Николай Дрыганов, Минск. Секретная миссия

Воинам-интернационалистам посвящаю…

Меня попросили написать о событиях, участником которых мне пришлось быть.
21 декабря 1982 года был вызван к начальнику штаба корпуса ПВО в Амурской области. В это время я занимал должность старшего помощника Начальника ЗРВ корпуса по АСУ и СРЦ. Мне было сказано, что согласно плану я должен убыть на учёбу в учебный центр Войск ПВО (г. Костерево, Владимирская обл.) на курсы по повышению квалификации офицерского состава. Возражения, что я был там год назад, в расчет не принимались.
С мыслью что Всевышнему и командирам видней я убыл в город Хабаровск, где меня и ещё четверых офицеров, тоже специалистов по АСУ и СРЦ, посадили в самолёт АН-22. Вместе с нами летели пять человек в элегантном гражданском платье.
После взлёта люди в цивильном пояснили нам, что они представ-ляют силовые структуры, и будут с нами всё время командировки. За-тем они объяснили нашу задачу – мы направляемся в дружественную нам Демократическую республику Афганистан для замены аппаратуры опознавания «свой-чужой» на зенитных ракетных комплексах (ЗРК) «Стрела-10» подразделений ПВО Сухопутных войск. «Путёвка» льготная, на несколько месяцев.   
Начиная с 1981 года, участились полёты самолётов-разведчиков, особенно со стороны Пакистана, с целью уточнения прибытия новых частей, дислокаций наших войск, позиций артиллерии и танковых частей, систем артиллерийского залпового огня «Град», ЗАК «Шилка», ЗРК «Стрела-10».
Эти данные разведки, помимо информации, поступающей от местного населения, активно использовались афганскими моджахедами. Слово «моджахед» арабского происхождения («муджахид», множественное число «муджахиддин»), буквально означает «борец за веру». Советская армия и афганские власти называли их душманами (дари ;;;; – du;man, душмон – «враг»), а советских солдат афганцы именовали шурави (дари ;;;;; – ;ourav;, ш;рав; – «советский»). Советские солдаты часто, в быту, употребляли для их обозначения жаргонное слово «духи» – производное от «душ-маны».
С территории Пакистана с помощью вертолётов перебрасывались в труднодоступные горные районы диверсионные группы, оружие, продовольствие, медикаменты.
Поэтому и возникла необходимость замены системы опознавания – для более эффективных действий ЗРК «Стрела-10» использовавшихся для прикрытия аэродромов, колонн на марше, пресечения полётов самолётов-разведчиков над территорией ДРА.
Наш самолёт совершил посадку в Киргизии, в аэропорту города Фрунзе (ныне Бишкек), где нас переодели в форму рядового состава, выдали оружие, изъяли документы. Оставили только личные жетоны.
Ночью на самолёте ИЛ-76Т мы вылетели в ДРА. По прибытии в Кабул выгрузили аппаратуру, которая была в опломбированных ящиках. Затем эти ящики перенесли на склад.
Нас разместили в отдельном блоке на территории Кабульского передвижного военно-полевого госпиталя. Там мы впервые увидели наших раненных солдат, прапорщиков, офицеров, их боль и страдания. А так же тяжёлую круглосуточную работу военных врачей и медперсонала.
Об этом трудно писать, это надо было видеть своими глазами…
В дневное время мы были ограничены в передвижениях по территории госпиталя, только в столовую и обратно, не говоря уже про выход в город. Нам было запрещено вести какие-либо разговоры с посторонними лицами о цели нашего прибытия и о характере выполняемых работ.
В целом (не вдаваясь по определённым причинам в подробности) суть работ состояла в следующем – мы вылетали на вертолёте к местам дислокации ЗРК, предварительно загрузив необходимое количество аппаратуры. Маршрут полёта знали только наши сопровождающие (представители компетентных органов) и экипаж вертолёта. Все работы по замене систем опознавания проводились только в ночное время.
По прибытии на точку дислокации ЗРК мы проводили проверку исправности старой аппаратуры опознавания, демонтировали её, со-ставляли опись на аппаратуру (её заводские номера, количество кодо-вых фишек и т.д.). В присутствии наших сопровождающих и командира батареи мы расписывались в Описи, укладывали аппаратуру в ящик, который тут же опломбировывался сопровождающими.
Затем вскрывали ящик с новой аппаратурой, проверяли её нали-чие и комплектность согласно описи, устанавливали на место, проверяли работоспособность, производили настройку. После чего составлялся «Акт приёма-передачи», который подписывали мы, наши сопровождающие и командир батареи.
Загрузив ящик, со старой аппаратурой, на борт летели на новую точку. За ночь успевали побывать максимум на двух позициях ЗРК. К утру возвращались на базу.
С поставленной задачей мы справились за три месяца, и убыли в Союз.
Затем была учёба в калининской Академии, служба на Украине, увольнение в запас.
Но даже за тот короткий срок, который мне пришлось побывать в Афганистане, я многое увидел и понял, как тяжело было нашим вой-скам, в каких нечеловеческих условиях находились необстрелянные, не подготовленные как морально, так и физически молодые ребята в колоннах на марше, на блок-постах, во время проведения боевых операций.
Боевой опыт приходил со временем, но в Афгане этот опыт требовал слишком много крови…
И сейчас, через многие годы после вывода наших войск из Афганистана, очень горько осознавать, что всё это было напрасно. Можно было обойтись без этой войны, без этих десятков тысяч людских потерь, за которыми стоят молодые человеческие жизни, неродившиеся дети, слёзы и огромное горе близких и родных… Да и развал великого Союза начался с этой точки отсчёта…
Под впечатлением всего увиденного я написал стихотворение, ко-торое посвятил всем воинам-афганцам. Всем, кто был там. Чтобы люди не забывали те подвиги, которые совершили простые советские парни, находясь на чужой враждебной земле, выполняя приказ, выполняя интернациональный долг.
Я благодарен судьбе, что она дала нам возможность быть рядом с этими замечательными людьми, настоящими воинами, настоящими Героями.

Афган

В то время нас не выбирали,
В то время просто отправляли.
Кого бортом, кого в вагонах,
Долг выполнять перед народом.

Остались в памяти у них,
Глаза любимых и родных.
Руки дрожащих матерей,
В бой отправляющих детей.

Афган, Афган, песок и камень,
Твой первый и последний бой.
Афган, Афган, огонь и пламя,
И только боль, и только боль.

А пуля дура, не выбирает,
Ударить в сердце или камень.
Ах пуля, пуля, если бы ты знала,
Кого убила, кого порвала…

И перед боем все молились,
Что мы, что «духи», один чёрт.
Друзей погибших вывозили,
Машинам потерявши счет…

И санитарные палатки,
И раны выживших в бою,
Бинтов кровавые заплатки,
Забыть я просто не могу.

С кого спросить за эти муки,
Кто даст ответ или отчёт.
За что погибли наши дети,
Идя «За Родину – вперёд!».

А сколько без вести пропавших,
И неопознанных ребят.
Там на чужбине оказавшись,
Под скромным именем «Солдат».

Проходят годы, всё в забвенье,
Кресты, могилы и цветы.
И с сожаленьем вспоминаем,
«Тюльпана чёрного» черты.

Гранита мокрая прохлада,
Колонки надписи на нём.
Цветы, друзья и место встречи,
Всех тех, кто был там под огнем.