***
Я стал за спиной подруги и обнял ее, прекрасно зная, какой опасной может быть толпа, особенно местная. Мы стояли за ограждением, перед нами находилась небольшая сцена с ободранными кулисами. Вечерело, и парк медленно, как ленивый зверь открывает глаза после дневной дремоты, зажигал свои огни. На сцене выступала девушка в броском трико золотого цвета и пышной короткой юбке. Свет фонарей по бокам сцены отражался от блесток на ее костюме, от глянцевых лент, повязанных на правую руку и вплетенных в густые поднятые на макушку каштановые волосы, от раскрашенного золотыми красками и блестками (на манер затейливой маски) лица, освещал разваливающуюся сцену и шатающиеся полусгнившие доски. Девушка крутила с десяток золотых обручей, где только можно: на руках, на ногах, на талии и на шее. Доски угрожающе скрипели под ее ногами, кое-где я даже смог увидеть дыры и торчащие острия переломленых досок. В таких условиях ее выступление могло также сойти за попытку самоубийства, такого обыденного в этом парке, но нет, это был просто очередной аттракцион, призванный заманить и развлечь посетителя, оставить его подольше в парке. Девушка действительно привлекала внимание, и дело было не в ее наряде. Что-то было в ней самой, в осанке, грации движений и излучаемой внутренней силе. Я с трудом смог оторваться от нее и вернуться в праздную толпу, частью которой был, только когда она закончила выступление, ловко собрав все обручи на сгибах локтей, и элегантно поклонилась. Меня почему-то бросило в дрожь. Тем временем давка становилась сильнее, все больше людей старались протиснуться к сцене и посмотреть шоу, мы с Вилл решили поискать развлечений в менее людном месте. Но это было невозможно. Вечерело, а значит сама жизнь просыпалась в парке Г. Охотника, по опыту первого посещения я знал: к полуночи здесь яблоку негде будет упасть.
Мы крепко держались за руки, чтобы не потеряться, потому что толпа так и уносила за собой, совсем как необузданное течение горной реки.
- Смотри! - вдруг Вилл остановилась и запрыгала на месте, чем очень напомнила мне Марию в минуты сильного возбуждения. Я понял, что ее восторг вызван не раз попадавшимся нам за сегодня на глаза колесом обозрения. Просто мы наконец подобрались к нему вплотную. Оно было настолько высоким, что я не был уверен, возможно ли дышать на его верхней точке, есть ли там вообще воздух. Я не встречал ни одного дома, строения или замка, способного потягаться с ним.
Колесо не описывало плавных кругов, а двигалось как бы рывками, что сопровождалось резкими звуками, похожими на мелодии из заводных музыкальных шкатулок. Звуки парка слились в настоящем хаосе для слуха: шум толпы, громкий смех, зазывы продавцов, музыка отдельных аттракционов. В мелодии же колеса было что-то жуткое: она как бы покрывала собой все остальные звуки, а едва я начинал прислушиваться к ней, как сторонний шум и вовсе пропадал, как и люди, как и весь парк; тогда, оставшись со мной наедите в окружении глухой черноты, она будто проникала в мою душу, читала всю мою жизнь, все мои секреты, заставляя сердце беспокойно биться, подавать сигналы о помощи, которые никто не услышит.
- Давай прокатимся! - подруга потрясла меня за плечо, закусывая губу от возбуждения, свет красных и белых фонарей отразился в ее глазах, похожих на блюдца.
Иллюзия развеялась, я задался вопросом о том, на что способна моя фантазия. Но предчувствие вело в другую сторону от этих мыслей, и где-то на краю сознания я знал, что ему можно верить.
- За пару часов весь страх потеряла, - фыркнул я, приходя в себя. - Смотри, как эти кабинки раскачивает, чуть ли не переворачиваются, еще в самый неожиданный момент в любой из них может провалиться пол. На этот аттракцион нет безопасных билетов. Выбери другой.
Неподалеку, за живой стеной толпы, что-то прогрохотало, кто-то оглушительно визжал, звуки медленно затихали. Это были веселые горки - второй по опасности аттракцион в парке. Рельсы тянулись и извивались по всему парку, выделывали петли и крутые повороты. Практически не пристегнутыми, вы будете нестись на скорости, от которой захватит дыхание, по всем виражам, а в конце вас ждет практически вертикальный спуск с высоты немногим меньше колеса обозрения. Стремительно приближающаяся земля - последнее, что вы увидите, если взяли обычный билет. На огромной скорости вы упадете в глубокий бассейн, в котором обитают плотоядные рыбы. Только испугаться успеете.
- Они почти не видят, зато прекрасно чувствуют страх, - наставлял я подругу, пока мы стояли в очереди за билетами. - Нам они не угроза: для посетителей с безопасными билетами после спуска есть ответвленный путь, который проходит над водой. Но все равно запомни, что я скажу: ни в коем случае не бойся.
- Серьезно? - моргнула она.
- Что не так? - спросил я в легком недоумении.
- Ты когда-нибудь видел, чтобы человеку говорили "не бойся" и он успокаивался? На тебе это работало?
- Мне никогда не говорили не бояться, - просто ответил я: действительно в голову не приходило таких случаев.
- Мне бы было тебя даже жаль, если бы это не было сказано с таким высокомерием, - задумчиво протянула Вилл.
Я поднял брови, но не смог хорошо подумать над ее словами, потому что человек перед нами отошел в сторону, и женщина в больших круглых очках выжидающе уставилась на нас через окошко кассы.
- Два безопасных билета, пожалуйста.

***
Я занял место за Вилл, чтобы иметь возможность видеть ее. Расшатанный ремень безопасности никак не хотел затягиваться и болтался в замке; у Вилл с ним все было хорошо: я проверил.
Мы резко тронулись (я по инерции откинулся на спинку) и медленно покатили вперед, стуча колесами по древним рельсам. Все стремительнее набирая скорость, мы во всю уже мчали по горкам и через повороты (меня кидало из стороны в сторону, и я со всей возможной силой вцепился в поручень, чтобы не вылететь со своего места), парк, со своими видами и людьми, проносился мимо, и глаза не успевали ничего улавливать. В лицо безостановочно бил сильный поток холодного воздуха, от которого захватывало дух, в груди все похолодело и замерло от экстремального развлечения, от ветра и шума закладывало уши, я даже не понял, когда начал вопить в один голос с другими. Я улавливал и крик Вилл, но в нем угадывались веселье и наслаждение. “Я свободна!” - как будто слышалось в этом крике, и это воодушевило меня, наполнило странной, но живой энергией, я засмеялся.
К последней горке мы подъехали быстрее, чем я мог ожидать. Мои ощущения времени уходили в крайности, и я не знал, пару минут прошло или целая жизнь.
Не описать, каким спазмом сжалось мое испуганное сердце, когда я оказался в самой высокой точке горок. Во время подъема скорость уменьшилась, чтобы за мгновение возрасти раза в три, не меньше. Мы больше не ехали, не неслись. МЫ ПАДАЛИ ВНИЗ. Я думал, что умру на этом месте если не от разрыва сердца, то от падения насмерть. Маленький сверху парк сейчас стремительно увеличивался в размерах и летел в меня. Я увидел бассейн и беспокойную в нем темную воду: хищники уже почуяли страх. Я зажмурился. Вдруг в меня полетели тяжелые брызги воды, затем качнуло вправо, и я понял: это закончилось. Сейчас аттракцион начнет замедляться. Но что-то было не так. Я быстро понял, что именно: белокурой головы Вилл не было передо мной. Я тут же вспомнил высоко поднявшийся столб воды в бассейне как раз в тот момент, когда...Я больше не терял ни секунды, хотя плохо соображал, что должен сделать. Освободившись от ремня, я прыгнул в воду. Она же даже плавать не умеет! Ругаясь и крича что-то охрипшим голосом, я пытался плыть. У меня плохо получалось. Я и сам не блестящий пловец, а здесь и глубина, и ополоумевшие от ужаса люди (они размахивали конечностями, поднимая столбы брызг, толкались, хватались за меня и своими криками еще больше сбивали с толку), и чудовища, ринувшиеся за своей добычей. Гребя руками, я только и делал, что натыкался на них. Вода попадала мне в рот и была соленой с каким-то привкусом. Я почти потерял надежду и почти утопился в этом бассейне, когда увидел знакомые длинные косы. Моя подруга барахталась, едва удерживаясь на плаву, и хватала ртом воздух. Я быстро добрался до нее, но рыбы следовали за мной, а ее как будто не беспокоили. Мы были совсем близко к бортику, и я помог ей добраться до него. Клыкастые чудовища (теперь я чувствовал жжение ран по всему телу, которые они оставили) мешали мне выкарабкаться, то и дело кусая за ноги или прыгая на спину. Вода затекала в глаза, и я едва мог что-то видеть. За мутной пеленой вдруг показалась протянутая рука, я потянулся за ней и наконец выбрался.

***
Уже совсем стемнело. Мы сидели на деревянной скамейке между киосков с мороженым, в отдалении от разгулявшихся масс, закутанные в одеяла. Я попросил уйти подальше от горок и бассейна. Мне то и дело вспоминалась протянутая рука и серые глаза в ободке золотой краски. Это была та девушка, что крутила обручи. Но теперь, когда ни куча народу, ни сцена не разделяли нас, я без труда узнал ее. Какое совпадение, что я встретил здесь Гордию Сердомилон, принцессу Сот, которой я помог сбежать. Убедившись, что мы с Вилл в безопасности, она побежала за медсестрой в небольшую лечебницу при парке. Мои мелкие раны и порезы, не представляющие никакой опасности, были обработаны, самые крупные - забинтованы. Вилл же, к моим безграничным радости и удивлению, осталась совершенно невредимой. Разве что ее, как и меня, до сих пор била крупная дрожь.
Гордия не могла больше сидеть на месте и принялась мерить шагами свободное пространство перед скамейкой, раздраженно переступая через обертки от мороженого и смятые стаканчики из-под напитков.
- Я тоже рада тебя видеть, Дими, - проговорила она неторопливо, в своей манере, и блеснула в мою сторону пронзительным взглядом из-под тяжелых век. - Удивительная встреча. Можешь не благодарить за спасение твоей жизни. У нас так изначально повелось: выручать друг друга по очереди. Глядишь, ты скоро мне чем-нибудь отплатишь.
- С удовольствием, - любезно улыбнулся я, хотя ее последние слова настораживали.
- Вы знакомы? - недоуменно спросила Вилл.
- Да, - я повернулся к ней, с облегчением отметив вернувшийся румянец и порозовевшие губы. - Это Гордия, принцесса Сот из дома Сердомилон. Я рассказывал тебе о ней. Гордия, это Виллета Бланш, моя лучшая подруга.
Принцесса окинула девушку ленивым взглядом:
- Дими обо мне рассказывал? А я о тебе впервые слышу.
- Мне поклониться? - язвительно поинтересовалась девушка.
- Так уж и быть, сиди, - снисходительно вздохнула Гордия и сочувственно покачала головой: - Такое потрясение пережить... И не о вежливости забудешь.
Вилл возмущенно ахнула и оказалась на ногах. Это было совершенно на нее не похоже. Она, может, и вспыльчивая, но бесконфликтная. Я с облегчением вздохнул, когда после нескольких долгих секунд огонь в глазах Вилл несколько поблек и она сдержанно сказала:
- Ни к чему начинать знакомство с перебранки, - и широко улыбнулась. - Я очень рада тебя встретить.
- А я-то как! - ответила своей белоснежной улыбкой Гордия. - Милый кулончик.
Вилл опустила голову и пощупала компас:
- Это Дими сегодня выиграл.
Я встал и подошел к ним.
- Это наш общий, правда? - преувеличенно-жизнерадостно спросил я и хлопнул подругу по плечу.
Вилл нехотя что-то промычала и стряхнула мою руку, дернув плечом.
- А, - вдруг сказала Гордия, будто сраженная внезапной догадкой, -так в этих ваших Подземельях все маленького роста?
Я посмотрел на Вилл и увидел пунцовое отражение себя самого. Рост всегда был больной темой. Я почему-то вспомнил Новый Дом, фрагменты из детства и путешествий, игры с Вилл в парке и сегодняшний день. Произошедшее снова обрушилось на меня.
- И все-таки я не понимаю, почему это произошло, - вдруг заявил я после долгой паузы. Умел я сменить тему. - Я точно купил два БЕЗОПАСНЫХ билета.
- Какая-то ошибка, - пожала своими узкими плечиками Гордия. - Либо твоя, либо их.
- Но я точно помню…
- Слушай, - Гордия взяла меня за руку и заглянула в глаза, - эй, это в прошлом. Все закончилось. Твоя подруга не пострадала, ты тоже жив. Впечатление и страх тоже скоро пройдут. Все хорошо.
Странно, но от ее слов и легкого прикосновения я почти успокоился. Мой груз будто стал легче.
- Одного не пойму, - задумчиво протянула Гордия. - Почему рыбы на тебя набросились? Ты же знал, что они чуют страх.
- Знал, но...Притупить страх за себя намного легче, чем за кого-то другого. Я Вилл буквально похитил из Подземелий…
- Я сама ушла!
-...я отвечаю за нее.
- И поэтому привел сюда, - ошарашенно заключила Гордия.
Я нервно провел рукой по волосам, осознавая совершенную ошибку. Да, действительно, худшее место было бы трудно найти. Она этой жизни не видела, знает о ней только по моим рассказам, а я и за собой с трудом приглядываю. Случившееся можно считать только лишним подтверждением моей безответственности. Я почти уже верил, что купил не те билеты.
- Слушай, - обратился я к принцессе, - а ты как здесь оказалась?
- Ну, мы же разошлись тогда. Я не знала местности за пределами замка, вот и шла куда глаза глядят. Через целую вечность я наткнулась на арку, только я не знала про эту систему со входом-выходом. Вот и осталась здесь, не могу выйти, работаю. Ничего смешного! Даже не думай сказать что-нибудь об этом. Я тоже человек, я тоже хочу найти свое место в мире! А для этого нужно пробовать себя в разном. Сейчас вот обручи кручу, серую массу развлекаю, завтра в художники подамся, потом еще что-нибудь придумаю.
- Мы видели твое выступление, - отозвалась Вилл, - у тебя здорово получается, ты смотрелась потрясающе.
- Благодарю, - Гордия отвесила ей шутливый поклон, при этом весьма довольная. - Я тоже вас там видела. Думала подойти поздороваться, а вы вдруг с головой в неприятностях и в окружении кровожадных монстров. Запомни, Виллета: Дими как никто из моих знакомых умеет находить неприятности, будь с ним осторожна.
- Эй, - возмутился я.
- Не напрягайся, - осадила меня принцесса. - Когда вы уходите?
- На рассвете, - ответил я. - Сейчас уже темно и нет смысла.
- Хорошо, - кивнула Гордия, - я с вами. Вы попали сюда по правилам, у вас есть связь с внешним миром. А ты, если не забыл о своей спасенной жизни, должен мне.
- Без проблем.
Внутренне я вздохнул с облегчением. Ее просьба не требовала от меня никаких усилий. В ее характере было потребовать большего, и я краем сознания почувствовал подвох.
- Что теперь? - спросила она. - Отдохнем перед дорогой или повеселимся напоследок?
- Веселиться после такого? - мои глаза распахнулись от удивления.
- Ты забыл главный принцип бродячей жизни?
Я помнил, я двенадцать лет им жил.
- Что за принцип? - с живым интересом вклинилась Вилл.
- Веселись, если можешь. Ты, наверное, уже поняла, что переходы обычно долгие, нудные и скучные. Неизвестно, когда снова подвернется что-то интересное.
- Тогда давайте веселиться, - с радостной улыбкой предложила Вилл.
- Ты пробовала сладкую вату? - Гордия приобняла мою подругу за плечи. Они не спеша двинулись к центру грохочущих аттракционов, громоподобной музыки и обезумевшей толпы. - Я могу тебя угостить, она очень вкусная.
- Я пробовала, - воодушевленно закивала Вилл.
- Вы куда? - кричал я. - Как можно быть такими беспечными? Вы идете в лапы новых опасностей. Ночью здесь полно чудовищ.
Все мои воззвания остались без внимания. Я поплелся за ними, злобно бормоча под нос:
- Ненавижу быть самым ответственным. Я - Капитан Безрассудство. Голос разума - не моя роль. Это больше на Вилл похоже. А она, довольная, чуть не утонула сегодня и идет есть сладкую вату с заносчивой и непредсказуемой принцессой, которую встретила час назад.
Но я не мог не признать храбрость и силу духа, которые проявила Вилл сегодня. Я даже тайно восхищался ей. Она удивительная.

***
На рассвете мы оставили парк Охотника за спинами. Меня все еще переполняет энергия бессонной ночи, в ушах отдается надрывная мелодия колеса обозрения. Вокруг темно, но видимость уже хорошая. Сухая трава хрустит под ногами, воздух, остывший за ночь, заставляет ежиться, на горизонте занимаются первые полосы света. Гордия смыла краску с лица, но осталась в том же золотистом трико и пышной короткой юбке (я обещал при первой же возможности достать ей другую одежду). Она идет в какой-то задумчивости, даже отстраненности. Вилл зевает.
- Говорил же, чтобы спать шла.
- Я ни о чем не жалею. Это было весело. Чего стоит только смотреть на звезды и парк с высоты колеса обозрения!
- Поверить не могу, что вы затащили меня туда.
- Ты не особо сопротивлялся.
- Это было под утро, - возразил я, - я за ночь с вами всю силу воли растерял.
Моя подруга подозрительно умолкла, и я покосился на нее: Вилл что-то шептала компасу. На этот раз он открылся, но девушку все равно что-то не устраивало: нахмурившись, она несколько секунд вглядывалась в золотой предмет на ладонях, а затем уверенно заключила:
- Он сломан.
Она продемонстрировала мне указывающую на север золотую стрелку.
- Дай мне, - в моих руках компас работал как надо и твердо указывал на юг. - У меня все работает. Говорю же: ты ему не нравишься.
- Ну что за глупости!
- Почему сразу глупости? - вступила в разговор Гордия. - Вещи вроде этой обладают внутренней интуицией, чтобы точно указывать нужный тебе путь.
- И куда он ведет нас сейчас?
- В поле, - ответил я.
Вилл застонала, я засмеялся, Гордия улыбалась.
- Я уверен, ты еще будешь скучать по этому полю. Скоро начнется лес.
- Звучит зловеще, - насмешливо тряхнула косами девушка.
- Еще бы, - усмехнулся я. Где-то глубоко шевельнулась мысль, что впереди нас ждет что-то опаснее парка аттракционов, но я решил отбросить эту мысль хотя бы на сутки. Я с наслаждением вдохнул свежий душистый воздух, чувствуя, как зарождается хороший день.