Мания

Не стану называть, кто устроил эту встречу, загадочно пообещав, что она меня, как минимум, удивит, а то и… Он многозначительно не закончил фразу. «Слышал, что у тебя кризис.  Тебе надо переключиться. Предлагаю неординарный вариант».
  Опуская дальнейший разговор, скажу только, что я купился на его предложение.   
  Репутация у него была своеобразного человека, души общества. Там, куда он являлся, скучно не бывало. Человек-сюрприз, воплощение остроумия и выдумки. Тамада, тот, кому невозможно отказать в услуге. Несколько раз я сталкивался с ним за праздничным столом и поражался его жизнелюбию и находчивости. За то, чтоб заполучить его на вечер, соревновались, стараясь переманить. 
  Мы с ним не были близки, он являлся общественным достоянием, хотя, как слышал, успешно конвертировал свой дар. Но делал он всё вдохновенно, так из-за одних денег не работают.  Потом, задним умом, я понял, что кто-то из друзей, обеспокоенный моим поведением, попросил его об этом.  А я действительно временами лез на стенку недовольный тем, что у меня получалось, ни с кем не общался, а с кем приходилось – на том срывался.
 
  По заданию человека-сюрприза, в кафе, в котором я никогда не был, мне предстояло опознать незнакомца без особых примет, который будет отличаться от посетителей разве что тем, что не играет на телефоне, а действительно пьёт кофе. Игра? Розыгрыш? Мой приход туда должен был сказать, что это.
  К моему лёгкому разочарованию, выявить ожидавшего меня в назначенный час оказалось несложно.  Слишком мало посетителей в это время. Незнакомец сидел за столиком один.  То, в самом деле, был субъект без особых примет, одеждой тоже не выделявшийся. В толпе затеряется сразу. Я подумал, что его типаж – внешне идеально подходит для работы агентом спецслужб. Даже возраста он был неопределённого. Вроде бы за тридцать, но насколько… Он сидел лицом к входу, хотя и внешне с отсутствующим видом.
  Я подошёл к его столику и спросил: не Влада ли он ждёт?
  Он, молча, кивнул, не здороваясь, и указал на стул напротив себя.
  - Рекомендую их кофе по-венски, - он ткнул пальцем в свою чашку, рядом с которой на блюде лежал круассан, джем и салфетка. 
  Я сел, а появившейся официантке показал:
  - То же самое. 
  - А мне – счёт, пожалуйста, - сказал он.
 
  Незнакомец, не перемешав сливки и шоколад, аккуратно «отъел» их с одного края и отхлебнул эспрессо, затем принялся за круассан. Он управлялся с ним довольно ловко, поместив в салфетку, и помазав джемом.
  Я молчал, наблюдая, как он, не спеша, с удовольствием откусывает и запивает. Он знал, что кофе здесь хорош, не попробовав. Значит, завсегдатай.
  За несколькими столиками сидели парочки, глядя в гаджеты, с хихиканьем время от времени, показывая их друг другу. 
  «Пока ничего удивительного», - с лёгким разочарованием успел подумать я, пока не принесли мою часть трапезы. Он расплатился за себя.
  Незнакомец не обманул: кофе был отменным. Я принялся делать то же, что он, не произнося ни слова. 
  Каждый из нас погрузился в своё занятие, словно для этого мы сюда и пришли. Я бы не удивился, если б, закончив, он ушёл, не сказав мне ни слова.
 
  «По-видимому, удивительное – это, либо кофе, либо поведение мужчины», - усмехнулся я про себя. Тот, кто устроил встречу, был большим оригиналом. Про его розыгрыши ходили удивительные истории.  Можно было ожидать чего угодно. Я исподтишка оглядел незнакомца. На актёра не похож, грима нет… Интересно, что ему про меня было сказано? Я огляделся. Никто за нами не наблюдал. Какой же хэппенинг или сюрприз имелся в виду? Что у нас с ним за роли?
  И тут любитель кофе по-венски заговорил. Голос у него был глухой, словно чуть простуженный, а в остальном, как и он сам – без особых примет. 
  - Предваряя вопрос, скажу: содержание нашей беседы – не конфиденциально. Можете о ней поведать кому угодно.
  - Даа?..  А я понял, речь пойдёт о необычном, о чём после говорить не следует...
  - Скрывать не обязательно потому, что вам всё равно никто не поверит. Решат, что либо вы – того… либо сочиняете. Вы же – сочинитель, не так ли?
  В ответ я даже не нашёлся, что сказать. И пришлось собеседнику напрашиваться на комплимент:
  - Понравилось вам такое начало? Интригует? Как автор многих историй, выскажите своё мнение.
  - Неплохое начало, - вынужден был признать я, ожидая продолжения.
 
  Он допил кофе, промокнул губы салфеткой и сказал:
  - Что ж, вы пишете в разных жанрах, нередко смешивая их, подобно тому, как творит свои истории сама жизнь. Поэтому вы подходите.
  - Для чего? – не смог не спросить я.
  - Подходите в принципе. По этому критерию. Хорошо и то, что уничтожаете каждую вещицу вскоре после того, как выложите. Ведь это потому, что обнаруживаете её несовершенство, да?
  Я кивнул.
  - Прекрасно, - сказал он, - То, что надо. К тому же вы пишите не для заработка, а потому, что ваши истории, вызрев, просятся наружу. Вы бы продолжали писать, и требуй это денег от вас – за подобное право.
  Я мысленно согласился, невольно восхитившись, как элегантно он обошёлся без слова «графоман».   
  - Всё, что от вас требуется, это продолжать в том же духе.
  - И всё? – не поверил я своим ушам.
  - Всё, - подтвердил собеседник, - Только…
  Он выдержал многозначительную паузу.
  Я ждал.
  - Только теперь вы, время от времени, приглядевшись к событиям в мире, станете замечать, как ваши истории станут воплощаться. Не обязательно буквально. Вы не узнаете, кто несколько отредактировал их. Скажу больше, вы, разумеется, не единственный автор событий. Их множество. Но свои вы, конечно, отличите.
 
  Он дал мне время переварить услышанное и сказал:
  - За это вы, по-прежнему, ничего не получите, кроме, тайного авторского тщеславия. Как вам такое предложение? Вы не против?
  Произнеся это, он впился в меня глазами.
  Конечно, я был не против. Угадывать или диктовать ход событий, предписывать жизни её повороты, пророчить… что может быть лучшей наградой для пишущего?
  Но меня посетило сомнение, не укрывшееся от собеседника, спросившего:
  - Что вас смущает?
  - Видите ли… сюжетов ограниченное количество. И все они много раз повторялись. В чём тогда смысл моей деятельности применительно к тому, о чём вы сказали? 
  Я увидел, как погас в его глазах огонёк интереса ко мне. Он поднялся со стула, показывая, что встреча окончена.
  - Но почему? – вырвалось у меня.
  - Потому что вы абсолютно нормальны. Без малейших отклонений. Так и скажите тому, кто вас ко мне послал.
  - Вы… - поражённо начал я и запнулся.
  - Да, если хотите.
  Я опять онемел.
 
  И тут он добавил с лукавинкой в глазу:
  - Концовка не хуже начала?
  Я вынужден был признать это, кивнув.
  Он довольно усмехнулся. После чего добил меня:
- Считайте, что я не обнаружил в вас ни малейшей оригинальности. И будь моё предложение реализуемо, вы не пригодны для того, о чём мы говорили. Прощайте!
  Повернувшись, он пошёл к двери заведения. 

 
  Я поскорее покинул это место, чтобы, не дай Бог, не столкнуться с устроившим мою проверку.  Небось, человек-сюрприз всем знакомым раззвонит, как одурачил меня. Поэтому я внёс его номер в «чёрный список», проделав то же в соцсетях. А телефон отключил и лёг на дно.
  Следовало забыть об этой встрече, но досада не давала. Забросив иную работу, я писал и выкладывал новые вещи, стирая предыдущие, трудился почти без сна и отдыха, пытаясь опровергнуть заключение психиатра и посрамить литературоведение с его набором вариантов вечных сюжетов.
  Однажды мне показалось, что удалось. То было совершенно безумное произведение, с непредсказуемым финалом. Дописав его глубокой ночью, я свалился без сил, и мне приснилась довольная усмешка врача.
 
  Через несколько дней, уже уничтожив произведение, я случайно натолкнулся на завязку этого рассказа в разделе происшествий. Конечно, иными словами, но тем не менее… Не поверил глазам, перечитал. Не показалось.
  Потряс головой, взглянул снова. То, что я выдумал, произошло.
  Значит, «врач» меня обманул. Может, специально, чтоб раззадорить. Мониторить моё он не перестал. Представление продолжается…
  «Интересно, - подумал я, - сохранены ли неожиданные повороты сюжета и моя концовка? Придётся проследить за развитием новости…»

  В моём произведении действие занимало нескольких дней. В новой редакции события растянулись на неделю. Был, правда, опущен ряд моих подробностей, зато появились новые. Это я простил. Наверняка многое всплывёт позднее, в ходе следствия. Впрочем, они могут быть и иными, это уже детали.
  А вот концовка меня разочаровала. Её переделали напрочь. Благодаря этому моя история смотрелась чисто бытовой, хотя добавился флёр тайны. Теперь финал можно было толковать по-разному.
  Поразмыслив, я согласился с подобной трактовкой. Она добавляла самой истории глубины и загадочности. По отношению к оригиналу, образно говоря, такая обработка являлась не импровизацией, нет, ибо была продумана, а не спонтанна… Кавер-версией? Пожалуй. По сути, новое произведение по известным мотивам. Неплохая вещица, над которой поработал не только аранжировщик. Убедительная по-своему. Тоже имеет право на существование.
  Меня в связи с этим даже посетила мысль о вызревавшей задумке нового рассказа: «Больно кровожаден... Не смягчить ли?»

  День я проходил счастливый, но потом почувствовал неясную тревогу и растущее недовольство. «Ну, чего тебе опять не хватает?» – с отчаянием спрашивал я себя, пытаясь понять: в чём дело? И не догадывался, а плохое предчувствие только усиливалось. Всю ночь я промучился в поисках ответа, пока под утро ни увидел усмешку того, безликого из кафе. Тут меня озарило. Известные мотивы… вариация на известную тему! Достаточно свободная вариация… Но тема была не моя, более того, моя тема сама была вариацией известной! Как я мог это просмотреть? Треклятый перебор вечных сюжетов торжествовал.
  Я сел на кровати. Ничего страшного… Тема может быть и заимствованной, но подвергнуться оригинальной обработке. Таковы достаточно известные произведения. Это не мешает им быть классикой.
  «Ты неизлечимо нормален», - услышал я глуховатый, словно простуженный голос безликого.  Он явно издевался.
  - А ты, - парировал я, - ты – просто никакой! Потому используешь, переделываешь чужое.  Не боишься, что узнают? Ты ведь завсегдатай того кафе, тебя несложно найти. Так что лучше молчи!
  Но безликий не спасовал.
  - Угроза? – хмыкнул он, - Это – твой аргумент в споре? Ну, считай, что нашёл меня. Чем это тебе поможет?
  Я на мгновение пристыжено умолк.
  - Нет, - ответил ему чуть погодя, - есть аргумент посерьёзнее. Искусство – это не что, а как!
  - Ты прав, - к моему удивлению спокойно согласился он, - Только как тогда выкручиваться будешь?
  - Ты это о чём? – поинтересовался я.
  - О том, что с фантазией у тебя – полный порядок. Есть оригинальные сюжеты… Но фантазия – это «что», а не «как». Да, ты давно оставил позади умение строить фразы по букварю, что многие, освоив, веруют, что уже стали писаками. Ты понимаешь, как из: «Мама мыла раму» создать сюжет психологического триллера или детектива, расследующего её выпадение из окна при этом: сама ли, случайно, столкнули, довели, у кого был мотив? Пропало ли что при этом, имеющие алиби, круг подозреваемых… На спор не медля напишешь об этом не меньше повести и выйдет интересно.
  Здесь он усмехнулся.
  - Ты научился строить диалоги, играть формой, закольцовывать повествование, переплетать линии персонажей, подводя к кульминации, другим композиционным шучкам. Но сам знаешь, этого мало. Ты пишешь традиционно. Сам-то не создал иного. Того, чего не было прежде. 
  Я закусил губу.
  - А мечтаешь о большем, чтоб узнавали по нескольким строчкам, нотам или мазкам… Это – твоя мука о несбыточном! Мания совершенства… Твой диагноз: перфекционизм в тяжёлой стадии, и он прогрессирует. Обсессивно-компульсивное расстройство. Маниакально депрессивный тип личности. В твоём случае я даю плохой прогноз. И знай: ни один ненормальный себя таковым не считает. Прощай!
  «Проклятье!» - мысленно произнёс я, пожалев, что давно использую для письма клавиатуру. Лютеру повезло больше – он смог запустить в дьявола чернильницей.
 
  «Но ведь это – тоже не аргумент, - дошло до меня через мгновение, - Как поняли ещё древние: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!» Выходит, у реформатора религии кончились возражения.
  Что же мне делать… Пожалуй, взгляну статью о перфекционизме в Википедии. Может, пойму: какая у меня стадия или разновидность? И не врёт ли он, что это не лечится. Вдруг я на обратимой стадии? 
    Я даже приподнялся, чтобы шагнуть к компьютеру, но одна мысль меня остановила.
    Хочу ли я излечения?
  «Ни один сумасшедший себя таковым не считает!» - передразнил я психиатра, - А нормальные разве считают? Но тогда… диагноз зависит от того, кто его ставит. Не написать ли об этом рассказ? Как написать, заранее зная, что никогда не буду им доволен? Никогда…"
 
  Может быть, написать об этом?