Сталинградская стена одним файлом

Глава 1.  РынОк, ЛатошИнка. Август 1942
Глава 2. Северная группа Горохова. Сентябрь
Глава 3.  Бои в окружении.  Октябрь-ноябрь
Глава 4.  Прочность
Глава 5.  Послесловие
ПРИЛОЖЕНИЕ. Воспоминания командира танковой роты Н.Г.Орлова о боях у тракторного 23 - 28 августа 1942 года.


ГЛАВА 1.   РЫНОК,  ЛАТОШИНКА. АВГУСТ 1942

По дороге от монумента Матери–Родины на Мамаевом кургане в сторону Волжской ГЭС, даже первый раз оказавшийся в Волгограде автомобилист заметит указатели «Остров Людникова».

После потери Тракторного 138-я дивизия Людникова была срочно переброшена на правый берег, и первые её части вышли на позиции уже 16 октября. То ли комполка напутал, то ли штаб дивизии, но в потёмках, по информации А.Исаева, части заняли не те позиции – образовалась брешь в обороне, и немецкие танки одну нашу дивизию окружили, а другой пришлось спешно организовывать оборону справа.  И завод «Баррикады» потеряли. При всём героизме и мужестве 138-я была отброшена к Волге на пятачок 500 на 700 метров. И почти месяц контратаковала и отстреливалась отрезанная от своих горстка бойцов, оказавшая в ноябре практически без снабжения, – на Волге начался ледостав – и не проплыть, ни пройти.
Впоследствии этот островок обороны стал символом непобедимости и мужества, источником сообщений о непрекращающихся боях за «Баррикады», и остался известным потомкам по фамилии комдива Людникова. А вот про другого героя Сталинграда, которого писатель-исследователь Алексей Исаев назвал самым главным героем обороны, комбрига Горохова, известно довольно мало – в воспоминаниях Чуйкова – о нём так совсем чуть-чуть.
Но одним стрелковым батальоном удерживать в течение трёх месяцев в окружении самые северные окопы Сталинграда – это чего-то стоит! 

Война в Сталинграде началась 23 августа неожиданно, когда немцы за один день прорвались с Дона к Волге на участке Рыно;к - Акатовка. И пошли на СТЗ (тракторный завод). Защищали его ополченцы. Военных не было. А в районе Рынка-Спартановки наши военные: кто переоделся в штатское, кто забрав у жителей лодки, штук сорок, переправился на другой берег.  Вот такое впечатление сложилось у меня от скудных воспоминаний местных жителей, отрывочных сведений из военных очерков и мемуаров, из документальных фильмов и передач, пока не ознакомился с эпизодом о переправе из книги «Ристалище» Анатолия Иванкина, пока не стал вникать глубже и не вышел на другие источники, прежде всего, на пока не опубликованную книгу Алексея Шахова «Тракторозаводской щит Сталинграда», отрывки из которой печатались в «Правде», пока сам не увидел двух громадных оврагов, преграждающих путь немцам.
Генерал-полковник В.А.Греков в рассказе о первых боях у Латошинки – Рынка в 1970 году в очерке «Стражи мечетинского бастиона» ограничился отрывком из немецкой книги В.Вертена.

В воспоминаниях Хрущёва, члена Военсовета фронта: «Особенно серьезные бои завязались в районе Рынок… В это же время к нам прилетел писатель Константин Симонов. Пришел он ко мне и спросил, куда бы поехать ему на линию фронта, на передний край? Я сказал, что сейчас самый опасный участок, где противник настойчиво рвется в город, лежит в районе поселка Рынок; наша группировка там небольшая…»
 А руководитель комитета обороны А.С.Чуянов в «Сталинградском дневнике» про Рынок-Латошинку не рассказывал. 
Немного в воспоминаниях комфронтом А.И.Ерёменко – и то про приказы, отданные 23-го: взорвать только что построенную железнодорожную переправу у Латошинки да Горохову при личной встрече - срочно переправляться к тракторному. Но всё это было позже. И Горохова послали лишь 28-го с другого конца Сталинграда. И чего бы сразу взрывать, а не защищать?
Сколько прочёл мемуаров и публикаций – всё удивляюсь: сколько вранья и умолчания!  Верховенство политики над историей…
 
А у 16-й танковой дивизии - первого немецкого отряда - была задача: перерезать ж/д линию с северо-запада, блокировать Волгу, как транспортную магистраль и разделить русский фронт.  Но наши подразделения, переброшенные к месту прорыва на западе, её саму блокировали. Не ожидал Виттерсгейм, командир 14-го танкового корпуса, что появятся наши танковые резервы и будут вести такие ожесточённые бои. 16-ю танковую дивизию, оставшуюся в критическом положении без боеприпасов и горючего, генерал Хубе, её командир, собирался уже отвести назад, не смотря на приказ Гитлера удержать позиции при любых обстоятельствах. Из дневника Гальдера, начальника Генерального штаба Сухопутных войск: «26 августа. У Сталинграда — весьма напряжённое положение из-за атак превосходящих сил противника. Наши дивизии уже не так сильны. Командование слишком нервничает. Виттерсгейм хотел убрать назад свой вытянутый к Волге палец. Паулюс помешал этому».

Спартановку они захватили одной ротой. А для захвата Сталинграда малой кровью им не хватало двух дивизий (Хайнц Шрётер).  И тракторный завод был им не по силам.
Но с обороной они освоились за неделю. И тот «палец» – какие-то восемь километров – мы не смогли перекусить до конца ноября, пока немцы сами не оставили свои позиции.

Но, чтобы:
скрыть промахи в оценке ситуации при и после прорыва немцев к Волге и неудачную организацию его ликвидации;
представить оборону тракторного в сентябре как главное в обороне Сталинграда на северном участке: про переправу и «коридор» умолчать;
и, чтобы подчеркнуть роль местных партийных и административных руководителей в обороне Сталинграда, -
был создан и до сих пор поддерживается миф о защите города заводскими рабочими в течение пяти дней пока не подошли военные.
Бесспорно, путь к заводу ополченцы не только преградили, но и атаковали. 

А военные там были, -  зенитчики, которые первыми встали на пути танков, 99-я танковая бригада (свежесформированная), военные моряки и др. На пути немцев оказались бойцы 2-го и 3-го батальонов 79-го пограничного полка; в трех километрах от поселка Ерзовка находились 11-я и 13-я заставы пограничников (Н.Старостин).  Должны были быть у переправы и строители-сапёры и военные железнодорожники. Был в Тракторозаводском районе и учебный танковый центр (два батальона, правда, его сразу задействовали в Спартановке на позициях перед СТЗ - тракторным заводом). «Танков на ходу — это были Т-34 — набралось шестьдесят… (у А.Исаева – 50, А.Т.). Все машины вошли в состав находившейся на переформировании 99-й танковой бригады подполковника П. С. Житнева… (последнее, видимо, не совсем верно, в учебном центре было до трёх десятков, А.Т.). В течение ночи на 24 августа возглавивший по приказу комфронта тракторозаводский боевой участок генерал Фекленко сформировал три новых артиллерийских полка» (из мемуаров Н.И. Крылова, начштаба 62-й армии). Сюда же был переброшен снятый с фронта 57-й армии 738-й истребительный противотанковый артиллерийский полк (А.Самсонов), а 24 августа подошёл 249-й конвойный полк НКВД (по материалам Р.Л. Беспалова). В ночь на 25 августа на рубеж р. Мечетки прибыл 282-й стрелковый полк 10-й дивизии войск НКВД (800 чел., А.Т.).               
На 17 -22 августа, судя по карте (№10 с сайта «Сталинградская битва») в резерве фронта было 8 стрелковых дивизий и 2 танковых корпуса (2-й и 23-й).

Подошедшие с северо-запада наши резервные танковые части 2-го танкового корпуса 24 августа отбили Орловку с прилегающими высотами и ночью вошли в Рынок. 25-го после того как батальон мотобригады отбил Ерзовку, по мнению историка А.Исаева, была возможность соединиться вдоль Волги с 62-й армией.
Как констатировал Сталин в телеграмме в Сталинград о срочном принятии необходимых мер, в районе прорыва сил было достаточно.
И были там ещё два огромных крутых оврага, преграждающих с севера дорогу немецким танкам к тракторному заводу.

Генерал-майор Н. В. Фекленко, назначенный командующим участка, начальник Сталинградского автобронетанкового учебного центра, бывший кавалерист, политрук, хозяйственник, окончил автобронетанковые курсы. На начальном этапе боёв на Халхин-Голе в мае 1939 года командовал корпусом, но уже 6 июня 1939 года был отстранён от командования Г. К. Жуковым за потерю управления и незнание обстановки. С 15 августа по 20 сентября 1941 года был командующим 38-й армией Юго-Западного фронта. Освобождён от должности как не справлявшийся со своими обязанностями. Снова попал на фронт в 1942 году — в течение месяца был командиром 17-го танкового корпуса  Брянского фронта.
А в монографии академика Самсонова: «Руководство боями в районе Тракторного завода осуществлял 23 - 28 августа представитель Ставки Верховного Главнокомандования, начальник Автобронетанкового управления Красной Армии Я. Н. Федоренко. Ему были непосредственно подчинены начальник Сталинградского учебного автобронетанкового центра генерал-майор танковых войск Н. В. Фекленко, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Юго-восточного фронта генерал-майор танковых войск Е. Г. Пушкин».
«В организации обороны у северной окраины города приняли участие заместитель председателя Совнаркома и нарком танковой промышленности В. А. Малышев (только что прибывший в Сталинград в качестве уполномоченного ГКО) и находившийся на Тракторном начальник автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко…  (из книги Крылова Н.И.). 
Кроме того: 26 августа на левый фланг Сталинградского фронта, который курировал Гордов как зам Ерёменко, ответственного за два фронта, с фронтового КП в Сталинграде прибыл  Василевский. 29-го из Москвы прилетел Жуков.

Но что-то не продумали, не дооценили риски, где-то существующая система управления подвела, не организовали как нужно, не того назначили…  Очень много начальников было, а с использованием ресурсов - не всё в порядке.
Так, командир 10-й дивизии НКВД (он тогда не подчинялся 62-й армии, был ответственным за оборону города) «для овладения высотами… принял решение на проведение контрнаступления силами 282-го полка. Оно продолжалось в течение 27-28 августа. В ходе контрнаступления полк смог продвинуться по северному берегу р. Мечетка на 600-700 метров… Главной причиной неудачного наступления полка явилась недооценка истинных сил противника» (Р.Л. Беспалов). (Позиции полка были на левом фланге северо-восточнее Спартановки, перед Орловкой; к 10 сентября километрах в 8 – 10 от Волги). 

А немцы, ударив в стык двух армий, 23 августа с одной танковой дивизией вышли к Волге и перерезали  железнодорожное сообщение с Москвой. Но атаковать дальше, ночью, без разведки, они не решились, и начав наступление на следующий день, сразу лишили двух фронтов переправы и доставки грузов с военных предприятий Урала – через вторую ветку ж/д сообщения с югом, востоком и севером через Владимировку (г.Ахтубинск).

К ночи истребительный батальон тракторного района, танкисты 21-го танкового батальона, вооружённые гранатами (в первые часы оружия на всех не хватило, а на танки почему-то их не поставили) и первые ополченцы заняли позиции перед СТЗ (Сталинградским тракторным заводом) по южному склону Мокрой Мечетки.
На рубежи вышел 28-й танковый учебный батальон и 32-й батальон морской пехоты Волжской военной флотилии. Подходили ещё несколько небольших истребительных батальонов из других районов города и новые отряды ополченцев. 23-24-го ополченцам и морякам раздали 1200 танковых пулемётов с заводских складов. Пять дней ополченцы: пехота с танками; истребительные батальоны, армейские танкисты, зенитчики и матросы защищали подходы к тракторному и атаковали. А спохватившиеся военные начальники, не разобравшись с ситуацией, поставили им нереальные задачи: отогнать немцев от переправы у Латошинки. И послали танки и необученных моряков и ополченцев к переправе, но неподготовленно, атаковали на бесстрашии и упорстве. В Латошинку вошли, но её не удержали. 
Пространство между Рынко;м и Латошинкой, по словам увидевшего это позднее С. Ф. Горохова, было «усеяно трупами в морских бушлатах и тельняшках».  В чьих-то воспоминаниях называлась цифра потерь в 700 человек, кто знает, может, не верно, а может, моряков был не один батальон. И шли в атаку матросы, рассказывали, не перебежками, а во весь рост. И рабочие с ними.

Результаты первого дня боевых действий у Латошинки известны из донесения немецкого танкового сапёрного батальона за 24 августа (не исключено, что достижения завышенные, но тем не менее):
«Трофеями танко-саперного батальона в этот день стали: 1 речной монитор (потоплен), 27 орудий (в т.ч. 1 дальнобойное 20-см, 9 гаубиц 22-см, 2 гаубицы 30-см), 23 морских орудия 40-см со всеми принадлежностями, 2 бронеавтомобиля, 3 танка «Кристи» (из них 1 – уничтожен в ближнем бою 2-й ротой), 1 четырехствольный зенитный пулемет, 2 самолета (сбито 2-й ротой), 56 вагонов (из них – 4 с танками, остальные – с артиллерийскими боеприпасами), большое количество боеприпасов и военного имущества всех видов, 204 пленных.
Собственные потери при этом были невелики».
В нашей военной литературе информации по боям в Латошинке и Рынке  практически нет.

Зато в приложении – воспоминания командира танковой роты Орлова Н.Г. о боях 23 -28 августа.

А вот как выглядели боевые действия по отчету танкового сапёрного батальона (Pz.Pi.Btl.16)  группы Штрельке.
После занятия круговой обороны в ночь с 23 на 24.08 возле Рынка в километре – полутора от Волги немцы с утра двинулись к переправе и дальше вдоль Волги на север к Ерзовке - и на юг в сторону СТЗ.  в Рынок заходить не стали, ограничились разведкой.
«24.08  В 6.40 танковая рота прорывается и закрепляется на северной окраине Латашанки (так написано на карте вместо Латошинка, А.Т.).
Саперный взвод пробивается к парому и захватывает его (с техникой, оружием, боеприпасами, а ведь было время принять меры, А.Т.)».
К 11.00 посёлок был очищен. «Русские были полностью захвачены врасплох и оказали слабое сопротивление… С помощью захваченного вооружения была достигнута полная оснащенность обороны.
…Со стороны Рынка открывается сильный танковый огонь… Одновременно на пункт 726 (Латашанка) производится мощный воздушный налет. Далее появляется речной монитор (водоизмещением примерно 300 тонн), ведущий огонь из всех орудий… Однако, попадание в основание трубы вызвало детонацию боекомплекта. На мониторе начались взрывы, он загорелся. С него в воду спрыгнуло примерно 250 человек. И только немногим удалось спастись на песчаной косе».
 
«25.8.42:  Ночь прошла в целом спокойно. Вражеские ночные бомбардировки. Небольшие бои с рассеянным противником, особенно на севере…. Ночью у южной боевой группы прорвалось 19 вражеских танков, имевшие задачу дойти до Латашанки (пункт 726). Все они были уничтожены».
Немцы окапывались и уничтожали проходящие мимо суда. (Танки, видимо, были только что сформированной 99-й тбр, А.Т.)

«26.08  Русские атаковали со стороны Рынка 8 танками «Кристи» в сопровождении пехоты… Бой на позициях продолжался несколько часов».

В ночь на 27-е немцы обстреляли и потопили напротив Акатовки пароход «Иосиф Сталин», опрометчиво отправленный с 1200 – 1500 (по разным источникам) ранеными и эвакуированными в Саратов без какого-либо прикрытия с воздуха, воды, суши. Спаслось около 200 человек.

27.08   в 4.20 наши снова атаковали 20 танками и матросами с пулемётами.

 «Передовые позиции на берегу Волги отданы неприятелю.
14.50.  Налет «штук» на пункт 725 (Рынок, А.Т.)… Противник в панике покидает поселок и бежит на юго-восток».

Наши танки из Рынка не уходили. А ночью немцы его заняли.

«Ночью широкая низина на юго-восточной окраине пункта 725, по которой могут проехать танки, была заминирована, два железнодорожных моста на южной окраине пункта 725 были взорваны...

29.08  Ночью по-прежнему бомбардировки.
6.00 Огонь артиллерии, зениток и танков, ведшийся по позициям у пунктов 725 (Рынок, А.Т.) и 726 (Латошинка, А.Т.) усилился до уровня ураганного. Вражеские танки и стрелки прямой наводкой расстреливают солдат … в ячейках на южной окраине Рынка. Потери растут.
9.00 …одна канонерская лодка высадила десант севернее Рынка в тылу у группы зениток.
10.30 По обрывистому берегу Волги вражеские стрелки просочились к Латашанке, где были уничтожены.
13.00 Батарея тяжелых гаубиц и реактивные минометы с хорошим результатом начинают вести огонь по скоплениям противника в пункте 725 (Рынок).
15.30 Новая предпринятая попытка 16-го мотоциклетного батальона вернуть Рынок не имеет успеха.
18.30 В наступающих сумерках после сильной подготовки артиллерией и реактивными минометами… мотоциклисты заходят в Рынок, однако после жестокого ночного боя, вынуждены отказаться от плана захватить поселок».

Рынок – (рынкОм у волжан назывался мыс, при впадении одной реки в другую) -  это небольшое с дореволюционных времён поселение, ставшее тракторозаводским посёлком, включённым в городскую черту в 1931 году, на правом берегу Волги севернее тракторного, в 17 км от центра города, у места впадения речки Сухая Мечётка в Волгу, напротив истока Ахтубы.  Во время войны Рынок был полностью разрушен.  При строительстве ГЭС его ликвидировали. Сейчас восстановлен и существует северо-западнее первоначального как поселок Рынок Городского округа Волгограда.

А вот что о нём говорится в немецком боевом отчёте. «Позиции, особенно на южном фронте у Рынка, очень неудобные, зажаты между домами и глубоким склоном балки, однако очень хорошо просматриваются со Спартаковки и могут подвергаться прицельному обстрелу. Для 7,62-см самоходных ПТО нет никаких укрытых позиций» (на нашей карте Генштаба 1941 года, которую использовали немцы, написано Спартаковка).

Спартановка - соседний посёлок тракторозаводцев  - был на другой стороне громадной  балки Сухая Мечетка.  Говорят, к началу войны в Спартановке и Рынке на тысячу сто подворий, имелось всего три кирпичных строения: насосная станция горводопровода, двухэтажная школа да пожарное депо, остальное - деревянные одноэтажные домики с кирпичными печами, подпольями да оградками из плитняка, которые потом использовались в боях. Была ещё тюрьма, но о ней предпочитают не упоминать. А за Спартановкой, степью и лесопосадками  – широкая, метров восемьсот по кромке воды, долина Мокрой Мечетки с высокими крутыми берегами и пересыхающей в жаркую погоду речкой. За ней – улицы Тракторозаводского района и СТЗ.
Обе балки сохранились.
Вдоль крутых волжских склонов по берегу от СТЗ до Латошинки проходила железная дорога. Судя по аэрофотоснимку там была и шоссейка. Основной была дорога на Ерзовку, от Верхнего посёлка СТЗ.

А вот так выглядела Латошинка по немецкому донесению. «Сам поселок Латашанка (такое название на карте) расположен среди густых фруктовых садов и виноградников в полосе 1 км шириной и 2 км длиной, с большим количеством летних дач, которые также могут использоваться под размещение войск. К Волге ведет ступенчатый спуск 25 метров глубиной и 200 метров шириной, заросший густыми деревьями и кустарниками и изрезанный оврагами. На берегу проходит 4-хпутная железная дорога с двумя пристанями, приспособленными для приема 27 вагонов. На южной окраине пункта 726 (Латошинка, А.Т.) находится причал железнодорожного парома со всем соответствующим оборудованием…»
 Перед Латошинкой со стороны Рынка была «пересеченная и непросматриваемая местность».

Вот эту территорию от Мокрой Мечетки, что метрах в пятистах севернее СТЗ до Рынка, с 5 октября, когда воевать за тракторный подошла 37-я дивизия Жолудева, и обороняла так называемая группа Горохова, основу которой составляла 124-я отдельная стрелковая бригада. В сентябре в бригаду входили следующие основные подразделения: четыре стрелковых батальона, миномётный дивизион, отдельный миномётный батальон, батальон связи, артиллерийский дивизион и истребительно-противотанковый дивизион. Численность её со всеми службами в сентябре была 3,5 – 4 тыс. чел. 
Её, переправленную в центре города и не успевшую перевести дух, после пешего перехода 28 августа срочно перебросили с другого конца Сталинграда километров за тридцать к СТЗ.  Её командир, полковник Сергей Фёдорович Горохов,  выпускник военной академии, начал войну в должности начштаба 99-й стрелковой дивизии. Дивизия уже 23 июня отбила у противника занятый им Перемышль и больше недели удерживала его. Город стал первым, освобождённым Красной армией во время войны. В июле 1941 за умелую организацию управления войсками, мужество и храбрость награждён орденом Красного Знамени. После выхода из окружения, видимо, в связи с расследованием этого случая спецорганами, до назначения командиром 124-й отдельной стрелковой бригады находился в резерве. Таким он выглядел по описанию корреспондента «Красной звезды» В.Коротеева: «Полковник Горохов – плотный, коренастый мужчина средних лет, с чёрными, уже седеющими волосами и живыми добрыми глазами на смуглом открытом лице. Однако густое полукружье бровей придаёт ему несколько суровое выражение».
Комиссаром бригады был Владимир Александрович Греков, благодаря воспоминаниям которого и стало многое известно, в 1941 году окончил Военно-политическую Академию, в 1969 году стал генерал-полковником.

На следующий день 29 августа бригада отбила Спартановку и Рыно;к. И с этого дня до 24 ноября, дня соединения с частями 66-й армии Донского фронта Рокоссовского гороховцы Рынок и Спартановку не оставляли.
Рабочих отрядов к подходу 124-й бригады, по словам Горохова, в зоне обороны СТЗ оставалось мало, «почти все разбежались». Были отведены в распоряжение НКВД и истребительные батальоны.
А 31 августа к Тракторному переправилась 149-я отдельная стрелковая бригада под командованием подполковника В.А. Болвинова. Она расположилась вдоль правого берега Мечетки от северной окраины Верхнего посёлка СТЗ до бахчи, что была за ж/д мостом на Орловку, и получила задачу: отбить посадочную площадку аэродрома и двигаться на север вдоль дороги на Латошинку (дорога была на Ерзовку, А.Т.) и к высоте 135,4, что у Орловки.



ГЛАВА 2. СЕВЕРНАЯ ГРУППА ГОРОХОВА. СЕНТЯБРЬ

Приказом по фронту - части, находившиеся в конце августа в районе тракторного, определили как Северную группу войск под управлением полковника С.Ф.Горохова с подчинением командующему фронтом Ерёменко. В неё вошли: 124-я ОСБр, 282-й стрелковый полк 10-й дивизии НКВД, 99-я отдельная танковая бригада, отряд морской пехоты Волжской военной флотилии, группа её судов (Северная группа), отдельный стрелковый ремонтно-восстановительный батальон, школа младших политработников из авиагородка, танки СТЗ. Чуть позже - 149-я ОСБр, 115-я сбр, 2-я мсбр и 112-я сд.  Несколько дней в группе Горохова была 38-я мсбр, но в начале сентября её вместе с танковой бригадой вывели на другой участок. 
В Северную группу Волжской военной флотилии под командованием С.П.Лысенко входили: канонерские лодки «Усыскин» и «Чапаев» со 100 мм морскими пушками (видимо, производства завода «Баррикады», А.Т.) с дальностью обстрела 22 км и четыре бронекатера, базирующиеся в устье Ахтубы и др. «Некоторые катера, имели 76-мм орудия и могли вести огонь в радиусе до 15 км с закрытых огневых позиций, а бронекатера № 41 и 61, вооруженные реактивными минометными установками, предназначались для ночных прорывов на фланги противника и обстрела его войск с малых дистанций» (Локтионов И. И.).  Бронекатера с 16 октября, пока позволял лёд на Волге, обеспечивали и доставку грузов и пополнений и эвакуацию раненых.

В начале сентября Северную группу Горохова передали 62-й армии. А через две недели ставшему её командующим Чуйкову существование отдельной группы не понравилось, и он стал управлять отдельными частями сам. Таким образом, группа взаимосвязанных подразделений, действующих рядом на общей территории, фактически распалась.  Кроме того, их ещё ослабляли, перебрасывая подразделения на другие участки фронта, а возвращались только единицы  уцелевших бойцов. Так сентябре из 124-й сбр: 1-й батальон С.П.Цыбулина удерживал позиции перед пос.Баррикады; сводный батальон под командованием старшего лейтенанта В.П. Барботько воевал на Метизном (карта РККА, сентябрь 1942).

Не допускал Чуйков единоначалия самостоятельного, независимого Горохова. А дал бы свободу его инициативе, его организаторским способностям и своевременно поддержал - а взаимоотношения Горохова с местными администрацией и парторганизацией и с дирекцией завода, говорят, были получше, чем у Чуйкова, - может быть, и бои за Тракторный проходили бы по-другому. Правда, в сентябрьских приказах группа Горохова в составе: «/124, 149 СБр, 282 сп НКВД/» упоминалась вместе с подразделениями, воевавшими в её составе ранее. 

В конце сентября с оставлением нашими частями Мамаева кургана началось второе мощное наступление противника через заводские посёлки на Орловку и с запада на Спартановку. Орловский выступ наших войск угрожал прорвавшемуся к Волге немецкому танковому корпусу окружением. И Паулюс направил на это направление, кроме пехоты, 24-ю, а чуть позже и 14-ю, танковые дивизии Гота.

Таким вспоминает сентябрь бывший командир пулемётного взвода 3-го стрелкового батальона Т.Ш.Валеев: «…Мы потеряли счёт времени, да и нельзя было из-за адского грохота непрерывных артиллерийских выстрелов, бомбёжек и атак понять: утро уже или ещё вечер. Сталинград весь горел, в воздухе господствовала вражеская авиация. …Были мы грязные, вшивые, мыться приходилось очень редко: в землянке подогревали воду и там мылись. …Сначала по прибытии в Сталинград питание было сносным, а потом всё хуже и хуже. Особенно ухудшилось питание, когда нас окружили. Один только пшеничный суп. Утром, в 4 часа, кушали на целый день. Только когда утихнет бой, поздно вечером, снова ели тот же суп». 
(На полное довольствие с трёхразовым питанием от Донского фронта гороховцев поставили после соединения с 66-й армией, хотя формально до января 1943 года бригада входила в структуру 62-й армии Чуйкова, А.Т.).

 «…На нас, измученных недоеданием, недосыпанием, шли отборные части Гитлера… Мой пулемётный взвод был расположен на левом берегу Сухой Мечётки. Этот берег, изрезанный оврагами, по которым в Мечётку стекали вешние воды, представлял собой такую картину: окопы, блиндажи, пулемётные гнёзда вдоль берега, изрытого бесчисленными разрывами и усыпанного осколками. Весь берег и бугры на нём покрыты выгоревшей от солнца и разрывов снарядов и мин редкой, бурой, колючей травой. И мы – среди всего этого: измученные каждодневными боями, жарой и неважным питанием. Обмундирование на нас задубело от едкого пота и грязи. Нас постоянно мучила жажда: за глоток холодной ключевой воды, казалось, готовы были пойти на всё (во второй половине сентября стояла жара, прим. А.Т.). Но воду с большим трудом, с потерями, доставляли с Волги. Мутную и противную на вкус. От неё несло трупным запахом и нефтью. …От бомбёжек, артобстрелов над нами висели с утра до ночи тучи едкой пыли. Не видно солнца, не видно левого берега. Снайперы врага не давали поднять голову. И так – каждый день, день за днём. И только ночью немец отдыхал. Тогда и мы отдыхали».

 «В сентябре 1942 года в газете «Красная звезда» чередой пошли сталинградские очерки Константина Симонова».
6 ноября в газете «На страже Родины» (орган политуправления 62-й армии) появилась статья «Гороховцы», посвящённая событиям первых чисел ноября. В передовице газеты «Красная звезда» от 1 дек 1942 с заголовком «62 Армия», кроме генерал-лейтенанта Чуйкова, в числе его основных помощников назвали полковника Горохова, генерал-майора Родимцева и полковника Болвинова (подполковник В. А. Болвинов погиб 2 ноября, звание полковника ему присвоено посмертно 27 ноября).
Симонов бойцов и командиров 124-й бригады представил в повести «Дни и ночи». Прототипом Сабурова был командир 2-го батальона Ткаленко, прототипом Масленникова - начальник штаба 2-го батальона, лейтенант А. В. Семашко.
Про Ткаленко было написано и в «Красной Звезде»  от 18 сентября в очерке К.Симонова  «Под Сталинградом».
«Командир батальона старший лейтенант Вадим Яковлевич Ткаленко, на первый взгляд, чем-то неуловимо напоминает Чапаева. Может быть, это сходство вызывают светлые, пшеничные, завивающиеся кверху усы, такие же светлые, пристальные глаза и надетая слегка набекрень пилотка на русых волосах. Словом, он чем-то очень похож на Чапаева — такого, к какому мы привыкли в кино. И только когда Ткаленко выходит из блиндажа и вытягивается во весь рост в тесном ходе сообщения, вдруг по его почти мальчишеской худобе, по угловатым движениям, замечаешь, что он еще очень молод и что его усы — это скорей юношеская прихоть, чем неотъемлемая принадлежность старого солдата».

Его 2-й батальон бессменно оборонялся на самом трудном правом фланге. Против него были задействованы подразделения 16-й танковой дивизии (около 50 танков и пехоты с мотоциклистами).  А центр обороны батальона находился там, где в 1962 году поставлен монумент строителям коммунизма, по дороге из Волгограда в Волжский.  У старого кладбища, что через дорогу, сражалась рота П.Т.Кашкина.

А слева за балкой Сухой Мечетки, в Спартановке, отбивался 3-й батальон А.Графчикова. Из воспоминаний В.А.Грекова: «Командный пункт Саши Графчикова в труднейшую пору боёв за тракторный располагался на улице Менжинского (Менжинской, на карте РККА 1941 года, скорее всего это участок современной улицы Николая Отрады, прим. А.Т) в бетонированной трубе балки Забазной (на месте этой балки сейчас улица Академика Богомольца). От кладбища на скате Сухой Мечетки в Рынке… к пяти ямам заброшенного карьера в Спартановке (левее Забазной балки) пролегала наиболее удалённая от Волги линия обороны…».  Это были два главных батальона обороны.

В октябре 4-й батальон воевал слева от 3-го, рядом с подразделениями 149-й бригады, о нём ничего не известно, и в поддержку 149-й бригады был создан ещё 5-й батальон.

А 1-й батальон С.П.Цыбулина был отправлен в ночь с 7 на 8 сентября 1942 года к западной окраине Городища. Он, насчитывавший вначале 800 бойцов, не имея соседей, действуя в отрыве от основных сил группы Горохова, вел тяжелые бои с превосходящим противником (пехота с танками и авиацией) и удерживал позиции до 16 октября. В живых осталась горстка. За боевые действия капитан Цыбулин был награждён орденом Александра Невского №2.  После его ранения комбатом стал старший лейтенант Д.Ф.Старощук, будущий начальник разведки, потом штаба 124-й стрелковой бригады.


 
ГЛАВА 3. БОИ В ОКРУЖЕНИИ.  ОКТЯБРЬ-НОЯБРЬ

С августа на северном участке образовался проход к Волге шириной 8-12 км, где непробиваемую оборону занял 14-й танковый корпус Виттерсгейма. И его не могли перекрыть ни Жуков, ни Рокоссовский, пока немцы к 24 ноября сами не отошли.
В конце сентября они захватили центр Сталинграда и Мамаев курган и контролировали территорию города от южных пригородов до подходов к заводам. Вошли в посёлки «Баррикады» и «Красный Октябрь», подошли к заводу «Баррикады» с запада и 27-29 сентября проникли на территорию завода «Красный Октябрь». В начале октября они ликвидировали орловский выступ. окружив несколько наших частей. «Потеря Орловки с господствующими над этим районом высотами означала ослабление всего правого фланга нашей обороны и сокращение наших возможностей продвигаться - если позволит обстановка - на север, навстречу войскам Сталинградского фронта» (Крылов, начштаба 62-й армии). С потерей Орловки на острие правого фланга 62-й армии остался только Рынок.

С 14 по 31 октября в заводском районе было третье мощное, как всегда тщательно подготовленное, немецкое наступление с участием двух танковых дивизий.  15 октября немцы
захватили тракторный завод и пошли на юг: к заводам «Баррикады» и «Красный Октябрь». А против гороховцев с юга от тракторного и с запада на Спартановку  двинулась 94-я пехотная дивизия, и с севера на Рынок - 16-я танковая. Гороховцы оказались в полукольце.  Ситуация стала очень тяжёлой. Военсовет армии снова принял решение объединить окружённые части под командованием Горохова.

Вспоминает помощник начальника оперативной части старший лейтенант С.И. Чупров: «Высшее начальство, сбежавшееся сюда с оставленных на Тракторном оборонительных рубежей, теперь беспрерывно совещалось в блиндаже полковника Горохова. Землянка оперативной части также была до отказа набита офицерами соседних частей.
Ночь с 17 на 18 октября была ночью переживаний, восстановления живучести нашей обороны, собирания людей в боевой кулак на левом фланге группы. Эту нелёгкую задачу выполняли многие офицеры, которых мобилизовало командование бригады. На берегу Волги, в оврагах, безмерно утомлённые люди спали там, где упали после предыдущего боя. Их будили, подымали на ноги, выводили в окопы, отрытые на кладбище перед Мокрой Мечёткой в Спартановке. Люди были подавлены неимоверной усталостью, но, когда им говорили о необходимости воевать, защищать священный берег Волги, они собирались с духом и шли выполнять боевую задачу. Они нуждались в твёрдом руководстве. Они были способны держать оборону, но их командиры оказались недостаточно тверды».

После потери Орловки костяком обороны Сталинградского фронта на севере, в Рынке и Спартановке, оставались две бригады: 124-я в составе 2-го и 3-го батальонов и остатков 4-го, и 149-я. На 5 октября в общем количестве около 8 тысяч человек числились и другие части, но скорее - на бумаге. 
Из 100 человек 115-й бригады, вышедших из окружения, 8 октября был сформирован 1-й батальон 124-й бригады (в нём от боёв под Орловкой почти никого не осталось, А.Т.); из 2-й мотострелковой бригады — пятый батальон 124-й бригады. От морских пехотинцев Горшкова осталось 9 человек, 282-й полк НКВД майора М.С.Глущенко (Грущенко) уже не существовал, и 26 октября его управление вывели за Волгу.

149-ю осбр (после отхода от тракторного в ней осталось около 100 человек) решили сохранить и докомплектовали остатками 112-й дивизии и др.  Её штаб расположился в овраге за кладбищем (в Спартановке, А.Т.). Штаб Горохова был в школе, кирпичном двухэтажном здании, сейчас на её месте - школа №61.  Туда он перебрался из незавершённого кирпичного здания (на пересечении современных ул.Менжинского и Николая Отрады). После войны на этом месте был построен кинотеатр «Комсомолец», а сейчас там - спортклуб «Родина». Позднее, по декабрь, КП Горохова был в блиндаже волжского откоса у школы. В сентябре - у СТЗ.

17-18 октября свои КП и штаб армии, уже обстреливаемые с 500 м, Чуйков от «Баррикад» перенёс километров на пятнадцать южнее, к Мамаеву кургану.

К 25-у немцы захватили 4/5 города (по немецкой оценке Пауля Кареля), 27-го прорвались к Волге  между «Баррикадами» и «Красным Октябрём» до зоны прямого обстрела главной переправы и лишили 62-ю армию основного транспортного канала с тыловыми службами и госпиталями.

Не хватало людей, боеприпасов, еды. Переправа с острова Денежный перестала существовать.  Ухудшилось обеспечение боеприпасами, питанием. Осложнилась эвакуация раненых.  И госпитали были не близко. А в ноябре стало ещё хуже. Из рассказа Горохова: «В ноябре по Волге пошла «шуга», и снабжение через Волгу нарушилось… (бронекатера уже не могли курсировать, прим.А.Т.) Нашу группу стали снабжать самолётами». А самолётами разве обеспечишь (см. последнюю главу). И раненых не вывезешь.
 Вот, что написал в письме жене воевавший в бригаде красноармеец Абросимов: «…Я нахожусь на волоске от смерти. Сегодня, 15 октября, все кишки перевернуло и сильно рвало. Вся причина в этом — проклятые галушки, да каша из пшеницы. Лучше быть голодным, но не есть эту пищу. Вдобавок к этому стали давать муку, вот и представь себе, что мы кушаем…».
Говорят, что после обращения Горохова к Чуйкову 16 октября, пришла радиограмма от Хрущёва, члена Военсовета фронта и представителя Ставки, что он лично будет отвечать за снабжение Северной группы.

К двадцатым числам октября территорию в два на три километра обороняли: справа 124-я бригада: 2-й батальон – Рынок, 3-й батальон - часть Спартановки слева, включая район пяти ям; и ещё левее остальную часть Спартановки - её 4-й батальон с 149-й бригадой.

Убедившись, что одновременное наступление на оба посёлка распыляет силы, и оценив оборону в Рынке как более прочную, с 20 октября по 2 ноября немцы начали штурмовать главным образом Спартановку. Но Москве мало было обороны, она требовала контратак.
 Наступление ослабленной 149-й бригады 22-24 октября не могло быть удачным и привело к большим потерям и оставлению исходных позиций. Из материалов, опубликованных в немецкой википедии (автор David M. Glantz, взято с сайта «Военный альбом»): «25 октября было доложено о ликвидации последнего сопротивления в Спартановке, однако в действительности сотни красноармейцев продолжали держаться в оврагах между Рынком и Спартановкой. Сам Рынок продолжал «фанатично» удерживаться...»

Командованию фронта от Горохова ушла телеграмма (рукописный архивный оригинал есть в интернете).
«Молния. Особо важная.
Чуйкову Гурову Ерёменко
18.15  25.10.42
Потери большие. Сил нет. Положение безвыходное. Срочно шлите живую силу или укажите вариант действий. Бой продолжается.
Горохов  Камынин»
На неё был получен ответ за подписью Чуйкова и Гурова: «…На пополнение в ближайшее время не рассчитывайте». Но с 25 октября огневую поддержку группе Горохова стала оказывать артиллерия, размещённая на острове Спорный по сталинскому приказу от 6 октября - организовать прочную оборону островов, «выделить и поставить на них войска с тяжелой, дивизионной и полковой артиллерией и средствами ПВО». Для усиления войск на островах Ставка дала десять артпулеметных батальонов.

В Спартановке немцы прижали гороховцев к Волге и к оврагам у Рынка, и территория, контролируемая группой Горохова, сократилась в четыре-пять раз до участка шириной порядка двух километров и глубиной менее 500 – 700 метров. Но Рынок 124-й бригаде удержать удалось.

А судьба 149-й бригады Болвинова была трагична.  Вышли из окружения от тракторного. Хорошо подготовить позиции времени не было.  Бойцы психологически надломленные. Управление ослабленное. Кроме того – у Болвинова плохие отношения с Гороховым, чему способствовала и чуйковская практика командования частями раздельно, и присутствие мешающих наблюдателей сверху (будто для урегулирования конфликта). И сразу мощное наступление немцев - за неделю захватили почти всю Спартановку. Остались участки сопротивления вдоль Волги и по оврагам перед Рынком.
31 октября – 1 ноября в Латошинке была неудачно проведена операция по десантированию подразделений 300 дивизии.  А 2 ноября после разгрома нашего десанта, немцы предприняли ответное мощное наступление. После миномётного и артиллерийского обстрела - десятичасовой авианалёт. В результате погибло 160 бойцов и командиров 124-й бригады, более 150 человек (из воспоминаний С.Е.Пожидаева, бригадного инженера, полковника) и почти всё командование 149-й бригады вместе с подполковником Болвиновым. Уцелели только её политотдел и отдел СМЕРШ. Н.И.Крылов назвал Н.И.Болвинова одним из самых отважных и способных старших командиров, незаурядным, инициативным и бесстрашным. У Горохова мнение о его личных качествах было отрицательным.

Потом был приказ 11 ноября отбить Спартановку, но опять – неудачно, большие потери.
Как написал генерал В.А. Греков: «Москва добивалась, чтобы мы не только удержали эти посёлки. Куда существеннее было поддерживать активность в ведении оборонительных боёв…» и помешать переброске сил вермахта на другие участки фронта.
С.Ф. Горохов так вспоминал о последнем оборонительном бое в Сталинграде: «17 ноября немцы организовали решительное наступление. По показаниям пленных, перед фашистами была поставлена задача 17-18-19 ноября ликвидировать нашу группу. Положение было крайне тяжёлое. Отдельные группы 16-го разведбатальона 16-й танковой дивизии противника прошли по Сухой Мечётке до Волги… Со стороны Латошинки на нас были брошены немецкие танки в большом количестве. К вечеру немцев выбили из Рынка, положение было восстановлено».

Автор книги «История 16-й танковой дивизии» Вольфганг Вертен так охарактеризовал её последнее ноябрьское наступление: «Атака немецких частей на Рынок провалилась. Очень большие потери понесла дивизия в этих боях. Уже более 4000 её солдат и офицеров было похоронено».
19 ноября началось наступление Донского фронта, 20-го - наступление Сталинградского фронта, 24 ноября к гороховцам с севера пробились части 66-й армии Жадова.



ГЛАВА 4  ПРОЧНОСТЬ

Как же Горохову удалось отстоять Рынок, ведь воевали в окружении, снабжение недостаточное, позади замерзающая Волга, с севера и с запада существенных естественных преград не было?

В сентябре, когда КП был у Тракторного, через Денежную Воложку (русло Волги), где расстояние между берегами было 150 -200 м, организовали переправу: соорудили оригинальный двухсторонний  плавучий переход из бочек на якорях, который немецким летчикам никак не удавалось разрушить, а нашим было легко ремонтировать, существовала она до середины октября. Ещё сделали три канатно-паромные переправы на острова Денежный и Спорный. По этим мостикам в октябре переправлялась и 37-я дивизия Жолудева.

Бойцов берегли. Жёстко требовали  – «зарываться в землю поглубже». Хоть она и была как камень. Зато танки окопы не сминали. «Всего же обе бригады отрыли 20 километров траншей и ходов сообщений полного профиля… На отдельных участках мы имели две траншеи, в районе Рынка три траншеи…  Так что любой взвод, рота, скажем, с левого фланга на правый, могла за час – час десять сманеврировать, не показываясь на поверхности. То же самое можно было проделать от волжской кручи до передка. Таким образом, оборона наша отличалась высокой маневренностью…» Для личного состава орудийных и миномётных расчётов укрытия были глубокие и прочные, преимущественно из шпал и кусков рельсов, а также хорошо замаскированные (из записей Грекова). 

Всеми способами усиливали передовую автоматическим оружием: кроме «максимов», ручных пулемётов и ППШ - танковыми пулемётами с тракторного, трофейными пулемётами и автоматами, малокалиберными миномётами, противотанковыми ружьями. В одной из рот самого трудного правого фланга к середине ноября на трёх бойцов приходился один пулемёт.

Из воспоминаний Грекова: «Были созданы ротные опорные пункты и противотанковые районы, в которых размещались 10—12 45-мм противотанковых пушек и противотанковых ружей. Подготовлены десятки запасных позиций, более сотни укрытий для личного состава и более двадцати наблюдательных пунктов».

 «Главный упор сделали на организацию системы огня. Например, перед батальоном  Ткаленко передний край так был переплетён всеми видами огня, что не только мотогренадёр или танк, мышь не проскользнёт».
Миномётчики, пулемётчики, истребители танков располагались в тылу и на стыках стрелковых рот, создавая глубину и прочность обороны.
 
«Мы старались - указывал в своих записках В.А. Греков, - иметь в бригаде три боекомплекта, а это 30-36 тонн. Постоянно: один боекомплект – при орудиях, миномётах, бойце. Второй – в батальонных, дивизионных складах, третий – на бригадных складах. На винтовку – 50-70 патронов, автомат – 300-400…»

  Умело использовалась островная артиллерия.
Напротив Спартановки, за узким руслом волжской протоки, был остров Спорный (посрыли при строительстве плотины). Севернее, ближе к истоку Ахтубы, где сейчас плотина ГЭС и здание администрации, был остров Песчаный, сохранилась только его часть. Ниже по течению, у тракторного, остров Денежный (Зайцевский). (При строительстве ГЭС конфигурации островов сильно изменились.)
Почти всю артиллерию, кроме противотанковой, не смотря на несогласие Чуйкова, вывели «из-под беспощадного, прицельного расстрела на острова Спорный и Зелёный» (сейчас входит в город Волжский, АТ.). А когда были у тракторного – её переправляли вместе с тягачами на плотах на Денежный.
На 12 октября, до тяжёлых боёв, в бригаде было восемь пушек ЗИС-3, две полковых 27-го года, шесть 122 мм миномётов и двенадцать 45 мм противотанковых пушек. На 17 октября на правом берегу остались три миномётных роты. Была ещё рота 85 мм миномётов.  Ещё использовалась артиллерия отряда Волжской флотилии.
Артиллерийским и миномётным огнём у Рынка и в Спартановке гороховцев поддерживали разместившиеся в октябре по приказу Сталина на островах Спорный и Денежный подразделения 300-й стрелковой дивизии.
«Средствами связи с артиллеристами были не только провода по дну реки. Команды дублировались по радио и условными световыми знаками, ракетами». Наблюдательные пункты артиллеристов были за Волгой, Ахтубой, в Спартановке - и на передовой: сначала на крыше школы, потом в колодце водопровода на Менжинской улице (говорят, он сохранился вместе с памятными надписями артиллеристов на железобетонных балках). Помогали и артиллеристы 300-й дивизии с противоположного берега и её стрелки с острова Песчаный.

За неоценимый вклад артиллеристов 3-й батареи артдивизиона бригады, за их мужество и героизм Горохов в декабре 1942 года обратился  в Военный совет 62-й армии с просьбой о возбуждении ходатайства  перед Президиумом Верховного Совета о переименовании острова Спорный в остров Артиллеристов (документ из архива МО в открытом доступе в интернете). Но решения не было, а при строительстве ГЭС от острова практически ничего не осталось.

«Ни на минуту не прекращалась политическая работа… Каждый воин знал положение на фронте, знал о событиях, происходящих за рубежом и у себя на Родине. Политработники не только словом, но и личным примером в бою воодушевляли бойцов, вселяли в них уверенность в победу».

А всё-таки, наверное, очень важны – личностные качества комбрига и его организаторский и военный таланты!
Но никой бы расторопный ротный, смекалистый комбат, талантливый комбриг и удачливый командарм не смог бы ничего добиться без стойкости, мужества, невероятной самоотверженности, терпения и боевого духа простого русского солдата!

В центре бывшего района обороны 2-го батальона стоит монумент строителям коммунизма.  И рядом, на развилке дорог на Волжский и Камышин в 1970 году установлена стела из серого гранита, имеющая форму знамени, с текстом:
«Здесь 24 ноября 1942 года после трехмесячных ожесточенных боев с немецко-фашистскими захватчиками войска группы полковника Горохова Сталинградского фронта соединились с войсками Донского фронта генерала Рокоссовского. Слава героям Сталинградской битвы».

12 декабря 1942 года С.Ф.Горохову было присвоено звание генерал-майор, и он был направлен  заместителем командующего 51-й армией отбивать танковые атаки Гота на реке Мышкова.



ГЛАВА 5. ПОСЛЕСЛОВИЕ

Жутко представить себя гороховцем, людниковцем, даже без атак, без обстрелов и бомбёжек – просто без горячей еды, голодающим, под пронизывающим ветром и ледяным дождём, да в плохонькой одежонке с пугающе-минимальным боекомплектом. А плыть в ноябре по ледяной воде в лодке среди вздымающихся льдин при переправе раненых или при обеспечении связи?
Людников даже медали давал тем, кто отваживался на доставку раненых и боеприпасов с провиантом. (С ноября 1942 года командирам полков, бригад, дивизий было разрешено самим награждать бойцов медалями и орденами Красной Звезды.)
А раненым? - пока светло, кто в атаке упал, даже оттащить не могли. До госпиталя далеко. И транспорт только ночью. Чтоб терпели – водкой отпаивали. А как пошла по реке шуга – совсем плохо: операционно-перевязочный блок развернули на правом берегу в землянке, и медроте помещения отрыли.

А на бригаду кроме боекомплекта надо было только еду доставлять тоннами. Вот слова Грекова о первоначальном снабжении бригады: «Продовольствие – 3-5 «суходач» на каждого из четырёх с лишним тысяч бойцов. Это 12-15 тонн. А там ещё – фураж для 700 лошадей и ещё много чего остального. Так что, если поднять все запасы одним рейсом, как рассчитывается в штабах, потребуется до полусотни полуторок и целый обоз из сотни повозок».
С середины октября до ледостава грузы доставляли по ночам бронекатера. В Спартановке специально оборудованных причалов не было, грузы носили по пяти-шестиметровым сходням. И возможности бронекатера были невелики: пополнения доставляли из расчёта до 45 человек.
А через две-три недели из-за льда бронекатера ходить перестали, только иногда, очень редко.
 
А  самолётами У-2 с грузоподъёмностью 300 - 400 кг сколько доставишь? – известно о доставке Горохову 150 тонн за 1000 самолётовылетов. Сбрасывали грузы с крыла и с бомбоподвески – а сколько там разместишь? Удароопасное – на парашютах. И площадка для сброса была очень маленькая, естественны непопадания.

Люди психически не выдерживали. И не только солдаты - а сколько было новобранцев после школы! - командиры духом падали, запивали, покидали позиции…
Что говорить про народ, за 15 -20 лет лишений и репрессий и два года войны постигший истинное отношение к нему власти и цену заверений в крепости брони и быстроте танков…
Хрущёв, бывший главный руководитель и партиец в стране, рассказывал: про солдат «леворучников», подставлявших под пули левую руку, чтобы попасть в госпиталь, и про высших офицеров, что под пули не лезли, сидели в крепких блиндажах, но с нехорошим настроением: «Вот мы отступаем. Почему отступаем? Потому, что солдат не чувствует, за что он должен воевать, за что же должен умирать. Возьмем Первую мировую войну. Тогда у солдата была земля, было свое хозяйство. Он воевал за всю Россию, но воевал и за свой дом. А сейчас - все общее, все колхозное… К сожалению, такое было!».

«За время боевых действий из 2-го осб в разное время на сторону врага перешли 106 человек. Из них 4 командира среднего звена и 90 человек рядового состава, 13 младших командиров. Из подразделения политрука Тимошишина перешло на сторону немцев целое отделение. 8 октября из 3-го осб перешли на сторону немцев 42 человека» (из записок Грекова).

Агитация, вера и убеждения – великая сила - и даже имя жестокого тирана Сталина было знаменем, надеждой на победу.  С ним шли в отчаянные атаки. Политруки работали. И помогало! Но эффективно действовали и особисты.

Из «Докладной записки ОО НКВД ДФ в УОО НКВД СССР «О работе особорганов по борьбе с трусами и паникерами в частях Донского фронта за период с 1 октября 1942 года по 1 февраля 1943 года» от 7 февраля 1943 г:

«В октябре 1942 года особым отделом НКВД 149 стрелковой бригады арестован за проявление трусости и бегство с поля боя командир взвода ПТР, млад. политрук Шилкин… по постановлению особбрига расстрелян перед строем командного состава.
… 15 октября 1942 года, в ходе ожесточенных боев в районе СТЗ, противнику удалось выйти к Волге и отрезать от основных сил 62 армии остатки 112 СД, 115, 124 и 149 отдельных стрелковых бригад.
Военный совет армии принял решение объединить все войсковые части под общим руководством командира 124 отдельной стр. бригады полковника Горохова и организовать круговую оборону от реки Мокрая Мечетка до северной окраины поселка Рынок.
 В период непрерывных напряженных боев, среди руководящего командного состава были неоднократные попытки бросить свои части и переправиться на восточный берег Волги.
 Для борьбы с трусами и паникерами Особармом была создана оперативная группа, …которая, объединив остатки взводов особых отделов с личным составом 3-го армейского заградотряда, провела исключительно большую работу по наведению порядка в частях группы полковника Горохова, задержанию дезертиров, трусов и паникеров, пытавшихся под разным предлогом переправиться на левый берег Волги.
В течение 15 дней оперативной группой было задержано и возвращено на поле боя до 800 чел. рядового и командного состава, из них 15 чел. по постановлению особорганов расстреляны перед строем».

На войне как на войне - есть и храбрецы, и трусы, герои и предатели и просто люди, попавшие в стихию убийства и вынужденные, защищаясь, и выполняя долг убивать и пытаться выжить.
У нас нет права их судить и сравнивать бойцов и командиров.  И нет достаточной для этого информации.
 А с трёх сторон простреливаемые сталинградские «островки»: Горохова - не больше шести квадратных километров, и Людникова, - пятьсот на семьсот метров, без естественных укрытий, с патронами и едой от убитых немцев, с кирпичными развалинами да крутыми волжскими откосами в ноябре-декабре - были всего лишь  маленьким кусочками огромной окровавленной русской земли. 
И родимцевцы на узенькой полоске берега и батюковцы у Мамаева – «За Волгой для нас земли нет!» - сами снабжались и раненых вывозили на собственных лодках, которые зарывали на день в песок. А до спасительного берега было полтора – два опасных, простреливаемых километра. Из воспоминаний очевидцев - бывало, подкреплений при переправе гибло и до половины (полковник А.В.Козлов, Волгоград, и др.).

Сталинградская эпопея была одной из последних непостижимых трагедий первой половины войны. И только под Сталинградом был нанесён первый сокрушительный удар. А сколько ещё пришлось хлебнуть нашему солдату до 9 мая сорок пятого! Сколько было гиблых солдатских «пятачков» и ледяных рек. А громадные потери – под Ржевом, Ленинградом, Курском? А форсирование Днепра? А Зееловские высоты…
 Немцы так опрометчиво, как мы, в лоб не наступали. И цинично «шутили» наши генералы по Бешанову: до сорок третьего – учились воевать - "42-й учебный". 

Верховный в директиве № 170656 от 14 октября 1942 года требовал принятия решительных мер к усилению обороны Сталинграда. Там были такие строчки «Основное внимание уделить обороне оставшейся в наших руках части г. Сталинград, превратив каждый дом, каждую улицу и каждый квартал в крепость» и практические указания от а) до к) об организации обороны крупных населенных пунктов с методами ведения уличных боев. А тракторный уже потеряли, и в Сталинграде остались только руины да крутой берег Волги!
А в августе от Ставки (значит, от Сталина) было такое указания: «…Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага (ослепить – в х/ф «Сталинградская битва», 1949г.)».

А вот относиться бережно к человеческой жизни и бойцу не задумывались… И инструкций хоть и запоздалых, насколько мне известно, об этом не было.
Главнокомандующий таких задач не ставил…



В тексте использованы материалы печатных изданий и интернета, в том числе: Алексея Шахова, Александра Ларионова, Людмилы Красник, Л.П.Овчинниковой, воспоминания  В.А.Грекова,  С.Ф.Горохова, Д.М.Шабалова и др.  Пометки на карте 1941 года собственноручные.



ПРИЛОЖЕНИЕ

Воспоминания командира танковой роты Н.Г.Орлова о боях у тракторного 23 - 28 августа 1942 года.

«Перед самым Сталинградом пароход попал под бомбежку. Там их несколько шло. По нам, слава богу, не попали. Так прибыл я (Орлов Николай Григорьевич, род. в марте 1922 года в Кармановском районе Смоленской области, А.Т.) в Сталинград, в учебный батальон при Сталинградском танковом заводе. Командовал им майор Герда. Вручает мне роту курсантов – «Лейтенант, готовь роту!» Батальон готовил маршевые роты, поставляя единовременно три роты с промежутком в пятнадцать дней. Т-34 сами собирали на заводе под руководством классных мастеров. Выполняли любую черновую работу. Каждый командир танка, а их в роте десяток, получал корпус танка, расписывался за него и доводил до конца на конвейере. Все вместе его собирали, и кто его не успел изучить – изучал на месте. Считаю, это был высший класс подготовки! Знание самой машины, ее устройства, ее эксплуатации, управление огнем, вождение с боевой стрельбой днем и ночью… И на все это предписывалось всего два месяца подготовки… Прошло два месяца, июнь-июль. Пролетал август...

И первый бой, который мне довелось вести, мое первое боевое крещение, состоялось 23 августа 1942 года. Немцы тогда прорвали фронт на Дону. Армада танков и мотопехоты 14-го танкового корпуса, на острие которого шла 16-я танковая дивизия, смяла оборону какой-то нашей стрелковой дивизии, и уже в 5 часов вечера немцы были у Волги, прямо у завода. Фронт был рассечен пополам. Образовался коридор шириной в 8-10 километров, и в него устремилась лавина. В 15.18 начался воздушный штурм Сталинграда.
Помню, как кричал генерал Фекленко: «Ну, живее, еще пару снарядов, и вперед! Слышите канонаду? Это держатся зенитчики. Лейтенант, двигай на Орловку. Возьмешь полигон, закрепишься на Мокрой Мечетке. Бери всех подряд, охрану склада и прочих. Всех, кто есть, в бой!»

Моя рота должна была утром 24-го своим ходом уйти на фронт в район Калача-на-Дону. Это примерно восемьдесят километров ходу. А тут фронт… немцы сами пришли. И вечером, по сути дела где-то уже около 6 часов я пошел в атаку вдоль Волги, прямо от завода. Немцы стояли в полутора километрах. На бортах танков, в бинокль хорошо было видно кресты. Они захватили два населенных пункта на берегу Волги: Спартановку и Рынок. Рынок – это где сейчас электростанция. Они, как начали бомбить в 15 часов, так и не останавливались до захода солнца. По шестьдесят-семьдесят самолетов, с трех направлений! Город горит, все в дыму, в огне. Ужас, паника… Войск в городе нет. В основном бомбили центр города. А на северной окраине города три мощнейших государственных завода: знаменитый «СТЗ», рядом с ним оружейный «Баррикады», дальше, чуть глубже к центру, прямо на берегу, в ста пятидесяти метрах – металлургический. Их они бомбили меньше, ибо стояла задача захватить предприятия сходу. Вот они вечером прорвались. Город беззащитен. И ведь знали, что в городе войск нет. Там еще оставалось одно авиационное училище, и 10-я охранная дивизия НКВД, которая получила задачу прикрыть город. А город протяженностью в сорок километров!

И спас город, – и я об этом писал неоднократно, – рабочий класс, ополчение Сталинграда. На этих трех заводах сформировали танковую бригаду, которая пошла в атаку без танков. Только экипажи! Люди собрались по первому тревожному гудку, без приказов. Из начальства и штабов никого нет. Чувствовалась, конечно, в те минуты какая-то растерянность. Но то, что случилось – то случилось. Это был тот самый критический момент, когда немцы имели возможность захвата города сходу.

Весь день 23-го, и всю ночь до утра мы принимали на себя удары 16-й танковой генерала Хубе. Они, видимо, почувствовав, что встретили серьезное сопротивление, более основательно подготовили атаку утром 24-го. Но за ночь рабочие с завода вытянули корпуса танков и башен, и установили их в виде неподвижных огневых точек. А 24-го днем к нам на помощь подоспели краснофлотцы. Они дважды... дважды под пение Интернационала в полный рост поднимались и шли за мной в атаку!

Нас было три готовых роты. Две из них должны были уйти по железной дороге на другие фронты. Моей роте, как я уже говорил, предстояло заправиться горючим и снарядами, и своим ходом двинуться к Дону. Но все получилось совсем иначе…

Те две роты с ходу контратаковали неподалеку, левее, в районе населенного пункта Орловка. Оба командира рот, старшие лейтенанты Морев и Барановский погибли в тот же день, но остановили главную группировку немцев, наносившую удар прямо через поселок. (Оба награждены посмертно Орденами Ленина. – Прим. С.С.)

При каждом заводе были поселки рабочих. Вцепившись в них, наши роты вместе с зенитчиками, стоявшими на прикрытии завода, по сути дела остановили немцев. Они сожгли несколько немецких танков у речушки Мокрая Мечетка. Мне там тоже довелось побывать, но потом нас вернули назад – на том участке дело уже было сделано. Меня же еще раз пускали вдоль Волги…

Собрал командиров взводов, объяснил им обстановку. Двинулись вдоль дороги из города на Орловку. Головным пошел мой танк. Разведку вперед не выдвинули… В общем, надо признаться, что не такие уж мы тогда были грамотеи. Условия для атаки там очень плохие – вдоль Волги петляет узкая дорога. Это сейчас она покрыта асфальтом, а тогда была каменной. Через Мокрую Мечетку вел маленький деревянный мостик. Танки по нему никогда не ходили, – никто не проверял, по крайней мере. И первое же, что получилось не удачно, это когда мой первый танк ворвался на мостик – он тут же провалился. Нам еще повезло, что это не река, а ручеек. Но там очень крутые овраги. Возможно, поэтому немцы потом не стали атаковать ночью.

Мы, наверное, с километр двигались колонной… да, кстати, у нас же тогда радиостанции стояли. Помню, как я с тремя командирами взводов переговаривался. К Орловке подошли, вижу – слева от нас огневая позиция зенитчиков. Длинные стволы непривычно глазу смотрят вниз. Расчеты в касках. К нам бежит и что-то зло кричит молодой лейтенант. Останавливаю танк. Он подбегает, распалился такой: — Вашу мать, танкисты! Ждем, ждем. Видите, за вас приходится бить танки. Вон они!

Смотрю в бинокль. Что за хреновина! Вот они, совсем рядом, с крестами на башне.

— Чего ж, — говорю, — не бьете?

— Да ты не бзди, лейтенант. Эти в атаку не пойдут, уделаны надежно. Ты давай жми вперед, а мы если мы поддержим.

Перед Мечеткой ровная, открытая местность. Даю роте команду развернуться в боевую линию. По газам… Два танка прорвались за Мечетку. Одного сразу же подбили. Экипаж посыпался из танка, и буквально через минуту он полыхнул ярким пламенем. Дальше продвинуться не удалось. Встали на огородах, за домишками поселка. Осмотрелся, осмысливаю ситуацию. За нами пехота – рабочие и экипажи маршевых рот. Очень много молодежи и стариков. Один дед здоровый такой, с усами, в бескозырке, поверх тельняшки крест-накрест патронташи. Я не выдержал, говорю: «Дед, да ты хоть куда?» А тот: «Ах, ты, такой-сякой, да я Царицын отстоял, а тут фрицы какие-то паршивые. Сейчас мы их расшерстим. Сам давай не отставай!»

Только вроде закрепились, получаю приказ отойти прямо к заводу и оттуда ударить вдоль Волги на Рынок, захватить его и удержать. Рынок — это такая небольшая деревушка. В центре церковь, кругом сады. Стоит на господствующей высоте, прямо на берегу Волги. Приказ есть приказ, быстро свернулись в колонну и отошли.

Рынок атаковали на скорости. Смотрю – ребята бодро идут. А ведь это у них вторая атака в жизни. Помню, немцы как-то плохо стреляли, но честно признаться, мы стреляли не лучше. И вот атакуем, и ни один из наших танков не горит. А деревушка ближе и ближе... Опять же, вот обрати внимание, мы атаковали, совершенно не имея понятия, сколько их там, есть ли там танки, противотанковые орудия. Да, честно признать, и не до того было. Приказ прост – отбить Рынок любой ценой! Все!

Снова осмотрелся — из десяти танков за мной идут только восемь, двух в строю нет. Один вертится на гусенице, другой ведет огонь с места. Остальные жмут вперед, на Рынок. Я тогда восхитился: «Какие же молодцы эти ребята, танки не бросили, ведут огонь с места, поддерживают нас».

Ворвались в Рынок, прочесываем его, выходим на западную и северную окраины. Быстро закрепляемся, расставляю танки. Каждой машине указал место, сектор обстрела. Между танками 50-100 метров. Прикрыли их ветками – торчат одни пушки.

Пока закреплялись, немного пришли в себя. Только вроде хотели перекусить, как начался мощный артобстрел. Потом обрушилась авиация. Посыпались бомбы. Вздыбленная земля, сплошной грохот. Казалось, все измолочено, перебито, нет живого места...

Но когда поутихло, увидели, что особо больших потерь мы не понесли. Но страху натерпелись. Долбили они нас основательно. Далее произошло следующее. Появляется командир из 21-го учебного танкового батальона и от имени командира майора Гирды приказывает роте снова отойти к СТЗ и оттуда ударить вдоль Мечетки на хутор Мелиоративный. Там пешие танкисты с бойцами истребительного батальона с трудом удерживают позиции. Им нужна помощь.

Быстро построились в колонну и на большой скорости пошли назад. В Рынке остались ополченцы, вооруженные только стрелковым оружием. Противотанковых средств, кроме гранат, у них не было. Разумеется, как только мы ушли, немцы при поддержке танков контратаковали и снова взяли Рынок. Уцелевшие ополченцы отошли к Тракторному...

На новом направлении мы атаковали только один раз. Успели немного потеснить немцев и помочь закрепиться на позициях рабочим отрядам. Тут приходит новый приказ — срочно совершить маневр назад к Рынку и снова захватить его.

Пока подвозили горючее и снаряды, пока заправлялись – стемнело. Чтобы быстрее двигаться, недолго думая, дал приказ включить фары. Опять вдоль Волги пошли к Рынку. На подходе к нему развертываемся во взводные колонны, – ночью в развернутой линии атаковать трудно. По дороге встретили уцелевших после дневного боя в поселке ополченцев. Они снова поднялись с нами в атаку. К сожалению, тогда у нас ничего не получилось. До меня только потом дошло, что своими фарами я переполошил всех немцев. Поздно ночью мы откатились к Тракторному заводу.

В ночь с 23-го на 24-е готовились к атаке. Заправились горючим и боеприпасами. Майор Гирда за ночь собрал целый отряд. От командования ничего нового: главный удар — от Тракторного завода вдоль Волги, с задачей взять Спартановку, за ней – Рынок. Отогнать немцев от реки.

Перед атакой — короткая огневая подготовка. Набираем обороты. За нами в полный рост идут краснофлотцы. Море огня…

Вышибли немцев из Спартановки. Снова ворвались в Рынок. Кругом трупы немцев, разбитые орудия и минометы, несколько подбитых танков... У нас машин убавилось вполовину, много раненых.

Весь день 24-го — это маневрирование, тяжелые бои за Рынок. Детали стерлись. Доходило вплоть до рукопашной. К вечеру было приказано отойти в район Спартановки, ближе к заводу. Пришло пополнение из нескольких тридцатьчетверок. Смотрю – стоят одна к одной, скученно. Рядом какие-то люди в гражданской одежде. Спросил у них, кто старший. Оказалось, что это рабочие с завода – сборщики танков. У меня прямо заныла душа – послать их в бой, это значит оставить завод без специалистов. Вместе с тем все понятно: это их город, это их завод, их семьи... Распределил спецов между взводами.

От рабочих узнал, что завод даже под обстрелом еще собирает танки. Они идут в бой прямо из цехов.

Утром 25-го пытались отбить у немцев хутор Мелиоративный. Это важный пункт, он «нависает» над заводом и Спартановкой. Все вокруг него как на ладони. Немцы там сидели крепко – хорошо окопались. У хутора – большой сад. Мы ворвались в него, но дальше не продвинулись. И так без конца, вплоть до ранения…

А 28-го вечером к нам на помощь подошла знаменитая 124-я мотострелковая бригада, командовал которой не менее знаменитый полковник Горохов. Мне ставят задачу: с утра 29-го, от завода снова атаковать вдоль Волги в направлении Мокрая Мечетка. Рынок к тому времени мы вроде опять сдали. После очередной атаки в районе Спартановки встречаю подполковника, танкиста. Молодой, стройный красавец в кожанке, перетянутой ремнями. Представился нам: «Командир танковой бригады Житнев. Наслышан о вас. Хорошо воюете. А мы только что пробились с запада. Вот мои танки». Показывает на кустарник. Там стояло несколько легких танков и два-три Т-34. Виднелись и противотанковые орудия. Это были остатки разгромленной 99-й бригады Житнева. Меня переподчинили ему как командиру, у которого имелся штаб. Он очень обрадовался, приняв мою роту. А мне тем более было очень важно, что у меня теперь есть настоящий командир, и хоть кто-то теперь мною управляет.

Нам ставилась задача атаковать высоту северо-западнее Рынка. Пространства для маневра там особо нет. Прямо в Спартановке встали в боевой порядок. За нами двинули остатки пеших танкистов, и морская пехота группы Горохова. Пошли. Вокруг закипело. Вдруг – удар... Танк круто рвануло влево. Заорал механику-водителю: «Вперед, вперед!» Стоим! Что делать? Вспомнил, чему учили в Орловском училище — «Командир должен перейти в другой танк и продолжить управлять боем». А как это сделать — задача. Кругом разрывы, стрельба... Ну, я приоткрыл люк, гляжу – недалеко от меня танк, до него метров тридцать-сорок. Движется потихонечку в моем направлении. Молодчина! Заметил, что мой танк крутнуло. Выскакиваю на землю, вижу, как он открывает люк. И только я попытался прыгнуть на закрылки, чтобы забраться в танк, как получаю сильнейший удар в голову – меня сбило пулей. Упал. В голове звон. Ощупал руками...

Пуля попала в гребень танкошлема, не поранив головы, ушла под ларингофоны (?). Однако сам удар был такой, как будто бы кто-то по голове ударил оглоблей. Это все длилось лишь мгновение. Сознания я не терял. Поднимаюсь, снова лезу на гусеницу. Еще удар. В плечо! Вторая пуля перебила ремень и разорвала гимнастерку.Уже командир того танка выскочил, лежит, смотрит на меня. Опять поднимаюсь… Третья пуля! На этот раз в грудь. Эта уложила меня плотно. С того момента ничего не помню. Пришел в себя несколько дней спустя, уже на той стороне Волги, в госпитале...»

Опубликовано 02 октября 2016 года.  Сайт «Я помню. Ветераны ВОВ»