Ноцириум. Рассказ 8. Часть 1

 О чём шелестит, на порванных знамёнах, ветер?
 О чём шепчут реки, ставшие бордовыми?
 О ком плачет облетевшая ива?
 Миллионы душ брошены в горнило самого дьявола, ради облегчения назойливого зуда под названием "власть". Эпоха забвения. Эпоха раздора и кровопролитий. Мы брошенные дети этой системы. Мы её ночной кошмар и язва, которая не может зарубцеваться по прошествии веков. Мы сопротивление этой кровавой тирании. Только в наших руках будущее нашей родной планеты, которую покинуло сострадание, милосердие и добро. Мы вернём Ноцириум. Говорят, есть одна надежда. Она сокрыта в разуме одной очень юной девы. Прошло уже около года, но мы так и не можем её найти. Не может быть абсолютного зла. Мы в это верим.

***

 - Сниффер отстал? - спросил Билл. Небольшой парень крепкого телосложения. До того как вступил в Сопротивление был кадетом Схола Милитарис. Во время учебного патруля по гетто, на них напал небольшой вооруженный отряд повстанцев. Билл чудом остался в живых, но по неведомым причинам, повстанцы забрали его в качестве пленника Там его вылечили, и он осознал, кому служил всё это время.
 - Чёрта с два, бежит, как как бешеный пёс. - Ответил Грэг, крупный, старый вояка, бывший легионер мятежной двадцать четвёртой когорты "Вестников Смерти". Ему и еще нескольким десяткам таких же легионеров посчастливилось выжить после резни, устроенной Стражами.
 - Подкинь ему взрывной сюрприз тогда, глядишь, у него голову снесёт от счастья.
 - Последняя граната, уверен, что нужно потратить её на этого чудика?
 - Хочешь попрыгать на его лезвиях? Не буду мешать.
 - Твою мать, уговорил. Притормози, пусть подойдёт поближе. Прилеплю пока гранату к стреле.
 - Не промахнись только, Гобин Руд, хренов.
 - Мой любимый арбалет никогда не промахивается, запомни это.
 - Ладно, ладно, понял я уже, что у вас с ним всё серьёзно. А теперь сделай одолжение, пришей этот кожаный мешок с ножами.
 - Раз плюнуть. Эй, чудила! Лови подарочек!
Стрела разрезала воздух и вонзилась прямиком в глазницу Сниффера. Его нервная система настроена так, что он не чувствует боли, поэтому лишь немного пошатнулся, от силы выстрела, но продолжил бег. Спустя три секунды раздался глухой хлопок и голова и верхняя часть туловища Сниффера была похожа на плохо перемолотый фарш с кусками костей в луже крови.
 - Отличный выстрел!
 - Спасибо дружище, с тебя пиво.
 - Обойдёшься, вдруг он не один. А нам ещё пятьдесят миль ехать до базы.
 - Ладно, не хнычь только, дави по газам.
Машина взревела как грозный лев и устремилась дальше по пустыне, к небольшой деревушке в долине пересохшей реки Рефратии.
 
 Там располагался небольшой оплот Сопротивления, где обучали рекрутов и делали запасы провизии. До войны в деревне был старый консервный завод, по он был разрушен и потом частично восстановлен силами Сопротивления. Понемногу, но он мог обеспечить провизией солдат и местное население.

 - Бета два семь, это Зет шесть ноль, откройте ворота. Приём. - произнёс в рацию Билл. На другой стороне раздался треск и хриплый, уставший голос ответил:
 - Приём, Зет шесть ноль, подтверждаю, открываем ворота. С возвращением, парни.
 - Спасибо. Конец связи. Ну что, Грэг, рад вернуться живым?
 - Глупый вопрос. Конечно! Уже слюни текут от одной мысли, что я наконец-то смогу поесть нормальной еды и выпить кружечку холодного эля. Ты со мной?
 - В другой раз. Мне нужно повидаться с моей девушкой. Соскучился очень.
 - А-а-а, любовь-морковь... Молодец, парень. В твоём возрасте, любовь это настоящее лекарство, от всех невзгод и истинный смысл продолжать эту войну.
 - Ты тоже можешь найти любовь, Грэг. Разве нет?
 - Нет, парень. Я уже любил однажды. А потом её убили Стражи на заводе, где она работала, из-за двух козлов, которые решили, что они умнее всех и подняли бунт. Она не при чём была, просто оказалась не в том месте и не в то время.
 - Прости, я не знал... Сочувствую.
 - Да, забей. Уже много воды утекло с тех пор. Ладно, я пошёл к командиру, передам ему привет от тебя.
 - Спасибо, Грэг. Удачи.
 - Ага, и тебе.

 Билл двинулся в сторону дома, где жила его возлюбленная, Люция. Его ходьба срывалась иногда на бег, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он не видел её около трёх месяцев и был вне себя от счастья, когда она предстала перед ним в своём старом, уже поношенном, но по-прежнему красивом домашнем платье, руки в муке, а на лицо спадал небольшой локон её серебряных волос. Он мельком заметил, что платье стало её немного тесновато в области живота, и был безмерно этому рад.
 - Люция. Я вернулся.
 - О, боги. Билл! Я так скучала, я не находила себе места, в этом ужасном ожидании либо тебя, либо похоронки. - по её щекам потекли слёзы. Слёзы радости и, одновременно, усталости и грусти. - Садись за стол, ты наверное голоден, о, Боги, Билли, садись, где же тарелки, Боги...
 - Успокойся, - ласково приказал ей Билл и крепко обнял за плечи, - всё хорошо, я жив. Всё хорошо.
 
 После ужина он долго рассказывал ей о своих приключениях, а она внимательно слушала и пристально смотрела ему в глаза. Когда Билл закончил говорить, она решилась ему признаться:
 - Билл, как ты мог заметить, я беременна...
 - Да, и я очень счастлив.
 - Подожди. Произошло ещё кое-что.
 - Что же? Рассказывай, - насторожился Билл.
 - Нет, нет, всё в порядке! Это касается только меня. Я чувствую, что со мной что-то не так. Я постоянно вижу какие-то образы. Они говорят мне, что я особенная и что мне что-то предначертано, я не понимаю. Может это из-за ребёнка гормоны шалят?
 - Даже не знаю, что тебе ответить... Со мной точно такого не происходило. Может это из-за усталости и переживаний? Давай спать, завтра утром обсудим это подробней, спокойной ночи, любимая, - он поцеловал её в щёку.
 - И тебе. Сладких снов.