Герман, ты будешь моим мужем?

«Герман, ты будешь моим мужем?»
Не то в шутку, не то всерьёз спросила Лана.

Кто сказал, что соседи не хотят дружить и заперлись друг от друга за крепкими металлическими дверями? Семьи Апрелевых и Смирновых знались накоротке уже давно, когда больше двадцати лет назад в один день въехали в один подъезд нового дома. Да ещё так удачно сложилось, что отцы оба оказались технарями-инженерами, изобретателями и заядлыми рыбаками. В общем, им было о чём с интересом потолковать, забежав вечерком на часок и задержавшись куда дольше. Сошлись и их жёны - Софья Сергеевна и Татьяна Львовна, женщины простые, жизнью не особо избалованные: первая работала в библиотеке, вторая выдавала карточки пациентам в регистратуре поликлиники. Сблизило их и такое весьма существенное обстоятельство: бабушек-дедушек в городе в наличии не было, а у Апрелевых подрастала трёхлетняя беляночка Лана, у Смирновых грохотал по квартире пластмассовым грузовиком на верёвочке её ровесник Герка, черноглазый крепыш с серьёзным личиком. Вот взрослые теперь и подкидывали деток друг другу, если надо было куда-нибудь отлучиться именно вдвоём.

Герка с Ланой так и привыкли держаться парой - от детсадовской группы до пятого класса. Мамы-папы не могли нарадоваться, до чего удобно и хорошо всё устроилось: и в школу, и из школы ребята шли вместе - оно как-то спокойнее. Обедали они обычно у Апрелевых. Софья Сергеевна самым тщательным образом научила (и не забывала каждое утро повторить инструктаж) дочку и газовые горелки аккуратно поджечь, и супчик подогреть, и котлеты на сковороде не подпалить, а Гера в знак благодарности мыл посуду. Потом они делали домашнее задание, читали каждый своё или с азартом играли в шашки, а там и кто-нибудь из родителей возвращался домой. И почти не ссорились. Лана была тихая и строгая девочка, но из-за пустяка могла расстроиться до горьких слёз. Гере не нравилось, когда кто-нибудь плакал, и он старался не спорить с Ланой, даже если так и подмывало возразить и даже посмеяться. Нет, она не командовала им, всё как-то само собой так получалось, что он послушно и с готовностью выполнял все её нехитрые просьбы и дома, и в школе.

Чему же тут удивляться, когда наконец мальчишки в классе начали нехорошо похохатывать и даже издеваться над ним, обзывая «женихом» и показывая, по малолетней своей дурости подсмотренные у старших неприличные жесты. Гера тогда растерялся, однако Лана выручила его, попросив учительницу посадить её за один стол не с Апрелевым, как обычно, а с лучшей подружкой Асей Носовой. Совместные походы с уроков и обеды тоже прекратились. Гера и сам уже мог справиться с кастрюлями у себя дома. А по утрам в школу Лану теперь поджидала у подъезда смешливая и хулиганистая Аська, которая одна умела растормошить и развеселить чинную отличницу, попутно списав у неё из чистеньких тетрадок задачи и упражнения.

Гера Смирнов тоже был среди немногочисленных первых учеников, но к «засушенным ботаникам» не относился. На переменах не листал прилежно учебник, а болтал с друзьями в коридоре о чём угодно. Вечерами Лана, гуляя с Аськой по микрорайону, видела его на дворовой спортплощадке, где он, в зависимости от сезона, гонял то в футбол, то в хоккей. Приятельские отношения между ними, конечно же, сохранились, просто они, избегая дурацких намёков, не показывали их. Да и родители по-прежнему дружили, собираясь то у одних, то у других по праздникам или просто выходным дням. Андрей Иванович и Николай Борисович то и дело уезжали на рыбалку, но Гера категорически отказывался составить им компанию: в доме появился компьютер, который привлекал его гораздо сильнее. Подросшие ребята, конечно, далеко не всегда садились за «взрослый стол» и, понятно, не слышали, о чём там за рюмочкой идёт оживлённая речь. А Татьяна Львовна уже вовсю, хотя вроде бы и с улыбкой, говорила о том, как славно было бы ещё и породниться: все друг друга прекрасно знают, все люди свои. И чем чаще говорила, тем взволнованнее и убеждённее:

- Да такой девочке, как наша Лануся, я своего Герку хоть завтра отдам. Ведь какая чистая душа! А умница! Посмотришь на улице на девиц, и прямо ужас берёт от их юбчонок и татушек, и всё хихикают да задницами крутят. Ну, хозяйничать мы Лану научим. Пусть пока поживут у нас или у вас, а потом, может, и квартирку им сообразим.

- А чего её учить? - слегка обижалась Софья Сергеевна. - Она и так и пирог испечь, и уборку сделать, и заштопать что-нибудь мастер. Рубашки вон отцу гладит - ни складочки, ни морщинки. Скажи, Андрей!

- Тем более! - пуще того вдохновлялась Татьяна Львовна. - Значит, решено?

Мужчины относились к вопросу куда сдержаннее: дескать, нам ли тут за молодёжь, да ещё за её спинами судьбу расписывать? Они переглядывались, не отвечали и только пожимали плечами. Татьяна Львовна, видя такую вялую и совсем нетворческую позицию, недовольно поджимала губы и пристально смотрела на Софью Сергеевну: хоть ты-то на моей стороне? Но и та, к её досаде, пылкой заинтересованности не показывала. И тогда она взяла «счастье детей» в свои руки.

- Герочка, - спросила она сына вроде бы безразличным голосом, - а что это Лана у нас редко бывает?

- Разве? - удивился он. - Да она, мам, занята: к городской олимпиаде готовится.

В другой раз, после традиционного весеннего бала в школе, невинно полюбопытствовала:

- Сынок, а в чём Лана пришла?

- Не помню, - смешался Гера. -

В платье, наверное. Или в брючах? У нас все девчонки в штаны переоделись, узенькие-преузенькие. Обтянулись, как...

- Гера, - с чуть заметной укоризной сказала Татьяна Львовна. - Да что тебе все девчонки? Ты на Лану посмотри повнимательнее. Ведь чудо рядом с тобой, а ты как слепой.

Он отвернулся в надежде скрыть, что мгновенно покраснел, но мама на то и мама, чтобы видеть всё или почти всё. Но Татьяна Львовна не знала страшную тайну сына, а Гера не мог ей признаться, что Лана ему очень нравится - и всегда нравилась. Только вот она, хоть и будто бы дружит с ним, глядит точно так же, как на любого другого одноклассника. Нет, всё-таки чуть теплее - видимо, по-соседски и в память о детстве. И ему от этого ещё больнее. Лана и не отталкивала, но и к себе не приближала. Ну что было делать в такой ситуации? Оставалось ждать, что она вот возьмёт и переменится.

Не торопила события и Татьяна Львовна. По её мнению, детям надо было сначала получить высшее образование. Оба, слава богу, в университет поступили. За сына она не беспокоилась: всё будет так, как она хочет. А насчёт будущей невестки то и дело заводила беседы с Софьей Сергеевной: не нарисовался ли на горизонте «лишний» женишок. Софья Сергеевна смеялась:

- Некогда ей! Ланка из научной библиотеки не вылазит. Об аспирантуре мечтает.

Иногда Гера приглашал соседку в кино. Она, тоже иногда, соглашалась - надо же и отдыхать. Он неловко

и трогательно ухаживал за ней, Лана польщённо улыбалась, и Гера сиял, принимая эти улыбки за некие, пока неназванные, чувства к нему.

…Новенькие дипломы «обмывали» вместе, снова собравшись двумя семействами в полном составе. После шампанского Татьяна Львовна улучила минутку и задумчиво, вроде бы ни к кому конкретно не адресуясь, спросила:

- А почему бы этим милым деткам не пожениться? Ведь какая пара!

Потом глянула уже прямо на Лану:

- Ты же лучше Геры не найдёшь.

Лана в приподнятом настроении насмешливо покосилась на сидящего рядом и сто лет знакомого

приятеля:

- Действительно, почему бы и нет? Герман, ты будешь моим мужем?

И Гера немедленно ответил:

- Буду.

Их мамы обрадованно переглянулись: ну, наконец-то дождались.

Только спустя две недели Лана поняла, что её слова были восприняты всерьёз. Суета вокруг поднялась такая, что некуда было отступить. Как во сне, она съездила с едва скрывающим (мужчина же!) счастливый блеск в глазах Герой и подписала заявление о предстоящей регистрации брака, хотя жених с невестой ещё ни разу не поцеловались. Уже после, ночью, решила: «Скажу, что пошутила». Где там! Татьяна Львовна успела найти и заказать банкетный зал, обговорить меню, лично собралась сопровождать Лану в ателье, где ей сошьют потрясающее платье. В этих приятных и выстраданных ею хлопотах она воспринимала печаль на лице девушки как естественную реакцию на расставание со свободной жизнью. Гера теперь прибегал к Апрелевым каждый вечер, даже неуклюже пытался обнять и поцеловать без пяти минут жену. Она подчинялась, подавляя вздох.

- Устала? - заботливо спрашивал Гера. - Может, ну её, эту аспирантуру, а?

Лана, не соглашаясь, качала головой и почти не поднимала на него глаз. Ей было страшно даже представить свою жизнь с этим пусть и хорошим, но не любимым человеком. А как остановить махину под названием свадьба, которая вот-вот обрушится на неё?

- Мама, - сказала Лана, зазвав её в свою комнату, - мама, я не люблю Геру. Я не могу выйти за него.

- Да как же так... - пролепетала Софья Сергеевна, - ведь всё уже...

- Я не люблю его, - повторила Лана и беспомощно расплакалась.

- Что ж, я сама поговорю с Татьяной, я тебе не враг, не плачь, не надо.

...Через два дня Смирновы подали объявление о продаже квартиры.