В войну. 11 глава

                11 глава.
     Разговор с комполка откладывался.  Едва Васильев с Гориным, подошли к своим, объявили построение в колонну. Полк пошёл дальше, всё ближе и ближе к фронтовой линии. К вечеру остановились на ночлег в небольшом, почти полностью сожжённом посёлке. Из которого лишь пару дней назад выбили немцев. Поужинав Анисим с Евдокимом, подошли к солдатам, обступившим  низенький фанерный памятник с нарисованной красной звездой. Возле которого, старый, совсем беззубый дед, облокотившись на батик, что-то рассказывал о бое за освобождение посёлка.
     - Что же это делается, растолкуйте мне солдатики? – поминутно вытирая мокрые глаза, спрашивал он у собравшихся. – Два дня, два дня и две ночи, штурмовали эти ребята засевших у нас Иродов. Местное-то бабьё с детьми да стариками, за озёрами в детском лагере укрылись, немец туда и не дошёл. Пять дён всего у нас квартировали, как текать стали, всю Сиволаповку запалили. Почитай, мой дом и остался почти целым, кое-как с бабкой остановили огонь. Тут домов-то полсотни было, а столько времени дрались, и главное столь погибших. Почти шестьсот хлопцев. А этих, - кивнул он на холм в отдалении, над которым на палке, весела фашистская каска, - Чуть больше сорока. Разве же так гоже? Со штыковыми пукалками на автоматы. Одним измором взяли. Когда они от озерца, добежали, немчура, села по машинам и спокойно укатили к Батрачному валу. Пока наши пёхом туда дошли, они уж и укрепились, попробуй, сковырни. Опять братские могилы.
Где наши танки, где самолёты? Когда разуметь начнём, дело военное? Эдак, если дальше пойдёт, бабы рожать смену устанут, не успеют просто. По столько за каждую деревню, живой силы терять, страшно детушки за вас. Когда ещё, Суворов говаривал, что не числом, а умением нужно в бой ввязываться. Иль позабыли мы, учения генералиссимуса
нашего прославленного?  Коли так, то худо, не скоро конца войны поджидать. И не дождусь уж видно. Ой-ой-ёй.- вновь рукавом потянулся к глазам дед.
     Что могли, ответишь, на такой упрёк, стоявшие рядом без шапок бойцы? Чем и как возразить? Как оказалось, не готова была наша молодая страна, к такого, рода испытаниям. Солдаты отвели старика к кухням, накормили, передали с собой, бабушке. Темнело ещё рано. Все устраивались на ночлег, вповалку, вокруг костров на собранном валежнике.  Васильев долго ворочался, не мог заснуть, хоть и устал после перехода дневного сильно.
     - Не спится Емельяныч, что ты пыхтишь-то? - спросил дремавший рядом Горин.
     -Уснёшь тут, пожалуй, дед этот из головы никак не выходит. Прав ведь он, не умеем мы ещё, как следует, воевать. Что бойцы, что младший ком состав, мальчишки неразумные. Что отступали, что вперёд теперь пойдём. Кто в лес, кто по дрова, ох, надорвётся Россия-матушка.
     -  А скажи, сколько толковых, боевых командиров, по лагерям до войны ещё позакрывали. Это же дикость какая-то, цвет войск, врагами выставили, - в полголоса, соглашался с ним Евдоким. – А кого и вовсе, расстреляли.  Это так верха кремлёвские к войне готовились. Так вот я тебе скажу, там самые и сидят эти вредители и шпионы засланные, раз такой разор в рядах лучших, допустили.   
     - Погодь друг, не шумел бы ты от греха, ночь-то какая тихая, а? Прям как дома. Это конечно, сами запутались,  грех на нас не малый, за судьбы безвинно искалеченные. Я про другое думаю, кумекаю. Именно про умение, видение картины боя, задолго до его начала.
Вот у меня в кавалерии, когда только начинал ещё службу свою, сотник был, уж больно головастый. Гиблый, его фамилия, Акимом Родионовичем звали. Так ты представляешь Евдоким, как он, ориентируясь на местности, принимая во внимание все мелочи, вплоть до погодных условий, читал грядущие сражения. Наша сотня, по потерям раненными и убитыми счастливой даже звалась. Хоть за спинами других не отсиживались, в хвосте не вязались ни за кем. Всегда на острие атаки. А, поди ж, ты. Гонял нас молодых, до седьмого пота, засыпали в седле. И сам с нами на равных, не уступит, всё на самоличном примере показывал. Любили мы его шибко, уважали. Полный Георгиевский кавалер был.
По болезни, перед самой революцией списали. Раны шалили. Так вот он часто говаривал, что бес толку, на потеху врагу погибнуть в лобовой, любой дурак сумеет. Ура, кричать правильнее на парадах. Поле боя, это, прежде всего загадка, и не зная, даже не приблизительно, а наверняка на неё разгадки, не смей тянуться к шашке. И ведь, в царской армии, немало было толковых командиров, ценивших в первую очередь солдата.   
Отродясь, такого не было, что бы гнать на вражьи полчища, воинов, как скот, почти без оружия, на верную смерть. Понимаешь? – Анисим поднялся, скрутил самокрутку, прикурил от костра. Вернулся на место.
     - Покурим Емельяныч, - попросил Горин. – Да уж, времечко настало. Как раньше гордились офицерским мундиром, храня память о прежних победах русской армии. Она считалась и по праву, между прочим, непобедимой, до самого пятого года. А уж когда на смену царскому пришёл революционный строй, который окончательно изменил состав армии, и её принципы, что стало? Память о русской армии пытались уничтожить всеми возможными способами, очерняя образ царских офицеров, вдумайся только. Весь вековой опыт, похерили, забыли, переврали. Дело ли?   
     - На брат, кури, - передавая Евдокиму цигарку, прикладывался старшина рядом, продолжая. – Не забылись покуда, подвиги великих полководцев, надобно этим как раз и усилить армейский дух, который и являлся основой всех побед.  Ничего, вспомним, научимся заново,  правда цена, опять же страшно подумать, прав дед у могильного холма.
     -Давай уже спать старшина, распалились как в штабе будто генералы. Эх, что от наших куриных умишек, зависит-то. Всё спи, вставать уж скоро.
     - Ты спи, я пойду, посты проверю, костры посмотрю, некоторые вон тухнут, поморозим молодняк, скорей бы весна, что ли. Вновь закрутив в клочок газетки табачок, Анисим, прикурив, ушёл.
                ---20.04.2018 г.---
                Продолжение следует…