Китайская компания. Часть вторая

         Заметки ксенофоба: как я работал в китайской компании


         Небольшая книга о людях из далёкой страны и о нас самих

Часть вторая




         Предупреждение. Предчувствие скорой грозы


         Постепенно я осваивался в новой для себя роли – начальника отдела кадров. Работа, как говорится, не пыльная, хотя и изобилующая нюансами и подводными камнями. Но это как везде. Помню, ещё на моём прежнем месте говаривали – тяжела работа оперработника, а легче хрен найдёшь. Также и с работой кадровика. Постепенно разобраться можно во всём. Главное не суетиться и поступательно двигаться от простого к сложному. В самом начале Юн Лу сказала, что на моей должности можно трудиться и жить спокойно, уверенно глядя вперед в будущее. Её по-комсомольскому задорный оптимизм меня несколько позабавил, но внутренне я с ней согласился совершенно – кадровик при любых обстоятельствах человек нужный. Любой конторе без фатального ущерба для себя можно обойтись без «безопасника», зама гендиректора, даже завхоза. Кое-где умудряются существовать даже без бухгалтера, но без кадровика в том или ином виде прожить точно нельзя. Так что дело оставалось за малым – требовалось овладеть профессией должным образом, а время и возможности для этого имелись в избытке.
 
         Поначалу количество работников, подлежащих учёту, не превышало полутора десятков (все наши родные россиянские души. Китайцы трудились нелегально, без регистрации) и с этим количеством я справлялся без особых затруднений. Оставалось время даже на десерт – изучение китайского языка. Предполагалось, что к моменту пуска завода потребуется принять ещё человек пятьдесят, а может и семьдесят – китайцы сами точно не знали своих потребностей (1) , но к этому времени я рассчитывал уже заматереть, поднабраться опыта, а может быть даже и выпросить себе помощника. В конце концов, что я за начальник отдела такой, если в отделе кроме меня – руководителя больше нет никого?

         Благостные мои построения в одночасье оказались разрушены звонком Николая. В голосе его звучала озабоченность. Юн Лу поделилась с ним, что переводчица Анна распространяет сведения о том, что кадровик (то есть я) – человек плохой и очень опасный. Ещё на работе в университете «он» китайцев всячески третировал, а одна студентка вообще не выдержала и уехала назад в Китай. От такого человека добра не жди и лучший выход – вообще от «него» поскорее избавиться. Подивившись услышанному, я не без труда вспомнил, что как-то очень давно, я, вправду, деятельно поучаствовал в удалении из стен вуза одной дурынды, никак не желавшей понять цели и смысла своего пребывания в университете.

         Произошедшее, следует признать, произвело на меня впечатление: кто бы мог подумать! Оказалось, что дела мои многолетней давности не забыты и до сих пор находят отклик в сердцах и душах современников. Не повод ли поднять по маленькой?
 
         Ситуацию с Николаем обсудили, дали оценку фактам, сделали прогноз на будущее. Обоюдно согласились, что большой опасности здесь пока нет, но «аппаратный вес» Чун Джунтао растёт и повод для настороженности, в этой связи, имеется.         




         Информация к размышлению: господин Цзи


         Когда господин Цзи приехал на завод, для него срочно высвободили комнату, занимаемую инженерами Ли и Хань Силином – шутка ли, целый долларовый миллионер пожаловал! Этакий китайский Мистер Твистер – хозяин заводов, газет, пароходов! Великий и ужасный тесть Юй Шина и отец своей дочери, на которой тот столь счастливо женился и о которой речь пойдёт чуть ниже. Благообразный китаец лет шестидесяти с мягкими манерами и тихим голосом.
 
         В отличие от своего зятя господин Цзи имеет склонность носить одежду классического стиля – пиджак и брюки. Среди остальных китайцев пользуется непререкаемым авторитетом. Всегда абсолютно спокойный, сдержанный в части эмоций, он с большим внутренним достоинством восседал в офисе, либо у себя в «апартаментах». Беседовал с посетителями неспешно, голос его звучал как ручеёк хрустальной прозрачности и чистоты. Представить, что он мог гневиться и кричать на собеседника было невозможно. Попытки выведать у китайцев что-то определённое в отношении этого вполне ещё молодого патриарха успехом не увенчались. У своих соотечественников господин Цзи вызывал почти осязаемое чувство благоговейного почтения и даже страха. Однажды, когда Швец, в присущей ему хохлятско-ухарской манере попытался раздавать в его присутствии какие-то ценные указания, его тут же на месте угомонил переводчик Дима. Не могу припомнить ситуацию, когда этот молодой, деликатный китаец проявил бы б;льшую категоричность и требовательность.

          Каким образом господин Цзи достиг в своей жизни успеха, стал преуспевающим промышленником и коммерсантом мы так и не узнали. Но очевидно было одно: своим статусом и состоянием он не кичился и деньгами не сорил. Мог бы позволить себе многое, но довольствовался малым. Вместо шикарных апартаментов с наложницами и лимузина у подъезда пользовался более чем скромной комнатой на территории промзоны. Вместо обедов и ужинов в ресторациях, посещал организованную китайцами рабочую столовую. Справедливости ради, следует отметить, что меню его несколько отличалось от стандартного – в отдельных мисочках ему приносили мясо и кое-что из национальных разносолов (2) . Питался он хотя и за общим столом, но отдельно от остальных. Вот и вся разница. Даже неудобно как-то за мультимиллионера. Нам бы такие барыши, уж мы бы развернулись! Печецк запомнил бы нас надолго! Эх-ма!

         В памяти запечатлелась картина: дверь в комнату господина Цзи распахнута настежь. В центре в клубах сизого сигаретного дыма (китайцы много курят) угадывается фигура её обитателя – он сидит на стуле рядом с кроватью с пепельницей в руках и о чём-то размышляет. По правую руку от него убранный простой скатертью небольшой стол. На нём заботливо выставленная (дочерью?) тарелочка с фруктами и печеньем. У стола возвышается внушительная пирамида упаковок недорогого пива. Холодильника в комнате нет – это непозволительная роскошь, поэтому пиво пьют тёплым. Зато наличествует привинченная к стене батарея отопления, на которой победно реют свежевыстиранные трусы-боксеры.

          Встречаюсь с глазами господина Цзи. Он в полуулыбке кивает, смотрит внимательно, как будто пытается что-то запомнить. Быстро говорю ему «ни хао» (3)  и иду по своим делам.          
 
   

         Политэкономия на Вятке. Немного теории

 
         Николай – наш салонный стратег и близкий друг Юн Лу за очередной чашкой чая любил порассуждать о путях развития китайского бизнеса в России. Суть его соображений сводилась примерно к следующему.
 
         То, что китайцы приходят к нам со своими деньгами – это хорошо. Бабла у них сейчас очень много, баланс внешней торговли с Америкой и Европой архиположительный, а русская земля давно уже вопиет по долларовому дождю и евро-ливню. Поэтому нужно дать им основательно вложиться, приобрести недвижимость, запустить производство. Позволить им, так сказать, хорошенько завязнуть в наших болотах. Следует, при этом, отдавать себе отчёт в том, что китайцы всегда будут пытаться действовать автономно - независимо, стараться обходиться своими собственными силами, лишь изредка обращаясь за помощью к аборигенам и защитой к местным властям. По сути, они всегда будут идти по пути создания зон, находящихся под их исключительным контролем - этаких чайна – ареалов, но позволять им это делать, ни в коем случае нельзя. Это уже, однако, дело государственное, компетенция высоких инстанций, а нам, местным паучкам следует на той стадии, пока китайцы ещё в нас нуждаются, продвигать своих человечков в занятые ими пространства, расставлять их по возможности на ключевые позиции и всячески способствовать росту их влияния. Время для этого требуется немного, а ресурсов вообще сущая малость. Правоохранителям же нашим: полиции, прокуратуре, гэбне, вместо того, чтобы заниматься всякой бессмысленной хернёй, необходимо позаботиться, чтобы китайцы не только людишек этих не сожрали (а попытаются они это сделать всенепременно!),  но боялись их и уважали как неформальных представителей Державы Российской. Одновременно с этим силовикам требуется обеспечить исполнение тех правовых режимов, которые не позволят нашим азиатским друзьям завозить и нелегально использовать на нашей территории свою рабочую силу. Пусть из всех китайцев у нас останутся только те специалисты, без которых обойтись совсем никак нельзя.
 
         Если жёстко и бескомпромиссно следовать этой схеме, то в очень скором времени мы получим в России массу китайских предприятий, на которых работают наши рабочие, которые управляются преимущественно нашими менеджерами и, наконец, которые функционируют во благо как российского бюджета, так и китайского капитала. Вот вам, камарады мои, и воплощение гармонии интересов евроазиатской России и азиатского Китая, российского пролетариата и межнациональной буржуазии! Достижима ли эта цель? Теоретически, конечно, да, но ввиду местной специфики практическая реализация может быть весьма затруднительна. Однако идти этим путём всё же необходимо.
         


         Мы едем, едем, едем в далёкие края…


         Как и все остальные люди, китайцы иногда ссорятся между собой. Понять это трудно – внешне они кажутся совершенно однородной, монолитной массой, почти лишённой индивидуальности. Это ощущение, однако, в корне неверно и основывается лишь на незнании и непонимании процессов, происходящих внутри этого общества. Вообще китайцы, в отличие от европейцев и американцев, достаточно закрытые ребята и совершенно не склонны к демонстрации своих взглядов, чувств, отношений и уж тем более не жаждут того, чтобы кто-то совал свой любопытный иностранный нос в их дела. Оказавшись на чужбине, они не разбегаются кто куда в поисках лучшей доли, напротив, стремятся жить вместе, одной общиной, позволяющей наилучшим образом сохранять их собственную китайскую идентичность. Есть в этом плюсы и несомненные минусы, но, так или иначе, это люди с присущей им общностью и неоднородностью стремлений и интересов. В их среде, как и у нас, случаются конфликты, причиной которых могут оказаться вещи более чем тривиальные. Однажды, будучи ещё работником университета, я занимался разбором сугубо внутрикитайского происшествия, в ходе которого группа китайских студентов слегка поколотила другого студента, тоже китайского. Опрос участников и свидетелей показал, что пострадавший молодой человек, кстати, из весьма состоятельной семьи, вызвал гнев соотечественников тем, что вёл себя по отношению к ним вызывающе заносчиво и высокомерно.
 
         Когда Юн Лу вдруг поссорилась с Юй Шинном, до драки дело не дошло, хотя страсти кипели немалые, и я бы с большущим удовольствием посмотрел как Юн Лу хлёстко влепила бы своему бывшему партнёру по сусалам. Речь шла, конечно же, о деньгах и о деньгах немалых. Договориться конфликтующим сторонам не удалось, в итоге каждая из них, в духе нынешних времён, приняла в отношении противной экономические санкции. Что выдумал в этом смысле Юй Шин – неизвестно, а его визави потребовала, чтобы он забирал из её офиса всех своих работников и барахло им принадлежащее. Таковым после ухода Швеца оставался один я (4) .
 
         Холодным ясным утром следующего дня я с тяжёлым чувством погрузил все свои пожитки в авто и двинулся в сторону Ирово-Печецка навстречу новой жизни. Путь, по нашим меркам, предстоял немалый – пятьдесят километров в одну сторону и столько же обратно в конце дня. Кировский и наиболее комфортный период моего служения китайскому бизнесу остался позади.          



         Новая надежда


         Прибыв на место, предавшись размышлениям о превратностях судьбы, я вскоре пришёл к мысли о том, что, в общем, не всё так уж плохо. Хотя ежедневно меня ждала долгая дорога и утренний мой драгоценный сон придётся урезать на час или даже полтора, появится шанс окунуться в самую гущу событий, а это человеку авантюрных наклонностей, коим ваш покорный слуга всегда был и остаётся, всегда даёт шанс прожить очередной отрезок жизни азартно и очень увлекательно. Передо мной будут разворачиваться грандиозные картины подготовки и пуска крупного по региональным меркам предприятия. Всё происходящее будет пронизано и скреплено множественными актами взаимодействия и взаимопроникновения двух величайших культур современности – российской и китайской.

          Условия труда, конечно, на новом месте оказались не ахти – выделенный мне для ведения кадрового делопроизводства письменный стол помнил, казалось, ещё годы первых сталинских пятилеток, но, закрепившись на нём, подняв бруствер из бумажных дел и папок,  я получал возможность между делом наблюдать за поведением китайцев, что для меня как этнопсихолога – любителя, представляло немалую ценность. К тому же я всерьёз решил овладеть основами китайского языка и прямой доступ к его живым носителям открывал в этой части завидные перспективы.

         На первом этаже здания, где размещался наш походный офис, функционировали китайская кухня и столовая. Запахи, которые оттуда поднимались, могли привести в замешательство любого неподготовленного посетителя, а царившая там обстановка грозила ещё на дальних подступах одним своим видом прикончить любого санитарного врача. Тем не менее, многие русские работники из числа штабных столовались за неимением лучшего именно там. Присоединившись к ним, я обнаружил, что приобрёл, таким образом, возможность не только лучше познакомиться с национальной кухней, но и хорошенько сэкономить на обедах.

         Главное же, однако, приобретение заключалось в том, что теперь я каждый день мог общаться с промзоной – местом которое меня одновременно влекло и пугало и которое с каждым посещением обволакивало меня, словно паук муху, своими невидимыми, но прочными тенётами.
   

 
         Когда рыбы начинают разговор

         Помещение, которое мы романтично называем походным офисом, обогревается печкой, установленной этажом ниже. Я не знаю как здесь будет летом – до этого ещё предстоит дожить, но зимой нередко бывает довольно прохладно. Это, наверное, потому, что печь топят лишь время от времени и когда это происходит, из труб системы отопления доносится тихое, вкрадчивое журчание. Если бы рыбы в процессе эволюции когда-нибудь научились говорить, то общались бы они меж собой именно так – едва слышным задушевным шёпотом. Мне этот звук никогда не мешал, более того, даже успокаивал и настраивал на рабочий лад, но некоторые дамы придерживались совсем иного мнения. Вообще-то женщин у нас в компании пока нет - эта мымра Чун Джунтао не в счёт, но те, которые ввиду разных надобностей в офисе, всё же, появлялись, после некоторого времени пребывания жаловались, что это ровное размеренное побулькиванье действует на них как-то по-особенному. Им постоянно, ежеминутно хочется в туалет, а работать в таких условиях они никак не могут (5) . Интересно, есть ли у Анны и Юн Лу по этому поводу какие-либо ощущения? Думаю, скорее всего, нет. Их биологические программы подобного рода сенсорику исключают как избыточную.


         Предпосылки к бунту и славянская солидарность


         Когда Юй Шин заявлял, что все мы в компании – друзья, это воспринималось как совсем не остроумная и довольно несвежая формула речи. Однажды он пошёл дальше и сообщил, что мы все одна семья. Услышавшие эту новость, встретили её гомерическим хохотом. Благо, что сам автор высказывания успел куда-то отойти, иначе бы обиделся, а китайцы ребята злопамятные. Самое забавное в этой ситуации заключалось в том, что смеяться, в сущности, было не над чем. После увольнения Швеца отношения между китайскими хозяевами и русскими наёмными работниками стремительно деградировали. Надо отдать должное старому полковнику – своим возрастом и авторитетом он сдерживал азиатов от падения во все тяжкие. Надолго, правда, как мы знаем, его не хватило. Новый гендиректор Шура был молод, боялся потерять место и шёл по пути неприкрытого коллаборационизма. Господь ему судия, но, так или иначе, атмосфера внутри нашего би-национального коллектива менялась от плохого к худшему.
 
         Юй Шин как-то незаметно приобрёл манеру вначале сдержанно, а потом всё более и более экспрессивно выражать неудовольствие результатами труда русских работников. В конечном итоге он уже перестал делать различие между китайцами и русскими и позволял себе покрикивать и на тех и на других. Давно канули в Лету времена, когда, только завидев, он тут же спешил заключить тебя в свои душные объятия, демонстрируя, при каждой встрече в течение дня, своё глубочайшее и искреннейшее расположение. Теперь, заходя в офис, Юй Шин просто делал вид, что никого не замечает и главной своей задачей видит поиск свободного стула, куда можно пристроить свой необъятных габаритов зад. Разместив свой выдающийся во всех отношениях организм за общим круглым столом, он закуривал и начинал через переводчиков Чун Джунтао и Диму отдавать бодрые и безапелляционные указания, перемежаемые нередко угрозами уволить кого-нибудь, кто на данный момент не нравился больше всего. Намёки и подсказки поменять что-то в манере общения Юй Шин пропускал мимо ушей. Это было естественно и разумно, поскольку свой уникальный, единственно удобный для себя стиль коммуникации он, наконец, нащупал и в нём утвердился.
 
         Чун Джунтао – его правая рука, чуя поддержку и покровительство босса, впадала в состояние, которое вернее всего можно было бы охарактеризовать как исполнительский раж. Казалось, не было миссии, в которой она не была бы готова поучаствовать. Не существовало задачи, которую она не могла бы для него решить. Всеми своими движениями, фибрами и потрохами она вопила: «господин, только прикажи! только позволь мне догадаться, предвосхитить твоё желание, и я покорю самые высокие горы, переплыву самые широкие реки, я откажусь от пищи и воды, но выполню это, и ты будешь мною доволен! ты дашь мне корма из своих рук, позволишь лечь рядом у твоих ног, а больше мне от тебя ничего не нужно». Не было в этом с её стороны никакой иронии, фальши или подтекста. Просто кристально чистая, беспримесная жажда служить и целиком отдавать себя этому служению. Такой фанатизм на грани полного самопожертвования вызывал одновременно страх и восхищение. Имелась ли где-то граница, какой-то предел этой готовности выполнять волю руководителя? Является ли такое поведение составной частью китайского национального характера или это эксцесс исполнителя - одиночки? Тысячу раз правы древние греки, ставившие перед собой один главный и до сих пор неразрешённый вопрос – что есть человек?

          Русским языком Юй Шин не владел и мог обращаться к нам только через переводчика. Чаще всего в этой роли выступала опять-таки Анна, которая перетолмачивая эмоциональные выплески своего фюрера, сама орала как оглашённая. Эффект это производило в прямом смысле самый оглушительный. Выдержать такой сеанс без потерь в самочувствии и самооценке, когда с тобой на очень повышенных тонах общаются сразу двое, удавалось далеко не каждому. Её нередко спрашивали, почему она кричит, и она охотно объясняла, что лишь старается адекватно передавать смысл сказанного, - «Юй Шин говорит громко и я его перевожу тоже громко - это правильно».
 
         Как-то раз такого рода проработке «в две глотки» подвергся наш главный энергетик Саша – рослый, фактурный молодой мужчина и мастер своего дела. Надо отметить, что и сам он за словом в карман обычно не лез, но в этой ситуации мало что мог противопоставить натиску двух хамоватых азиатов. Если бы дело происходило на моих глазах, я бы, несомненно, встал на сторону соотечественника, но в тот момент он оказался один и потом сильно переживал по поводу произошедшего, - «она верещала на меня как завуч на школьника! кто ей позволил, она ещё девчонка по сравнению со мной!».
 
         Случай этот, явившийся, по сути, очередным в числе ему подобных, получил огласку в коллективе компании. Все признали наличие проблемы и необходимость её разрешения. Очередной жертвой плохого настроения Юй Шина и особенностей перевода его наставлений мог стать любой из нас. Скидок на возраст и былые заслуги не получал никто. Нужно было что-то предпринять. Любое действие казалось лучше бездействия. Внутренне я уже был готов к схватке и единственное о чем мечтал – не увлечься сверх всякой меры и не переборщить - желание поработать ещё какой-то срок в компании у меня сохранялось.
 
         Удобный случай не заставил себя долго ждать. Как отмечалось выше – в компании я оставался единственным иногородним работником из числа русскоязычного персонала, а каждодневные переезды требовали не только временных, но и, главное, финансовых затрат. Зарплата моя даже по провинциальным меркам величиной не поражала и, само собой, встал вопрос о компенсации за бензин. Держать в себе эту проблему я долго не стал и, улучив момент, адресовал Юй Шину этот непраздный для моего кармана вопрос. Выходя на разговор, я осознавал, что избежать участия в нём Чун Джунтао не удастся и внутренне был готов к началу открытого конфликта. Как и ожидалось, китаянка мгновенно, демонстрируя чудеса проворности, всей своей тщедушной грудкой метнулась и встала на защиту своего господина. Тот что-то коротко прокурлыкал на своём и она, незамедлительно сориентировавшись, тут же трансформировала сказанное в собственный многоорудийный залп, призванный, похоже, если не разорвать меня в клочья, то уж определённо наделать в моём борту столько дыр, от которых я, как жёстоко расстрелянный броненосец, тут же бы завалился на бок и быстро затонул. Раны мои, действительно, были велики. Основное содержание выстрела, господа присяжные заседатели, желаю привести ниже потезисно:
 
         - наша компания не выплачивает никому топливных компенсаций, почему я должен быть исключением?

         - наша компания обеспечивает меня большой (!!!) зарплатой, часть которой и следует использовать на приобретение бензина;
 
         - если мне не нравится работать в нашей компании, не следует ли мне найти другую работу поближе к дому?

         Чёрные глаза Чун Джунтао смеются, но, кажется, даже не моргают. Не спадающая с лица полуулыбка обнажает крепкие белоснежные зубы. Лицо как у фарфоровой куклы – бледное, неподвижное, мёртвое. Голос блеющий и неровный как у контуженой козы. Похоже, она очень довольна собой и даже немного рисуется. Юй Шин смотрит на происходящее искоса, но регистрирует любые изменения в диспозиции. Гендиректор Шура тоже всё слышит, но делает вид, что чрезвычайно занят изучением какой-то бумаги.  Мог бы сказать пару слов в мою поддержку, но у него своя игра и свои интересы. Переводчик Дима – женишок Чун Джунтао тоже, словно, не причём, но спасибо, что хоть не вмешивается. Далее мой ход. Как отреагировать? Соображать нужно быстро. Можно молча согласиться со всем и капитулировать – из наших никто не осудит, но для китайцев это более чем явный сигнал – атаку можно продолжать, сопротивления не будет. Азиаты тебе этого не простят. Сам не заметишь, как о тебя начнут ноги вытирать. Исход более чем незавидный. Но Анна сама не заметила, как совершила грубую ошибку, которая наверняка обойдётся ей дорого. Уж чего–чего, а хватать оппонента за язык жизнь меня научила. В пылу боя она, как будто забывшись, вдруг перешла со мной на «ты».
 
         Вообще-то в обыденной жизни я довольно прост в общении и легко прощаю собеседникам мелкие нарушения такта и прочих этических норм, но не в этот раз! Сейчас же произошло следующее: глупая (не иначе как!) девочка безобразно нахамила и нанесла, таким образом, публичное оскорбление человеку на добрых двадцать пять лет её старше! Истерики я устраивать не стал, но весьма гневно заявил Юй Шину, а в его лице и всей китайской верхушке, протест по поводу открытого и циничного неуважения к российским коллегам.
 
         Как взошедший на трибуну лидер парламентской оппозиции, я клеймил и развенчивал лицемерные сказки о мнимой семейственности наших отношений внутри компании. Чун Джунтао и Дима едва успевали переводить за мной, а Юй Шин стоял, раскачиваясь и, очевидно, не вполне понимал как следует реагировать на происходящее.
 
         Далее я перешёл непосредственно к Анне. Её мне хотелось приложить побольнее. Не вполне справедливо я назвал её плохим переводчиком и некомпетентным специалистом. Второе, правда, было недалеко от истины. Как следствие первого я чрезвычайно едко порекомендовал ей «лучше учить русский». Китаянка пыталась чем-то взахлёб возразить, её трясло и выворачивало, но слушать визг и вопли зарвавшейся дурёхи я не желал, о чём заявил открыто и нарочито театрально отвернулся.

         До конца текущего дня ничего примечательного во внутренней жизни компании более не происходило. Утром гендиректор Шура рассказал, что весь вечер Анна рыдала и жаловалась Юй Шину и Диме. Те её, как умели, уговаривали на китайском языке. Деньги на бензин я, всё-таки, начал получать, хотя и не в полном объёме, а мои отношения с Чун Джунтао, как ни странно, даже несколько улучшились. Иллюзий, однако, по поводу продолжительности и благонамеренности этого перемирия никто из нас, разумеется, не строил.


         Опыт всех предыдущих войн свидетельствует об одном: добившись малого тактического успеха, останавливаться ни в коем случае нельзя. Успех нужно стремительно развивать вплоть до полного уничтожения врага или принуждения его к сдаче на милость победителя. В противном случае противник опомнится, подтянет резервы и даст жёсткий отпор. Как дальше повернётся военная фортуна – одному Богу ведомо. Поэтому шансом добить непримиримого оппонента или хотя бы нанести ему чувствительный урон пренебрегать ни в коем случае нельзя. Примерно такими соображениями я и руководствовался, когда пару дней спустя подготовил коротенькое, но ёмкое по содержанию письмо на имя господина Цзе и Юй Шина, в котором  в весьма сдержанных выражениях предлагал критично оценить методы работы переводчицы Анны и её отношение к коллегам.
 
         «Чун Джунтао подрывает наше взаимопонимание, единство и готовность к совместному созидательному труду» - таков был основной лейтмотив послания. С текстом ознакомились все русскоязычные работники компании, но подписать согласились лишь двое – я (начальник отдела кадров) и механик Аркадич. Гендиректор Шура и главный энергетик Александр хотя и страдали бесконечно от произвола этой фурии, но, несмотря на все увещевания, поставить свои подписи под письмом так и не решились.
   
   
         Старый дракон лежал в облюбованной им ранее долине и ждал пробуждения. Еще совсем недавно он был безнадёжно мёртв и падальщики - мародёры из ближних и дальних нор неустанно рвали его плоть, унося её прочь большими и малыми кусками. Но произошло чудо. Жуки-китайцы обновили монстра, подлатали его дырявую шкуру, оснастили чрево новыми потрохами, дали чудищу другое сердце, наполнили сосуды свежей кровью взамен дано истлевшей старой. Дракон ещё пребывал в глубоком сне, когда некоторые из его составных частей проверяли на готовность к началу новой жизни: лёгким позволили заглотить немного кислорода. Сердце осторожно протолкнуло первые порции промышленной крови по стальным артериям и венам. Ноздри-трубы выбросили наружу заряд огня и дыма, а в брюхе тихонько загудели, затряслись, залязгали сотнями валов, пружин и передач многочисленные механизмы и агрегаты. Зажглись неярким электрическим огнём стеклянные глаза монстра, мощные многочисленные лапы налились злой упрямой силой, дёрнулись, вонзая в почву тяжёлые чугунные когти, а хребёт выгнулся в жажде освободиться от плена долгого сна. Глухой протяжный рёв прокатился по всему нутру зверя, отражаясь от стен и замирая в пустотах. Чудовище ожило, но ещё не вернулось к жизни. Главное, тем не менее, уже свершилось. Жуки-китайцы, тем временем, с присущей им неутомимостью денно и нощно заготавливали для монстра пищу. Горы берёзового кряжа (6)  высились в ближней промзоне и гарантировали зверю обильную трапезу. А в недалёком городе Ирово-Печецке уже шёл набор тех, кто в скором времени начнёт дракона кормить и трепетно за ним ухаживать.
    


         Информация к размышлению: Мадам Цзе и формирование Триумвирата


         После очередной побывки в Китае, назад в Россию Юй Шин приехал уже не один. Мадам Цзе (7)  уверенно вошла в наш полевой офис, окинула оценивающим взглядом интерьер и лица работников, тихо бесцветно поздоровалась и заняла место за нашим неизменным  круглым столом. Смотрелась она для китаянки совсем неплохо: невысокая ростом, плотно сбитая, но с приятными формами, она на первых порах казалось сущим воплощением женской кротости и доброты. Впечатление усиливала перманентно присутствовавшая на миловидном круглом лице таинственная улыбка азиатской Джоконды. Прямые иссиня-чёрные волосы, большие столь же чёрные и как будто чуть удивлённые глаза контрастировали с нежнейшей белой кожей. Длинные чёрные юбки, к которым, явно, питала слабость эта молодая особа, не позволяли подробно рассмотреть её ног, но, как я понял, не самая совершенная их форма в значительной степени определяла длину одеяния. Образование мадам Се получила бухгалтерское и весь первый день занималась тем, что с помощью Чун Джунтао разбиралась в финансовых документах компании.
 
         Утром следующего дня гендиректор Шура, обычно допоздна задерживающийся на заводе, рассказал, что накануне вечером мадам долго и громко орала на своего жирного мужа. Возражать тот не смел и даже не пытался. Причина конфликта была не ясна, но манера действий Юй Шиновой половины несколько нарушала первоначально сложившийся образ этой, несомненно, интересной дамы. Ещё через пару дней Шура поведал нам о том, что следующей жертвой мадам стала переводчица Анна, которая обнаглела и зарвалась уже до такой степени, что даже в общении с хозяевами стала забывать о своём фактическом статусе и назначении. Новость об экзекуции достигла ушей всего русского персонала компании. Об этом мы с Шурой позаботились особо. Потешив себя сплетнями и от души позлорадствовав, я уже отдельно от остальных взял себе за труд поразмышлять о том новом элементе обстановки, коим стремительно становилась новоприбывшая госпожа Цзе.

          Довольно скоро пришло понимание, что за несминаемой улыбкой и кажущейся деликатностью (по отношению к русскому персоналу) таилось существо враждебное, злобное и в высшей степени опасное. Испытывала ли она тёплые чувства к кому-либо кроме собственного отца, двоих оставшихся в Китае детей и, возможно, иногда Юй Шина, понять было сложно, но её почти неприкрытая ненависть к классово и этнически чуждым элементам сомнений не вызывала.

          На третий день своего пребывания в Ирово-Печецке мадам Цзе устроила допрос с пристрастием нашей молодой и недавно принятой в коллектив бухгалтерши Тамары. Та, хотя и поработала с нами всего пару недель, но в профессиональном плане чувствовала себя вполне уверенно и давала краткие, но исчерпывающие ответы. Лишь в одном из случаев, когда речь заходила о переводе фннсредств из России в Китай, ответы бухгалтера не в полной мере удовлетворяли интерес китаянки. Я, как всегда, занимаясь своим делом, исподволь наблюдал за происходящим и вид широко распахнутых, горящих злобой глаз мадам Цзе стал одним из ярчайших впечатлений тех дней. Медуза «Г.» – так иногда про себя я называл эту молодую женщину, способную конкурировать в отдельных своих ипостасях с известнейшей античной гадиной.

         С самых первых минут своего появления мадам Цзе заявила о намерении принимать самое активное участие в руководстве компанией. В этом смысле её жажда власти во многом совпадала с таковой у Чун Джунтао. В отличие, однако, от последней, считаться с чьим-либо мнением, если, конечно, это не было мнение её отца, она полагала излишним.

         В очень скором времени в руководстве компанией сложился триумвират, в верхней части которого находился Его Величество Папа Цзе. Власть его была священна, а мнение непререкаемо. Несколько ниже по правую руку занимала позицию принцесса Медуза. Кавалер Юй Шин располагался слева и ещё чуть ниже. Оба имели право интерпретировать удобным для себя образом волю Папы Цзе, а в отсутствии таковой заполнять пустое место своими указами и капризами. Внизу в позах, демонстрирующих покорность и подчинение, пребывала привилегированная челядь: Чун Джунтао и ещё ниже её возлюбленный Дима – Чен Хон Сюань. Их полномочия, иногда немалые, определялись во времени и пространстве волею верхушки. Где-то далеко внизу становилась заметна фигурка гендиректора Шуры, не имевшего особых полномочий и выполнявшего отдельные, но крайне многочисленные распоряжения Тройки. Жизнь Шуры, да и всех нас остальных стала бы много легче, не вступай распоряжения и указы Папы, мадам и Юй Шина в постоянное противоречие не только друг с другом, но и с самими собой. Их конфликт, тем не менее, парадоксальным отнюдь не казался. Напротив, именно в нём крылись сущностный смысл, красота и гармония китайской системы управления.



         Русские на работе у китайцев. Начало


         Наконец настал тот весенний день, когда господин Цзе отдал команду принять на работу две бригады русских рабочих общим количеством тридцать человек. К этому времени жители Ирово-Печецка уже были немало наслышаны через местные СМИ, а также утечки из горадминистрации о грядущем Великом Шансе, который явит всем открывающееся китайское предприятие. Ярмарка вакансий, организованная в районном центре занятости населения прошла с аншлагом. Многочисленные разрозненные и организованные группы соискателей выстраивались у проходной и требовали «встречи с директором». В соответствии с пожеланием китайцев отбирались физически здоровые мужчины и женщины не старше сорока пяти лет, без явных признаков злоупотребления алкоголем. Оплата труда на должностях подсобных рабочих и станочников (китайцы всему обучат!) размером не впечатляла – всего «пятнаха» в месяц, но далее в недалёком будущем маячило повышение – «сразу, как только предприятие заработает в полную силу и начнёт получать прибыль». То обстоятельство, что от ближайшей автобусной остановки до завода нужно ещё топать пешком по разбитой дороге аж три километра мимо заколоченной пожарки, развороченной сушилки и закрытого медвытрезвителя никого не смущало. Легки русские люди на подъём! Желающих пригласили на предприятие на экскурсию, показали заводское нутро, наполненное станками и механизмами, и тут же расписали всех по бригадам и сменам. Рабочей одежды не предлагали, кормёжка – кто сам чего принесёт, раздевалка для мужиков и баб, слава Богу, раздельная, а о душе речь даже не поднималась. Не принято у китайцев думать о комфорте трудящихся, нужно побыстрее начать деньги заколачивать, а всё остальное потом.

          В приватном разговоре с хозяевами поднимался вопрос об автобусе для работников – собрать людей утром по городу к восьми, а вечером после двадцати развести по домам, потому как дело уже позднее. У триумвирата эта идея никакого энтузиазма не вызвала – зачем кого-то возить? они сами придут, и уйдут тоже сами. В Китае все работяги пешком ходят и здесь будет также (8).

         Утром следующего дня небольшая бодрая массовка явила себя к воротам проходной. Людей довели до раздевалок, уже переодетых в рабочее вывели из цеха на улицу и за неимением других занятий заставили прибирать прицеховую территорию. Мужчин и женщин было примерно поровну, и тех и других я попеременно приглашал к своему столу для краткого вводного разговора и оформления. Публика попадалась самая разная – в основном представители трудовых специальностей, малоквалифицированные рабочие, люмпены, лица неопределённого рода занятий, классические неработни, лишённые по разным причинам родительского попечения, но блеснула чешуёй и экзотическая рыбёшка: выявилась дама – бармен и даже каким-то чудом одна профессиональная музыкантша. Юй Шин, с непонятным раздражением наблюдавший за кутерьмой вокруг моего рабочего места, распорядился «сегодня же» официально оформить всех новоприбывших, а переводчик Дима заверил, что проследит за выполнением указания. Мадам Цзе тоже что-то повелела выполнить, но расслышать её приказ в многоголосии офисного бедлама я, к сожалению, не сумел.

          После обеда господин Цзе сказал, что русским рабочим можно идти домой, поскольку делать на заводе им пока всё равно нечего. Подумав немного, он добавил, что на следующий день им на работу приходить тоже не нужно, вместо этого следует находиться по домам вплоть до особого распоряжения.
 
  Следующие несколько дней никто не знал, что делать с принятыми на завод людьми. Ещё через пару дней в центре занятости подобрали ещё человек двадцать, дополнили их людьми из первой партии и вывели, наконец, на работу. При этом, большая часть первоначально принятых и официально оформленных работников осталась за бортом. Позднее, ввиду колоссальной текучки кадров, потребовались и они, но встал вопрос: как быть с оплатой первого рабочего дня и последовавшего за этим вынужденного простоя? Думать об этом китайцы категорически не желали. В конце концов, мадам Цзе, буквально припёртая Шурой и мной к стенке, оказалась вынуждена уделить вопросу некоторое внимание. Первоначально китаянка искренне отказывалась понимать суть проблемы - почему нужно платить людям за то, что они не работали? Да, недолго прибирали территорию, потом разошлись и занимались своими делами. В тот день их вообще пригласили не для работы, а просто так, на экскурсию.
 
         Наш аргумент о том, что согласно российскому законодательству оформленные и выведенные в смену люди должны получать заработную плату независимо от того были они обеспечены работой или вынужденно простаивали, не произвёл на Медузу ни малейшего впечатления. Предупреждения, что в случае огласки в дело вмешаются полиция, прокуратура, трудинспекция и пр. должного эффекта также не произвели. Гадина лишь разозлилась и, судя по её фирменному рептилоидному взгляду, готова была выплюнуть на нас весь заряд своего припасённого на день высокотоксичного яда. Но отступать уже было поздно. В конечном итоге компромисс всё же был достигнут: работягам заплатят за полдня работы, но не более. С учётом того, что вначале мадам Цзе проблемы не видела и говорить о ней вообще не желала, наверное, это была победа. Уверен также и в том, что «чёрных шаров» на наш с Шурой счёт в тот день китайцы закинули сполна.


         Проснувшись, старый дракон больше уже не тратил время на то, что не могло приносить его чреву плотских радостей. Он страдал от голода, поглощал заготовленный для него корм во всё возрастающих объёмах и требовал добавок. Его могучие стальные внутренности с радостным урчанием захватывали берёзовый кряж, с лёгкостью перекусывая на части тяжеленные брёвна, закидывали толстые обрубки в многочисленные чадящие питательным раствором ванны. Отмокнув и почернев, древесина становилась добычей острейших стальных ножей, безжалостно кромсавших её на ароматные, дышащие жаром ленты, в которые тут же вонзали быстрые жадные зубы разрубочные механизмы. Уже почти готовый продукт россыпью захватывался конвейерной лентой и стремительным потоком уносился прочь, пропадая без следа в разверзнутой чёрной пасти сушилки. Возврата оттуда уже не было. Просушенные изделия градом сыпались из сушильного барабана и бережно укладывались в белоснежные вязаные мешки, которым надлежало в скором времени навсегда покинуть чрево монстра. Жуки – китайцы, как и прежде сновали внутри чудовища, но главной силой, разжигавшей и поддерживавшей огонь в его внутренностях стали уже другие организмы. Подобно рабочим муравьям русские без устали карабкались всюду, заполняя своей деятельной энергией все доступные им пространства: готовили и подавали дракону еду, обеспечивали слаженное и бесперебойное движение всех его органов и членов. Вывоз готового продукта тоже возлагался на них. И не мне одному в какой-то момент начинало казаться, что после прихода муравьёв, места для жуков внутри этого колоссального существа уже не оставалось.
 


         Болезнь Ши Юна


         Все люди когда-нибудь болеют. Китайцы, как известно, тоже из этой породы, но для большинства из них поваляться и поболеть - немыслимая роскошь. Больной работник – обуза, которую немедленно следует устранить, поэтому болеют они негласно, незаметно и втихаря. Лишь немногие китайцы могут позволить себе роскошь болеть открыто и требовать к себе соответствующего отношения. К таким счастливцам, вне всякого сомнения, принадлежал и герой наш Юй Шин, который, будучи застигнут коварным недугом, болел со вкусом и даже некоторым наслаждением.

         Беда, как водится, нагрянула внезапно. Безобидный на первый взгляд прыщ на верхней стороне стопы неожиданно развился в страшного вида, большущий нарыв, в течение считанных дней превратив ногу в громадный красновато – синюшний столб. Юй Шин страдал безмерно. Нога, заботливо обутая в резиновую чуню, в обязательном порядке предъявлялась хозяином всем обитателям и посетителям офиса. Не было никого (включая и вашего покорного слугу), кто бы от всей души не пожалел мученика и не предложил бы ему свою самую бескорыстную помощь. Воистину, даже при известной испорченности наших душ и сердец квартирным вопросом, сострадание, порою, в них всё же стучится.

         Когда, наконец, остро встал вопрос о необходимости хирургического вмешательства, сопровождать Юй Шина в больницу вызвалась та, которая всегда стремилась стать его alter ego. Подставив тощее плечико под весомую длань господина, Чун Джунтао, на которой буквально не было лица, помогла любимому руководителю загрузиться в такси. Юй Шин мужественно, превозмогая приступы невыносимой боли и почти теряя сознание, прокурлыкал оставшейся челяди последние указания и уронил щёки на грудь. Автомобиль медленно тронулся, бережно унося наследника Великого кормчего навстречу своей больничной судьбе.
 
         Рассказывали, что в хирургии операция по вскрытию нарыва прошла достаточно быстро. Юй Шин, как и полагается откормленному избалованному плохишу, орал на всё отделение благим матом. Держащая его за руку полумёртвая Чун Джунтао, в какой-то момент поплыла и если бы не нашатырь, стремительно сунутый ей под нос проворной медсестрой, то неминуемо грохнулась бы в обморок. Что на неё подействовало в большей мере – ужасный вид крови или муки трепетно обожаемого ею человека, так и остаётся загадкой.

         Уже на следующей неделе всё в жизни компании вошло в норму. Юй Шин поправился и с удвоенным задором предался управленческой деятельности. У нас тоже имелся повод благодарить Небеса за столь удачный исход дела – хотя жизнь нашу плохиш не облегчал, но, всё же, без него было бы скучнее.
 


         Шпионаж и диверсии


         Нужно ли говорить о том, что после некоторых, частично описанных выше событий,  парадигма отношений внутри нашего би-национального коллектива сложилась таким образом, что ни мы не верили китайцам, ни китайцы не были особенно склонны доверять нам. С самого начала стало заметно, что сладкая до приторности парочка Дима – Чун Джунтао наряду с официально заявленными функциями переводчика, менеджера и пр., выполняют ещё кое-какие миссии деликатного (и не очень) свойства. Стоило нам, русским, собраться по любому поводу в количестве трёх и более лиц в одном месте, как там тут же появлялся Дима. Судя по тому, становилось его лицо более озабоченным или напротив просветлевало, можно было делать вывод удавалось ли ему уловить суть и детали разговора или нет. Мои потуги найти общий язык на английском с Хань Силином также не остались без внимания. Все подготавливаемые в компании документы, в особенности те, которые требовали участия и обсуждения нескольких работников, в обязательном порядке китайцами просматривались. Тут Чун Джунтао и Дима действовали напрямую – самым беззастенчивым образом втыкаясь носом в бумагу, которая часто даже ещё не была закончена. Иногда ради озорства я подкидывал в ворох бумаг на общем столе какой-либо текст из Сети или сочинённый собственноручно, состоящий из простых, но тревожных по внутренней интонации предложений (9) , лишённых общего смысла или содержания. Я нисколько не сомневался, что в наше отсутствие все оставленные до утра бумаги будут просмотрены, и внутренне от души хохотал, представляя лица китайцев, пытающихся вникнуть в суть этой писанины и определить её авторство.

         Обозревая, в нечастые минуты отдыха, затянутые паутиной углы и немытые стены офиса, периодически я задавался вопросом - не организовали ли китайцы здесь негласную прослушку? На их месте я бы об этом подумал. Технически сделать это несложно, а дивиденды, с точки зрения замера лояльности и настроений в среде русскоязычного сегмента компании, сулило немалые (10). Хотя признаков, свидетельствующих о том, что китайцами что-то в этом роде затевалось, не имелось никаких (11) , я всё же настоятельно рекомендовал коллегам обсуждать «чувствительные» вопросы на свежем воздухе.   



         Любопытные китайцы


         Конечно же, оценивать наших азиатских братьев можно по-разному. Можно их любить или ненавидеть, выделять в них наличие либо отсутствие тех или иных качеств и свойств, но упрекнуть их в нелюбопытности ни в коем случае нельзя. Пожалуй, это одна из характерных черт, наряду с индюшачьей надменностью и феноменальной бесцеремонностью, которая проявляется в их национальном характере наиболее последовательно. Собственно, ничего дурного в любопытстве нет и быть не может, вся штука в том, что сложившиеся внутри наших культур коды вежливости часто не совпадают (что  естественно и понятно!) и как следствие некоторые формы проявления взаимного интереса кажутся странными (12) . Для иллюстрации данного тезиса приведу несколько примеров.
 
         Ещё в бытность свою в университетским служащим я поучаствовал в приёме делегации партнёрского вуза из славного города Хэйхэ, что лежит через реку Амур аккурат напротив нашего Благовещенска. С китайской стороны руководителем выступала почтенная дама – проректор в довольно преклонных летах. Случилось так, что во время автобусной экскурсии по Вятке мы оказались рядышком и смогли обменяться несколькими вежливыми фразами на английском по поводу погоды и суровости российского климата. Далее, узнав о моей должности в университете, дама с милой улыбкой поинтересовалась величиной зарплаты в долларах США. Вопрос был прост, но решительно поставил меня в тупик. Если я назову малую сумму, не оскорбится ли собеседница, что ей подсунули столь малозначительного партнёра? Напротив, если цифра окажется существенной, не покажется ли ей моя интонация фальшивой или высокомерной? Приемлемый выход был найден, когда я сообщил, что каждый день покупаю для своей семьи мясо или рыбу и не экономлю на рисе.

         В Ирово-Печецке в компании мы обычно столовались вместе с китайцами на общих основаниях. Пищу готовила улыбчивая и добросердечная китайская повариха, что, к сожалению, ни на качестве, ни на разнообразии её блюд никак не отражалось. Приходилось иногда брать кое-какой перекус с собой из дома. Стоило, однако, расположиться на обеде за рабочим столом со своими судками, как тут же в офис с грохотом врывался Юй Шин, втыкался носом в расставленную для начала трапезы жратву, вдыхал ароматы, визуализировал яства, орал что-то вроде «ма-а-дец!» и с хохотом выбегал куда-то дальше по своим делам. Действо это происходило снова и снова, так, что я даже начал подозревать, что кроме собственно любопытства у этого китайца развилось на стряпню моей жены какое-то особое гастрономическое чутьё.

         В офисе за общим столом частенько проводил время китаец, в чьи обязанности входила заготовка древесины. Как и остальные его соплеменники, он по многу месяцев отсутствовал дома и коротал время, болтая по скайпу с женой и детьми. Однажды, в ходе очередного сеанса связи, рядышком, с чашкой чая, оказался наш механик Аркадич, солидный, рослый, возрастной мужик с романтической грустинкой в глазах. Жена китайца, каким-то женским чутьём распознавшая присутствие другого человека, попросила мужа показать ей живого русского. Просьба была немедленно выполнена. Аркадич, старый морской волк, окончивший в своё время дальневосточную мореходку, смущаться не стал и в самом прямом смысле продемонстрировал товар лицом. Не влюбиться мгновенно в этого сурового русского самца не представлялось возможным. Лучезарная улыбка, слетевшая с его грубо слепленного, морщинистого, но по-мужски красивого фасада, мгновенно пронзила расстояние в тысячи миль и настигла свою внезапную жертву. Ответом стал пронзительный женский вздох, смешавшийся с другими неотчётливыми грудно-горловыми звуками, совокупно выразившими всю богатейшую палитру дамских переживаний. Опомнившийся муж, осознав фатальность своей ошибки, поспешил закончить общение с супругой, но было уже поздно. Волшебный образ носатого флибустьера с пушистыми пепельно – рыжими прокуренными усами на долгие времена пленил потрясённое женское сердце.
 


         Русские на работе у китайцев. Как я стал бригадиром уборщиц

 
         В апреле мы, наконец, с большой помпой въехали в свежеотремонтированные офисные помещения в главном производственном цехе. Разнообразных по площади комнат на двух этажах там оказалось так много, что каждый из нас мог теоретически претендовать на отдельный кабинет, при этом оставалось место для компактного размещения китайских рабочих и выделения отдельных площадей для хранения различного хозинвентаря и прочего хлама. Мы с Шурой даже присмотрели себе небольшую комнатуху для отдыха на случай непредвиденных обстоятельств. Рядом расположилась новая столовая с кухней и складом для хранения продуктов. Одних туалетов на обоих этажах насчитывалось не менее семи, а протяжённость коридоров позволяла при желании организовывать турниры по мини футболу. Ввиду того, что всё это хозяйство требовалось содержать в чистоте и порядке, встал вопрос о найме уборщиц. Естественно, миссия по подбору этого персонала оказалась возложена на начальника отдела кадров, то есть меня. Первоначально особых проблем с выполнением поставленной задачи я не видел. На размещённый в центре занятости и СМИ призыв моментально откликнулись местные энтузиастки, жаждущие обменять свои рабочие таланты на зарплату в двенадцать тысяч полновесных рублей в месяц. Перспектива работы по двенадцать часов два дня подряд с последующими выходными вызывала настороженность, но в целом народ не пугала. Удивило лишь то, что поработав полдня, в лучшем случае целый день наши дамы от продолжения отказывались и более на заводе не появлялись.
 
         Постепенно начали возникать трудности с привлечением новых работниц. Помещения и, главное, туалеты часто оставались неприбранными. Мадам Цзе негодовала, Юй Шин ругался и нервничал, а господин Цзе считал такое положение дел неприемлемым. Наших женщин называли ленивыми, хитрыми и неспособными к честному труду. Немалый мой жизненный опыт подсказывал, что здесь что-то не так. После того, как очередная уборщица заявила о желании прекратить с компанией трудовые отношения, я отложил дела и сделал то, что должен был сделать много раньше – усадил человека на стул, налил чаю и поговорил по душам (13) . Всего через пару минут правда засияла во всей своей обнажённой красоте.
 
         Большинство откликнувшихся на вакансию женщин были внутренне готовы к тяжёлому труду. Лицезрение немалых площадей и многочисленных объектов подлежащих уборке поколебало решимость некоторых из них, но не это было главное. Большую часть инвентаря необходимого для работы уборщиц китайцы приобрели, но кое на чём всё же решили сэкономить. К примеру, швабры для мытья полов они изготовили из материалов, в изобилии имеющихся на заводе. В итоге миру явили шедевры, мастерски сваренные из чугунных труб и уголка, весом лишь незначительно уступавшие грифу спортивной штанги. Тряпка в изделии намертво зажималась крупной металлической пластиной с несколькими весьма внушительными болтами. Размахивать этим орудием был способен только мужчина с прекрасной атлетической подготовкой, да и то не слишком долго. Представить как наши субтильные и нередко немолодые дамы справляются с такого рода агрегатом я, даже при всём буйстве фантазии, мог с трудом. Кроме того, ситуация осложнялась частым отсутствием в водопроводе воды. Причина состояла в том, что инженер Ли задумал и построил систему водоснабжения так, что вода в туалетах и мойках появлялась лишь иногда.
 
         Наряду с санузлами, центральной зоной, постоянно находившейся в фокусе внимания уборщицы, оставалась межэтажная лестница. Китайцы, то и дело сновавшие по своим надобностям вверх и вниз, постоянно заваливали пол окурками и покрывали плевками. Бороться с этим пытались, но без особого эффекта. Объяснить же женщинам, что такое поведение - не демонстрация презрения со стороны китайцев к их труду, а очередная национальная особенность, было почти невозможно. В самом деле, имеет же право китайский работяга, не знающий выходных и отпуска, раздавить свой чинарь и и харкнуть от души там, где ему хочется, ведь у себя в Китае он делает это не задумываясь!     Впрочем, последней каплей для женщин стало даже не это, а решение мадам Цзе и Чун Джунтао взять работу уборщиц под личный неусыпный контроль. После выслушивания бесконечной череды окриков, упрёков и наставлений даже зачастую ангельское терпение работниц заканчивалось и возникало желание высказаться в ответ. После этого обычно работа заканчивалась и мне сообщали о необходимости искать новых сотрудниц. Одну нашу даму якобы даже поймали на краже какой-то мелочи, во что я, зная манеру хозяев сводить счёты по мелкому, не сильно верю.
 
         В какой-то из дней Юй Шин, обозревая давно немытый пол нового офиса, раздражённо поинтересовался, где наши уборщицы и почему они не работают. В ответ я сводил его в кладовку хозинвентаря, дал ему подержать чугунную швабру и с большим почтением добавил, что желающие поработать уборщицами кончились. Китаец выдал длинную и очень эмоциональную тираду, общий смысл которой в переводе сводился к тому, что я плохой кадровик, буду скоро уволен, назначаюсь ответственным за работу уборщиц, коих ежедневно должно быть представлено не менее двух штук. Юй Шин также счёл возможным согласиться с предложением существенно повысить оплату труда работниц ведра и тряпки и указал бухгалтеру изменить величину «чистой» выплаты с двенадцати до тринадцати тысяч рублей.

         Несмотря на все мои усилия и переключение интереса Чун Джунтао и Медузы на работу в цехе радикально переломить ситуацию с уборкой так и не удалось. Все уборщицы, сумевшие адаптироваться к условиям труда в компании, безвозвратно переводились в цех, где текучка кадров по неизвестным причинам заметно увеличилась.
    

         В конце апреля внезапно выпал снег. Но не просто слегка припорошил землю и забелил крыши. Нет, он вывалил в количествах совершенно невероятных даже для зимы и в течении всёго двух – трёх часов решительно и полностью запретил любую жизнедеятельность на десятки, а может быть и сотни километров в округе. Автомобили, припаркованные с утра в сухих местах, к обеду оказались засыпаны снегом почти по самый капот. Для многих, кто благоразумно успел поменять резину на летнюю, дороги внезапно стали непроходимыми. Вышедшие опрометчиво из своих домов на улицу, моментально завязли по самые колени в снегу и сочли за лучшее вернуться назад. Деревья охали, трещали от нагрузки и теряли ветви. Линии электропередач провисали, рвались и лишали освещения целые кварталы. Тысячи тонн свалившейся с неба белой холодной массы стали бедствием для множества городов и селений. Казалось, не было никого, кто оказался бы свободен от забот, связанных с разгулом жестокой стихии, но это было не так. Старый дракон даже не заметил того, что явилось серьёзным испытанием для всех остальных. Хотя спина его и чувствовала гнёт обрушившейся на него сырой рыхой субстанции, но придавать этому значение ему не хотелось. Пища по-прежнему бесперебойно поступала в прожорливое чрево и заставляла железные внутренности ритмично содрогаться в привычных ему движениях. Обслуживающие монстра муравьи ни на минуту не прекращали свою энергичную деятельность. Завод, не взирая ни на какие внешние обстоятельства, продолжал работу, перемалывая кубометры древесины, а вместе с ними тела и судьбы живущих внутри него людей.
   
   
         Русские на работе у китайцев. Продолжение.


         В мире полно людей, которые хотя и знают, что они хотят в этой жизни, но часто не имеют ни малейшего представления о том, как этих целей достичь. Должен признаться, что в определённом смысле к этой публике отношусь и я сам, поэтому жутко и по-чёрному завидую китайцам, которые знают и что хотят и, главное, совершенно отчётливо представляют, что нужно для этого делать. К примеру, Юй Шин и мадам Цзе вполне себе ясно понимали, что утром пятого мая они хотят видеть на заводе двадцать новых, свежих, отлично мотивированных работников, которые, моментально включившись в общий трудовой порыв, смогут справиться с заготовленным циклопическим объёмом древесины и наделать запланированное количество палок для мороженного. Дело было двадцать восьмого апреля. Впереди маячила первая доза майских праздников. Желание китайцев принять на работу людей именно пятого числа, но никак не раньше и уж тем боле не в последние дни апреля оставалось непоколебимым. Попытки объяснить, что жажда наших пролетариев к труду может не пережить испытание праздниками и есть вероятность, что пятого мая у проходной никого не окажется эффекта не имели. Подобно великому кормчему Мао, считавшему весь свой народ солдатами, китайцы искренне не могли понять, почему у заводских ворот круглосуточно не толпится народ, единодушно мечтающий попасть на предприятие, где за мизерную зарплату им представится возможность взламывать, не разгибаясь. Не понимали они и того почему нельзя в одночасье уволить ко всем чертям работника, который просто не нравится. К примеру, бригадиршу, которая раньше порхала от одного станка к другому, брала на себя столько работы, сколько не брал никто, а теперь сидит беременная, отяжелевшая, способная только к заполнению табельных ведомостей.   
Почему русского мужика, принятого по трудовому договору сварщиком или электриком, нельзя в какой-то момент поставить за окорочный станок или на распиловку кряжа? Русские ещё протестуют! Что это, леность, упрямость или даже прямой саботаж? Хозяева знают, какая работа на текущий момент нужнее всего и гибко подходят к управлению трудовыми ресурсами.
 
         Почему русские женщины так недовольны, когда им приходится немного поработать сверхурочно? Да, без дополнительной оплаты, но зато свою зарплату каждая получит вовремя и в полном объёме. Им не нравится, что нет душа и плохо работают туалеты? Странный вопрос! Завод – не помывочная, а  промышленное предприятие по изготовлению продукции коммерческого назначения. Постройка душа приведёт к удорожанию себестоимости продукта, а это нерационально. Всё, хватит! в конце концов, сделаем вам душ! Может быть к следующей зиме.

         Удивлены, что на предприятии нет юриста и специалиста по охране труда? Проблема надуманная. В Китае без них обходятся прекрасно, почему здесь должно быть по-другому? Ах, законодательство… Эй, кадровик! Срочно найти опытных и послушных, тыщ за восемнадцать в месяц, не дороже! 
Вопросов задаётся много и не на все есть ответы, но это и не нужно. Главное, что китайцы отлично знают, что они хотят и прекрасно понимают как этого следует добиваться.


         День Победы


         Надо ли говорить, что с момента пуска завод работал ежедневно без остановок и перерывов. Даже после прекращения основного производства в восемь вечера жизнь в цеху полностью не замирала. Всегда кто-то оставался для ремонта и наладки оборудования, уборки отходов, перемещения увесистых мешков с готовой продукцией на склад. Выходные дни и праздники не были исключением. Люди работали ежедневно, не разгибаясь, почти без перекуров, часто подолгу дожидаясь подмены, чтобы по-скоренькому сбегать в туалет (14). Любители поболтать по телефону и отдохнуть лишнюю минутку в прохладе с сигареткой брались китайцами на заметку и быстро заменялись на других более ответственных работников. Мадам Цзе сама нередко вставала за штамповочный станок, не забывая при этом наблюдать, как работают остальные. Труд для всех был тяжёлый, система – потогонная - в худших традициях капитализма начала прошлого века. Потерять на такой работе здоровье и остатки внешней привлекательности  – вопрос не долгих лет, а коротких месяцев. Многие мужчины и женщины не выдерживали двух дней и подавали на увольнение. Другие оставались и работали не за страх, а за совесть. Отрабатывали свои бесконечные две смены, получали два законных выходных, восстанавливались как умели и могли и вновь возвращались на завод. Аванс и зарплату китайцы выдавали аккуратно, о премиях и иных поощрениях речь даже не заходила. Радовались тому, что в раздевалках, используемых ещё и как столовые, имелись микроволновки, а в цеху питьевая вода.
 
         И тут, девятого мая, в обеденный перерыв прямо в цеху накрывается общий длинный стол с чаем, прохладительными напитками, конфетами и печеньем! Люди за работой думать забыли о празднике, а тут сразу такое!
 
         Юй Шин, когда рассказывал мне об этом, весь сиял от ощущения правильности своего поступка и крутизны собственного благородства. Я с оценкой совершённого им действия согласился охотно. Как ни крути, а добрые дела делать приятно.  К тому же русские с китайцами на той Великой Войне, хотя в одном окопе не сидели, но были союзниками, а это до сих пор ещё многое значит.
 

   
         Муки и радости в стиле «техно»

         Наверное, каждое предприятие имеет что-то, что является предметом гордости его руководителя или владельца. Какая-то пикантная инновационная особенность технологического цикла или какой-нибудь хитроумный логистический выверт. То, о чём приятно говорить с журналистами во время интервью или рассказывать при проведении экскурсий. Такого рода «фишечка» присутствовала и на палкоштамповочном заводе в Ирове-Печецке. Суть её заключалась в безотходности производства конечного продукта, мешки с которым всё плотнее и выше наполняли обширные складские помещения.
 
         Справедливости ради следует отметить, что этих самых пресловутых отходов в виде стружки, опила, древесной обрези и коры скапливалось на заводе столько, что впору было начинать потихоньку этим добром приторговывать или, уж по крайней мере, серьёзно подумывать о начале какого-нибудь побочного производства. Но в голове у господина Цзе вызревала концепция, согласно которой все отходы из цеха должны подаваться на транспортёре прямиком в котельную, там сжигаться и заменять собою полностью или частично дорогостоящий уголь. Экономия могла оказаться впечатляющей, одновременно решалась проблема очистки предприятия от гор мусора.  Идея была проста, гениальна, и трудами инженера Ли начала постепенно обретать материальное воплощение.
 
         Несколько недель этот азиатский демиург от кустарщины почти не выходил из цеха. В ход шли все наличествующие подручные материалы и то многое, что оставили предыдущие хозяева. Кое-что выписали из Китая. Кое-какие детали и элементы прикупили на местном рынке запчастей. Господин Цзе проявлял сдержанное нетерпение. Работы могли бы быть завершены много раньше, но от помощи местных специализированных фирм отказались решительно, едва познакомившись с прайс-листом на их услуги. В конечном итоге транспортёр оказался готов к началу испытаний. После торжественного нажатия господином Цзе кнопки пуска, агрегат дёрнулся несколько раз, выплюнул из своих глубин передаточный вал в сильно поколеченном  виде, завыл и остановился.
 
         Ремонт транспортёра затянулся на неопределённое время. Наш механик Аркадьич вместе с главным энергетиком Сашей пытались помочь, но ни планов, ни чертежей, необходимых для изучения и оценки ситуации, понятно, получить ни от кого не смогли. Господин Цзе заметно волновался и поторапливал. Горы древесных отходов стремительно росли. Некоторую их часть приходилось самым вульгарным образом сжигать в кострах. Инженер Ли с обречённым видом копался в механизмах транспортёра и обещал решить проблему в кратчайшие сроки. Снова пришлось прикупить кое-что из метизов (15) чуть ли не на блошином рынке. Терпение господина Цзе, наконец, лопнуло. Он снова нажал кнопку пуска и с удовлетворением наблюдал, как чёрная ребристая лента транспортёра уносит прочь из цеха груды залежалого мусора. Триумф, правда, длился недолго. Через пару минут аппарат вновь встал как вкопанный, задымил и был, во избежание прочих неожиданностей обесточен. Ещё через двадцать минут мимо господина Цзе, сохранявшего невозмутимое молчание, рабочие пронесли всё тот же предательский вал, загнутый в этот раз ещё более причудливым образом.

         Удалось ли китайцам, в конце концов, решить эту проблему и какое время им для этого потребовалось мне неизвестно, но фигуры китайских рабочих, толкающих тачки с мусором в сторону котельной надолго стали неотъемлемым атрибутом заводского пейзажа.

         Вскоре после майских праздников господин Цзе принял решение установить в главном цехе мощную вентиляционную систему. Местные игроки на рынке техуслуг не замедлили подать свои коммерческие предложения – обещали сделать всё быстро, надёжно и грамотно, но, похоже, в голове господина Цзе вовсе не стоял вопрос кому поручить изготовление и монтаж нового агрегата. Инженер Ли, как и прежде, был готов приступить к решению любой задачи, а железного хлама относительно пригодного для использования в любых целях на заводе оставалась ещё много.




          1 Опытные товарищи, не один год проработавшие с нашими азиатскими союзниками,  рассказывали, что отсутствие ясной, чёткой, достаточной информации о завтрашнем дне (не говоря уже о перспективе, хотя бы и ближайшей) является характерной чертой китайского менеджмента.

         2 Мне как-то раз даже перепало кое-что с генеральского стола – в знак особого расположения господин Цзе отсыпал из своей мисочки мне в тарелку некоторое количество вязкой субстанции жёлто-бурого цвета, оказавшейся при ближайшем рассмотрении взбитым жареным яйцом с огурцами.
 
         3 Традиционное китайское приветствие, состоящее из двух иероглифов и дословно означающее «ты хороший». Таким образом, если русские при встрече желают друг другу здоровья (здравствуйте!), то китайцы более расположены радовать встречного коротеньким комплиментом.
 
         4 Остальные русскоязычные работники компании, за исключением нового гендиректора Шуры, проживали в Ирово-Печецке и переживаниями по поводу потери насиженного местечка в Кирове не терзались.
 
         5 Всё было бы много проще если бы не то пикантное обстоятельство, что обогреваемые туалеты у нас чаще всего не функционируют, а выходить в мороз на улицу дамам, по непонятным мне причинам, не хотелось.

         6 Круглый лесоматериал, используемый предприимчивыми гражданами для изготовления разнообразных и весьма востребованных изделий из древесины.
7 В пику европейской традиции, китаянки, выходя замуж, фамилию мужа не берут, полностью сохраняя имя, данное им от рождения.

         8 Следует отметить, что в последовавшей далее коротком противостоянии китайского скопидомства и универсального здравого смысла победа осталась, всё таки, за последним. Пару дней спустя автобус был зафрахтован и благополучно доставлял работников к месту работы, равно как и отвозил их в назначенное время обратно.
   
         9 Необходимый заряд тревожности и «саспенса» обеспечивали слова и выражения «катастрофа», «не могут понять главного», «проблема азиатской экспансии», «жёсткая оборона», «задушить в объятиях», «интервенция», «депортация» и пр.

         10 Данные действия могут нарушать отдельные нормы российского законодательства.

          11 Любое техническое спецмероприятие ставит в конечном итоге перед его организатором один большой вопрос: как распорядиться его результатами? Действительно, получив тайным путём интересную информацию, нельзя тут же ткнуть ею в нос своему оппоненту. Очень хочется, но нельзя. Информацию нужно легализовать, объяснить её появление так, чтобы не произошло расшифровки самого мероприятия. Это азбучные истины, но для того, чтобы им следовать нужно иметь холодную голову и уметь жёстко контролировать свои эмоции. Представить в этой ипостаси мадам Цзе и Юй Шина у меня как-то не получалось.
    
         12 Нужно, разумеется, отдавать себе отчёт в том, что с китайской точки зрения наши манеры также не являются образцовыми.
 
         13 Каждый человековед и душелюб знает, что в идеале подобную процедуру нужно хотя бы раз в жизни проделывать с каждым работником, но режим перманентного цейтнота, равно как и собственная леность, испортили, как мне думается, немало кадровиков.
 
         14 Чёрно-белые картинки массового поточного производства на автомобильных заводах Форда в Америке, которые показывала нам в школе учительница истории, почти с идеальной точностью материализовались для меня много лет спустя в другой географической локации.
   
         15 Волшебное слово-акроним, обозначающее всего лишь навсего «металлические изделия». (примечание для музыкантов и искусствоведов).