Благовест

Страстная пятница выдалась трудной и суетливой. Хотя и яички  покрашены и куличи готовы, Мария Ивановна всё беспокоится и хлопочет: нужно приготовиться к отъезду в деревню. И ничего не забыть.
Шутка ли. Пасхальный стол. Для всей семьи! 
На службу вся семья ходит в деревенскую церковь к любимому батюшке Владимиру.
Он часто из прихожан выбирает мужчин, которые с ним крестным ходом пойдут. Кто с хоругвью, кто с иконой. Многие приходят заранее и ожидают этой чести.
Так и сын Марии Ивановны когда-то: больше по-любопытству на службу пошёл, а батюшка Владимир подошёл к нему и спрашивает:
- Ты крестным ходом ходил?
 Сын съёжился и говорит:
- Нет. Никогда…
 А батюшка ему:
- А теперь, стало быть, время пришло. Пойдём со мной!
С тех пор уж лет десять прошло, и ни одного года семья не пропускала. Собиралась на Пасху в деревне и вместе на службу отправлялась, а потом радостно христосовалась и возвращалась разговляться…
Семью свою Мария Ивановна не могла назвать воцерковлённой. Еженедельно на службу не ходили, исповедовались от случая к случаю, когда «припрёт», что называется. Посты соблюдали не всегда и не все. Да и откуда этой традиции взяться? Советская жизнь эти традиции нарушила… с кровью и «молоком» матери впитать это знание не получилось… и сомнения в душе не спали, ведь воспитывали всех в атеизме.
Мария Ивановна много и часто думала об этом. И улыбалась. Молитв она с детства не знала, но молилась – сколько себя помнила. Своими словами. И всем всегда хорошего желала и за свои скверные поступки прощения просила. Вот, если обидела кого нечаянно, а потом поняла, что обидела…
Мария Ивановна так думала, что человек никогда специально не сотворит дурного, разве по неведению или ошибке. Поэтому, когда довелось ей свой первый молитвослов в руки взять и прочесть про согрешения «вольные и невольные» она тут и поняла, что чувствовала-то всё правильно, хоть в церковь никогда не ходила, и креститься стеснялась… всё ей казалось, что демонстрация это чего-то тайного, личного… почти интимного…
Батюшка Владимир улыбался всегда и подшучивал над ней.
Когда пришла она на первую исповедь свою, ей было уж за сорок.
Стоит Мария Ивановна, боится, плачет... «грешна во всём» - говорит. А батюшка улыбается и спрашивает:
-Коня украла?
Мария Ивановна смотрит сквозь слёзы и никак в толк не возьмёт, о чём это он. А батюшка улыбается и говорит:
- Ну вот, а говоришь во всём!

В общем, не образцово-христианской была семья Марии Ивановны, а Пасху любила. Великий пост соблюдала и на службу ходила.
Уже зрелая и крепкая Мария Ивановна радовалась всем сердцем от волшебной этой музыки: «Христос Воскресе! - Воистину Воскресе!». Ей казалось, что даже когда она была юной и лёгкой, как пёрышко, так не порхала душа её, как в светлые часы окончания службы пасхальной.

Настала суббота. Город шумел. День выдался неожиданно тёплым и ярким. Возле большого строящегося храма толпился народ, точно сегодня центр всей жизни переместился сюда. Мария Ивановна торопливо прошла мимо храма, вдыхая полной грудью душистый весенний ветерок и улыбаясь в ответ прохожим. Лица светились таинственной радостью и доброжелательностью. Поистине – праздник!
К вечеру, наготовив разносолов и утомившись, Мария Ивановна ждала младшую, ещё свободную и бездетную дочь, которая должна была заехать за мамой на машине. Всё было упаковано и аккуратно сложено в баулы: большой бидон с пасхой, пять больших (для взрослых) и пять маленьких (по числу внучат) куличей, три десятка яичек всех цветов и оттенков, студень, рыба, запеченное мясо, винегрет, шашлык.
Дочка приехала вовремя, они быстро погрузились и поехали.
Мария Ивановна смотрела в окно автомобиля, и ей казалось, что весь город  убегает куда-то. Путь, который обычно занимал 30-40 минут, они преодолевали часа три. Это нарушало планы. Приехали все одновременно, когда уже было пора идти на службу. Сын с невесткой и тремя сыновьями, старшая дочка с мужем и девочками восьми и одиннадцати лет торопили младшую сестру и мать.
«Господи, - подумала она, - прости меня!»

Мария Ивановна проводила детей и внуков до ворот, а сама осталась в доме. Надо было протопить печь, накрыть на стол, приготовить всем постели… Мария Ивановна любила ухаживать за своими родными. В эти моменты жизнь не казалась ей ни бессмысленной, ни глупой. 
Так крутилась она до самых колоколов, звон которых еле-еле долетал сюда из-за леса. Всё успела. Вот только «главное», как будто что-то пропустила…
Зажгла свечи и присела на край стульчика, совсем как в молодости, когда муж подхватывал её на руки и кружил, целуя и говоря, что никто во всём свете не умеет так присесть на край стула, чтоб было удобно подхватить на руки и закружить…
Ванечка. Вот уж пятый год она вдовствует…

Мария Ивановна разулыбалась, вспоминая мужа. А потом и слезу смахнула. «Упокой, Господи душу усопшего раба Твоего и даруй Царствие Небесное моему Ванечке», - подумала она и встала. Подошла к буфету, взяла Библию в мягком переплёте (ещё Ванечкину) и открыла наугад.

«Женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё»

Оглядев свои приготовления, Мария Ивановна вздохнула: «Прости меня, грешную», и пошла встречать своё семейство, заслышав подъезжающую машину.

- Бабуля, а как хор пел… а как колокола зазвонили, - перебивая друг друга стрекотали внуки. Мария Ивановна помогала им раздеваться и грустно улыбалась, - а ты слышала, ба?

И тут Мария Ивановна поняла, что почти не слышала колоколов-то…

Ранним утром Пасхального воскресения Мария Ивановна открыла глаза и ощутила себя полной сил, только вчерашняя печаль, не отпускала. Встав с постели в своей «светелке», которую любовно когда-то обустроил своими руками муж, Мария Ивановна подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался свежий апрельский ветер и птичий гвалт. Как будто все птицы земли заголосили одновременно: «Христос Воскресе! – Воистину Воскресе!» Этот звучный щебет передавал восторг, праздник и радость восхитительного свежего нового утра. Он парил над землёй, словно само счастье. Он звенел, как миллионы маленьких живых колокольчиков, открывал все потаённости души и проникая в самое сердце, в кровь, в каждую клетку тела, дарил ощущение горделивого и благодарного трепета, когда чувствуешь себя единым, как будто не существует низкого и высокого, бренного и вечного, а есть только Один Свет - Любовь. А ты просто небольшая часть этого радостного света…

Мария Ивановна стояла у окна улыбалась и благодарила Бога за то, что не оставил и её без Благовеста.

12.04.2015


фото автора