Алый Бархат - отрывок - Imagine

Костерия...

Дитя покачивался в унисон пламени, перенимал блеск уголками глаз и смотрел на мир сей — будто из далёкого и великого, откуда можно пренестись в неизвестность и подсмотреть. Холод сдавливал грудь — из прошлого, иль грядущего; — некий холод с нами по-прежнему, пусть годы прошли иль предстоят: так цветок, — окутывает ароматом идущего во мраке — и встречает с ямой погребальной, — и звучит вслед уходящему, не зовущи — но оставаясь благовонием в волосах, под кожей и на кончиках пальцев. Дитя скрестил руки на груди — и страхи, идеи и мечты, скрытые собою от себя, зазвучали и поволокли по дну морскому — и остаётся терпеть, наслаждаться иль делиться чувствами…:..:..:

Представьте: была бы ни первая и вторая (мировая война) - но первое и второе Мировое Объятие: годы — когда каждая страна обнималась с каждой, создавала интересности, строила машины времени чтоб отговорить себя предавать мечту и затевать воины, собирали отражения луны и переводили на кленовые листья, а истории — находились у каждого: истории Лучезария — особые: берут за руку — и отводят на Плато Безмятежности: обратиться к Озеру Небесных Лотосов, пройти сквозь поле четырёхлистных клеверов, поютиться в домике зеркальном (чтоб не потревожили) на дубе десяти веков и, после купания во свету новолунном, возобновить вояж к Реке Времени, отыскать на побенежии той каплю застывшую — каплю времени — и перенестись в миг из бесконечного, всмотреться в горизонт, загадать: однажды — узнаю, что там, за полоской огненной, — и отбросить размышления в потоке предвкушения, в объятии лучей умеренных, шелесте листвы весенней и косновении Ветра нежного, — в потоке предвкушения Таинственной Незнакомки, в расшнурованных полусапожках, шали изумрудной и голосе венчания вечности с мгновением, преходящего и незыблемого, серебряного и изумрудного, тенора и альта, ожидания и объятия, прощания и возвращения, огорчения и воодушевления, распада и вспоминания, беззначия и символизма, надежды и утраты, веры и нахождения, годов — и мановения приветствия объятой Ветром…

;;;

Такие имеются, в летописи мира, бессчётные. Имеются ли причины, помнить оскал невежества — взамен улыбок сознаний раскрытых, тел вьющихся со Вселенной в потоке вечности и примкнувших к Абсолюту, объятых Ветром любящим, дружных со цветами, собою, мгновением…

Узнать бы — что или кто, таится за происходящим, — загадал Дитя, — было бы смешнее, пить какао в миллионе миль от настоящести и грезить воссоединиться с пледом всесущего, там, — указует вверх, выше и потягивается навстречу звёздам, — за занавесом.

Синдром бога — синдром наблюдателя-невидимки: и мышь — властитель мира, если догадается, — изрёк Дитя, свил пальцы на затылке, окинул взглядом автобус, Попутчика, Странницу, — и устремил взгляд в Океан Небесный, во вспоминании мгновения, когда гладь пушистая — недоступная пленникам систем — ближе вообразимого, приблизилась к волоскам на коже, снежной и шёлковой, будто бумажной и вбирающей истины, коих страшатся до ужаса стать гонимыми, отказывающие знанию в себе — во имя глухое, тщеславия, лицемерия и неведения, - во ужасе лишиться одеяний лжи и измёрзнуть отречённым, — когда Весна одевает в Любовь каждого; — недоступное эмпатии отдавшегося Безмятежности, сколь чуждо озеру влечение.

Сейчас — таишь ли ответ на вопрос излюбленный: что суть Жизнь — и какова Она? Сейчас — вносит послечувствие объятия носящий изумруды в нитях шарфа: прежде и после рассеиваются в тумане опьянения мгновением, — и будь что будет, будь что будет. Сейчас — позволь, О Читатель, — позволь Сейчас перенести себя по обратную — неравную с собою прежним — сторону вспоминания.

До чего страшно, - вспомнилось тому, - жить в коробке - и говорить себе: сейчас - декорации сложатся, и дышать станет свободнее, и незачем уходить за продуктами, и незачем платить за месяц. Ему вспомнились знакомки - несчастные: в объятии, в коробках, - но несчастливые. Интересно - пронеслось со звездой-странницей - каким будет мир, где каждый счастлив? - будет ли схож с каскадом кроликов на убиение, травы на балконе и встречи чрез много-много лет, мечтателя с загаданной?

Дитя обратился к Страннице — недоступной и знакомой, будто дитя нежеланный — к матери: без шанса — но в надежде на неизвестное: на объятие, слова, голос, — каждое, после чего утрачивать больнее и отчего Жизнь ненавистна без обращения к таковой (быть может — в том дети истиннее): не кричать: Жизнь — я тебя ненавижу, — но: Время — я тебя ненавижу. Дитя обратился бессловно — Странница расположилась в обращении, зритель вовлечённая, готовая слушать и слушать, — и — быть может — вверить руку, в ночь звездопада. Дитя звучал родником хрустальным — звёзды мерцали подголоском.

Представь пред собой лужу - с водой дождевой, некогда родниковой, помешанной с землёю в представление грязи. Представь лужу - она пред тобой, ты - пред ней. - смотришь в неё, она - в тебя, - и мир рассеивается росой. Лишь ты и лужа.
Лужа в приближении - ты в отдалении. Лужа - неприятно, грязно и прочее? - Мир не существует, минута сья - последня в веренице себеподобных, - и псих-проповедник скандирует паралитикам: Мгновение!
Память волнит - память тебя прежней до рождения и обретения ошейника разума, колокольчика ума и поводка обычаев, - память тебя прежней - растворившейся в созерцании тебя прежней, тебя во мгновении: сейчас.
Она - ты по-прежнему - опоминается от, паров корицы от чаши какао, и делится с тобой - ощущением не-сопричастия: всё твоё - ничто её; твоя жизнь - удар её сердца; её молчание - твой крик; шёпот её - мысль тебе роднее родственного; фантазия её - мир твой.
Загадочно - вам обеим: предаваться преходящему - и задевать ноготком, обои реальности другой; перекликаться пред сном - пока не слышат - а слышит вся Вселенная: глубинная я, здравствуй, поделись безмятежностью, - и пусть сейчас моё и когда-либо, станется объятием твоим, поцелуя отражения и отражённой, слияния Ветра и шарфа, касанием озера с листом парящим клёна.
Глубинная я отзвучивает - присмотрись, когда мир исчезает, в лужу воды дождевой - некогда родниковой - помешанную с землёю, - и рассей противление в веренице томуподобных, открепись от времени, вдохни и обрати взор с улыбкой игривой - к психу-проповеднику, кто скандирует паралитикам: Мгновение…

Странница слушала — так слушают волю усопшего, тайну рождения иль наставление к утраченному. Ушки двигались на шорохи духов-наблюдателей в кустах — и вкушали благозвучия речи Дитя, чьи руки ближе и ближе к рукам той. Пряность кружила в Воздухе — оседала на плечах и взывала к некой части себя, позабытой в миру и являемой сквозь врата ночи и

Дитя вспомнил — про палочку корицы, в кармане нагрудном, из далёкого никогда, — обратился к разрезу молний и вывлек пергамент медный — запёкшийся во времени, — стоило потереть подушечками пальцев — окаменелости просыпались, — или точнее — уносили в век свой. Дитя чувствовал — чувствовал — и вверил Страннице, толику тяготящего, приятного по беззнакомству и лакомого ароматом. Дитя умиротворялся в наблюдении: носик той — соприкасался с пряностью и насыщал воспоминание, фантазией, спасительной, прощальной.

Склонил голову и пустил слёзы вслед покинувшим, - иллюзорным - но покинувшим. Воспоминания бурлили вне очертаний, под корочкой себя - хрустящей, - далёкие от вкушения, сносили материк края обетованного, прочь из реестра, - чьей волей - ведомо знать склонившему голову и пустившему слёзы вслед покинувшим…

Носимся друг за другом по свету, - а нет: остановимся, столкнёмся и снесём к чертям миры друг друга.



Звёзды - не спешат покидать небосвод...