315. Хуторская чертовщина. Гиблое болото
Это его сотоварищи с мельниц легки на подъём, молодость и худоба собачья заставляет их шастать по ночам в поисках очередной жертвы, над которой они готовы куражится хоть до самого утра.
А вот Злотазан уже не тот забияка и прохвост, огруз, заплыл жирком, округлился животом, глядя на который его мельничные сотоварищи не забывали поговорить с издёвкой, не особо имел желание покидать тёплое уютное местечко в барском доме.
В его в голове давненько вскипают и бурлят замысловатые прикиды на далеко идущие планы, как и где, приблизится к правящей касте местной нечисти, сколько ж можно ходить в простаках, возраст всё ж таки даёт о себе знать.
Да и пора бы определятся, подыскать себе достойное местечко, повысится в ранге, а для этого нужен солидный капиталец, ведь хорошее место оно оплачивается звонкой монетой, только глупый не догадывается и не понимает, что всё в этом мире продаётся и покупается.
Для того он и пробрался в это поместье, чтоб тяжким трудом хуторского крестьянства скопить солидную сумму, а как её потом умыкнуть ему большого труда не составит.
А для достижения своей коварной цели у него имеется хитрая схема эксплуатации эксплуататора, главной задачей хуторского чёрта в данном обстоятельстве является его планомерное поучение и направление по выдавливанию средств из всех статей доходов поместья.
Организация труда с максимальной отдачей, есть не что иное как разумное планирование.
Вот и приходилось прибегать к хитростям Злотазану, под видом Кузьмы Ильича проводить ночные лекции и семинары с помещицей, наставляя её на решительность действий.
В жизни оно как получается, доброе слово все понимают, одобрительно кивают, соглашаются, но худо исполняют.
Из этого следует, что добрыми словами следует пренебрегать, грубость и насилие, лучше физическое, многим не по нраву, но оно доходчивее доходит до ума каждого, к кому было лично обращено, а работа исполняется в срок и хорошо, хотя и без особого желания.
Достижение желаемого результата с максимальной выгодой, вот главная цель любого товаропроизводящего предприятия, в первую очередь кнут, а пряники уж потом, если конечно старанием заслужили и то не всем, а выборочно, ведь на всех пряников может и не хватит.
У Анны Владимировны на первых порах возникали сомнения на счёт грубого общения в отношениях с трудовым крестьянством, но вскоре сама стала убеждаться, что ей проще управлять поместьем с помощью грубых слов и выражений, а хлыст в её руках являлся знаком власти и повиновения.
Сладостное чувство власти у неё проявилось с той поры, когда в строящейся конторе, за свой длинный язык и короткий ум, нещадно ею был бит плотник Пётр Капустин.
Это рабское ползание у её ног, мольбы о пощаде, лобызание грязной обуви, измазанное в крови лицо, молящее прощение вызывало в ней не которое отвращение, но была и другая сторона дела, задевавшая струны торжества собственного превосходства над этим жалким ничтожеством.
А эти молящие пощады глаза, полные страха и терпения, глаза покорной жертвы, их забыть не возможно, они проникали в самую суть души, вызывая непонятное чувство, от которого по телу расходилась приятная блажь удовлетворения.
С той поры она частенько замечала, что стоило ей только пошевелить хлыстом и грозный взгляд остановить на нерадивом работнике, как тут же в его глазах вспыхивал страх, тот самый страх неминуемого наказания, отчего тому становилось совсем не по себе, в эту минуту он готов был провалиться хоть сквозь землю.
В такие моменты у Анны Владимировны проявлялось чувство вседозволенности, хочу - наказываю, хочу – милую, она госпожа, а значит, как захочет, так и решит, чужого мнения она не потерпит.
Не терпела к тому же сдерживать себя, когда не понятно по какой причине в ней вспыхивал гнев, тут всё раздражало её, не то подали, не так положили, не там встали, вообще всё наоборот сделали, слова ругани лились из неё бушующим потоком.
Без всякого стеснения могла швырнуть, бросить любой попавшийся под руку предмет в не расторопную прислугу.
Вымещала с остервенением собственные неудачи, выворачивая наизнанку суть произошедшего дела, а потом преподносила это как нерадивость не добросовестных работников, а тем только и оставалось виновато смотреть себе под ноги, да кивать головой, соглашаясь с её нравоучением.
Вседозволенность губительно отражалась на поведении помещицы, чувство личной власти и её безграничного авторитета, который создавался самим же крестьянством, утверждал в ней полную уверенность, что она во всем права.
Жаловаться на притеснения с её стороны на всякого рода необоснованные действия было не кому, да и вроде ещё повода особого не было, если и жаловался народ, делясь обидами меж собой, то отчасти видели в этом и долю своей вины.
Ведь ещё ни разу со стороны помещицы не замечали её недовольства и ругани за добросовестно исполненную работу, даже наоборот, из её уст слышалась похвала и такой работник ставился в пример остальным, но как хочется отметить такие случаи были единичны, да и в этот момент у барыни наблюдалось хорошее расположение настроения.
Ещё не совсем понятно, с какой стороны потянуло сквознячком, но уже в поместье веяло лёгким самодурством, с явными признаками своенравия и деспотизма, от которого вскоре хуторскому крестьянству становилось только худо, положение не завидное и из этой ситуации им ни куда не деться.
По собственной воле или не по своей, хочется или нет, но придётся с этим мириться, жизнь она диктует свои правила судьбоносного значения, выполнение которых гарантирует пусть скудное, но существование.
Откуда это взялось, сразу и не скажешь, ведь душа человека, как тот пруд, если в нём вовремя не наводить порядок, он мелеет, зарастает, медленно хиреет и в итоге превращается в болото, котором тонет и гибнет всё хорошее, хотя здесь себе находят приют всевозможные твари.
А в иных гиблых болотах даже черти водятся, для них такие места сплошное удовольствие.
20 – 21 апр 2018г.
Свидетельство о публикации №218042101755