МГЛА. Роман. Глава 17

                http://www.proza.ru/2018/04/19/555


17

В среду утром Разлогов поехал смотреть помещение, которое предлагали его фирме под склад. Это был старый производственный корпус на территории завода на окраине Москвы. Завод уже давно ничего не производил. Разлогова провели по корпусу, показали документы; в общем, если бы на переговорах цена осталась та, которую просили вначале, это была бы выгодная сделка.
На обед он поехал в цивильный «Турандот», где должен был встретиться со своим дядей Алексеем Федоровичем, депутатом Московской городской Думы. Благодаря дяде развивался его бизнес. Когда Рома Разлогов учился в школе, дядя Леша был прорабом на стройке, а теперь сидел напротив него в дорогом костюме и накладывал ложечкой соус гран-виньер, манерно отставив пальчик. Разлогов ненавидел в нем это пижонство, но терпеливо ждал, когда дядя соизволит закончить все приготовления к приему пищи. Алексей Федорович регулярно снабжал его заказами, получая за это десять процентов от прибыли.
Алексей Федорович, наконец, заговорил. Он поведал, что действительно, как и предполагал Разлогов, за действиями налоговой инспекции стоит климат-компания «Южный Ветер». Но можно не беспокоиться, он переговорил с нужными людьми и счета в ближайшие дни будут разблокированы. Разлогов поблагодарил заботливого родственника и сказал, что как только счета разблокируют, он выразит свою признательность в денежном эквиваленте.
Когда он приехал в баню, Артура и его компаньона еще не было. Разлогов разделся, и банщик проводил его в комнату, где был накрыт стол. Разлогов развалился на диване и отправил в рот пару виноградин. Хлопнула входная дверь и через несколько минут в комнату вошел худощавый чернобородый мужчина лет сорока, обернутый по поясу простыней. На его волосатой груди висел массивный серебряный крест.
- Сергей, – он протянул руку, приветливо улыбнувшись.
- Роман.
- К сожалению, у Артура подскочило давление и ему пришлось поехать домой, а не в баню.
Сергей сел за стол напротив. Он сразу понравился Разлогову. Добродушное русское лицо выдавало в нем человека, не склонного лукавить, и как-то сразу располагало налить по рюмочке.
- Пивка? – предложил Разлогов.
- О, это потом, - Сергей улыбнулся, как бы извиняясь. – Пока паришься, спиртного - ни-ни. Вот после – другое дело.
Завязалась беседа. Сергей держался и говорил просто, в нем не было позерства. У Разлогова сложилось впечатление, как будто они знакомы давно.
- Парилка готова, - сказал банщик, просунувшись в дверь.
Молча согласившись, они натянули войлочные шляпы и отправились в парную.
- Плаванием занимался? - Сергей уважительно кивнул на торс Разлогова, когда они расположились на нижней полке.
- Да.
Сергей снова кивнул, как будто ожидал такого ответа.
После парилки Разлогов вышел в раздевалку, позвонил знакомой проститутке Маше и сказал, что ждет ее с подругой через час.
Когда они снова сели за стол, Разлогов сказал:
- Так как Артура нет, о деле поговорим в другой раз?
- Почему же, Артур уполномочил меня. – Сергей махнул рукой, как будто речь шла о пустяке. – Да чего говорить-то? Корпус видел?
- Да.
- Предварительная цена устраивает?
- Да.
- Вот и поговорили, - Сергей опять улыбнулся. – Я скажу юристу, чтоб подготовил договор.
Разлогов сдержанно улыбнулся и протянул руку. Они парились еще трижды, по-настоящему, с горячим паром и вениками, так что, когда выходили из парилки, у них перед глазами плыли круги, и, ныряя в бассейн, они чувствовали не обжигающий холод, а освежающую прохладу.
Они вернулись за стол, налили пива, чокнулись и сделали по несколько больших глотков.
- Теперь можно и попьянствовать, - засмеялся Сергей, вытирая с усов пену.
Вскоре банщик принес горячий шашлык.
- А под шашлык пиво не солидно! – сказал Сергей.
Через полчаса они уже выпили полбутылки и съели по шампуру мяса.
- Хорошо! – Сергей не скрывал удовлетворения, сверкая из бороды веселой улыбкой.
- Скоро еще лучше будет, - кивнул Разлогов, - сейчас приедут девочки…
- Какие девочки?
- Безотказные. – Разлогов поднял глаза и увидел, что улыбка исчезла с лица Сергея.
- А может, ну их, девочек?
- Ты серьезно?
- Лучше выпьем.
- Одно другому не мешает.
Улыбка спряталась в бороде Сергея. Они как раз допили бутылку, когда приехали девушки. Сергей изменился, застолье больше не доставляло удовольствия. Его что-то беспокоило. Разлогов открыл новую бутылку, они выпили.
Девушки появились уже раздетые, в одних простынях, вошли, шлепая тапками, поздоровались и сели за стол.
- Давайте знакомиться. Я Маша, а это Оксана, - сказала та, что была постарше.
Маше было лет тридцать; это была шатенка выше среднего, с короткими волосами и приятным лицом. Обернутая вокруг тела простыня подчеркивала аппетитные выпуклости. На груди красовалась небольшая татуировка – ангелочек с крыльями. Маша смотрела на мужчин смело, не скрывая, что она не новичок в своем деле.
Оксана была гораздо моложе, лет двадцати. Стоило кому-то из мужчин перехватить взгляд ее больших светлых глаз, как она тут же прятала их за черным, как вороново крыло, каре. Она была очень милой, ладной, стройной и бледной. У нее тоже были татуировки, надписи на английском на обоих предплечьях, смысл которых никого не интересовал.
Над столом поплыл аромат духов. Девушки были весьма достойные, хотя и не высший сорт. В другой ситуации Разлогов не обратил бы на них внимания, но сейчас, когда они сидели перед ним почти голые и горели желанием отдаться, он чувствовал, как внутри у него идет брожение, каким всякий раз сопровождалось предвкушение близости с женщиной.
Машу он знал давно, а Оксану видел впервые, поэтому она интересовала его в большей степени. До Ромашки и Ольги обеим было дальше, чем до космоса, но и та и другая прекрасно подходили, чтобы развлечься.
Сергей занимал себя тем, что разглядывал стол и закуски. Сидел и молчал, уставившись в мутное нефильтрованное пиво, побалтывая его в бокале.
- Мальчишки, - улыбнулась Маша, - нам выпить хочется, поухаживаете?
- Что будете? – спросил Разлогов.
- Я - виски.
- А мне вина, - сказала Оксана.
Разлогов наполнил их бокалы и рюмку Сергея, который продолжал изучать остатки пива в своем бокале. Разлогов взял рюмку, чокнулся сначала с Сергеем, потом с девушками. Когда выпили, Оксана сказала, обращаясь к Разлогову:
- Что-то твой друг какой-то невеселый.
- А был веселый! – усмехнулся Разлогов.
- Что не так?
Сергей молчал, явно стараясь не смотреть на девушек. Разлогов пожал плечами.
- Может, дело в этом? – Маша кивнула на обручальное кольцо на его руке.
- Серега, ты – ни-ни? – спросил Разлогов.
Сергей чуть склонил голову, как бы признав, что догадка оказалась верной.
- Да брось ты, - усмехнулся Разлогов.
- Сереж, знаешь, когда мужчина проводит время с другой женщиной, он еще охотнее возвращается к своей. Такие встречи освежают чувства, полезно для супружеских отношений. – Маша ждала, когда он поднимет глаза, но Сергей предпочитал смотреть на стол. – Самые крепкие семьи те, где у мужа есть любовница или нечастые встречи на стороне. Это факт.
- А мне нравятся мужчины с бородой, - неожиданно сказала Оксана; она говорила с южно-русским акцентом, растягивая слова.
Сергей молчал, лицо его, красное от пара и водки, было напряжено.
- Ты ж мужик, - сказал Разлогов.
- Сереж, может, у тебя давно не было другой женщины? – осторожно поинтересовалась Маша.
- У тебя вообще после свадьбы была женщина кроме жены? – как топором рубанула Оксана.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал Сергей.
- Тебе трудно через это переступить, - сказала Маша.
- Надо же когда-то начинать, - улыбнулась Оксана, но улыбка тут же слетела с ее лица.
- Начинать что? Изменять? – Сергей поднял на нее глаза. Это вырвалось у него резко, с сердцем. – Да кто вы такие, чтобы об этом говорить!
- Ну конечно, твоя жена лучше всех! – нервно отреагировала Оксана, Маша стукнула ее под столом по ноге.
- Лучше! В миллион раз лучше!
Разлогов, чтобы разрядить обстановку, налил.
- Давай выпьем, - он подвинул Сергею рюмку.
- Погоди, - сказал Сергей, хоть и взял рюмку. – Я кое-что расскажу. Я давно коммерцией занимаюсь, с девяностых. Когда-то у меня было все, но потом в один момент я все потерял. Что было, продал и еще остался должен. Я был в такой жопе, что не хотел жить. Друзья отвернулись, да какие друзья, так, собутыльники. Мать умерла, не могла видеть мои мытарства. Единственным человеком, который остался со мной, была жена. Как мы выкарабкивались из той задницы, страшно вспоминать. Бандиты меня били у нее на глазах, говорили ей: «Если он не вернет деньги, придется нам с тебя взять, ты ведь ему жена». Два года прожили в Якутии на приисках. Я - в артели, она - в поселке в бараке с сортиром на улице, без горячей воды, без ванны, с соседкой-алкашкой, которая у нее белье воровала. А могла бы вернуться к родителям в московскую квартиру, начать новую жизнь. Красивая, тогда еще совсем молодая, она бы легко нашла другого, получше меня. А она, - он на секунду запнулся, - прошла со мной все. Потом понемногу жизнь наладилась. Сейчас у нас двое ребят, все хорошо. Она по-прежнему меня любит, терпит мои пьянки, мой характер... Я не могу с ней так поступить.
- Как – так?
- Предать.
- Тебе никто и не говорит предавать, - сказала Маша.
- Изменить - значит предать.
- Просто надо делать так, чтоб она не узнала.
- Измена – не предательство! – воскликнула Оксана, раскрасневшаяся от вина.
- Это как раз самое настоящее предательство и есть.
- Что ей будет плохого, если она не узнает? – Маша пожала плечами. – Будет так же тебя любить и все у вас будет хорошо.
Она взглянула на него с улыбкой, словно окутала доверием и покоем.
- А как же я? Я буду иметь кого-то на стороне, потом приходить домой и, как ни в чем не бывало, ложиться с женой, обнимать ее. Со спокойной совестью. После той, да? Но должно же быть что-то святое, что не разменивается! Когда мы вместе, это только наше и ничье больше. И нисколько, ни капли этого не должно доставаться кому-то другому, - закончил он с жаром.
- Ни капли, - Оксана подавила смех.
- Да!
- Это же измена телом, а не душой! – сказала Маша, хотя разговор ей изрядно наскучил. – Душой же ты будешь с ней, будешь так же ее любить.
- Да не бывает так! Телом здесь, душой там. Это вы придумали, чтобы себя оправдать! – он, наконец, взглянул на нее, словно полоснул чем-то острым.
- А оскорблять-то зачем? – Оксана уставилась на него округлившимися глазами.
Разлогов подумал, что сейчас она ляпнет что-то насчет его жены, и Сергей разобьет об ее башку пустую бутылку. Разлогов порадовался бы, если б этой сучке разбили голову. А Сергей нравился ему все больше. Как будто сам он, заплутав, потерял веру, и вот случайный попутчик показал, где дорога.
- Молчи, - Маша пнула ее под столом. – Может, о чем-нибудь другом поговорим?
Сергей выпил рюмку, вылез из-за стола и направился в раздевалку, по дороге натянув простыню до подмышек. Разлогов пошел за ним.
- Извини, не думал, что для тебя это настолько серьезно.
Сергей сбросил простыню, стал одеваться.
- Ладно. Не первый раз... Поэтому боюсь напиваться. Прости, если испортил вечер. Не люблю, когда о моей жене говорят такие как эти, с нечистыми ртами, - пробормотал он, не сдержавшись.
Взъерошенный после бани, поджарый, жилистый, с пышной после мытья бородой, с отпечатком внутренней борьбы в глазах, он показался Разлогову одновременно и жалким, и сильным.
- Тебе ж нужен склад? Давай подпишем договор, завтра же, - пробормотал Сергей, застегивая пуговицы.
Он ушел уставший, ссутулившийся, но какой-то светлый. Разлогов почувствовал, что и он должен уйти, как будто Сергей позвал его за собой. Даже легче стало от того, что есть такие люди. Однако, это была мимолетная мысль.
Разлогов вернулся к девушкам, которые, пока его не было, включили музыку, сел за стол и налил себе водки. Если б не Сергей, Разлогов трахнул бы этих проституток и ни о чем не задумывался. Но теперь ему было стыдно. Перед собой. Даже с точки зрения примитивной животной потребности было противно лезть на этих шлюх после Ромашки.
«А что изменится, если встать и уйти?» – подумал он и сразу понял, что не даст ему это сделать. Он хочет Оксану. Маша уже прочитана от корки до корки, а Оксана – нет. Она не лучше Маши, даже хуже, просто не прочитана. Фактор новизны. Банально, но дело в этом.
А если на самом деле - уйти? – спросил он себя и понял, как нелегко это сделать. Он посмотрел на Оксану. Она разглядывала что-то на своей руке, склонив голову. В ней не было ничего примечательного, абсолютно обыкновенная, единственное ее достоинство состояло в том, что она не имела ничего резко отталкивающего. Уйти! Он приготовился встать из-за стола.
«А как она кончает?» – возникла предательская мысль. Как раздвигает ляжки, какое у нее там все? Он вспомнил Ромашку и испытал нечто вроде угрызений совести. Трахнуть эту шлюху, значит - опуститься, стать кем-то наподобие бича, которому плевать с кем.
Разлогов сидел, зажав в кулаке рюмку и опустив глаза, как недавно Сергей, но, в отличие от него, примирившись с тем, против чего восставала душа. Он выпил.
- А чего только себе налил? Мы бы тоже выпили, - вздохнула Маша.
Разлогов налил им водки.
- Мне вина, - сказала Оксана, но он словно не слышал ее.
- Извини, он твой друг, конечно, но такой противный, - продолжала она. - Типа его жена святая, а мы не смеем о ней говорить. Может, нам тоже досталось в жизни.
- Молчи ты, - толкнула ее Маша.
- Почему я должна молчать?
Разлогову хотелось швырнуть в нее бутылкой. Он не знал, что его бесит сильней, эта дура или его собственное безволие.
- Хватит уже болтать, - сказала Маша и взглянула на него, - будем иметься-то?
Они перешли в комнату, где стояла большая постель. Белье было чистым, но застиранным, с дырками. Разлогов сбросил с себя простыню и сел. Его желание словно мешками с песком было завалено плотным слоем тяжелых мыслей. Маша опустилась на колени и приступила к делу, привычно, механически, как работница на станке. Разлогову показалось странным, что его организм реагирует на нее так же, как на Ромашку. Даже стыдно стало от того, что он довольствуется сексом со шлюхой после того волшебного счастья, в котором купался с Ромашкой. Рука у Маши была холодной, как у покойницы, а голова двигалась так, как будто сосала заведенная кукла, а не живая женщина. Разлогову хотелось ударить ее по шее, чтоб она повалилась на пол, обливаясь кровью.
Оксана сняла с себя простыню, высыпала из сумочки на кровать тюбик со смазкой, презервативы и села на пятки, выставив бритый лобок. Тела девушек казались Разлогову безжизненными и кривыми как на полотнах Модильяни. Оксана гладила его по плечу и руке.
- Дай презерватив, - сказала ей Маша. - Ложись.
Она зубами вскрыла пачку, надела резинку на член, двумя пальчиками поправила кончик для отстойника. Оксана легла и развела ноги. Бритый лобок покрывали красные точки раздражения. Разлогов снова вспомнил Ромашку, ее бархатную кожу, роскошные бедра, и как она красиво раздвигала их, сначала прижимая к груди и только потом распахивая на всю ширь. Он вставил член в горячее, словно воспаленное влагалище Оксаны. Она даже не считала нужным подмахивать, просто лежала, раздвинув худые ляжки, и получала удовольствие, а он работал, чесал ее тощую спину о раздолбанную кровать. Она закрыла глаза и стала постанывать, чем взбесила его. Маша гладила его по спине, сдержанно, как сестра.
Хотелось поступить с ними как с Ромашкой. Эта мысль обрадовала и наконец-то по-настоящему возбудила. Когда Оксана зажмурилась и заскулила, предчувствуя скорый оргазм, он выпрыгнул из нее, повернулся к Маше, повелительными движениями рук поставил ее по-собачьи и всунул ей в задницу член до основания.
- Ай! – крикнула она, - Ты же знаешь, я так не люблю!
- Я плачу тебе, - сказал он и не узнал своего охрипшего голоса.
- Хоть бы презерватив поменял, - она попыталась вырваться, но он держал ее как клещами, насаживая на себя.
Маша застонала, уткнувшись в простыню. Он старался как можно быстрее довести себя до оргазма. Она закричала. Чувствуя, что вот-вот кончит, он вытащил из нее член, как из раны, и испытал удовлетворение, увидев дыру с красными неровными краями. Сорвав презерватив, он схватил Оксану за шею и заткнул ей рот. Она пыталась вывернуться, но он держал ее, вколачивая член в горло.
- Что с тобой?! – закричала Маша.
Он отпустил Оксану, она давилась, скорчившись на простыне. Маша лежала рядом с перекошенным от боли лицом. Оксана вытянула шею и шумно дышала, на верхней губе дрожали тягучие капли мутной слизи. Она сделала судорожное движение, давящееся, отвратительное. Разлогов вспомнил Ромашку.
Наконец-то они стали похожи. Оксана приподнялась на локте, вытянув шею и открыв рот, как отравившаяся собака. Потом села и сидела какое-то время, странно двигая туловищем, как будто внутри у нее что-то ворочалось, выправлялось после болезненного вторжения.


 http://www.proza.ru/2018/04/23/1303