Ожившие камни

Давным-давно где-то там далеко, на самом-самом краю Скандинавии, произошла эта история. Именно история, отголоски этой истории-чуда, этой чудо-истории, я видел и слышал.
Великому и могучему конунгу Эльриху, которому покровительствовал сам Тор со своим сокрушительным громом и поражающим молотом, который заставлял платить дань неким безызвестным и неустрашимым племенам, стал очень сильно мешать один страшный, ярый, грозный и неустрашимый Берсеркр. В момент боя он и на самом деле был похож на разъяренного белого медведя. Вокруг него неожиданно невесть откуда появились пять других берсеркров, но эти берсеркры были поменьше и очень сильно напоминали волков, больших и маленьких (что-то вроде волчат), хладнокровных и яростных, всё разрывающих и пожирающих, кувыркающихся после боя в крови падших воинов. И это была страшная, безжалостная стая. Стая берсеркров. Они пожирали всё в землях и в водах славного, Бесстрашного и тоже жестокого конунга Эльриха. Не одна дружина пыталась поймать, убить, утопить этих самых людей-волков во главе с медведем-человеком. Но они исчезали, пропадали куда-то, и когда усталые воины возвращались к своему конунгу, они вновь оборачивались людьми, людьми-убийцами, и, выскакивая из-за скал, поросших лесом, со всех, со всех сторон, разрывали дружину и, вновь сделавшись зверями, пожирали ее.
Люди не могли оставаться больше в своих селениях и шли все ближе и ближе к конунгу Эльриху. Они надеялись на его могучий молот, молот, который, по преданию, дал когда-то одному из Дедов Эльриха сам Тор. Могучий Тор.
Эльрих советовался со своим Шаманом, но тот ничем не мог ему помочь, а только отправил против стаи двух своих сыновей, они не вернулись, и он собирался отправить своего юного любимого сына, Синеуса. Все счастье у Эльриха было в дочери Инге, а
у Шамана — в Синеусе, и они только ждали свадьбы их детей, их своего счастья.
Но эти берсеркры... они всё спутали, всё смешали, все свадьбы, и у всех людей был только страх, страх не за себя — викинги бесстрашны, страх за детей — берсеркры пожирали и их.
И вот один раз ночью к кострам воинов стал приближаться кто-то, кто-то огромный и молчаливый. Это был Берсеркр. Один. Воины, и те оцепенели, руками стиснув рукоятки и лезвия СВОИХ мечей. Даже дети, и те боялись плакать. Эльрих ничего не боялся. Шаман ничего не взял, хотя и он ничего не боялся, просто у него не было рук.
— Наконец-то, наконец-то ты пришел. Что ж, так лучше.
— Да, так лучше, — прорычал Берсеркр, — надо поговорить, поговорить, с тобой и Шаманом.
Эльрих и Шаман посмотрели друг другу в глаза, затем на! Берсеркра, и вместе произнесли:
— Давай.
— Я хочу твою Ингу.
— Ингу я не дам, я могу дать тебе молот.
— Зачем молот? Я хочу Ингу.
— Тогда я тебя убью своим молотом.
— Ты не убьешь, я обернусь и исчезну в снегах, а затем я опять появлюсь со своими волками и буду пожирать вас всех до тех пор, пока ты не отдашь Ингу. Завтра утром я явлюсь к этой скале, и ты сторожи ее, чтобы она не убежала, сторожи со своими воинами... Думай, Шаман, ты тоже думай и подскажи Эльриху, завтра я вернусь.
— Сам думай.
— Думай ты, — прорычал Берсеркр, и красные глаза его стали похожи на непролитую кровь.
И он исчез, исчез неизвестно куда. Долго молчали Эльрих и Шаман.
— Что скажешь? — спросил конунг.
— Здесь нет выхода. Инга.
— Но это дочь.
— И невеста Синеуса. Выхода нет. Его нам не убить.
— Ооо!!! — Эльрих заревел, и льдинки катились вместо слез.
Воины, женщины, дети стояли в ужасе невдалеке, ничего не
понимая. Наконец, конунг перестал, и они подошли к людям.
__ Воины, Берсеркр хочет мою Ингу.
_ Нет! Нет! Нет! — прокричали доселе молчавшие воины, а женщины и даже дети подхватили этот крик. Нет! Лучше мы умрем.
_ Но мы умрем, если не отдадим Ингу, а затем умрет и она.
Все молчали. Только светлый Синеус и светлая Инга посмот¬рели на одну светлую звезду, которая, сколько помнят они самих себя, постоянно им светила. Звезда увидела их свет и своим све¬том что-то им сказала. Затем они своими глазами посмотрели на себя и согласились.
-Да.
-Да.
— Но как... как же?! — заревел неустрашимый конунг и за-молчал. Затем тихо промолвил:
— Синеус, отдай меч воинам, а воины, возьмите и уведите Синеуса. А женщины, возьмите к себе Ингу.
Ночь как бы остановилась. Инга сидела в доме около очага и рядом сидели женщины. Инга умела рассказывать сказки, и ее сказки любили не только дети. Вот и сегодня она рассказала им одну. В ней все женщины перенеслись в мир своей молодости. О чем была та сказка, мы не знаем. Только все ее слушали, слушали и засыпали. А Синеус пел... Он пел. И помогала ему петь та далекая и светлая звезда. Он пел так хорошо, что воины забыли все, зачем они здесь, и только слушали голос Синеуса. Слушали, слушали и тоже засыпали с открытыми глазам. И вот когда все люди заснули, Синеус и Инга пошли друг к другу, чтобы встретиться на середине пути. Они встретились и, встретившись, спросили друг друга.
- Бежим?
и Синеус вместе с Ингой, забрав свой меч, убежали. Куда? знает, земля большая.
Наутро пришел Берсеркр со своей стаей. Он понял все сразу и заревел. Воины стояли молча, обнажив мечи. Но и они не нужны были Берсеркру. Ему нужна была Инга. И вся стая убежала разыскивать свою добычу, как волки, которые ищут по следу и запаху.
Много времени по всей земле разыскивал их Берсеркр со своими волками. Инга и Синеус всё от них ускользали. Они ускользали даже тогда, когда берсеркры видели их, им помогала звезда. И вот однажды у самого моря, между двух скал, которые чем-то напоминали застывших людей, стая их настигла. Синеус вышел им навстречу, обнажив свой меч, который, увы, не мог по-разить берсеркров.
— Отдай Ингу и уходи. Я дам золото, и у Инги будет золото, я ее не обижу.
-Нет.
— Тогда ты умрешь.
А Инга в отчаянье обратилась к скалам:
— Помогите нам, помогите!..
И тут...
Когда-то на земле жили да были Тролль и Тролльчиха. Они тоже любили друг друга, но Один запретил им видеть самих себя в отражении друг друга. И он превратил их в две скалы. Превратил не навечно, а на тысячу лет. И если их любовь столь сильна, то через тысячу лет они снова станут самими собою и будут жить вместе. Но Один разрешил им в любой момент стать опять троллями на миг, но потом они опять будут скалами, навечно.
Две скалы давно наблюдали за Ингой и Синеусом. Они даже заплакали так, что снег, который лежал на них, стал превращаться в воду.
— Ну что? — молча спросила одна скала.
— Если мы им не поможем, то какое счастье может быть у нас?
— Никакого.
И тогда Скалы с грохотом превратились в громадных троллей, и тролли уничтожили стаю и опять превратились в Скалы.
Один видел это, видел и решил, что опять тролли будут скалами, и если кому-нибудь из людей будет особенно плохо, они в любой момент могут превратиться опять в троллей и тогда...
Так будет тысячу лет. Вот только где стоят эти две Скалы, похожие на людей, я и сам не знаю. Мне просто об этом рассказала та светлая звезда.
Однако я слышал песню:
«Осталась любовь и ожившие камни».
Может быть, знает тот, кто ее написал?