Болезнь

     Эта  история началась так же неожиданно, как и впоследствии закончилась. У меня есть младший брат. В тот момент он был совсем маленьким и только совсем недавно научился складывать отдельные слова в предложения. То есть, вы примерно представляете, с чем и с каким удивлением и шоком столкнулась наша семья.
     Мы жили в двухкомнатной квартире. У родителей была своя комната, а вторая, в которой я благополучно жила в одиночку четырнадцать лет постепенно превращалась в детскую. Отец уже купил кроватку для брата, какие-то шкафчики, лесенки, в общем, постепенно перестраивал моё жизненное пространство. Я, впрочем, не протестовала, отлично понимая, что после окончания школы уеду поступать в университет, осяду в большом городе. Держаться за эту комнату, ругаться, трепать нервы себе и родителям, да, ещё и маленькому брату смысла не было. Хотя родители первое время переживали… иногда мне кажется, что в тот момент нашей совместной жизни, они думали, что когда-нибудь ночью я обязательно придушу младшего брата подушкой.
     Мы спали в одной комнате, спали всегда тихо и спокойно. Брат никогда меня не беспокоил, более того, спал так тихо, что подчас мне казалось, что он вовсе и не дышит – повернётся к стеночке и сопит до утра. Тем неожиданней была его выходка, его пробуждение среди ночи:
  - Кристина, мне к жене надо, - пропищал над моим ухом брат.
  - Что?!
     Так меня не будил ещё никто, поэтому сообразить что к чему не представлялось возможным.
  - Жене плохо. Я пропал.
  - Тебе, наверное, что-то плохое приснилось, - я сгребла в охапку брата и вернула его в постель.
     Засыпать он толком не хотел, вертелся, потел. Нервничал.
     Всё-таки хорошо, что я была значительно старше него, мне хватило сил, чтобы обездвижить его. Он ещё возмущённо посопел, а минут через пятнадцать вроде бы заснул. По крайней мере, мне так показалось. Жаль, только что мне толком поспать в ту ночь не удалось…
     Утром брат вёл себя как обычно, поэтому я ещё больше убедилась в том, что с ним ничего страшного и странного не произошло, просто увидел дурной сон. Наверное, насмотрелся телевизора, да, и наши соседи не стеснялись громко выяснять свои отношения и проявлять всевозможные чувства и эмоции.
     Но, как оказалось, радовалась я рано. Через два дня ситуация снова повторилась. Брат снова разбудил меня среди ночи. Теперь я узнала, как зовут его «жену»:
  - Отведи меня к Верочке?
  - К кому?!
  - К жене. Плохо ей.
     На этот раз мне пришлось его укладывать полчаса. Наверное, в ту ночь я впервые увидела своего брата злым…
     На утро я всё-таки решилась на разговор с мамой. Может, его стоит сводить к доктору. Мало ли, вдруг я такой же была в его возрасте, ну, и это нормально для детей. Мама, конечно, выслушала меня, но обеспокоенности я в её словах не почувствовала. Наоборот, показалось, что я её развеселила, рассказала анекдот или историю, только что сочинённую:
  - Это всё телевизор виноват!
  - И соседи, - добавила я.
  - И соседи, - согласилась мама.
  - Думаешь, всё нормально? Ко врачу не надо?
  - Уверена!
     Что ж, мне тоже хотелось верить в то, что происходящее самая обыкновенная случайность, совпадение. Наверняка дети в этом возрасте, как диктофоны, записывают, повторяют и запоминают всё, что им посчастливилось услышать.  Наверное, брат просто воспроизводил сцену из какого-то сериала, но…. Но на душе почему-то всё равно скреблись кошки.

* * *

     Наверное, всё бы благополучно забылось: поведение брата мама бы списала на тлетворное влияние телевизора, который не умолкал ни на минуту, стоило лишь папе вернуться домой, мою обеспокоенность и возбуждённость объяснила бы переходным возрастом и игрой гормонов. И я бы с ней даже не спорила, если бы не случай, который уже было сложнее уложить в канву удобной теории.
     Папа любил гулять с братом. Откровенно говоря, он всегда мечтал о сыне, поэтому появление именно брата привело его в состояние эйфории, которое доселе было мне неведомо. Нет, конечно, он любил и меня и я не имею права ни на что жаловаться, так как имела всё, что можно было позволить в нашем маленьком провинциальном городке. Просто сын, притом долгожданный… это уже совсем другое!
     В тот день они гуляли в парке, недавно отреставрированном и приведённом, наконец, в божеский вид. Играли в мяч, кормили уточек на пруду, всё было как всегда, если бы не одно «но». Лестница. Старая лестница, которая, казалось, была здесь до появления не то, что парка, но и самого города.
  - Всё-таки починили Пьяную лестницу! – расплылся в улыбке брат.
  - Починили…
     Отец опешил уже от этих слов. Откуда? Откуда этот ребёнок знает не то, что про лестницу, но и про её народное название?
     Пьяной эту лестницу назвали неспроста. Она была спроектирована и построена неудачно, её ступени были настолько крутыми и маленькими, что не только пьяницы, но и вполне трезвые люди неоднократно с неё падали. Наверное, каждый житель нашего города хоть раз, но слетал с неё. Скатиться кубарем со ступенек – это обряд инициации, только после этого можно было считать себя полноправным жителем нашего города. Были даже люди, которые пытались отстоять это несуразное архитектурное сооружение. Они ходили в мэрию, писали письма, вроде, даже губернатору, но толком у них ничего не вышло. Лестница никакой архитектурной и исторической ценности не представляла.
  - А я ведь с неё однажды так упал…. Верочка смеялась, - продолжал мой брат.
     Отец у меня человек основательный, любит дело, словами просто так не бросается. Дело приняло дурной оборот. «Наверное, заболел», - подумал он в те секунды и, не теряя напрасно драгоценное время, забыв про уток и футбол, потащил брата домой отпаивать чаем.
     Уже дома, предварительно напоив чаем и накормив вареньем и мёдом, мы решили устроить допрос сыну:
  - Кто такая Верочка? – начала мама.
  - Жена моя! – уверенно ответил брат.
  - Из детского сада? – неуверенно подхватил отец. Он всё ещё думал, что это какая-та игра.
  - Нет!
  - Ну, может, из старшей группы?
  - Нет! Мы в школе вместе учились…
     Я решила пойти от обратного, подыграть брату. Может, он просто познакомился с какой-нибудь первоклашкой, а всё остальное воображение и богатая фантазия.
  - А где живёт твоя Верочка?
     Вы бы видели моих родителей в ту секунду! Не удивлюсь, если они подумали в тот момент,  что у их детей коллективное помешательство.
  - Садовая улица, дом пятнадцать, квартира двадцать восемь… Что-то я спать хочу, - зевнул наш маленький ангелочек.
  - Конечно! Давно пора! – не сговариваясь, и практически в один голос выдохнули с облегчением родители.

* * *
     Как-то утром, когда я собиралась в школу, отец остановил меня и поманил за собой в кухню. Когда он вызывал побеседовать тет-а-тет, это значило, что случилось что-то серьёзное. Либо надо придумать подарок маме на день рождения.  Но до дня рождения было ещё очень далеко…
  - Хочешь прикол? – улыбнулся папа.
  - Прикол? – удивилась я. Ради приколов он меня ещё ни разу не вызывал к себе.
  - А я ведь проверил тот адрес…по службе… ну, ты понимаешь…
Отец всегда краснел и сбивчиво мысли излагал, стоило ему начать разговор о работе.
  - Понимаю. И что?
  - А то… Там живёт одна гражданка… Сергеева… Вера Дмитриевна… Сорока восьми лет. С недавних пор вдова.
  - С недавних, это с каких?
  - Два с половиной года…
     Наверное, это был первый случай в нашей жизни, когда проблема отцов и детей перестала существовать, все рамки внезапно стёрлись. В те самые мгновения, на той самой кухне мы думали об одном и том же.
  - Мама знает?
  - Знает. Потому мы и решили тебе рассказать.
  - Но, может, это просто совпадение? Газета…
  - Ага, в два с половиной года! – перебил меня отец.
  - Ну, не знаю… вы же всё время в этом парке гуляете… от бабок услышал что-то… - я всё ещё пыталась и старалась найти в этой истории какую-то логическую нить. Пыталась заставить себя верить в это. Пыталась убедить в этом отца, хотя это не прокатывало даже со мной.
  - Услышал точный адрес, и даже запомнил номер телефона…
  - Номер телефона?!
  - Да… смотри, что он вчера написал.
     Отец все важные бумаги хранил на холодильнике. И в тот раз он полез туда, чтобы достать самый обыкновенный детский рисунок, который бы там ни за что на свете не оказался. Более того, родители выкинули бы его незаметно в урну, ибо брат рисовал очень много, и для его художеств не хватило бы даже Третьяковской галереи. Но вот цифры, эти каракули, выведенные в левом верхнем углу:
  - Только не говори мне…
  - Да, это номер этой Веры Дмитриевны!
  - Но как?!
  - Дочь, я не знаю…
  - Может, его ко врачу сводить?
  - А что он скажет? Ребёнок абсолютно здоров.
  - Но, по-твоему, это нормально?
  - Нет, это… скажем так… странно. Мы вчера ночью с мамой подумали…. Ну, знаешь, бывает же люди… с разными там способностями…
  - Экстрасенсы?
  - Ну, типа того… Тем более, у меня прабабушка, вроде как, ведьмой была… ну, знаешь, бывает, что это через поколения передаётся…
  - А почему же тогда мне не передалось? – это было одновременно смешно и страшно.
     Мой папа, человек отслуживший в армии, работавший в милиции, который не то, что в Бога, даже в самые обыкновенные приметы не верил, который всех этих целителей считал шарлатанами и мошенниками, вдруг пытается убедить меня в том, что его сын экстрасенс. И ведь сложно спорить… Ну, откуда такой маленький ребёнок может знать домашний адрес и телефон человека, который с нашей семьёй никаким боком не связан?
  - Откуда я знаю…
  - Тогда и ко врачам нельзя. Заберут…
  - Заберут…

* * *
     Если бы все люди на белом свете молились об одном и том же, то это бы обязательно случилось. Наверное, эта истина сработала и с нами. Как бы это ни было странно, но мы всё равно продолжали считать, что ничего мистического в нашей семье не происходит – наш мальчик просто-напросто заболел. Он бредит, у него жар, всё, что угодно, но только не злые духи и прочая потусторонняя чушь.
     Хотя папа, как он тогда сказал «на всякий пожарный случай», положил мне под подушку свисток.
     Наверное, случись эта история где-нибудь в Америке, мы бы могли сделать на нашем брате деньги, прославиться, в конце концов. Наверное, тамошняя публика уже давным-давно готова ко всему на свете, будь то необычный ребёнок или высадка инопланетян. Там, где люди делают деньги, мы думаем о совести, своём лице и моральном облике. Мы боялись, поэтому мечтали о том, чтобы эта «болезнь» как можно скорее отпустила брата. Мы тряслись ещё полгода. Но всё закончилось самым обыкновенным вечером.
     После работы отец затащил нас на кухню. Было уже поздно, брат мирно спал в своей кровати.
  - Эта Вера… в общем, она умерла…. Сегодня туда на вызов ездил.
  - Как?! Что случилось?
  - Да, ничего особенного… просто сердце…
  - Думаешь, наш… - мама не смогла договорить.
  - Будем смотреть. Делаем всё, как обычно, как будто ничего не случилось. Я на кухне покараулю.
  - Чего?
  - Не знаю… чего-нибудь…
     Ночь прошла спокойно. За ней и следующая.
     Через три дня отец подозвал к себе братика и как можно миролюбивее спросил:
  - Ну, как там Верочка?
  - Какая Верочка?
  - Ну, подружка твоя!
  - Я с Леной дружу. И с Максимом. И с Женей. И с Сашей.
  - А с Верочкой?
  - А с Верочкой нет. Нет у нас такой девочки!
  - Ну, вот и дружи со своими ребятами! – впервые за полгода улыбнулся папа. Да, и мы тоже.
     Прошло уже много-много лет. Но мы так и не можем объяснить, что это было и с чем было связано. Переселение душ? Путешествия во времени? Не в меру болтливые старушки в парке и восприимчивая детская память?
     Я рассказывала брату про это, хотя родители мне строго-настрого запрещали, полагая, что в памяти может что-то вспыхнуть и эта «болезнь» вновь вернётся. Но брат никак не реагировал на мои рассказы, видимо, думая, что я выдумала эту историю на ходу, чтобы его напугать и позлить.
     Всё у нас, вроде, хорошо и, вроде, наладилось, правда, с Верами стараемся не связываться и общих дел не иметь…