Кто Я?

Сознание  включилось резко  и  неожиданно. До  этого  младенец  находился  в  какой-то  розовой  полудреме.  Ему  было  хорошо, тепло  и  комфортно.
А  тут  человечек  открыл  глаза  и  увидел  себя  в белых  пелёнках на  руках  женщины,  к  которой  в  нем росли  чувства любви,  нежности  и огромного  доверия.  Он  понял,  что  находится  на  руках  у  мамы.
Послышался  резкий звук грохочущего  металла, и панораму  синеющих  вдали  гор  закрыло  черное  чудовище,  которое  тащило за  собой  зелёное, членистое  тело,  издающее грохот  и  лязг. Раздалось  шипение голодного  Рпана, и  чудовище остановилось.   Шипенье  тут же  утихло.
  Мама  стояла  спокойно  и не обращала  внимания  на возможную  угрозу, исходящую  от смердящего и  пышущего  жарким,  влажным дыханием  жителя болот.
Повинуясь  лёгкому, умиротворяющему  покачиванию, ребёнок  закрыл глаза.  Спокойствие  передалось и ему.  Он прижался  к большому,  надёжному,  родному  человеку.
Остатки  памяти  медленно  покидали его  новую  сущность,  внедрённую в  тело  новорожденного  ребенка, разумных  жителей, окраинной  планеты.

Когда  он    открыл глаза во  второй  раз,  ему стало  понятно,  что  они  на  вокзале, приехали  в городок,  в  котором  оканчивается железная дорога и  дальше  на  родину  отца,  можно  будет  проехать  только на автомобиле. Откуда  в нем эта  информация  он  не  ведал,  да  ему это было  не нужно. Открывающийся  мир  для  него был нов,  интересен  и  своеобразен.
Он  появился  на  свет у  родителей, которых  все  еще  не  отпускали с  воинской  службы. Это  происходило в  первый год  после  войны.
Войны,  которая,  как  раковая  опухоль,  поразила  половину неведомой ему планеты. И  вот  она,  свобода! Они  - выжившие в  войне  воины победители, с  маленьким  ребёнком  на  руках, приехали  на  родину  мужа к  его  родителям,  в  небольшой,  глинобитный  домик.  Но  в  нём  для  молодых  не  нашлось  места. 
Старший  брат,  которого  не  взяли на  войну  по причине  физического  недуга,  с  женой  и  детишками  ютился  в доме  отца,  родители  спали за  занавеской. Переночевав ночь  под  виноградником,  отец  Иван  с женой Ольгой,    сыном  и старшей дочерью двинулся  в  обратный  путь.
Их  уже  ждали.  Не  теряя  времени,  приказали  выходить  на военный завод, ибо работы по  специальности,  было – непочатый край.
Место  жительство определили  в районе, где  проживали  только  узбеки. Русской  речи  в этой  махалле (квартале)  неслышно. Да это  было  и  ненужно, он так же как и взрослые  прекрасно  понимал этот  язык, и  многие  другие на  которых говорили проживающие тут люди
  Малыша  сдали  с  рук  на  руки за  небольшую  плату  няньке. Звали её  Шарапат-апа! И  он  целыми  днями  находился  с  этой женщиной. Он    помнил  тепло  заботливых  рук,  звук  её  приятного  голоса, у  него в  памяти  и  ныне звучат  слова тихого  напева: «Айнанай болам,  ширин  болам» (красивый  малыш, сладкий  малыш).   Ему  нравились исходящие от  няньки чувства.

Потом  вспоминается  резкая,  как  удар  молнии, боль, которая    быстро  отошла и тут же  спряталась  в дальних запасниках памяти.
На  детском  теле  все  заживает быстро. Только  через  несколько  дней мама заметила  изменения,  произошедшие  с  телом  ребёнка, и  возмущенная  стала требовать с  Шарапат  объяснения, почему  она так  поступила  с  её сыном:
–  Шарапат,  ты  что натворила? Он - русский  мальчик.  У  него  вера  другая!
На  предъявленные  претензии  пожилая узбечка  спокойно  отвечала:
–  Успокойся,  Алтынай. ( Шарапат так  называла  мою маму Олю) Я  твоему  малышу,  как  своему  сыну, желаю  только  добра. И  ты, Алтынай,  и  твой муж Иван -  коммунисты.  Вам  никогда  не  позволят  окрестить  сына в  вашу веру,  чтобы  он  находился  под  покровительством пророка  Иссы,  как  вы  христиане его  называете, Сына  Бога  - Иисуса  Христа.
Бог, которого мы зовем, Аллах, един, все  люди – дети  его,  только  за  ними  следят  разные  пророки.
Отныне твой  малыш,  мусульманин, наш  мулла  провел тайный  обряд приобщения его  к  Исламу. Он стал  Вахаб и  находится  под  покровительством пророка Мухаммада!
Ползая  в  одной  рубашонке  по  ковру, Валерка  слышал весь этот разговор,  который  помимо  его  воле откладывался  в дальних  запасниках памяти. Мама  мудрая  женщина и  понимала,  что поднимать  скандал  с  Шарапат по  поводу тайного проведения  обряда  нет  смысла, а  у  неё  отпал  вопрос о  крещении  сына.
В  послевоенные  времена коммунистов жестоко  наказывали за  крещение детей. Можно  было  лишиться  партийного  билета,  а это  означало  - стать  изгоем  в  своем  обществе и  иметь  право только  на  черную  работу. Таких  людей  так  и  называли – чернорабочие.

Прошел год.  Отца  с  завода перевели  на  партийную работу в  небольшой  райцентр,    которым  он  руководил и  внедрял  в  жизнь послевоенные законы коммунистического  бытия.
Как  принято  в  то  время, жены  начальников  не работали,  а  занимались детьми  и домашним хозяйством. Если  бы  в  этом райцентре  находилось  какое-либо  предприятие,  то  мама  не  сидела бы  дома.
Натура не  позволяла  ей бездельничать,  она  занималась  тем,  что  готовила еду и  содержала  маленький дом, выделенный под  жилье местной властью. Постепенно  обычная  мазанка приобретала  цивилизованный вид.  В  свободное  время мама  готовила  к школе старшую  дочь,  которая  росла  с  ними  рядом во  время  войны, на  военном  аэродроме,  где  мама работала в отделе по обслуге радиоаппаратуры,  а  папа летал над  укреплениями  врага  и  сбрасывал  им  на  головы  бомбы.
Большая деревня,  громко именуемая  райцентром,  заселена смешанным населением -  киргизы, узбеки,  украинцы,  русские и  еще множество  малых  народов, выселенных  с  Кавказа, жило  в этом благодатном месте.  Здесь  сразу  после  теплой,  мягкой  осени начиналась  яркая  весна, да  и  лето  было  нежарким. На  окружающих склонах выращивали  кукурузу    табак и картофель. В  сельском хозяйстве тех  времён всегда  не хватало  рабочих  рук. Люди  работали почти бесплатно -  палочка  за  трудодень – вот и всё вознаграждение.  Выживал  народ за  счет  приусадебных  участков. Те,  у  кого  была  сила, выращивали  свиней,  коров, баранов и  прочую живность.  Но  власть  не дремала:  доходы с  приусадебных  участков облагались  налогами. Недалеко  от  дома,  где жил Валерка- Вахаб,  (для удобства  повествования мы  теперь  будем  именовать  его  так),  жила многодетная  семья. 
Поженились молодые люди перед  самой  войной. Пока  муж  воевал,  родилась  двойня девочек. Вопреки голодному времени,  дети  выжили. Мать  воровала  для  них  в  колхозе всё то,  что  можно  сварить  и  скушать. Вернувшийся муж, за год до окончания  войны, списанный  по  ранению, работать  не  мог,  не было здоровья. Но, сумел сделать жене  подарок  в  виде ещё одной двойни дочерей. И запил солдат  горькую.
 Всё,  что  можно  было унести из  дому,  он  унёс  и  пропил.  Пытался  бить  жену  и  детей, но  не хватало здоровья, и  вскоре   умер солдат-победитель на  куче  прелой  соломы,  которая заменяла  всей  семье  постель. Вдова  работала  в  колхозе,  ибо за  уклонение  от  работы  давали   немалый  срок в ГуЛаге. А дети  пополняли  переполненный, нищий  детдом  или  толпу  беспризорников.
И  к  этой  семье  пришли  описывать  имущество  за  неуплату налогов. В  то  время  практиковалось  уносить из  обедневших  семей,  швейную  машинку  или  уводить  козу-кормилицу. Но  здесь  не было  ни  того,  ни другого.  Алюминиевая,  мятая  кастрюля  и такие же ложки. Представителей  сельсовета  посуда не интересовала,  но  зато  им  под  ноги  выползло четверо малолетних детишек,  одетых  в  немыслимые  тряпки на  истощенные тела. У  тех,  кто  еще  не  мог  ходить,  а  только  ползал, сквозь  полуистлевшие  рубашонки были  видны  острые позвонки  и  ребрышки, обтянутые  серой  кожей.
Налоговики, привыкшие к  такой  нищете,  брезгливо  морщась, поставили  в  тетрадь  какую-то  отметку, и  ушли в  следующую  семью,  которой  подошел  срок  платить налоги. В  те времена,  горьким  казалось  только  своё  горе,  которого хватало  в  каждой  семье. По этому  люди  молча  перешагивали через  чужую  боль  и  шли дальше.
Эту  сцену  случайно  увидела  мама Валерки.  Она была  далека  от  реальностей  жизни,  как-то  так  выпадало,  что  их  жильё  оказывалось среди  обеспеченной  части  населения.
Как  вспоминал  позже Вхаб,  мама  вбежала  в дом,  перелила  в  ведёрко оставшийся  от  утреннего  завтрака борщ,  в другую  руку схватила буханку  хлеба и  побежала  к  тем, дальним  соседям.
Мама  мудрая женщина и  не дала  этим девчонкам  сироткам за  раз  скушать  много  еды. Она  половину  дня  провела  в  той хатёнке,  которую  с трудом  можно    назвать  жилищем. И  только тогда  вернулась домой,  когда  убедилась,  что  дети сытые и  не перекормленные. 
Вдова  возвращалась к детям домой  с  заходом  солнца. В  те  времена, так же  как и  сейчас, у  колхозников  был  ненормированный рабочий день. 
Как  обычно вдова несла домой  зерно прошлогодней  кукурузы,  она  ухитрялась  насыпать  несколько  горстей в  рейтузы, пошитые  из  брезента. Сторожа  карманы  проверяли,  а  вот  в  штаны  к женщинам лезть  стеснялись.

Толчёной кукурузой, сваренной  в  воде, питались  дети. А  сама вдова  ела на  полевом  стане. Если  людей не  кормить, то  некоторые  падали  от  бессилия.
В эту ночь Ольга с Иваном долго о чём-то беседовали.
На  следующий  день    к  дому  вдовы  подъехала  двух колёсная  арба,  которую  с  грустным  видом, тянул старый, облезлый ишак, а рядом  шагал однорукий  возчик.
На  арбе лежали  две  двух ярусные  кровати и большой  узел с бельём  со  склада погранзаставы. Благодаря хлопотам мамы Вахаба,  в эту  ветхую,  сверкающую голой  нищетой мазанку, возвратилась жизнь.
Девчонки стали  выглядеть чисто  и  ухоженно,  малышки  поднялись  на  ноги и  стали  бегать. Вдову по  рекомендации начальства  забрали  на  курсы трактористок,  в  районе ожидали  поступления  нескольких  тракторов,  но  мужчин  не хватало, а  те,  которые имелись  в  наличии,  все  покалечены  войной. И как  обычно практиковалось  в  то  время, место  мужчин занимали женщины. Вдова  отучилась  на  курсах и  вскоре  стала  подъезжать  к  дому на  новеньком тракторе « Fortson»
Любо-дорого было  смотреть,  как лица выбежавших встречать  свою  маму девчонок  светились счастьем  и  гордостью. В  те  времена женщина-тракторист приравнивалась  к  героине.
Да  это и были  героические  женщины,  умевшие ручной рукояткой завести трактор. Не  у  каждого  мужика хватало  на это  сил.
Вахаб приходил  играть  в этот женский  коллектив. Девчонки были любопытны  и  раскованы,  и  играли  в  те  игры, в  которых  копировали из  поведения  взрослых.
 Как-то во  время такой игры в  домик  вошла  мама  Вахаба. Игру  остановила,  сняла  Вахаба  со старшей  девчонки,  дети  изображали папу  и  маму. И  объяснила остальным  участникам  игры,  что  Вахаб  нужен  дома.  Забрала  его  с  собой. Через  день они  уехали  из  райцентра,  папу  Вахаба  призвали  на  военную  службу.  Срочно  понадобились  летчики, специализированные для  управления тяжелыми  самолётами способными  нести бомбы на дальние расстояния.
На  планете  началась  атомная эра.
В    жизни Валерки ничего  не  изменилось.  Он  всё  также любовался  солнцем  и  голубым  небом,  правда здесь в  долине солнце  пекло жарче и  небо  казалось бледным.  В  нём  не было  той голубой  глубины, какая  была в  горном  райцентре.
Как-то  сидя прислонившись  спиной к  теплой  стене нового  дома, он  глянул  на  свои  ноги.  Они  показались  ему странной  и  несуразной  формы. Это  чувство  тут же  исчезло,  когда он  понял,  что  перепутал обувь  местами.  С того  момента наступило  осознание,  что  в его теле  есть  левая и  правая  сторона, а ночью  он  увидел  страшный  сон.
Над  ним  простиралось  фиолетовое  небо, вокруг  высились большие, высокие  здания глубокого  чёрного  цвета, за  серебристыми  окнами зданий кипела весёлая жизнь,  мелькали  неясные   тени.
Ему  была  неинтересна  эта  жизнь. Он шел за  город,  чтобы  всецело  отдаться  созерцанию  природы. Расслабившись,  уселся на  обломок  голубого  камня и   поднял голову к  небу.
Ему хотелось  рассмотреть  кокон -  каркас, построенный  в незапамятные времена  предками, который защищает  их  мир от  вторжения  недругов.  Вдруг из расщелины  в  скалах выполз  пожиратель  всего живого -  чудовище Чиляк.  Вахаб  вскочил  и  бросился  в  сторону  города,  но  Чиляк  не  отставал. Вроде  и  неповоротливый, он  быстро перебирал лапками  с  острыми  когтями. Покров  Чиляка лучи боевых лазеров не брали.
 Вахаб  понимал,  что  если  чудовище  ворвётся  в город,  может  погибнуть  множество  жителей. Он    во  всю  силу  стал  кричать – «Чиляк,  Чиляк!!!»,  дабы  жители успели  включить защитное поле.
Вдруг  все  изменилось.  Вахаб  почувствовал,  что  его  обнимают  руки, добрые  руки,  способные  защитить  от  всех чудовищ мира,  он  услышал слова: не бойся  малыш, ты  под защитой Аллаха.
Вахаб  раскрыл  глаза  и  увидел  себя  на руках  у  мамы, хотя ему  слышался  голос Шарапат, его  няньки. Мама  плакала, носила  его  на  руках по комнате и  приговаривала:
–  Сыночек  не  пугайся – это  всего  лишь  сон.
С этого  момента  он  начал разговаривать.  Правильно по  взрослому  выражать    мысли и  понимать  тонкости  речи,  которые  произносили  родственники,  находящиеся  рядом с  его  родителями. Как-то  в шутливом разговоре мама высказалась:
–  Ну,  кричал  ночью, и  что  из этого?  Он  у  меня  ничего  не боится.  Он у  меня  мужчиной стал  в  два года.

Перед  мысленным взором  Вахаба возникла  та картина,  когда мама  снимала его с  соседской  девочки. Снимала  молча,  не  ругаясь  и  не подавая никакого  вида недовольства.
А  то,  что  он  находится  под защитой  неведомого  ему Аллаха,  Вахаб  вскоре  убедился сам. При этом  напугав до  смерти  все  семейство.
Отец сильно  любил  сына  и  видел  в  нем взрослого  парня,  хотя  пацану  не  исполнилось  ещё  и  четырёх  лет. Как-то,  находясь  в  командировке в  дружественной  стране,  отец  приобрел китайский  пугач,  который  стрелял  глиняными  пульками. Внутри  пулек была  залита  гремучая  ртуть.  Выстрел  получался  громкий,  как из  настоящего  пистолета.  Вахаб весь вечер  играл  с  новой  игрушкой,  которую  у  него вскоре отобрали,  хотя  он  и  пытался,  как  настоящий  военный, спрятать  пугач  под  подушку.  Но папа  оружие  забрал и  ласково  объяснил,  что  в  мирное  время   с  пистолетами  не  спят и  пообещал:
–   Завтра  буду  заряжать пистолет,  а  ты,  сынок будешь  бабахать  из  него  в  своё удовольствие.
На  следующий  день  ранним  утром Вахаб  проснулся раньше всех,  нашел  пугач и  полез  в охотничью сумку  отца за  патронами. Патроны были  наклеены на пластинки,  по  десять  штук  на  каждой. А  пластинок было около  сотни. 
В  момент  отрывания  патрона  от  пластинки  весь  запас патронов  сдетонировал. Горячая  волна  отбросила Вахаба  на  противоположную  стену комнаты. Двери  и  окна  выбило  взрывной  волной. Наступила  чернота  и  тишина. После  такого  взрыва живыми  не  остаются, а у  парня  чуть  обгорело  лицо,  глаза  остались  целыми, лишь  обожгло кожу  на  руках, которая  на  глазах  изумлённых  родителей приняла обычный  вид,  как будто  ожога  и  не было!   Но,  дверь  и  окно  пришлось  менять.
Вспомнились  слова из  сна: –  Не бойся,  тебя хранит Творец, именуемый тут Аллахом!


В эту  осень Валерку  отправили  в школу,  хотя  ему  только  недавно исполнилось  шесть  лет. Он  терроризировал  семью  вопросами,  которые ставили    взрослых в тупик.
– Почему  вода  жидкая,  а темнота  липкая? Почему облака
белые, а не  розовые? Про  цвет  неба  он  уже не спрашивал.
Было  решено  просить  руководство местной школы взять  сына    на  обучение. Быть  может  там,  в  школе, изучая  официальную  программу, он  оставит  семью  в  покое.
После  небольшого экзамена  Валерку приняли в  школу, но,  не  смотря на  то,  что  он бойко  читал, считал и  решал задачи,  его  определили  в  первый  класс.
Первое,  что  сделал  Валерка,  побежал  на  перемене в  библиотеку. Пожилая  библиотекарша посмотрела на  нового  читателя  поверх  очков,  спросила,  в  каком  он классе  учится, и  протянула  Валерке  книжку для дошколят,  чем  вызвала  в  его душе  горькую обиду. Он  вернул  книгу  назад и  проговорил:
–  Я  такие уже  не  читаю,  я  их все  наизусть  помню.
– И  что же  ты  помнишь из  этой  книжки?  - насмешливо  спросила  библиотекарь.
Валерка  встал в  позу,  которой его  научила  бабушка,  когда  он декламировал  стихи и  громко произнёс:
– На  последней  странице стишок  о  кошке.
Я  купила  кошке
К празднику  сапожки,
Причесала  ей  усы,
Сшила  новые трусы,
Только  как их одевать?
Хвостик некуда девать.
Это  стихи  для девчонок,  а  вы их  предлагаете мальчику,  а  остальные  стихи  там  ещё хуже. Вы мне  дайте  книгу о  неведомых  землях.
Библиотекарь  удивлённо  посмотрела  на этого  мальца:
– Тебя  как  звать,  ты  из  какого  класса?
Валерка  сообщил  свои данные и  услышал  в ответ:
– Я  сегодня  поговорю  с  твоей  учительницей,  а за книгами  ты  приходи завтра.
И  пошел  Валерка  в  класс,  где ему было  невыносимо скучно. То,  чему  учили  детей, он  уже знал. Учительнице  не нравилось,  что  он  вертелся  на  уроках,  отвлекая других  детей от  процесса  обучения. Сидя  на  занятиях  в  школе и  глядя на  то,  как другие пишут  крючочки, а на  арифметике  раскладывают палочки,  мальчишка  незаметно для  окружающих  тупел,  будто  кто-то  неведомый  подгонял его  разум  под  общий  стандарт.

В середине года  учёбу  в этой  школе  прервали.  Полк, в  котором служил  отец,  перевели в другой гарнизон,  расположенный на  краю пустыни. Там проходила граница между нашей страной и  государством,  которое  обладало  ядерным  оружием.  Летная  часть, в  которой  служил  отец  Валерки,  стояла как  противовес  для сдерживания  ядерной  агрессии недружественных стран. На  боевые  дежурства экипажи  вылетали с бомбами  особого  назначения. Когда  не  было  боевых дежурств,  то  все равно  летали  на учебное  бомбометание.  Страна  жила  в ожидании войны.
На  отвоёванных за  счет  орошения у  пустыни  землях,  раскинулись поля    хлопчатника. В  послевоенной промышленности  страны хлопок  был крайне  необходим.

Отец рассказывал  Валерке,  что  случилась непредвиденная ситуация: 
–  После вылета на задание,  согласно  приказу, выполнили учебное бомбометание по целям. Зашел  на посадку. Шасси левой стороны не выпускается. После доклада на КП  получил расплывчатое указание действовать по обстановке.  На  своё  усмотрение, так сказать.
  Или пытайся  выпустить шасси, или бросай машину и прыгай.
Предложил экипажу покинуть самолёт. Штурман и радист отказались подчиниться приказу, сработала фронтовая солидарность.  Никто не захотел становиться крысой, покидающей гибнущее судно. Пришлось выжигать топливо. Находился в воздухе, пока в баках не осталось минимума, которого едва  хватило на посадку.
Жизнь прошла перед глазами, всё показалось быстрым и мимолётным,  вроде  и не жил!
Баки пусты, гореть нечему! Хотя горит, как ты знаешь всё: сумей только создать необходимую  температуру. В  душе была  уверенность,  что  бомбовый запас  не с детонирует.
Повел самолёт  на лежащее рядом с посадочной полосою хлопковое поле. Посадил на брюхо с точностью до миллиметра, не поломав тяжелой машины. Кусты хлопчатника сыграли роль прокладки.
Причиной  несрабатывания механизма выпуска шасси оказался заводской дефект.
Но  командование поступило  несправедливо. Обвинили экипаж в недосмотре, и  в том, что  взлетели на неисправном самолёте, хотя в перечень проверяемых узлов этот  механизм  не входит.
Вина завода! Но ради того, чтобы не ссориться с заводом,  меня,  вместо  представление  к награде, сделали виновным во всех грехах.
Один из высоких чинов  мне откровенно объяснил, что экипажу было бы разумнее выпрыгнуть на  парашютах, а машина пусть бы сгорела. Тогда бы и не было виноватых.
 Ему  было  наплевать,  что в  боекомплекте   бомбы  со  спец начинкой, что  мог произойти  взрыв, и  радиоактивное облако могло  прийти  сюда,  в  места,  где живут люди.
Ты  знаешь моё отношение к прыжкам на парашюте.  В сознании звучит  два варианта:  это или плен, или  штрафной батальон! Я ещё с войны приучен приводить машину на аэродром.
После этого ЧП  уволили в запас.
Пугали меня:
–  Скажи спасибо, что  в тюрьму не посадили.
Хотя  я просил, чтобы открыли уголовное дело по факту неисправности. Но,  боясь огласки, в возбуждении  дела отказали.  А тут Хрущевский указ о сокращении  подоспел, на этом служба окончилась.
Лишний раз убедился в подлости людей. Из  партии меня  не  исключили,  а  отправили  в распоряжение  партийной  организации  маленького, шахтерского  городка. Это  меня так   наградили за  предотвращение взрыва ядерной  бомбы,  находящейся  в  боекомплекте.
Вот  и подумай, сынок, какой  из  лётчика  шахтёр!?

И  вот Валерка уже  живет в небольшом  городке. Отец  превратился в  унылого,  скучного и вечно  пьяного мужика,  мама  нашла    работу диспетчером  в  автобазе.  По  её  специальности  в  городке  работы не было. Валерка  и  сестра  остались  под  приглядом  бабушки.
Медленно  надвигалась беда.  Отец,  которого  Валерка  любил  всей душой, стал  превращаться  в  чужого,  озлобленного  человека. 
Душу  отца  опутывал  зелёный  змей. Семья  бедствовала,  отец  пропивал  все,  что зарабатывал и  то, что  нажил в  прошлой жизни.  Дом  постепенно становился пустым.
Однажды он  жестоко  избил директора  школы. 
Директор  в  войну  работал  в тылу по  шахтёрской  брони, заведовал  парткабинетом руд кома, читал  газеты  шахтерам.
Об этом  шептался  весь городок,  но  вслух говорить  остерегались,  считая его  внештатным сотрудником НКВД.
Свела    нелёгкая  судьба  Валеркиного  отца и  наглого  тыловика  в  красном уголке Рудоуправления,  где  мужики после  смены  играли  в биллиард.  Иван  терпел постоянные насмешки  этого хлыща  над фронтовиками. Но последней  каплей,  переполнившей  чашу  терпения,  оказалась  фраза:
– Был бы  ты  нормальным  лётчиком,  тебя  бы  из  армии  не  выперли.
Иван крепко,  по-мужски, набил  морду языкастому наглецу.

Отца  арестовали,  продержали  в КПЗ, но уголовного дела  не открыли,  и вскоре исключили  из  партии. Он  оказался    выброшен на  самый  низ  жизни.
Этот  случай  не мог не отразиться  на дальнейшей  судьбе семьи,  которая  выжила  на  переднем  крае  войны и  нашла  свою погибель в  мирное  время.
 Нет! Героический лётчик не  умер  физически,  его  уничтожили морально.
Валерка с горечью и бессилием наблюдал,  как погибает  отец.
Он  и  его  старшая  сестра подвергались  в  школе  всяческим  унижениям. Сестру, чтобы  не  унижали,  отправили  в другой  город к  родственникам,  где  она,  окончив  школу,  поступила  в  институт. А  Валерке  пришлось на  себе  испытать всю  мстительную злость побитого  директора. Учителя,  подвластные его  воле,  делали  все,  чтобы вышвырнуть  пацана  из школы, пытаясь  выставить  его тупицей  и хулиганом.
Все усилия  направлялись  на  то,  чтобы  отправить его  в  спец интернат для  малолетних  преступников.  Ибо  Валерка отличался  неугомонным  нравом, и  с  криком,  скандалом отстаивал    право  на  учебу. На уроки  физики,  математики  и  астрономии он  уходил в  выпускной  класс,  где, прячась  за  спины старших товарищей, тихонько  сидел  в  углу  и  впитывал  то,  о  чем  говорили  преподаватели. Да  и они  старались  не замечать  неадекватного  мальчишку. То,  что  учили  в  классе  ровесники,  он  познавал,  пролистав  учебник. Вот  так  болтаясь между  классами, Валерка  завершил  учебу.
  В  восьмом  классе выписали  ему  свидетельство, в  котором стояли  сплошные  тройки, хотя  по знаниям, по  красоте подчерка,  он  превосходил  любого  из учеников.
Сидеть  далее в  ненавистной  школе  не было  сил. В  четырнадцать  лет он  оказался  на  улице. Мама  постоянно  находилась в  командировках  с  передвижной  автоколонной, и  основная  часть  её зарплаты  уходила  на  содержание  сестры.  Учеба  в  институте  на  первом  месте.  Остальные жалкие  гроши шли на  содержание  бабушки и  Валерки. Отец спился и  пропал  в неизвестном  направлении. О  нем  вспоминалось с  болью  и горечью.

По  просьбе одного  из  знакомых  мамы Валерку  взяли  на  работу в  плодоовощную  контору,  оформили  разнорабочим  с  укороченным днём. В  его  обязанности  входило держать  мешки  при загрузке, дабы  сухофрукты  не  просыпались  мимо. Но  он не  гнушался любой другой работы.  По-молодецки  вскинув  мешок  на  плечо, бегом  относил  его  на погрузку. В  силе  Валерка  не уступал парням,  вернувшимся  из  армии.      Жить  стало  немного  легче,  ему  стали  платить зарплату  грузчика. Когда  Валерке  исполнилось  шестнадцать  лет,  мама    уговорила директора  автобазы,  и  парнишку  взяли  на  должность  смазчика  автомобилей. Эта  должность  среди  водителей  имела  звучное  название  «помазок» .      Валерка, ознакомившись  с  устройством плунжерного шприца  для  смазки автомобилей,  внес  в  него  конструктивные  изменения. Теперь  его  шприц нагнетал  солидол в  тавотницы с  пятикратным  усилением. Заменив  стыковочную  головку,  на  резьбовое  соединение,  он пробивал любое  трущееся  соединение,  как бы  оно  не проржавело.        Вскоре водители  самосвальной  колонны, заметили трудолюбие  и  старательность  нового  «помазка»  Валерки,  а  мусульмане,  которых  в  автобазе было большинство,  стали  звать  его Вахаб, неведомо  как угадав  его второе  имя. К  нему  вернулось  оно  из почти забытого  детства.
Кто-то из  механиков,  зная  бедственное  положение Валеркиной  семьи,  подсказал    Валерке:
– Ты  в  обеденный  перерыв выходи к  воротам базы.  Видишь,  напротив  стоит  здание? Это караван - сарай, там столовая  для  проезжающих      водителей междугороднего сообщения, и  они  там  отдыхают. Предлагай  свои  услуги.  Грузо таксисты  - мужики  денежные,  а  тебе  лишняя копейка  не помешает.        Пока  обедает шофёр,  ты  смажешь  его машину.
Так  у  Вахаба  появился  небольшой, но  ежедневный заработок. Шестнадцать  копеек – это буханка хлеба. А  он  зарабатывал до  одного  рубля. Руководство  на  заработки Помазка  смотрело сквозь пальцы.    У Валерки в  кармане  появились  деньги,  и он  по  пути  с работы  домой, покупал хлеб  и  белую булочку для бабушки. На  остальные  деньги  он  покупал  книги.    Читал  много  и  читал запоем,  в  ущерб  сну. Бабушка  ругалась  с ним,  опасаясь,  что он подорвёт молодое здоровье постоянным  недосыпанием.
Как-то  произошел  случай,  когда  в  Валерке вновь  прозвучали  слова, что  он  находится под покровительством Всевышнего.
– Что  ты  всё  пешком  ходишь? – спросил  живущий  недалеко  от  Валеркиного дома, водитель. – Садись  на  заднее  сиденье мотоцикла,  и  мы  быстро  приедем  домой.
Неведомо,  что  произошло,  но при  повороте мотоцикл швырнуло в  глубокую  канаву.  Валерка  почувствовал,  как  его  кто-то мягко  подхватил, и  он оказался  на  той  стороне канавы.  Сзади лежал разбитый  мотоцикл,    под  ним  растекалась лужа  крови. Сосед  разбился  и  очень  серьёзно.   
Сбежавшиеся люди  достали  из канавы  пострадавшего и с  удивлением  смотрели на    Валерку:  в этой ситуации    ему угрожала  смерть, а на  нем не было  и царапины. 
С этого  момента ему  вновь  стали  сниться  сны. Он  в  них  видел  как бы своё  будущее,  видел, что его  судьба  поведёт по  такому  пути,  который  трудно поверить и  предугадать в  нынешней 
ситуации.  Но  в этих  снах он уже  не  кричал.   

О  годах,  проведённых  в  армии,  можно  рассказывать  отдельно,  ибо  у  каждого  парня служба  не  была  безоблачной,  и  каждый  служил  по-разному.  И  у Валерки бывали  критические  ситуации, из которых рядовой Валерий выходил  с  честью, не запятнав  себя ни  трусостью,  ни предательством.  Валерку  невзлюбили  младшие  командиры и  строили настырному салаге разные  пакости. Он  запомнил  уставы  армейской  службы  и  служил  строго  по  уставу,  не  давая  себя  в  обиду. Физической  силой и  сноровкой  природа  его  не обделила.  Первый  год  ему  приходилось отбиваться  от  старослужащих,  пытавшихся унизить  его,  как салагу,  но  когда  так  называемые «деды» испытали  на  себе силу  удара  Валерки,  а  он  мог  одним  ударом отправить любого  нападавшего в  нокаут и  шутя  отбиться  от  группы,  превосходя  нападавших  в  силе и  скорости,    от  него  постепенно  отстали, и  служба  пошла  спокойнее. В  связи  с  тем,  что  у  него в личном деле стояла отметка о  восьмиклассном образовании, на  него  командиры  не обращали  внимания.  Он был  востребован как физически  сильный  исполнитель.  Между  тем  Валерий не забывал  утолять  потребность  в знаниях, и  вскоре ему стала  неинтересна  полковая библиотека. Свободное  от  службы  время он  проводил  в  Лен комнате за  чтением  очередной книги.  Как-то политрук поинтересовался,  что  солдат  так  увлеченно  читает.  Взяв из  рук Валерия книгу  и  пролистав  несколько  листов,  удивленно  посмотрел  на  солдата.
«Верование  народов  Севера и  шаманизм, как инструмент общения с духами  предков»
– Тебе,  зачем это  знать? - глаза  майора выражали  явное  удивление. – Ты где  взял эту  книгу?
– Зав  гарнизонной библиотекой привезла  из  города…
– Ты  бы  лучше  устав  изучал…
– Какой  из  уставов Вам  процитировать  по  памяти?
– Ты  хочешь  мне сказать,  что знаешь  все уставы на  память?
– Для  меня  это не составляет  труда,  прочитав  текст  один  раз, я  его  укладываю в  голове на полочку и  могу  достать и  процитировать  в любое время.
И тут Валерка  понял,  что  он зря раскрывает свои  таланты перед майором,  добра  от  него не будет! И решил  как-то  выкручиваться.
  В этой  ситуации нужно  срочно включать  дурака,  что  он  и  сделал.
– Только  для этого,  товарищ майор,  мне нужен большой  костёр  и  бубен с  заячьей лапкой,  иначе  память  не включается. Я  уже  пробовал у  костра, но  без  бубна  не получилось,   а  так  я знаю,  что  я знаю,  а  вот  рассказать не  могу. Но, устав  я, товарищ Майор,  соблюдаю,  - улыбнувшись  во  весь  рот, Валерка  рукавом  гимнастёрки вытер  несуществующие  сопли  и  громко  шмыгнул  носом и  скромно  потупившись, принялся  носком  сапога ковырять  пол в Лен комнате.
Майор брезгливо  отвернулся,  на  его  лице  явно  читались мысли:

- И  нафига  в  армию берут  таких  придурков?  Шаманом  он  хочет  стать - дебил!  Мысленно выматерившись ,  майор  пошел  по  казарме  в  поисках следующей  жертвы.
А  Валерий сидел  над  книгой и удивлённо  прислушивался  к  внутреннему  состоянию: я  правда  услышал  мысли  майора, или  мне показалось? 
– Если это  правда,  то  об этом и  молчи!  Тебя могут  превратить  в лабораторное  животное!
Эта,  неведомо  как возникшая  мысль ,  как  молния,  ударила Валерия по голове. Он,  дабы унять  вспыхнувшую  боль,    обхватил  голову  руками.  Казалось,  что, если  он  отпустит  руки,  то голова треснет пополам. Постепенно  боль ушла, Валерка  пошел  к  умывальнику и  долго  держал  голову под  струёй холодной  воды.  Старшина, оказавшийся  рядом,  подошел ближе и  стал  принюхиваться,  как  собака,  надеясь  услышать запах  алкоголя. Но  запаха  не было.
Чтобы  служба  не  казалась серой  и  скучной,  Валерий  заказывал  себе  сны,  в  которых  он  переносился  туда,  под  фиолетовое небо, в  город  с  красивыми зданиями черного  цвета и  серебреной  отделкой,  где окна  переливались  всеми  цветами  радуги,  а за  окнами  кипела жизнь. С  каждым  сном  он  все ближе  приближался  к  окнам, и  его  наконец-то  увидели,  раскрыли  окна  и  принялись  рассматривать.  Нежные  создания в  полупрозрачных  одеяниях, сквозь  которые просвечивали, состоящие  из округлых сегментов, тела,   показывали  пальчиками,  напоминающими  щупальца, на Валерку.  Он  увидел  своё  отражение  в  их восприятии  и  был  поражен собственным  уродливым  видом.
Круглая  голова,  близко  сидящие  пуговки злых  глаз,  раздувающиеся  при вдохе дырки  ноздрей и  кроваво  красные  губы! Когда  они  открывались, показывался ряд  острых  зубов и  мелькающий за  ними  фиолетовый  язык,  то  и дело  облизывающий губы. Он  сам  себе  казался  ужасным. Тело  так же  выглядело  уродливым  и нелепым.

–  Как это  можно  передвигаться  на  двух  ногах? Ведь  во  всех   мирах  известно,  что устойчивость сохраняется  при  трех  точках  опоры,  а тут  какое-то  покалеченное  тело, нет никакой округлости, и нет  третьей ноги! Урод  какой-то.   Слышал  он смешливые  мысли из  открытых  окон. 
У жителей  страх  отсутствовал.  Их  одолевало  неудержимое веселье при разглядывание  Валерки.
– Ой,  вы гляньте – услышал Валерка  мысль,  вылетевшую  из открытого  окна – у  него всего  две руки! Вы  представьте, как  он  будет,  что-либо  делать. Если он возьмёт  инструмент,  то  ему  нечем будет  держать заготовку. И  кушает он  как животное, опуская голову в еду…
Валерию стало  невыносимо слушать  дальнейшие  насмешки  над  собственным  телом,  и  он  вернулся  из  сна в  реальный  мир  с голубым  небом.
Там,  где  небо  фиолетовое, он  чувствовал  себя  чужим, и  ему  больше туда  не хотелось.

Как-то  когда  за  окнами  казармы бушевала непогода,  молнии  золотыми стрелами  разрывали  густую  тьму.  В этот  момент  сон  Валерки  резко  изменился.  Он  увидел  громаду  ворот, покрытых  золотыми  узорами растительного  орнамента. В  середине  и по углам  выпукло  выделялись  неведомые  цветки, а в  центре  каждого  цветка сверкал драгоценный  камень.
  У порога копошились  мерзкого  вида  черви, пожирающие друг  друга, и  в то же время они искали  щелочку, чтобы  проникнуть туда,  на ту  сторону.
- Межуровневые  ворота. -  Мелькнула  в  сознании  мысль. 

И Валерка  проснулся  от  грохота  грома,  рычавшего  над сборно-щитовой  казармой.
– Вот бы  заглянуть  за эти ворота,  посмотреть, что там.
Это  желание, зародившееся  в  нем, спряталось на  дальней  полочке в  кладовой  памяти,  среди  сокровенных  мыслей, и  иногда  маленькой  искоркой  напоминало  о  себе.
Но,  надо  было  служить, отдавая Родине долг. Валерка  никогда  не задумывался,  какой долг и  кому  его  конкретно отдать.
Отца,  отдавшего воинский  долг во  время  войны,  в  мирное время посчитали  ненужным  и  бросили  выживать на обочину жизни.  Бросили в  самую  грязь общественного дна, не  смотря  на  его самоотверженную службу.
Где  он, и  что  с ним, Валерий  не  ведал, и  всё реже вспоминал  об отце.
Все  когда-то  кончается,  кончилась  и  служба  в  армии. Валерий  шагнул во взрослую жизнь,  которая была гораздо серьёзнее того,  с  чем  приходилось  сталкиваться в  армейских  буднях. Но  парень этого  не замечал.  Кажущаяся  свобода пьянила,  показывая далёкие  горизонты с  красивой жизнью.
– Ну и  что из  того?  Что  здесь  и  сейчас  не  всё благополучно.  Зато  когда  построим светлое будущее,  всем будет хорошо! – любил повторять  он,  пока  не  понял,  что  говорит  слова  отца, мечтавшего, что  после войны наступит рай на земле.
 Отец считал, что  все люди, выжившие в  войне,  познав зло, станут лучше и добрее  друг  к  другу и  построят  долгожданный  светлый мир -  мир  мечты всех людей, испытавших тяжесть  войны.
И  вот  ныне  Валерка  повторяет  мысли  отца, который от  доброты, заботы  и  уважения окружающих его  людей,  исчез  из жизни.
Валерий занялся  образованием.  Работая  на  одном  из  номерных комбинатов, поступил  на  базе  восьми  классов в  вечерний  техникум.  Освоил  программу  четырех  лет за два  года, защитил дипломную  работу и тут же  поступил  в  институт.
 
И  вскоре  на этом комбинате он уже  бегал  по  цеху  молодым  инженером,  но это  продолжалось  недолго: его перевели  в  закрытое конструкторское бюро, где, впрочем, он удержался недолго.

Валерка,  не думая о  последствиях, критиковал, находил  более простые решения и  исправлял  ошибки в  технических  решениях  старших по  положению товарищей.  Парень  не задумывался, что этим подрывает  авторитет руководства.  И он  не желал  брать  руководство  в  соавторы своих решений. От  него  вскоре  избавились, лишний  раз подтвердив  коммунистический тезис:
– Нам  не нужны талантливые –  нам нужны исполнительные.

Неисповедимы  пути Господни.  Валерию в  конструкторском бюро  создали  невыносимые условия,  начальство  одолевало несущественными  придирками,  медленно  но, неуклонно  подводя дело к  тому,  чтобы уволить  его по  статье.
Валерка это  понял,  не желая  портить биографию,  уволился по  собственному желанию. Семьёй он  себя  пока не  связал  и был  свободен в  выборе работы. 
Но,  долго  ему  отдыхать  не дали.
И  как то в первой половине  дня,  когда  сквозь  распахнутое окно врывались  яркие  лучи солнца, в  комнату общежития,  где  он размышлял лёжа на  койке,  вошли  два странных  человека неопределённого возраста,  одетых  непривычно  для этих  мест. Одежда  из    ткани,  отражающей  солнечный  свет, заполняющий  комнату, не  имела ничего  общего с  теми  серыми  пиджачками, в  которые  одевалась основная  часть молодого, трудового  населения.
Народ  бегал  на  работу  в  пузырящихся на  коленях  брюках, пошитых  из материала,  который  не держала  стрелок, и в  клетчатых  рубахах, расстёгнутых на  груди. В  галстуках и  белых рубахах на  службу  ходили  только чиновники из  управления.
А    посетители выглядели  иначе.  Нечто  неуловимое отличало  их  от  окружающих людей. Оба  посетителя синхронно  прикоснулись к  серым, бархатным скуфейкам,  покрывающим  их  головы, из-под  которых на  мощные  плечи стекали серебряным водопадом  прямые волосы, и  произнесли тихими,  приятными  голосами:
–  Будь  благословлен.
Валерка  не  понял как,  но  из  него,  помимо  его  воли прозвучал  ответ:
– Да  будет  так!
Он, произнеся эти  слова, удивленно  смотрел  на  посетителей, которые  деловито  усаживались за  стол.
Валерка  в    комнате находился  один,  самая  середина  рабочего  дня, и    весь  народ из  общаги вкалывал  на  производстве.  Валерке  в  отделе  кадров  намекнули,  что  пора  съезжать  и  освобождать  койко-место. 
Он  перед  приходом  посетителей как раз  думал  над  вопросом:  куда  податься  в  поисках  работы?  И тут к  нему в комнату пришли люди,  которых  он прежде  никогда  не  видел,  даже  в    снах-путешествиях.
Волнения  не было,  Валерий  с  интересом  смотрел на  амулеты,  украшающие посетителей.
Семиконечные звезды красовались в центре  белоснежных  рубах,  стоячие воротники которых были туго застёгнуты  на  мощных шеях. Серебряные  цепи,  трижды обернутые вокруг  шеи, свисали  на  широкую грудь.  К  ним  и  крепились сплошь инкрустированные черными камнями  с  кровавым  отливом  семилучевые  звезды.
На  запястьях  рук красовались серебряные  браслеты,  прижимающие плотно рукава рубах к запястьям. Все это  заканчивалось узкой ладонью  с длинными пальцами. На  каждом пальце виделся  перстень с замысловатой инкрустацией. Поверх  рубах небрежно  накинуты на  плечи плащи серого  цвета. Ткань,  плащей рассеивала и  отражала  свет. Валерка  поймал  себя  на  том,  что    не может  глянуть  в лица посетителей, и это  его насторожило. Что-то неведомое шевельнулось  в душе,  сжав  волю в  тугой  мысленный  кулак. Парень  поднял  глаза  и  в упор посмотрел  в  лицо  близко  сидящего  к нему посетителя.
Расплывчатые  черты приняли  резкость, и  Валерий  увидел  перед собою лицо,  нет,  два совершенно одинаковых лица. Приятный овал и  чуть  выделяющиеся скулы.  Чистые  щеки,  лишенные  какой либо растительности, бледные  губы приятной формы. А  вот  нос  имел форму картошки, но  приятного впечатления не портил,  как и  твердый с  ямочкой подбородок.
Глаза  большие, серого  цвета, обрамлённые длинными  белёсыми ресницами.  Пока  Валерий разглядывал  лица, у  него  в  голове  вибрировал странный  зуд,  то  усиливающийся, то  утихающий.  Тут  он  увидел,  как  эти посетители,  по  внешнему  виду близнецы,  напряглись, и  оба взмахнули руками, сделав над головой Валерки некий замысловатый жест. И  тут  к  нему  в голову  ворвался  шум окружающего  мира.
– Подожди  брат,  слишком широкий диапазон ему  открывать  нельзя,  пусть  медленно  привыкает и  учится отгораживаться от  ненужных мыслей. А  не то он  навредит  сам  себе.
Валерка  удивлённо  посмотрел на  посетителей и  невольно  подумал:
– Кто  они,  откуда пришли, зачем я  им?
И  тут же  в его  голове прозвучал  ответ:
– Мы  из  твоего  будущего, пришли  помочь  тебе  проснуться.  Если  мы этого  не  сделаем,  события начнут  развиваться  совсем  не  туда,  куда  наметили  твои  предки.
У  Валерки пронесся  рой  мыслей,  на  язык полезли вопросы,  но  он был  остановлен  властным движением  рук.
– Забирай документы и  переезжай  в  областной  центр. Там  тебя ждёт  работа  и  встреча  с нужным  человеком,  который  разбудит  в  тебе  тягу  к  тайным знаниям. Эти знания будут необходимы по предначертанной для  тебя жизни.
Гости  поднялись, сделали  шаг  к двери и,  выйдя  в  темный  коридор, растворились  в  нем. Валерий  долго  стоял  в дверях и  смотрел в  сумрак коридора.  Он  считал,  что  коридор  в общаге  гораздо  короче,  а  сейчас  он  уходит  куда-то  в  неведомую даль.
Кто  они,  зачем  приходили? Но  ясно  одно,  нужно  уезжать  и искать  человека.
В голове вновь  возник голос:
– Ноги  тебя  приведут  в нужное  место. Не удивляйся,  там  нужен  инженер -  механик, а это  твой  профиль. И  отныне тебе дано  слышать  мысли  других людей.  Не старайся  слушать  всё,  учись заглушать  то, что  тебе  не  нужно. И  вообще,  старайся заглядывать  в  чужие  головы как  можно  реже. Только  в  случаях крайней необходимости. Там  есть  такое,  что  ты начнешь  ненавидеть  всех людей,  а этого не должно быть.  Учти,  мысли – это  еще  не поступки. Учись  различать.

Голос в  голове  стих,  а  Валерий  пошел  собирать  вещи.  Делать  ему  тут  больше  нечего. Впереди  его ждали  неведомые  события. 

Сознание резко отключилось! Валерка  почувствовал, как  кто-то  достаточно  грубо  перевернул  его  кованым,   сапогом.  В лицо  ударила струя  воды, по запаху  такая, будто её зачерпнули  из  отхожего  места.
–   Слаб, нынче молодняк  пошел, от одного внутреннего вида  в обморок  падает, а что  дальше  с ним станет, когда  болевые  точки  показывать  начнут?
 Проговорил грубый  голос, с трудом  вспоминаемого  диалекта.
–   Не переживай, брат!  Вот из таких юнцов,  как этот хиляк вырастают отличные знатоки тайных знаний.
–   Это тебе, брат,  не сын  деревенского  мясника,   с детства привыкший к виду  внутренностей  животных,  умеющий запоминать,    какая часть мозга идёт на  паштет, а какая  на холодец.
–   И  будь  вежливей! Этот молодой учёный, которого ты  сейчас  так неучтиво окатил  водою, сынок господина  главного жреца, кстати, он уже  магистр!   Ведает  все  точки в голове  человека, дабы,  контролировать  таких  как мы, во время  дознаний.
 Голоса,  тягуче добирались  в мозг.    Смрад немытых тел, запах  крови, говорили о реальности  событий.
 Отплевавшись  от воды и утерев лицо подкладкой  капюшона,  Валерий  понял,  что    на данное  время он магистр Хайрам. Отказавшись  от  протянутой  руки, вскочил на  ноги. Ему стало неловко  за   минутную  слабость.
Он находился в аудитории! Вокруг ярко пылали  факелы не дающие  дыма. Концентрическими  кругами  расходились каменные сиденья,   на которых устроились похожие на воронов, жрецы тайных храмов. Укутавшись в  бесформенные  плащи и закрыв головы капюшонами, из  которых торчали   клювастые  маски, дабы  их  лики  не  запомнили соседи  по  учёбе.
 Перед  Валеркой –   Хайрамом, сидел человек,  Кожа  с головы  надрезана и стянута, она висела сзади на шее, ненужным  лоскутом. Если будет на  то  воля  богов,  её  опять  пришьют на  место. Кость черепной коробки   аккуратно  спилена, срез  ровный, и правильный,  проходил точно  над  бровями, и отверстиями срезанных  ушей. Хайрам присутствовал не первый  раз при  изучении работы, живого  мозга.  Единственно,  его душа  не принимала   вида,  розовой,  пульсирующей  массы, которая  возвышалась над открытой  чашей, бывшей, менее чем  час назад   головой  человека и  ему  приходилось  усилием  воли отгонять  из  себя чувство  тошноты  и  отвращения.
Человек  и сейчас жил, тело  его  крепко привязано к специальному  седалищу, дабы суматошные  движения мышц,  вызванные  болью, не портили чистоту  эксперимента.
           Хайрам запоминал рисунок и расположение  нужных   извилин, точки нервных узлов и  пятен  в открытой  голове. Записей  делать  нельзя, эта работа, есть  тайна  великая. Главная  точка, в сплетении нервов   давно  найдена. Потребен  наиболее короткий и  безболезненный путь влияния особым  составом на этот узел, при обработке  которого, человек  начинал   слышать  мысли других  людей. Но!   слышными становились и его мысли, чего не желали верховные жрецы. Поэтому не на один  день  не прекращали  опыты, направленные на то,  что бы  слышать  многих,  а их бы не  слышал  никто!
            Каких  только  проклятий и пожеланий не  выслушал Хайрам, распутывая  очередной   узел! Он, и только он, умел это делать, не  убивая  человека.
 И  вот, этот  нежданный  визит.  Гости  вернули  ему  то,  что  когда-то   открыл  и разработал  он, Валерка – Хайрам,  а когда это было открыто  им вопреки  воле Богов,  для  него  оставалось тайной.
 Сознание  вернулось,  он  сидел  на  кровати  с носком  в  руках,  второй  уже был  одет. Натянув  второй  носок,  Валерка  взял рюкзак,   посмотрел  по  сторонам,  не  оставил  ли  он  чего из  своих скудных пожитков,  рюкзак  был  полупустым, проверил  наличие  документов и  шагнул  в  иную жизнь,    жизнь  в  которую  его  упорно вела посланница Творца   всего  живого на  планете,  неведомая Судьба!