Время жечь костры. Ч 3. Чёрный август. Гл 1

Часть 3. Чёрный август.

Глава 1.

          Наша «Победа» мягко покачивалась в тёплом мареве, поднимающимся над асфальтом. Как будто мы плыли на лодке по сказочной молочной реке из далёкого детства. Только берега у неё были не кисельные, а из кустов и деревьев, сонно потягивающихся и выглядывающих из белёсого тумана, как из-под перины. Но чем выше взбиралось солнце, тем быстрее исчезал этот волшебный морок, а потом и совсем рассеялся – стало чётко видно белую разделительную полосу на асфальте.

- Ну наконец-то. Я устал напрягать глаза, – сказал, несколько раздражённо, наш водитель. Наш – потому что в машине нас было четверо: кроме меня и Сергея, который был за рулём, на заднем сидении полулёжа досматривали последние сны наши жёны, Светлана и Александра.

- Я сам, если честно, немного устал от этой наземной туманности Андромеды.

- У нас тут всегда так, на горе’. Сейчас спустимся вниз и дело пойдёт веселее.
         
          Мы старались говорить не слишком громко, чтобы не разбудить дремавших женщин.

- Я всё никак не могу привыкнуть к местным погодным фокусам: то раза три на день погода резко меняется, то весь город заливает этим белым парным молоком (как будто небесная доярка не доглядела и её корова ногой перевернула ведро), то ветродуй не унимается неделями.

- Да, есть тут небольшие косяки с погодой. Но всё же лучше, согласись, чем в Прибалтике, где мы учились, с её постоянной слякотью и прохладой даже летом.

- «У природы нет плохой погоды, каждая погода – благодать…» – кажется, так пела Алиса Фрейндлих в «Служебном романе»?

- А помнишь как мы несколько дней всем училищем помогали ловить сбежавших зэков – туманище стоял всё время. Мы с Федькой Протасовым сторожили съезд с трассы Даугавпилс–Рига к какому-то хутору. Кругом лес. Трассу видно на несколько десятков метров, не больше. И только в одну сторону. Потому что разделительной полосой служил островок кустарника. Сонная лощина, прямо. Смотрел ужастик с Джонни Деппом?

- Смотрел. Нормальное кино.

***

- Так вот, стоим мы с сержантом Протасовым, болтаем потихоньку о том о сём и озираемся поочерёдно, в разные стороны – мало ли что, может проверка нагрянет, а может, не дай Бог, зэки объявятся. Вдруг я вижу, как у Федьки глаза округлились и полезли вверх. Я резко оборачиваюсь и упираюсь взглядом в огромного мужика, который стоит в метре от меня и хмуро смотрит на нас.

- Здравствуйте, – с явным местным акцентом говорит мужик.

- Здравствуйте. Документы предъявите, пожалуйста! – Протасов нашёлся первым.

- Какие документы?

- Паспорт гражданина СССР, например, – это уже я.

- Никогда с собой не ношу. В доме лежит, на хуторе.

- Ясно. Вы что-то хотели?

- Спросить. Зачем здесь стоят военные? Обычно не стоят.

- Затем, что заключённые сбежали из колонии. Армия помогает милиции в их поимке. Ещё вопросы есть? – Протасов включил командный голос. С дребезжащими металлическими нотками.

          Огромный латыш, даже, немного попятился назад.

- Вопрос ещё есть. Один. Вы не голодные?

          Честно говоря, нам выдали сухпаёк на целый день, но кто же откажется от вкусной деревенской пищи.

- Есть немного… – ответил Протасов примирительно.

- Я сейчас вернусь.

          Латыш повернулся и очень резво, несмотря на свои габариты, зашагал по еле заметной лесной дороге.

- И как мы его не заметили? – посмотрел я на Протасова.

- Он тут, небось, каждый кустик знает, вот и подошёл незаметно.

- Главное, чтобы зэки эти кустики не знали.

-Тьфу-тьфу-тьфу – неистово поплевал через левое плечо Протасов.

          Через полчаса мы уминали за обе щёки кровяную колбасу с хлебом и тминным сыром, забыв о сбежавших зэках, о нашей засаде и обо всём остальном. Улдис (так звали нашего нового знакомого) принёс ещё кастрюльку с холодным борщом по-латышски, но мы, подумав, поблагодарили и отказались. Он не настаивал и тут же ушёл.

- Улдис, спасибо! – крикнул я вдогонку. А Протасов добавил:

- Если вдруг объявится кто-то подозрительный, ты знаешь где нас найти.

          Латыш кивнул и скрылся между деревьев.
          Зэков тогда поймали далеко, аж в соседнем районе, где-то под Резекне, кажется.

***

- К чему я это рассказал, – резюмировал свою историю Серёга, – туманы были и в Прибалтике, и ещё какие. Это, во-первых. И во-вторых, что не все лабусы – сволочи.

- Ну, сволочи бывают и среди наших. Тут национальность роли не ирает.

- Это да. Но у нас их меньше. Я не могу себе представить, что в Украине курсантов российского училища специально вылавливают на улицах, избивают только за то, что они там учатся. Или бросают бутылки с зажигательной смесью на контрольно-пропускной пункт. Или ходят с транспарантами «Оккупанты, уезжайте к себе домой!» вокруг училища. А ведь всё это было в Латвии.

- Серёга, надеюсь, что ты прав.

- Подожди, то есть ты считаешь, что в Украине такое возможно?

- Я не знаю…

          Мы проехали указатель на Безопасное и тут наша «Победа» пару раз фыркнула, как недовольная лошадь, из выхлопной повалил чёрный дым и она заглохла.
Сергей выскочил из машины, ругнулся, и с философским видом изрёк:

- Вот, блин, засада.

- Что-то серьёзное? – всполошились проснувшиеся наши половинки.

- Нет, скорее всего, это датчик топлива полетел. Надо СТО искать. Покатим её в Безопасное.

          Мы вчетвером довольно быстро докатили машину до села, на окраине которого стоял гараж со спасительной надписью «Ремонт авто». Ворота были закрыты – висел замок. Никакой таблички нет. Пока Серёга решил залезть под машину, я пошёл искать автомеханика. Удача сегодня на нашей стороне, потому что нашёл я его сразу же, в первом доме.

- Что за машина? – поинтересовался он.

- «Победа».

- Да уж, как у капитана Врунгеля: «Победа» превратилась в «Беду».

- Мы надеемся, что беда небольшая, вроде, проблемы с датчиком топлива.

- Посмотрим сейчас…
 
***

          Через два часа мы уже катили на своём «чёрном корабле», как назвал нашу машину механик, дальше – в сторону Ростовской области. Солнце стояло почти в зените. Редкие облака не могли помешать солнечным лучам молотить безжалостными жаркими кулачками, как тренировочную грушу, измождённую за два летних месяца землю. Старенькая «Победа» потихоньку превращалась в камеру пыток, в открытые настежь окна врывался горячий степной ветер и хлестал нас, как провинившихся сорванцов.
          Промучавшись ещё час, мы решили свернуть где-нибудь с трассы в лесополосу и перекусить в теньке.

- Вот, смотри, нормальный съезд с дороги, а чуть дальше и лесополка имеется – я, на правах штурмана, показывал Серёге, куда можно свернуть.

- Да, жарит так, как будто мы в пустыне, а не в степи – вылезая из машины, сказала Светлана.

- Ну и что? А у меня, всё равно, хорошее настроение – в отпуск едем! Ура, товарищи!!! – оптимизму моей Саши можно было только позавидовать.

- Тише! Тише! – это уже Сергей. – Что-то опять взорвали!

          Он покрутил ручку громкости радиоприёмника: «Первого августа террорист-смертник прорвался на автомобиле к зданию Моздокского военного госпиталя и там привёл в действие взрывное устройство.
          В результате теракта 50 человек погибли и 82 получили ранения разной степени тяжести. Всего в госпитале и рядом с ним находилось около 150 человек – военнослужащие, врачи и обслуживающий персонал».

- Вот, суки, всё никак не успокоятся – процедил сквозь зубы Серёга. – Ладно, девчонки, накрывайте на стол: будем обедать.

- Правильно. Война войной, а обед по расписанию – потирая руки, поддержал я.

          Когда мы выехали обратно на Р-269, тучи плотным фронтом защищали землю от обнаглевшего солнца, и поездке можно было смело присвоить категорию «довольно комфортно». Оставшиеся до Ростова-на-Дону полторы сотни километров мы промчали за час двадцать. Потом был Таганрог.  Плотина Миусского лимана. Запоминающееся своим названием село «Весело-Вознесенка», а за ним сразу пограничный пункт пропуска.
          С российской стороны проблем никаких не было. Мы показали паспорта  и нас, практически сразу, пропустили. На украинской таможне проверяли намного тщательнее: заставили открыть багажник, вещи и сумки, потом, мы заполнили таможенные декларации. И всё это время данные наших паспортов пробивали по компьютеру.
          Уже темнело, когда мы подъехали к Мариуполю, где собирались переночевать у моих родственников.

- Я точно помню, что улица Орджоникидзе находится недалеко от въезда в город, поворачивать надо налево, – сориентировал я Серёгу и добавил – девочки, смотрим внимательно названия улиц на домах.

- Есть, товарищ командир! – весело откликнулась Сашка.

- Я уже шесть лет как не командир, – ответил я, имея в виду дату увольнения из вооружённых сил.

- Не командир, значит, подкаблучник! – под всеобщий хохот срезюмировала Светка.

- Ой, как смешно. Улицу не пропустите, – сказал я и тут же увидел щит со стрелкой налево и названием нужной нам улицы.

          Дом крёстного найти было делом нескольких минут.

- Вот это сюрприз так сюрприз, – удивился и обрадовался нашему приезду дядя Митя

– почему не предупредили?

- Да мы как-то так спонтанно решили с друзьями ехать в отпуск на машине, что некогда было звонить, – пытался оправдаться я.

- Надолго к нам?

- Извините, нет. Только переночуем и – дальше.

- Даже на море не сходите утречком?

- Нет времени. Полнейший цейтнот, дядя Митя.

- Ну ладно, как знаете. Нина, накрывай на стол, у нас гости!

          Тётя Нина, радостно всплеснув руками, запричитала:

- Здравствуйте, мои золотые, мои хорошие. Молодцы, что заехали, проведали родственников.

          И начала всех по-матерински прижимать к своей большой груди и обцеловывать.

- Знакомьтесь, это наши друзья Сергей и Светлана. А это мои крёстные – Дмитрий и Нина.

          После всех этих прелюдий, мы по-быстрому сгоняли по очереди в душ и сели за стол.
          Наши люди всегда любят поговорить о том, насколько богаты наши правители и беден простой народ. Но я ещё ни разу не видел, чтобы это кому-то мешало принимать гостей по высшему разряду. За полчаса тётя Нина накрыла в саду такой стол, что некоторые рестораны позавидовали бы количеству и разнообразию блюд и закусок.

- Ну, это я так – на скорую руку. Чем богаты, тем и рады… – как будто в подтверждение моих мыслей сказала крёстная.

          Мы переглянулись с Сашей, улыбаясь и чувствуя себя, как дома.

- Чего сидим? Наливайте, мужики! Водка стынет! – скомандовала тётя Нина.

          Обеденный перекус – это, конечно, хорошо, но все уже давно о нём забыли и, по-настоящему, проголодавшись, накинулись на еду.

- Между первой и второй, чтобы муха не пролетела! – не давала нам расслабиться крёстная и подначивала меня. – Наливай по полной, ты что – краёв не видишь?

          Застолье было в самом разгаре, когда подъехала ещё родня – дядя Митя сообщил по телефону, что мы всего на одну ночь, проездом и двоюродные братья Миша и Коля были тут как тут.

- Давайте за встречу! Не так часто видимся, как хотелось бы…

          Дальше тосты пошли за здоровье родных и близких, которых нет за столом, но которые мысленно с нами. Потом пили за друзей. Потом – за лёгкую дорогу.
Мы с Серёгой вышли за ворота покурить.

- Вот всё-таки, что не говори, а наши украинцы – самый гостеприимный и мирный народ. В Европе, так уж точно – Серёга был доволен радушным приёмом.

- Грузины, тоже, славятся своим гостеприимством. Да и восточный дастархан не стоит забывать.

- Это понятно. Но наши умеют из ничего организовать праздничный стол: и всё вкусно, сытно, красиво и достойно.

          С Азовского моря дул освежающий ветерок. Было хорошо и радостно на душе.

- Да, что есть, то есть, – согласился я с товарищем, –  пойдём во двор, а то жёны, наверное, уже выглядывают, куда мы пропали.

          Мы открыли калитку и опешили от неожиданности – с той стороны стоял дядя Митя.

- Извините, если напугал, – добродушно сказал он, разглаживая свои огромные казацкие усы – Витёк, можно тебя на минуту?

- Конечно, крёстный. Что-то хотели спросить?

- Да. Угадал – он похлопал меня по плечу – Как живётся-то в России?

- В принципе, неплохо. Работа есть. С женой, вроде, ладим.

- А кем работаешь, если не секрет?

- Я сейчас на двух работах: редактором в журнале и корреспондентом на краевом радио. Деньги коплю на свою квартиру – не будем же мы с тёщей и тестем до самой смерти жить.

- Это правильно. Молодец! А сынок как? Чего не взяли?

- Сын сейчас в санатории в Ессентуках. Да нет, всё нормально, не переживайте – просто оздоравливается. На работе была возможность взять детскую путёвку в полцены, вот мы и решили с женой его отправить.

- Ну и хорошо! – крёстный обнял меня и долго не отпускал, повторяя – Ну и хорошо, сынок, ну и хорошо…
 
***

          Утром, не выспавшиеся, но серьёзно настроенные на дальнейшее продолжение пути, мы выехали в сторону Херсона. На трассе было мало населённых пунктов, поэтому мы ехали резво, уверенные в том, что до ночи успеем прибыть в Тульчин, где жили родители Сергея.
          Поля казались бескрайними. В начале августа зелени в степи уже нет. Сплошь тянется ковёр из пожелтевших трав. Когда видишь это впервые, то картина кажется нищей и тоскливой: будто один и тот же облизанный ветрами холм плывёт и плывёт перед тобой, один и тот же завиток дороги разворачивается и раскручивается, уходя в поднебесье.
          Злое солнце без огня и дыма почти сплошь испепелило растительность. От степи веет безжизненной полупустыней. Пыльные бури помогают развитию эрозии почвы и образованию балок и оврагов. Не видно ни одного ободряющего зелёного пятнышка, за который может зацепиться глаз.
          И вдруг, о чудо! Вон там, на обрыве, ступенчато спускающемся к речной долине, белеют какие-то загадочные пятна. Издалека трудно догадаться, что это такое. Ближе, ближе, и перед нами открывается чудесная бледно-розовая полянка, сплошь заросшая невысокими кустиками. Широко раскинувшись на уступе склона, они плавно ниспадают к долине. Неумолчный пчелиный гул стоит над тысячами бледно-розовых кустиков.
          Но это единственное, что порадовало меня за последние три часа. Я был несколько раз с друзьями в степи на рыбалке. Правда, весной. Степь сейчас – совсем другая. Нет  тех  веселых,  подбадривающих  звуков,  исходящих  от  гнездующихся  птичек,  нет  стрекотанья  цикад,  оживляющих  жизнь. В  пожухлой  траве  даже  кузнечики и сверчки  не  стрекочут  весело,  а  тянут  свою  монотонную  музыку.  Всё  тихо  и  мертво.  Всё  замерло. Нет  движенья  ни  в  воздухе,  ни  в  траве. Даже  беркут  плавно  висит  в  небе.  Все  это  порождает  дремоту,  безмолвье и покой. Возникает  чувство одиночества, потом накатывает тоска.
          От приступа меланхолии меня спасает дорожный указатель «Степное». Это тот самый посёлок, в котором я прожил с родителями несколько лет в детстве. Хотел попросить Серёгу свернуть, но потом передумал – всё равно ведь ничего толком не помню: ни большой дом, который наша семья делила со стариками Воробьёвыми, ни улицу, где живут мои родственники, ни ферму, где мама работала телятницей. Помню только бескрайние баштаны и бычка Борьку, который безумно любил арбузы.
          А может и правильно. Жизнь продолжается. Она пружинит под нашими ногами, как эта степная дорога под колёсами автомобиля, и призывает смотреть вперёд, а не оглядываться назад и, тем более, оставаться в прошлом. Если будешь постоянно оглядываться назад, то либо свернёшь шею, либо врежешься во что-то.
          Объехали с правой стороны Херсон, потом, так же, обогнули по объездной Николаев. После Новой Одессы решили сделать привал на обед.

- Подъём в войсках ПВО! Девоньки, просыпайтесь! Такое впечатление, что вы всю ночь пили-гуляли-кутили, а теперь отсыпаетесь, – с плохо скрываемой издёвкой в голосе подначивал своих пассажирок Серёга.

- Ты злой! – парировала Света – Потому что за рулём и не пьёшь.

- Я догоню вас всех сегодня вечером, когда приедем в Тульчин. И, даже, перегоню – Серёга был доволен своей шуткой.

- Эх ты, гонщик-угонщик мой – Светка чмокнула мужа и, увидев неподалёку овражек, позвала с собой Сашу – «ёжикам позвонить».

- Вы там только смотрите не заблудитесь! – продолжал острить Серёга. Судя по всему на него унылые степные пейзажи не действовали.

          По-походному перекусив, чем Бог послал, вернее тем, что нам собрала в дорогу тётя Нина, мы поехали дальше.
          Не успели отъехать и пару километров, как Светка закричала:

- Смотрите! Степь горит!

          Мы выскочили из машины. Действительно, у самого горизонта, разрывая голубую  пелену, корчилось кровавое зарево. В его отблесках были видны рядки лесополос и силуэты кошар, а над всем этим, в высоком небе, темнеющем и набухающем дымом – тревожные птичьи стаи, как сошедшие с ума живые смерчи. Страшно! Подобно горящей нефти на морском просторе, неудержимо катится огненный вал по безбрежной степи, ширясь и сметая всё на своём пути.
          Мы увидели, что к месту пожара, как спасительные божьи коровки, спешат несколько пожарных машин.

- Какой-то дурак, небось, забыл окурок потушить, –  предположила Светлана.

- Не обязательно. Может, молния ударила – с утра, кстати, громыхало вдали, вы, просто, всё проспали, – это уже Серёга поделился наблюдениями.

- Не удивлюсь, если сами люди и подожгли – выдвинул версию я.

- Зачем самим устраивать пожар? – не поняла Саша.

- Это называется пал. Самый дешёвый способ очистки сенокосов и пастбищ или утилизации отходов – выжигание. Считается, что вручную, а часто и машинами, косить на следующий год по стерне невозможно. Вот крестьяне и жгут степь.

- Варварство какое-то, – недоумевала Саша, – там же, наверняка гибнут животные.

- Гибнут, конечно.

- Ужас! Поехали уже, – спохватилась Светка и скомандовала мужу, – Сергей, заводи ласточку!

          Вознесенск, Южноукраинск, Первомайск, Голованёвск промелькнули и остались позади. Второй день в пути давался тяжелее. Все нервничали, елозили на сиденьях, были напряжены. На развилке Умань-Гайворон наш водитель задумался.

- На Умань дорога получше, но километраж больше получится. На Гайворон чуть хуже асфальт, но зато короче. Как едем?

- Давайте покороче, мы устали, – взмолились наши женщины и мы поехали налево, по маршруту Гайворон-Бершадь-Тростянец-Тульчин.

          Это, оказалось, ошибкой. Дорога была ужасной. В темноте мы постоянно влетали в ямы, не успевали объезжать колдобины и выбоины. Серёга злился и матерился.

- Вот не зря же говорится: послушай женщину и сделай наоборот.

- Сам виноват. Если знал, что такая дорога – зачем поехал?

- А я и не знал. Последний раз я тут ездил лет десять назад. И днём, к тому же.

          Мы ехали по карте «Атлас автомобильных дорог СССР». В принципе, за двенадцать лет после распада Союза, местные власти не построили здесь ни одной новой дороги. И старые, практически, не ремонтировались: так, где-то латали дорожное полотно, где-то новые знаки ставили, но всё это, как мёртвому припарка – дороги были ужасного качества, ездить по ним можно только на тракторе и не спеша.
          В общем, нервные, злые на себя и на дороги, уставшие и голодные мы, наконец-то, к одинадцати вечера добрались до Тульчина.

- Щось ви не спішили до нас, на море заїзжали?

- Мам, яке море? Весь день тряслись по ямах і вибоїнах.

          После короткого знакомства, обязательного душа и переодевания, все собрались за большим столом в гостиной.

- Ну, що, гості дорогії, перша стопка – колом, друга – соколом, а третя, четверта, п’ята – мілкії пташенята? – этот отец Серёги вспомнил местный фольклор.

- Ага, навчи дітей дурному…

- Де ти бачиш тут дітей? Їм вже по тридцять років, в самих вже давно діти – не сдавался отец – За зустріч!

          Все дружно выпили за встречу. Дальше набор тостов мало чем отличался от тех, что звучали вчера вечером в Мариуполе. Разница была только в том, что сегодня мы пили самогонку. А она намного крепче и ядрёней водки.
          Утром болела голова. Не очень сильно, но некоторый дискомфорт был.
Мать Серёги устроила Сашеньке экскурсию по домашнему хозяйству.

- Ты представляешь, у них есть и куры, и гуси, и утки, и свиньи с маленькими поросятами, и индюки. Только коровы нет. В городе её пасти негде, да и некому.

- Сразу видно – городской житель. Приедем к бабушке Шуре в село, ты всё это не только увидишь, но и сможешь покормить и, даже, подоить. Потому что корова у нас есть.

          После обеда начали собираться в путь. До конечного пункта оставалось каких-то четыреста километров. Это, по-хорошему, не больше пяти часов на машине.
          Сергей хотел показать нам Винницу, но все дружно взмолились и мы поехали дальше на север. Дорога уже начинала тяготить. 
          Всем запомнились Кременецкие горы. На самом деле, в привычном для Северного Кавказа или для Карпат смысле, это и не горы вовсе. Это граница возвышенности, которая к Кременцу резко уходит вниз. И на этой границе образовалось несколько высоких холмов, которые здесь именуются горами. В черте городка Кременец есть Замковая гора с руинами замка на самой вершине и Черча, являющаяся  продолжением Замковой. Чуть вдали за городом виднеется Божья гора. Та самая, которую видно с бабушкиного села. Все эти горы, если на них смотреть с некоторого расстояния, имеют на боках белые меловые проплешины. Кое-где этот меловый слой достигает ширины в сотню метров.
          До дома оставалось совсем ничего. Через час мы уже парковались перед окнами отцовской квартиры.

- О, дивіться хто до нас пожалував. Та це ж Віктор з Росії приїхав.

- Доброго дня, сусіди.

- Які ж ми тобі зараз сусіди? Ти проміняв нас на жінку-росіянку… – хитро улыбалась тётя Люда, мама моего детского дружбана Лёхи.

- Росія і Україна – сусіди! – улыбнулся я в ответ.

- А, ти в цьому смислі… Сашенька, то я так шуткую, золотце.

- Да я понимаю, тётя Люда… – это уже моя Саша подошла к лавочке перед подъездом и поздоровалась со всеми.
         
          К ней все прекрасно относились, потому что девять лет назад мы играли здесь свадьбу с венчанием, потом приезжали с маленьким сыном, когда служили в Днепропетровске. Соседки не только помнили Сашеньку, но и любили её. Хотя не пропускали возможности, по-доброму, подшутить над тем, что она русская и увезла Виктора к себе на родину.

- А батька твого нема дома, десь повіявся після обіду та ще не прийшов. Мабуть1, у дружків горілку2 п’є – это уже соседка со второго этажа вставила свои пять копеек в разговор.

           Отец и раньше любил выпить, а после развода с матерью,вообще,перестал заморачиваться в этом вопросе. Пенсия по инвалидности есть, на работу по утрам вставать не надо. Захотел – выпил. Пока деньги есть на кармане.

- А брат з жінкою тут? – поинтересовался я.

- Нема нікого. Вони на роботі. А малий – племінник твій – у бабці своєї вже третій день.

          Благо, ждать пришлось недолго. Через десять минут пришёл со смены брат, открыл квартиру и мы, повеселевшие, завалились всей толпой на кухню.

- А чого не сказали, що приїдете? – я би помінявся на роботі.

- Та все спонтанно рішилось. От друзі їхали на машині, а ми за компанію.

- Ясно. Сідайте за стіл. Зараз3 придумаємо закуску і повечеряємо.

          Третий вечер подряд: застолье, тосты, разговоры о жизни.

- Ага, без мене п’єте? – это появился отец.

- Та ти подивися на себе. Кожен день п’єш. Може хватить? – брат был недоволен.

- Сам знаю, коли хватить, а коли ще можна трохи з хорошими людьми посидіти та й випити. Тим більше син приїхав з невісткою, як тут не випити?

          Брат не стал скандалить. Поставил ещё одну стопку с тарелкой на стол и налил отцу самогона.

- Ваше здоров’я, молодьож! – отец замахнул стопку, поморщился и закусил огурцом. Брат осуждающе посмотрел, но ничего отцу не сказал, а обратился ко мне:

- Шо у вас там в Росії робиться? Війна з чеченцями закінчилася?

- Такі війни так просто не закінчуються. Тліє потихеньку. Чеченці партизанять, воєнні їх в горах виловлюють. Але взривати, вроді, стали менше, слава Богу.

- Да, війна – саме гірше4, шо може бути.

- Ну, хтось і на війні гроші робить5. Зараз всі війни із-за грошей. Тільки прикриваються ідеями, деколи6 зовсім невміло. В Югославії – наркота, в Кувейті – нафта. Скрізь є вигода.

- Давайте за мир! Краще худий мир, чим добра війна!

- За мир!!!
1. Наверное.
2. Водку.
3. Сей час.
4. Худшее.
5. Делает.
6. Иногда.