Душа окна

Борислава Тимофеевна Тяпкина могла бы закончить уборку урожая вместе со всеми. Если бы не коварные воры, которым дали прозвище «колдыри». Вот они-то стали плодиться в их городе как грибы после дождя. Нет, они вообще-то были людьми взрослыми. Точнее, молодыми. Просто много пили и не хотели работать. Любимым временем года у колдырей была осень. Примерно конец августа и весь сентябрь.

Тогда-то  и выходили на «охоту». Выкапывали у бедных садоводов все то, что те вырастили непосильным трудом. Потом продавали все это. Практически за бесценок, лишь бы на выпивку хватило. Как правило, воровали урожай либо ранним утром, либо ночью. Ну, могли еще в дождь полазить по участкам. Некоторых ловили. Но в большинстве своем, эти ушлые и наглые люди умудрялись лишать горожан выращенного незаметно.

У одних дачников исчезала картошка, у других - морковь и капуста, у третьих – кабачки и перцы, четвертых лишали тепличных помидоров и огурцов. Конечно, не все жертвы воришек были малоимущими. Многие имели дачи для отдыха, а зелень выращивали для удовольствия, опять же она была экологически чистым продуктом. Не проводить же все лето в душной коробке панельного дома в городе! Лучше на природу!

Вот только Борислава Тимофеевна не относилась к категории тех, кто мог пережить потерю урожая спокойно. Она жила одна. Был непутевый сын Серега, который уехал на заработки на Север несколько лет назад, да там и остался. Матери никогда не звонил, изредка писал, что жив, здоров и все у него «в шоколаде».

Серегу Борислава Тимофеевна родила без мужа, растила одна. Но видно, что-то где-то пошло не так, по словам женщины, она воспитала «шалопая». Или же просто была «сапожником без сапог». Чужих детей учила, отдавала всю себя работе, а за своим вот не досмотрела. Хотя многочисленные знакомые говорили, что Серегу она просто баловала без меры. В любом случае, Борислава Тимофеевна не хотела ничего плохого. Любой родитель желает своему ребенку только самого лучшего.

Обидно, что уехал Серега далеко, редко давал о себе знать, но мать и тут его оправдывала, сыновья-то мол не такие ласковые, как дочки, все ж мужчины.

Выйдя на пенсию, Борислава Тимофеевна занялась вплотную садом. Распределив, что уйдет на коммунальные платежи, что на покупку хозяйственных средств и продуктов, она поняла, что без участка не прожить. И принялась за дело. Если раньше ввиду отсутствия времени выращивала только цветочки да ягоды, то теперь садила все. Начиная от картошки и заканчивая баклажанами. После сбора урожая испытывала небывалый подъем. Еще бы! Вот они, баночки, компоты, соленья, варенья. И знакомых угостит, и самой хватит. Останется покупать только хлеб да мясо. Молоко она у подруги на поселке берет.

Таким образом, Борислава Тимофеевна была довольна жизнью и никогда не на что жаловалось. Летом, после прополки и сбора ягод она лежала в шезлонге, любуясь садом. Ей было мирно, спокойно и счастливо. Особенно радовало то, что весь урожай – со своих грядок. Никаких нитратов и прочей пакости. Пузатые помидоры и огурчики-корнишоны, которые выращивала Борислава Тимофеевна, были выше всяких похвал!

Но видно, чужое счастье подлым гражданам покоя не дает. Те, кто пьет и не хочет работать, не гнушаются ничем. В тот день, когда обнаружилась кража урожая, Борислава Тимофеевна по привычке распахнула калитку и обомлела. Картофельная ботва была раскидана по участку. Петрушка наполовину вытоптана, наполовину собрана. Нет ни листьев салата, ни капусты, ни свеклы.

Пожилая женщина, с трудом передвигая будто налитые свинцом ноги, подошла к теплице. Дрожащей рукой открыла дверь. Огурцы и помидоры исчезли. Все разворочено, пленка на теплице порвана. Словно в тумане она прошла в дом, по ходу отмечая, что исчез бак, старая ванна и несколько тазиков. Внутри ее уютного домика обнаружилось, что незваные и вороватые гости украли одеяла, подушки и кое-какую одежду.
- За что? Господи, за что? Как же я теперь… У меня же ничего не осталось, - Борислава Тимофеевна вспоминала, как под палящим солнцем полола грядки, окучивала и в ней поднималась волна негодования и горечи. На тех, кто взял, на весь несовершенный мир.
- Эй, есть кто? Хозяйка! – донеслось с улицы.

В дом вошел сосед Иванко. Вообще-то его звали Иван, но почему-то Иванко прижилось лучше.
- Эх ты эй! У тебя тоже побывали. У меня вон всю картошку вырыли, гады. У Марьи Степановны – морковь. У Петьки трубы вывезли. Бардак. Сейчас уже народу в садах мало, вот и пользуются моментом. Летом-то не суются, тут многие ночуют. Знал бы, в августе бы урожай снял. Соседка! Не убивайся ты так! Еще с сердцем плохо станет. Тихо, говорю. Поплатятся нехристи. У меня знакомый есть, так его жена рассказывает, что день бумеранга в жизни каждого за грехи наступает, - Иванко вздыхал, глядя на плачущую Бориславу Тимофеевну.
- Ага, наступает. Ничего им не будет. Ой, как тошно мне, - продолжала метаться по домику Борислава Тимофеевна.
- Ты лучше езжай домой. Нет, погоди, не перебивай. Езжай, сказал. Только дома не сиди. Поброди по улицам. Нынче бабье лето, красота. Походи, мысли все плохие отпусти. Просто бесцельно пройдись. Глядишь, полегчает. Да не перебивай ты! Вот неуемная баба! На себе пробовал, помогло, - и, подхватив кепку, Иванко бочком вышел из домика.

Следом за ним выбежала Борислава Тимофеевна. Она не могла больше находиться на разоренной даче. В голове царили хаос и сумбур. Во рту образовался противный привкус. Хотелось плакать и пить воду. Пожилая женщина побежала было к остановке, но потом вспомнила, что до автобуса еще два часа. Решила идти пешком до города да остановилась машина.
- Бабушка! Садитесь, подвезу! – из окна высунулся молоденький рыжеволосый парнишка.
- Да ладно. У меня ноги в земле. Испачкаю вам еще салон, - отодвинулась к обочине Борислава Тимофеевна.
- Ерунда какая! Садитесь, мигом домчимся, - не отставал водитель.

Борислава Тимофеевна подчинилась. До города доехала с комфортом. Парень довез аж до подъезда. Борислава Тимофеевна протянула деньги за проезд, тот не взял, замахал руками, мол, уберите.
- Вы прогуляться сходите! Смотрите, как на улице хорошо! А то вы больно бледная! – пожелал на прощание владелец иномарки и уехал.
- Что-то все меня гулять отправляют. В моем состоянии… Хотя мне так плохо, что на месте я и правда не усижу, - прошептала себе Борислава Тимофеевна.

Переоделась и отправилась на прогулку. Она старалась не думать о пропавшем урожае, гнала мысли прочь, потому что из глаз сразу обильно текли слезы. На улице и впрямь было замечательно. Разноцветные листья на ветках, тепло, легкий туман. Пожилая женщина не спеша шла по улицам и микрорайонам. Скользила взглядом по окнам и вдруг поймала себя на мысли, что думает о том, есть ли у окна душа? Смешно, конечно. Душа есть только у живых созданий. Но они-то и живут в квартирах. Значит, от их души зависит то, какая душа окна.

В доме №67 Борислава Тимофеевна обратила внимание на открытое окно с прозрачными занавесками на третьем этаже. Она знала, что тут жила девушка Гера, ее ученица. Удивительная судьба. Отец Геры женился в свое время на женщине с ребенком, с мальчиком. Стали жить одной семье, детям было по пять лет. А когда дети выросли, то поженились. Они просто не представляли себе жизни друг без друга. Родными по крови, естественно, не были. С детства росли вместе, понимая, как много значат друг для друга. Родители, конечно, удивились. Но что поделаешь? Любовь.

Теперь у Геры и Владика две дочки. Борислава Тимофеевна улыбнулась, вспомнив, сколько шума наделала эта история. Не все знали, что Гера и Владик вовсе не родные брат с сестрой. Расценили это как инцест и долго травили молодых людей. Даже на дверях красками писали. Но что делать? На каждый роток не накинешь платок.

В доме №74/а Борислава Тимофеевна взглянула на окна четвертого этажа, где были жалюзи. Ее ученица, Наташа. Там случилась жуткая история. Две подружки. Та самая Наташа – зеленоглазая красавица с копной черных вьющихся волос и параметрами фотомодели дружила с Ириной, девочкой себе на уме, с нечистым лицом, редкими сальными волосами, огромным носом и тонкими ниточками губ. Да, не в красоте счастье. Человек может не обладать эффектной внешности, но быть добрым, интересным, харизматичным.

Но не в этом случае. Борислава Тимофеевна, как педагог, знала, что Ирина внутри так же страшна, как и снаружи. Она не редко ловила взгляд Ирины, полный злобы, бросаемый на Наташу. Пробовала даже предостеречь девушку. Но та, обладающая не только красотой, но и добрым сердцем, отмахивалась:
- Что вы, Борислава Тимофеевна, Ирка душка. Мы с ней подруги навек.

Наташа, умеющая к тому же прекрасно шить, мастерила подруге одежду, советовала ей разные прически. А потом грянул гром. Наташа влюбилась в Стаса, высокого голубоглазого, звезду местного яхт-клуба. Молодой человек тоже полюбил девушку. Решили пожениться, несмотря на просьбы родителей окончить институт.
Они были удивительно красивой парой. Только рядом с ними всегда находилась Ирина. Не оставлять же подружку! Наташа считала, что проводя много времени с будущим мужем, сделает несчастной Ирину. Как бы бросит ее. Дальше случилось страшное. Наташа пропала. Ушла в магазин и не вернулась. Обезумевшие от горя родители искали везде, подключили, кого могли. Безрезультатно. Вскоре выяснилось, что исчез и Стас.
- Успокойтесь, может, молодежь просто сбежали в романтический вояж? Вдруг решили побыть наедине? – успокаивали полицейские родителей.
- Нет, нет. Наша дочь никогда бы так не сделала. У отца сердце слабое, ему нельзя волноваться. Она же у нас одна. Всегда, даже задерживаясь на пятнадцать минут, Наташа обязательно звонила, - плакала мать девушки.

Родители Стаса тоже были убиты горем и твердили, что не в характере сына исчезать, не предупредив.
Но стали отрабатывать именно версию о совместном побеге, поскольку спустя четыре дня Ирина, подруга Наташи, сделала заявление.
- Они уехали. Я их сама на автобус до центра посадила. Просили никому не говорить. Вроде в столицу хотели податься. Наташка моделью хочет стать, а Стас… Его хоть куда возьмут, он же крутой парень. Я б вам не сказала, только вижу, убиваетесь очень, хоть и дала слово молчать, но уж открою правду. Они обещали, как устроятся, позвонить, - объяснила Ирина родителям парня и девушки и полицейским.

Матери и отцы немного успокоились. Но после ухода Ирины из здания полиции участковый уполномоченный Данил Гришин сказал своему коллеге Зимину:
- Не нравится мне эта девушка.
Зимин, усмехнувшись, ответил:
- Не удивлен. Ты ж у нас тонкий ценитель женской красоты.
- Не в этом дело. Взгляд у нее нехороший. Глаза бегают, руки все дергаются. И кажется, что за показным беспокойством кроется что-то еще, - задумался Данил.
- Ты в свое время слишком увлекался Пуаро и Шерлоком Холмсом, - хохотнул коллега.
- Называй, как хочешь. Не верится мне, что молодежь уехала, ничего не сообщив родным, но поставив в известность эту особу.
- Она ж ее подруга!
- Ей – да. Но не парня. Короче, не нравится мне все это.
Гришин, мечтающий в душе о лаврах Шерлока Холмса, действительно старался изучать людей, их жесты, выражение глаз, внешний облик. Даже на факультет психологии поступил. И вот он неизвестно зачем в свободное от службы время решил проследить за Ириной. День прошел впустую, а когда стемнело, Ирина направилась в сторону поселка. Гришин – за ней. Девушка беспокойно оглядывалась, плутала улицами, но было видно, что идет она именно в поселок. Вскоре Ирина подошла к дому. Пустующему, где зияли глазницы окон, а весь сад зарос бурьяном.
- Тут никто не живет. Чего ей тут надо? Ладно, подождем, - полицейский притаился в кустах.
Ждать пришлось целый час. Вскоре Ирина вышла и, напевая, отправилась домой.
- Надо проверить. Нет, нутром чую, что-то не так, - Гришин открыл калитку и вошел в дом.
Тишина, сырость, на полу – старые вещи и газеты.
- Странно. Чего она тут делала? – вырвалось у Гришина.

Не спеша обследовал все три комнаты. Чисто. Он уже хотел возвращаться, пока случайная догадка не озарила его. Подвал! Или подпол. Он же есть в любом доме. Полицейский стал светить фонарем в поисках искомого. И действительно, наткнулся на кольцо в полу. Потянул вверх. Крышка неожиданно легко поддалась. Гришин посветил внутрь и непроизвольно охнул:
- Матерь Божья!
После чего тут же вызвал наряд и «скорую помощь».
Сам же быстро спрыгнул внутрь. Два деревянных топчана. На одном – девушка со спутанными черными волосами и в крови. На другом – парень. Оба крепко связаны, с кляпами во рту. Гришин принялся освобождать пленников, молясь про себя, чтобы не было слишком поздно. Неожиданно девушка открыла глаза, казавшиеся неестественно большими на осунувшемся лице. Секунду она смотрела на Гришина, потом зашептала:
- Помогите! Пожалуйста, помогите...

Молодой человек признаков жизни не подавал. Но слабый пульс у него был. Когда полицейский попробовал его поднять, он застонал. На груди выделялись сильные ожоги, ноги кровоточили. Девушка беззвучно плакала, а вдали уже раздавались сирены машин полиции и «скорой помощи». Пару удалось спасти. Несмотря на то, что несколько дней они провели в нечеловеческих условиях. Без еды и питья. Подвергаясь мучительным пыткам.
- Она… Она сказала, что мы здесь сдохнем, что нас никогда не найдут. Сказала, что всегда меня ненавидела. А вот Стас… Стас ей нравился, она даже пробовала его поцеловать, лезла к нему. Но он ей в лицо плюнул. Тогда она огонь разожгла и давай его прижигать. И еще всяко издевалась, - лежа на больничной койке,
Наташа давала показания против недавней подруги. – Ирина ненормальная. Как я раньше этого не замечала! Я бы сошла с ума, если бы Стас меня постоянно не успокаивал, не разговаривал со мной. Она говорила, что всех заверила, будто мы сбежали. Мы боялись, что нас и правда не станут искать. Она так кричала… Что ее никто не любит, а мы купаемся в лучах любви окружающих и боготворим друг друга. Сказала, что скоро мы не будем такими красивыми. Неужели это кончилось? Спасибо, спасибо вам, капитан, - девушка сжала руку Гришина.
- Я лейтенант, - улыбнулся он.
- Ничего. И капитаном станете, и майором, а может, и генералом. Вы нам жизнь спасли.

Ирину арестовали. Психиатрическая экспертиза показала, что она действительно психически не здорова и более того, опасна для общества. Так что теперь она находится в спецлечебнице. Выяснилось, что Наташу и Стаса Ирина позвала на шашлыки. Те понятное дело, ничего плохого не заподозрили. Но после выпитого коктейля ничего не помнят. Очнулись уже в подвале, связанные, и долго не могли поверить в происходящее. Хитрая Ирина воспользовалась сильнодействующим снотворным, которое стащила у бабушки, страдающей бессонницей.
Собственно говорят, бабушке Ирины и принадлежал полуразвалившийся дом. Старушку родители Ирины забрали к себе, а дом пришел в упадок. Однако именно там решила угробить близкую подругу и ее жениха девушка Ирина. Но – все закончилось хорошо благодаря интуиции и детективным способностям лейтенанта Гришина. Теперь Стас и Наташа поженились. Кошмар постепенно забылся. Сына назвали Данилом, угадайте, кто был крестным? Правильно, участковый уполномоченный Данил Гришин. Он теперь лучший друг семьи и уже капитан. Талантливому полицейскому прочат большое будущее.

Обо всем этом Борислава Тимофеевна подумала не без содрогания, подметив, что пока она стояла под окнами, жалюзи открылись, и она увидела в окне Наташу с сыном на руках. Пока молодые жили с родителями Наташи. Им было так спокойнее, под опекой старшего поколения, которое всячески старалась отвлечь дочь и зятя от пережитых воспоминаний.

Борислава Тимофеевна взглянула на часы. Неужели прошло уже полтора часа? На улице пока светло и также тепло. Пожилая женщина решила еще погулять. Думая о других, она действительно отвлекалась от сегодняшнего дня и своего украденного урожая. Ноги незаметно вынесли Бориславу Тимофеевну в престижный район их города, где в ряд выстроились коттеджи. Один из них существенно отличался от остальных, был выстроен в духе швейцарских домиков. Борислава Тимофеевна была тут однажды, у своей ученицы Лизы. Она вспомнила дивную красоту цветов, кресла-качалки, скульптуры, бассейн. Вспомнила также, что хозяйке всего этого великолепия пришлось с лихвой хлебнуть горя.
- Ничего, все у тебя хорошо, Лизочка. Умница. Для меня все мои ученики останутся детьми, хотя Лизочка недавно стала бабушкой очаровательных близнецов, Милочки и Вовочки, - улыбнулась Борислава Тимофеевна.

Потом на миг по ее лицу пробежала тень. Это сейчас в жизни Лизочки все хорошо. А раньше…
Девочка вместе с матерью приехала из далекой деревни. Ходила в валенках, не на что было сапожки купить. Тщательно гладила и стирала единственное платье, пришивая к нему сменные кружевные воротнички… Ее мать, усталая работящая женщина, по слухам, родила дочку от потомка аристократической династии. Впоследствии с тем что-то случилось в колхозе. Вроде бы с обрыва упал. Только сам ли? Время было неспокойное, это сейчас модно иметь прапрадеда голубых кровей. Раньше за это могли жестоко наказать.

В Лизе было много очарования. В повороте головы, во взгляде. Она ходила прямо, никогда не горбилась. Никогда не плакала. Даже если одноклассники слишком жестоко дразнили ее за скромную одежду. Жила с матерью в здании  школы. Мать Лизы работала там сторожем. Однажды у них выхлестали все окна. Глубокой ночью. Лиза потом долго не могла привыкнуть нормально спать. Денег не хватало, мать и дочь зачастую голодали. Тем не менее, девочка выросла замечательной.

Выучилась, стала работать в двух местах, только бы мама не мыла больше полы. Вышла замуж. Вот тут, правда, не повезло. Муж попался самый, что ни на есть отвратительный. Дрался, пил. Лиза от него ушла, вместе с маленьким сыном Степой. Тому только исполнилось несколько месяцев. Лиза вышла на работу, прибегала кормить ребенка в перерывах. Вскоре к ним из деревни приехала дальняя родственница.

Жили в однокомнатной квартире, которую дали Лизе. Все вместе. Работала только Лиза. Она никогда не сетовала на то, что одной приходится кормить семью. Через два года познакомилась с Матвеем. Он только пришел из армии. Лизе же исполнилось тридцать лет. Матвея знал весь город. Музыкант, играющий на гитаре, обладающий бархатным голосом, сочиняющий песни. У него было много поклонниц до армии, после возвращения оттуда стало еще больше. Матвей стал выше ростом, приобрел атлетическую фигуру (все-таки морфлот!), волосы отрастил до плеч и сзади стягивал в хвостик. С Лизой познакомился благодаря Степе. Матвей шел с затянувшейся вечеринки. Голова болела. В одном из дворов присел отдохнуть, обхватив голову. Рядом послышалось.
- Дядя! Не плачь, жизнь наладится. Хочешь печеньку?
Матвей вскинул голову и увидел прелестного малыша в синем комбинезоне со звездочками. Ребенок протягивал ему печенье и улыбался.
- Ты чей такой? – усмехнулся Матвей.
- Мамин. И бабушкин.  И Валин, - с готовностью ответил ребенок. – Хочешь, стих?

Не дождавшись ответа, малыш начал сказку Пушкина в стихах. Ту самую, которую сам Матвей любил в детстве. О царевне и богатырях. Матвей изумился. Ребенок без ошибок знал наизусть произведение! Он дослушал до конца.
- Парень! Ты ж вундеркинд! Обалдеть можно. Молодей! – Матвей погладил ребенка по голове. – А зовут тебя как?
- Степа.
- Ты с кем, Степа, гуляешь?
- С Валей. Это мамина троюродная сестра. Вон она, на качели с мальчишками качается.
- А мама где? – не удержался от любопытства Матвей.
- На работе. Она всегда на работе, - грустно вздохнул малыш.
- Почему?
- Чтобы кушать было. Нас много, а мама одна.
- А папа? – тихо спросил Матвей.
- Папа… У меня нету папы, - на секунду в глазах Степы мелькнули две капли, но он тут же отвернулся и пошел к качелям.
- Как спину держит. Удивительный малыш, - Матвей долго смотрел вслед ребенку.

На следующий день был выходной. Матвей отдыхал с друзьями. Он рассеянно смотрел на льнущую к нему Ленку, которая призывно облизывала губы. Из головы не шел вчерашний малыш.
- Ребята. Мне в одно место надо. Я скоро, - Матвей, не обращая внимания на крики и протесты сзади, зашагал прочь.
Он сам не понимал, что им руководило. Зашел в магазин, купил большого белого слона и пошел в тот самый двор, где вчера гулял мальчик Степа.
- Что я делаю? Наверняка его там нет. Он дома. Или спит, - говорил себе Матвей, но продолжал идти.

Степа был там. Он пускал деревянный кораблик в лужу. Рядом стояла девушка, почти девочка. Тоненькая, с высокой прической, грустными глазами, одетая в серебристый плащ. Матвей остановился, не в силах сделать шаг дальше. Позже он признался друзьям, что влюбился с первого взгляда. Только не мог подойти. Девушка смотрела в сторону. Тут Степа отвлекся от своего занятия и увидел Матвея. На маленьком личике пронеслась целая гамма чувств. Неожиданность, растерянность, радость, восторг.
- Дядя вчерашний! Здравствуйте, дядя! – он подбежал к Матвею и протянул ему маленькую теплую ладошку.
Тот, не удержавшись, подхватил малыша на руки. Мать тут же оказалась рядом.
- Извините… Я не хотел… Вы… Не подумайте ничего плохого. Вчера шел мимо вашего двора. Голова заболела. Ваш сын меня печеньем угостил и стихи прочитал. Я… Он у вас такой… Чудо, а не ребенок. Простите, не волнуйтесь.
Матвей поставил Степу на ноги. Тот доверчиво смотрел на него и на мать снизу.
- А… Понятно. Он общительный, да. Валя с ним гуляла. Иной раз она заиграется, а Степа отбежать может. Сколько ее ругала, - девушка чуть улыбнулась, но глаза по-прежнему оставались печальными.
- Дядя! А чей это у тебя слоник? У тебя есть ребенок? – спросил Степа.
- Надеюсь, что теперь есть, - подумал Матвей, а вслух сказал:
- Слоник тебе. За вчерашнее стихотворение.

Он наткнулся на две пары глаз. Из глаз ребенка лились безграничное доверие, радость и любовь, он быстро прижал к себе протянутого слона. В глазах матери было недоумение и та же тихая грусть.
- Не сочтите меня наглым, беспардонным, приставучим. Можно вас с сыном в кафе пригласить? – спросил Матвей, мучительно боясь отказа.
- Мама! Мамочка! Пожалуйста, пойдем с дядей в кафе, а? – запрыгал Степа.
- Я не знаю… Тебе и спать пора, - нерешительно начала мать Степы.
Но наткнувшись на умоляющий взгляд сына, согласилась. Вскоре они уже пробовали мороженое в детском кафе. Степа пил молочный коктейль.
- Он так крутится по сторонам. Словно пытается всем показать, что он здесь с мамой и папой. Смотрит на него. Что же будет? – это были мысли Лизы.
- Какая она красивая. Такой я и представлял себе девушку из моих песен. Все, женюсь. А Степа будет моим сыном. Я уже люблю их обоих, - это были мысли Матвея.
- Вот бы дяденька со слоником стал моим папой. Пусть он станет моим папой. Может, он и есть папа, который нас нашел, - это были мысли маленького Степы.

Роман Матвея и Лизы развивался стремительно. Обязательным условием со стороны Матвея было присутствие Степки. Он видел, как мальчик тянется к нему и не  хотел, чтобы он тосковал дома, пока Матвей гуляет с его матерью в парке, по пляжу, по улицам. Их роман тут же стал достоянием общественности. Еще бы, «первый парень на деревне» Матвей и… Лиза. Старше его, с ребенком.
- Девок вокруг пруд пруди, а он нашел себе бабу с ребенком, - такие фразы влюбленные часто слышали за своей спиной.
Лиза глубоко переживала, тихо плакала. Не выдержав, попросила Матвея расстаться.
- Пойми меня. Ты молодой, красивый. А я старше… У меня Степа, - голос Лизы задрожал.
Матвей резко поднялся, чуть не опрокинув кресло.
- Причем тут Степа? Причем тут возраст? Неужели ты еще не поняла? Да я люблю вас больше жизни! Степка мне сын, слышишь. Ну, хочешь, я им всем в морду дам, а?
- Смешной ты. Не хочу.
- Тогда больше не возвращаемся к этому разговору. И еще, милая. Завтра идем в ЗАГС. Пора заявление подавать. Степку я усыновлю. Пусть будет на моей фамилии и отчестве, да, родная?
Лиза, смеясь и плача, уткнулась в грудь Матвея.
Мать Лизы не могла нарадоваться за дочь.
- Вот, дорогая, дождалась и ты своего счастья. Это тебе за все невзгоды. Какой парень хороший!

Лиза переживала, как отреагируют родители Матвея, но, как оказалось, зря. Алексей Анатольевич и Валерия Николаевна приняли ее тут же. Отец Матвея протянул маленькому Степке большой разноцветный деревянный гриб.
- Держи, внучок. Будешь сюда денежки складывать. Это копилка. Вдруг научишься их считать да большим человеком станешь? – обнял он мальчика.
Валерия Николаевна взяла на себя все приготовления к свадьбе и подарила невесте шикарное платье, фату и туфельки. Лиза радовалась, что все хорошо, как тут…
- Матвей, брат твой завтра приезжает. Ты сам сходи, пригласи их с Лялей на торжество, - оторвалась от формочек с печеньем Валерия Николаевна.
- Да-да, мам. Завтра сходим, - откликнулся Матвей.
- У тебя есть брат? – удивилась Лиза.
- Угу. Слушай, мы с тобой так были поглощены друг другом, что даже не успели поделиться составом семей. Роман мой старший брат. Он год прожил у родственников жены, да теперь решили назад вернуться. У них дочка, а Лялька, это жена его, - произнес Матвей. – Ромка классный парень, он тебе понравится.
Матвей ошибся…
К визиту в дом брата жениха Лиза стала готовиться за четыре часа. Вымыла свои великолепные волосы, распустила и они точно шлейф, окутали ее грациозную фигуру. Долго думала, что надеть. Остановилась на жемчужном платье до колена, перламутровых туфелек. На шею надела нитку искусственного жемчуга. Степа тоже готовился к встрече с родственниками. Тщательно вычистил зубы, попросил маму достать парадный костюмчик и нарядную курточку.
- Мам, а можно я дяде, тете и их дочке свой рисунок подарю? И шоколадку? – дергал он Лизу за подол.
- Можно, малыш.
- Ну, вы у меня как на прием к королеве собрались, - Матвей обнял невесту, после чего подбросил верх Степу, отчего тот радостно завизжал.

У дома брата своего жениха Лизу охватило плохое предчувствие. Будто в жаркий день в спину дунуло холодным ветром. Она старалась отогнать от себя плохие мысли.
- Ой, Матвей, мы же ничего не купили. Торт, фрукты, - всполошилась Лиза. – Вы со Степой идите, а я быстро в магазин заскочу.
Быстро приобретя все необходимое, Лиза взбежала по ступенькам на третий этаж, чтобы постучаться в квартиру брата Матвея, но дверь оказалась приоткрыта. Лиза уже готовилась войти, как услышала негодующий и свистящий женский голос.
- Ноги нашей там не будет! Ты дурак, Матвей. На ком ты женишься? На старой бабе? Идиот, каких поискать. Ребенок еще… Опомнись, дурак.
Голос, похожий на баритон Матвея отрывисто бросил:
- Еще усынови этого выродка! Ты даже не знаешь, от кого она его родила, кем пацан вырастет. Может, алкашом или чего похуже. И бабу эту, Лизку, бросай. Вон как Оксанка наша тебя вспоминает.
Лиза открыла дверь. Она увидела небрежную обстановку. Вещи, брошенные где попало. Давно не мытый пол. Худую и маленькую востроносую женщину со злым лицом. Симпатичного мужчину, удивительно похожего на Матвея. Детскую кроватку, в которой спал ребенок. И наконец, своего жениха и сына. Матвей был белый, как полотно. Он сжимал кулаки, желваки ходили на скулах. А Степка… Он стоял впереди Матвея, вскинув голову. Мальчик понял, что им здесь явно не рады. Но не испугался криков, сделал шаг вперед. Взрослые на миг замолчали, и в тишине Лиза услышала голос сына.
- Вы зачем так кричите? Мы же к вам в гости пришли, я вам рисунок принес. Вы же мои дядя и тетя, - Степа сделал еще шаг вперед.
- Какие мы тебе дядя и тетя, выродок! Убирайся отсюда! – зло бросил брат Матвея.

Лиза увидела, как жених, отодвинув Степу, взял брата за грудки, и выбежала вперед. Она чувствовала, что сердце ее колотится, казалось, вот выпрыгнет.
- Так… Матвей не надо! А вы… Вы кто такие, что оскорбляете моего сына? Ты, - она повернулась в сторону жены Романа. – Посмотри по сторонам, вокруг грязь непролазная. Твой муж в рваных носках стоит. Не стыдно так на брата… Можете к нам не приходить, никто не обидится. Пошли, Матвей, - и схватив Степу на руки, Лиза бросилась вниз по ступенькам.
На улице она не выдержала и разрыдалась. Спустившийся следом Матвей как мог, пытался ее успокоить.
- Мам, а кто такой выродок? – вдруг спросил Степа.
- Забудь это, сынок. Забудь, малыш. Все у нас будет хорошо, - Лиза еще крепче прижала к себе мальчика.

Позже она узнала, что брат мужа женился «по залету». Своей желчной супруги побаивался, сам готовил и прибирался. Та же любила посмотреть телевизор, поспать до обеда и всегда уточняла, что женщина работать не должна. Непонятную ненависть к Лизе и ее сыну Роман, Лялька и их дети пронесли через всю жизнь.

Родители пытались устраивать семейные торжества, куда приглашались оба сына с семьями. К тому времени Лиза родила дочь, а в семье брата мужа появился сын. Только на таких праздниках Лиза видела презрительный взгляд Ляльки. К тому же все они постоянно старались обидеть Степку. Лиза пришла в ужас, когда увидела, как пятилетний сын тянется за конфеткой, а Лялька, ударив его вилкой по руке, заявляет, что нечего сладкое есть. Словом, Степке доставалось. Обижали его и двоюродные брат с сестрой. Старались ударить, обозвать.

Мальчик не всегда рассказывал об этом матери и отцу. Знал, что мама начнет плакать, а папа огорчится. Но однажды, когда ему было одиннадцать лет, на очередном семейном торжестве кузены вдруг мило позвали его:
- Иди сюда, Степка. Смотри, мы тут духи классные нашли. Хочешь, и твоей маме нальем? Понюхай!
Степа доверчиво подошел, думая, что мир налаживается и сделал вздох. Тут же нос словно обожгло.
- Прикол! Вот дебил, там нашатырь, - захохотали двоюродные брат и сестра.
В этот момент на них обрушился ушат холодной воды.
- Вот паразиты, сейчас я вам еще дам, - Кира, младшая сестра Степы принялась мутузить кузенов ведром.
Те заорали.
- Это вам за Степку, гады. Нет, ну какие гады!

На шум сбежались взрослые.
- Они нас избили! Степка и Кирка! – верещали кузены.
- Неправда! Они Степе вон ту дрянь понюхать дали, сказали, там духи. Я сразу поняла, что дело нечисто. И облила их из ведра. Ты, бабушка, меня еще просила с утра из него цветы полить, а я забыла. Они над ним издеваются, а Степка терпит! Потому что хочет, чтобы его приняли. А они гады! – громко отчеканила Кира.
- Слышь, племянница, ты это, чего такое говоришь! – пробовал заступиться за детей Роман.
Киру он тоже не особо любил, но терпел. Та была родной дочерью брата.
- Что есть, то и говорю. И вообще. Я больше сяду с вами за стол. Вы Степу обижаете. А ваши дети с вас пример берут. Пошли, Степка, домой. Ну, их всех, - Кира потянула брата за рукав.

Лиза и Матвей бросились за детьми. Позже, много позже, Лиза узнала, что Лялька мечтала видеть в невестах Матвея свою младшую сестру Оксанку. Периодически устраивала им встречи, но бесполезно. То ли это, то ли еще что. Но ненависть к семье брата с годами все росла. Дошло до того, что благодаря нашептываниям жены Роман приходил в гости к брату раз в год, а то и реже. Лиза и дети не были в гостях родственников никогда.
Встречи у бабушки и дедушки ситуации не сглаживали. Никто не ругался за столом, но в воздухе витала неприязнь. К тому же после слов дочери Лиза старалась не посещать данные семейные торжества. Кира же «проводила воспитательные мероприятия» со старшим братом.
- Степа… Не любят они и ладно. Мы же тебя любим. Мама, папа, я. Чего ты так переживаешь? Степа! Хватит перед ними ползать! Наплюй, Степа! – девочка обнимала брата.

Она взяла все лучшее от матери и отца. Помимо внешности, с детства было видно – у Киры потрясающий, сильный голос. Степа же активно занимался спортом, был активистом. Он смущался в обществе родственников, но потом перестал. Насчет того, кем Степа станет, выдвигались версии: «Футболистом, журналистом, врачом, летчиком». Но Степа всех удивил. Помимо гуманитарного склада ума, мальчик мог сложить в уме сложную комбинацию цифр, обжал литературу по экономике и финансам. Несмотря на молодость, делал стремительную карьеру. И часто с горечью вспоминал слова дяди: «Кем он вырастет, этот выродок?».

Степа стал банкиром. Иной раз с улыбкой поглядывал на дедушкин гриб, в который тот ему предлагал в детстве денежки складывать. Степа построил родителям коттедж, купил отцу дорогой автомобиль. Оплатил учебу сестры. Кира без устали училась актерскому мастерству у разных педагогов и брала уроки танцев.

Жаль, что в их большой семье по-прежнему кипели распри. Отношения между родственниками не улучшились и спустя тридцать лет после того дня, когда маленький Степа с мамой пришли знакомиться с новыми родственниками. Более того, встречаясь на улицах, Роман и Лялька не здоровались с женой Матвея и его детьми. Пройти мимо брата, видно, Роману еще не позволяла совесть.
Они перестали видеться, но на улице Роман останавливался, мог перекинуться с Матвеем парой слов. Только вот на свадьбу дочери и сына он не пригласил ни брата, ни его семью. Особенно бесило родных то, что их собственные сын и дочь любили повеселиться со спиртным, часто меняли место работы. В то время как в семье брата была актриса Кира и банкир Степа.

Особенно «драконил» родню Степа. Видеть преуспевающего сына ненавистной им Лизы было плохо. Собственные дети – почти на дне, неродной племянник – наверху жизни. Горечь от неприятия осталась у Степы до сих пор. Но он этого не показывает. Обожает отца, мать и сестру. Приезжает с полными пакетами подарком, без устали покупает путевки на отдых.
- Может, это из-за меня они так себя, ведут, папа? – спросил Степа как-то отца, когда мать и сестра готовили стол для барбекю.
- Не говори глупостей, сынок. И не думай, что я весь испереживался. Много раз мы делали шаги навстречу, сколько ты пытался. Все бесполезно. Став старше, я философски начал относиться к жизни. У меня есть твоя мама, ты, Кира. Скоро внуки пойдут. Да, в какой-то мере неприятно. Но что тут сделаешь? Надо принять как есть и не казнить себя. Что касается тебя, то знал бы ты, как я тебя люблю, Степка. С той самой минуты, когда ты протянул мне печенье и прочитал самое длинное стихотворение из всех, что я слышал, - Матвей прижал к себе такого взрослого, успешного, но вместе с тем ранимого Степу.

Они обнялись.
- Что там наши мальчики? Сантименты разводят? – откинув волосы со лба, - рассмеялась Кира.
- Дочка… Как же я счастлива, что мы есть друг у друга. Тогда ничего и не страшно, - обняла дочь Лиза.
Она пережила голодно детство, раннюю смерть отца, ужасы первого брака, ненависть родных второго мужа. Но все равно была счастлива. Главное – в их семье всегда были любовь и дружба.

Все это Борислава Тимофеевна знала не понаслышке. Лиза как-то призналась ей в непростых отношениях с родственниками. Что тут скажешь? Пожилая учительница сама редко видела своего Сережку, он почти не писал. Сыночек… Кровиночка. Видно, совсем отдалился от матери.
Начало темнеть. Пожилая женщина заспешила домой. Окна. Люди, живущие за ними. Все хранят свои секреты. Семейные тайны. Горести. Радость. Боль. Любовь. Она снова вспомнила Лизу. Много пережила, но, в конце концов, столько получила.
- Теряешь одно, приобретаешь другое, - вылетело вслух  у Бориславы Тимофеевны.

Она поймала «мысль за хвост». Украли урожай и… Что дальше? По логике и примерам, все должно вернуться? Только чем? Да и ладно. Пусть едят воры мой урожай. Авось не помру с голода. Прав Иванко, надо было мне прогуляться, столько судеб перед глазами пронеслось, вздохнула пожилая учительница.

Борислава Тимофеевна прошла и мимо трех темных окон дома №80. Там жил Генка. Вроде бы неплохой и подающий большие надежды парень. Спился. Жил с сожительницей. Больше всего на свете Генка терпеть не мог платить по счетам. Накопил большие долги за квартиру. Отключили электричество. Думаете, одумался Генка и его сожительница Галка? Нет. Живут без света, как кроты. Еще и находят это забавным. А лишнюю копейку тратят не на погашение долга за квартиру, а на очередную бутылку. Хорошо хоть таких «Генок» не большинство. А каким чудным мальчиком был Генка в школе! Русоволосый, голубоглазый. Кто ж знал, что с ним будет?

Впрочем, догадки были. Родители воспитанием парня мало занимались. Генку воспитала улица. Он регулярно мучил животных, грубил старшим. В конце концов, сошелся с плохой компанией в школе да с ней и остался. Вывод: берегите детей, мамы и папы. Ищите к ним подход, а не отмахивайтесь покупкой дорогого компьютера. Ездите с ними на рыбалку и на природу. Ведите доверительные беседы. Изучайте их круг общения. Тогда они всегда будут с вами. Это вам говорит старый педагог Борислава Тимофеевна. Жаль, что ее сынишка, ее Серега теперь так далеко. Ну вот, почти дошла до своего дома.
По морщинистым щекам Бориславы Тимофеевны потекли ручейки слез. Сколько крепилась, не плакала, а тут на тебе, сырость развела. Но мысли о сыне так мучительны. Что хоть с ним в чужом краю? Не болеет ли? Вдруг простыл, он всегда от сквозняков заболевал, даже мальчонкой. Надо бы шарфик теплый послать…

При свете фонаря она вдруг разглядела у скамейки рядом со своим подъездом стоящего мужчину. Он курил. В спортивной куртке, кроссовках. Рядом лежало что-то темное.
- Опять лавку нашу облюбовали. Лишь бы не бандит какой, чтоб хоть мимо спокойно пройти, - пронеслось в голове.
В принципе, Борислава Тимофеевна не боялась ходить по улицам. Сколько учеников выпустила она за всю жизнь, отданную школе. Со всеми на улице здоровалась. Ее уважали даже самые хулиганистые мальчишки. За то, что была справедливой. Сильной. Спуску никому не давала, но и на добрые слова бал щедра.
Борислава Тимофеевна подошла к подъезду, когда молодой человек обернулся. Привычным движением поправил ладонью волосы. Глаза цвета льда стали жестче. Складочка у рта. Похудел. И взгляд какой-то другой. Незнакомый. Тише, тише. Все хорошо. Это твой сын приехал. На сколько? Неважно. Он приехал! Волна огромного счастья затопила Бориславу Тимофеевну изнутри. Она даже не представляла, что человек может такое испытать!
- Сереженька… Мальчик мой родной. Приехал, - по щекам снова полились потоки слез.

Борислава Тимофеевна протянула руки к сыну. А тот вдруг упал на колени и обхватил ее ноги руками.
- Сыночек… Ты чего? Встань, Сереженька, - шептала Борислава Тимофеевна.
- Мама… Мамочка… Прости меня, мама. Я никогда больше тебя не оставлю. Как же я был не прав, мама. Все метался, счастья в больших городах искал. Правду говорят: рай у ног матери, - плечи сына содрогались.
- Ну что ты, маленький. Не за что тебя прощать. Понял, и хорошо. Встань, Сереженька.

Мать и сын, не отрываясь, смотрели друг на друга. Они снова вместе. Нет больше стены непонимания, отчуждения, грубости. Сын все понял. Школа жизни научила. Мать простила. Как иначе? Кровиночка, единственный. Борислава Тимофеевна счастливо посмотрела на свои окна. Теперь в них всегда будет свет. Не то, что раньше. Когда приходилось ходить к подругам, лишь бы не сидеть постоянно одной. В их доме и в их окне будет Душа Любви.
- Сереж, а у меня ведь сегодня весь урожай украли. Подчистую, - выпалила Борислава Тимофеевна.
- Не переживай, мам. Все купим. Я денег нормально заработал. Баньку тебе в саду поставлю. Я с тобой. Если что – поймаю хулиганов. От меня не убегут. Не переживай, мам. Я с тобой, - обняв мать, Сергей подхватил сумку, и они шагнули в подъезд.

Им еще многое предстояло сказать друг другу сегодня.