19. Воспитание наркоманки Натальи Сафроновой

В прошлом году Наталья попробовала первую в жизни дозу марихуаны.
Приятель Дима обещал, что это будет безвредное развлечение, просто возможность повеселиться и расслабиться.
О последствиях девушка не думала: "Отчего не расслабиться?"
С приятелем Димкой скрутили самокрутку с травкой и пустили ее по «кругу».
Поначалу глубокие затяжки, после которых требовалось задерживать дыхание, вызывали кашель.
Да и должного эффекта Наталья сперва не почувствовала. Зато со второго косячка девушка корчилась от смеха на ковре, а напротив нее Димка хохотал до слез.
"И чего он так хохочет – Будто кто его щекочет!?" - подумала было Наталья, но потом на "ха"ха" пробило и ее саму."
Девушка обладала от природы безупречной фигурой, но та же природа мозгов дала маловато.
Появление отчима Натальи вызывало у обоих еще более затяжной приступ гогота – со слезами и икотой.
Но праздник веселья длился недолго. Дым рассеялся, и настала пора рассчитываться за запретное удовольствие.
– Ну, курильщица, пороть тебя буду! Сама разденешься или помочь? - Заявил отчим.
Наталья, пойманная с поличным, послушно сняла кофточку и юбочку вместе с трусиками. Ее нагое тело Дима теперь увидел совсем близко. Он рассмотрел даже колечки волос на лобке.
От вида отчима с ремнем у руках Наталью пробирала дрожь, а Дима, красный, как рак, молча сидел в углу на стуле, боясь шевельнуться.
С трудом придя в себя после порки, Наталья так и не поняла, куда Дима делся. Она хотела есть. Ремень, правда, подействовал на Наталью отрезвляюще. От боли нормальное адекватное «я» вернулось в тело и попросило одурманенный мозг на время встряхнуться и осознать реальность.
Наталья, потирая наказанное место, отправилась на кухню. Димка сидел уже там, потупив взор, и лицо у него просто пылало от стыда, словно он впервые увидел, как секут девушек.
– С тобой пусть твои родители разбираются! – заявил отчим и налил всем молока.– А по Наташке исправительная школа плачет! Еще раз поймаю, и окажешься там. Под круглосуточным надзором!
Сидеть Наталье было больно, а организм  требовал «продолжения банкета»
***
Второй раз они курили в подвале.
Затянувшись, они рассмеялись, а Наталья сама подошла, положила руки ему на плечи и стала прижиматься.
Дима не стал строить из себя монаха.
"Я давно стараниями отчима не девушка!" – Наталья вздохнула, чувствуя, как откуда-то снизу, пошла теплая волна, схожая с той, что возникала, когда она ласкала себя под душем.
С отчимом такой сладкой волны не было никогда. Наверное потому, что необкуренная девушка чувствовала себя неловко, а марихуана сняла все запреты и преграды.
Дима тоже был возбужден.
Пара слилась в экстазе.
– Обними, как следует, – настаивал он, привлекая Наталью к себе, и не скрывая рвущуюся наружу плоть. Она прижалась, он поплыл еще сильней, ощутив сквозь тонкое платьице и такие же тонкие трусики что-то горячее и пульсирующее в самом низу живота.
Со стороны оба выглядели довольно забавно. Оба обкуренные, полураздетые давились от хохота.
– Давай тили-тили тесто! – продолжал командовать Димка, – По полу катаются, крепко обнимаются! Долго! Страстно! Как молодожены!
Наталья полезла целоваться, как умела. Отчим поцелуями ее не баловал, а в школе, кроме как в щечку, никого еще не целовал.
Дима старался, как умел.
– Не так делаешь, – прошептала Наталья, и ухватила губами ухажера за нижнюю губу, чуть ее потянула, а еще через мгновенье Дима словно куда-то провалился. Или взлетел? Или стал растворяться – то ли в Наталье, то ли в самом себе.
Ядовитый дым усилил желание, отключил разум и снял тормоза с древнейших инстинктов.
Одно лишь взрослое «обстоятельство» вызывало у Димки холодок, перетекающий от солнечного сплетения куда-то за барабанные перепонки: девушкой Наталья не была.
– Ну, уж совсем заигрались, – чуть позже бурчал Димка, пока Наталья медленно приходила в себя и одевалась. Обоим было уже не смешно.
В тот день они мирно разошлись по домам, где Диме здорово досталось от родителей за «запах пива».
Наталья, не пойманная с поличным, наказания не получила. Именно тогда она поняла, что главное не бросать курить, а главное  не попадаться! Раскуривая косячок за косячком, Наталья и сама не заметила, как у нее появилось неконтролируемое непреодолимая потребность курить все больше и больше.
Заснуть спокойно уже не получалось: бессонница, из ночи в ночь, недосып, вызывали плохую успеваемость и как следствие порку. Это все стало обычным делом.
А вот денег на курево больше не было. Наркодилер решил, что девочка вполне созрела для того, чтобы рассчитаться натурой.
– За все надо платить! – Он пристально всмотрелся в Натальины глаза, оценил ее состояние и расстегнул верхние пуговицы ее кофточки. Потом опрокинул на диван, и продолжил расстегивать ее пуговицы. Раздев, и увидев ее обнаженное тело, попутно отметил, что она чудо, как хороша.
– Дал бы сначала затянуться! – Наталье было противно.
– Дам, только посмотрю, насколько ты будешь старательна!
Наградой был маленькой пакетик с вожделенной травкой.
"Я ноги раздвигаю, а этот кайфолов ни денег ни пива!" – С Димой делиться заработанным не хотелось.
Спад эйфории привел к грусти и апатии.
И тут марихуана снова заставила ее потерять бдительность. Ее, обкуренную вдрабадан, снова поймал отчим.
Самый заметный признак во внешности — покрасневшие глаза выдал курильщицу. Кроме этого от одежды и волос Натальи исходил специфический малоприятный запах горелой травы, который она сама давно перестала чувствовать.
– Все! Хватит! – Отчим бил ее без всякой пощады.
Придя в чувство, Наталья впервые впала в настоящую депрессию. Мир, казалось, поблек. Разлука с мамой, сводным братом и сестрой ее не пугала. Никаких особо теплых чувств к ним она не испытывала.
"У мамы маленькие дети и ей все равно, что со мной происходит!" – Наталья не знала, что абстинентный синдром от марихуаны может длиться от трёх дней до месяца. В этот момент она думала не о том, что исправительная школа знаменита суровым режимом, а только о том, как в стенах этого учреждения обеспечить себе курение травки.
Первую воспитательную процедуру при поступлении в школу ей, как наркоманке, устроили настолько жестокую, что у Натальи произошли слегка запоздавшие месячные. От этого дико болел живот, и не хотелось жить.
Ломка была такой силы, что по сравнению с ней Первая воспитательная процедура при поступлении в исправительную школу не показалась Наталье более жестокой. Конечно, под розгами на скамье было и больно и стыдно, а ночью на новом месте преследовали кошмары, но под утро в медблоке она увидела сладкий сон с курением травы.
Больше с Димой она не встречались: Наталья оказалась в исправительной школе, но даже там не смогла, да и не захотела расставаться со своей привычкой.

После того как Наталья Сафонова, 14 лет, наркоманка с двухлетним стажем по кличке «Динамит», которая приклеилась к ней давно, была поймана в школе с поличным на торговле марихуаной, приговор в 60 воспитательных болевых воздействий не показался ей таким уж суровым.
"Обидно, что такую партию директор накрыл! Ничего, деньги отберу у малышни, и компенсирую потерю!"
Учитывая исключительность проступка, а директор не стал рассказывать педагогам как ловко вычислила и помогла поймать Наталью с поличным ее подруга, Таня Чебрикова. Наталья Сафонова ждала проведение воспитательной процедуры не в кабинете директора и не в рыдальне, а в школьном спортивном зале, куда вместо прогулки согнали и рассадили по скамейкам практически всю школу, включая мальчиков.
"Голой так голой! – Наталья храбрилась, глядя на собравшихся учеников, – переживу! Как будто я не переодевалась на пляже, игнорируя переодевальную кабинку!"
Последние, зная, что перед ними разденут и высекут красивую девочку, были очень возбуждены.
"Это круче любой порнухи!"
То, что большинству из них потом тоже держать ответ за содержимое собственных ноутов сейчас как-то не вспоминалось.
Девочки, которые понимали, что завтра их очередь, относились более сочувственно к жертве.
Но никто из собравшихся не считал расплату незаслуженной.
Наглая, отмороженная девица. Совсем не учится. Ворует, пьет, дерется с родителями, которых от всей своей души ненавидит. Многие мальчики, да и девочки из младших классов испытали на себе силу ее кулаков. Пыталась она задирать и Верку Саврасову, предлагая той постирать носки, но получив  от нее неожиданный удар ногою по затылку, а потом коленом под дых больше не приставала.
Теперь все, включая многократно обиженную малышню, у которой Наталья отбирала деньги, смотрели на представление.
Директор Николай Иванович выступил перед учениками школы, объяснил сущность проступка и определил меру воспитательного воздействия. А заодно и продемонстрировал подарок господина Нимрода.
Приговоренная стояла рядом и, как казалось зрителям, вела себя мужественно.
Ни слез, ни просьб о милосердии, ни зрители, ни педагоги, ни воспитатели от нее не услышали.
– Ничего личного, – Верка тихо обратилась к приговоренной, – разденься, пожалуйста, сама, а я прикрою тебя от взглядов возбужденных мальчишек.
– Спасибо! Вот уж не ожидала! – Наталья Сафронова стала раздеваться, стараясь не смотреть по сторонам.
Без всяких напоминаний она сама забралась на гимнастического козла, и позволила Верке Саврасовой себя привязать.
"Дура ты дура! – Вздохнула Верка, собирая Натальину одежду и унося ее в угол зала на стул – и зачем тебе с наркотой связываться!"
Она, выполнив свои обязанности, как староста, отошла в сторону, и теперь никто не закрывал распростертое тело Натальи от зрителей.
Олег Сергеевич, как ответственный воспитатель взял новенький хлыст и начал воспитательную процедуру. Перед тем как начать порку, воспитатель, как положено, еще раз напомнил провинившейся о том, что в школе нельзя плохо учиться и торговать наркотиками, а также о количестве воспитательных болевых воздействий, которые за этим последует. Дальше воспитатель начал порку.
Верка Саврасова смогла осмотреть новый воспитательный инструмент и оценить его во всех подробностях.
"Значит, решили до крови не бить! – поняла она, увидев кожаный наконечник. – Но Наталье от этого не легче. Синяки-то останутся!"
"Дорого бы я дала, чтобы на месте Натальи увидеть Верку Саврасову! – Таня Чебрикова смотрела на порку, чувствуя, как возбуждается. – Но я не я буду, Верка  ляжет также на этого козла!"
В этот момент она не думала о том, что завтра всех девочек тоже ждет свидание с новым воспитательным инструментом в рыдальне.
Наталья от первых сочных ударов только шипела. Кончик прута, впиваясь в кожу, оставлял синяк, величиной с пятирублевую монету.
"Во время праздника Луперкалий обнаженные молодые люди бегали по городу, бичуя всех попадавшихся на пути женщин, чтобы увеличить их плодовитость – подумала Верка Саврасова глядя на расправу. – С той же целью бичевались плодовые и ореховые деревья! Но мы же не ореховые деревья!"
Бил мужчина без оттяжки, строго по правилам, но механические свойства розги из китового уса были такие, что Наталье удавалась сдерживать себя с большим трудом.
Для обеспечения внимания шумных зрителей, директор строго сказал, что за плохое поведение в зале есть шанс оказаться на этом же козле!
Верка, стоя со стороны лица приговоренной видела, как слезы катятся из глаз наркоторговки.
– Вы позволите! – Спросила она и вытерла слезы платочком.
"Сердобольная, блин! – Таня Чебрикова смотрела на Верку и мучилась от злобы!"
Николай Иванович, взял воспитательный инструмент вторым. "При выездке и езде верхом всадник применяет эластичный хлыст, верхний конец которого намного тяжелее нижнего, поэтому всадник держит его за центр тяжести! – Николай Иванович взвесил подарок Нимрода в руках. – Хлыст пружинит и им можно прекрасно пользоваться для воспитания непослушных девиц!"
 Как всегда, порол он очень крепко, считая, что это единственный метод, ведущий к реальному перевоспитанию.
Шутки и смех в зале сразу прекратились, как только дети увидели эффект от подарка Нимрода.
После Олега прут взяла Ольга Ковальская.
– Это не совсем розга! Это хлыст – гибкий прут длиной от 70, если конкурный, и до 130 см, если выездковый! Занималась я конкуром по молодости лет! Господин Нимрод подарил метровый! Такая длина позволяет достать круп лошади, не выпуская из рук повода, а Наташке от него не спастись! Используется он как вспомогательное средство управления лошадью и для воспитания непослушных школьников тоже хорош!
Зря Наталья надеялась на снисхождение хотя бы от Ольги. Рука у молодой воспитательницы оказалась тяжелой.
Кровавых просечек до сих пор не было, хоть на попе не осталось ни одного белого кусочка.
"Что то не так в нашей школе, – думала Анна Ивановна, ну не верю я, чтобы директор просто так взял и поймал опытную и хитрую наркоторговку. Видимо, у него есть своя крыса! А я свою "засветила". Теперь ей объявлен бойкот. Девочки с ней не разговаривают!»
Хотя к тому моменту, как очередь дошла до Анны Ивановны, на попе Натальи не было ни одного небитого места, педагог била сурово, но без просечек, по верхней части бедер.
Наталья не выдержала и на каждый удар теперь отвечала жалобным криком.
"А все же Анна ценный педагог, – подумал директор, – и рано или поздно но она окажется у меня в кабинете!"
После того как воспитательная процедура Натальи была закончена, Олег Сергеевич приказал Верке отвязать Наталью от козла и помочь одеться.
Зрители выходили из зала, чтобы на свежем воздухе, на прогулке обсудить увиденное.
Наталье хватило мужества дойти до туалета и там она, присев на корточки и прислонившись к стене, разрыдалась...
***
Конкурный хлыст для порки – означает власть, правление, преобладание, наказание. Педагоги в большинстве своем испытанием новой розги остались довольны. А завтра свидания с новой розгой ждало уже юных любительниц эротики...
"Хлыст, что достался Наташке, я читала, служит для наказания лошади и иногда для посыла вперед; к хлысту следует прибегать только хорошо подготовленному всаднику и то лишь тогда, когда будут исчерпаны все другие средства посыла лошади. Хлыст выдается только отдельным конным туристам по решению инструктора. У большинства туристов не возникает необходимости в применении хлыста, а Наташку хлыстом как лошадь норовистую!" – Верка из спортзала прибежала за Наташкой в туалет. По чистой случайности туда же пришла Таня Чебрикова, чтобы в одиночку снять жуткое напряжение в нижней части живота.
Порка Наташки по ее доносу дико возбудила саму Таньку!

– Чего сидишь и ревешь?! Подумаешь, горе какое! В первый раз что ли? Займись своей задницей, если не хочешь неделю мучиться! – Верка сама намочила трусы и приложила их к попе Натальи!
– Можешь их мокрые и холодные, даже натянуть. Синяков меньше останется. До крови тебя не просекли! Только делать это надо сразу. Если нет сил – могла бы к этой кафельной стене хотя ты попой прислониться!
– Не понимаю я, почему ты со мной возишься! Вся школа гуляет, мою порку обсуждает, а ты тут...
– Шевелись, давай!!! Треп за делом – это одно, а треп вместо дела – с точностью до наоборот! Делай!!! Я могу и отвалить, если тебе одной побыть надо! Но тогда уж сама подходи, если потребуюсь. В нашем мире, ты сама знаешь, если сам себе не поможешь, то никто не поможет.
"А ведь она права! – Подумала Танька, лаская сама себе маленькую горошинку клитора. – Вот я себе и помогаю! А тебе Верочка помогу так, что мало не покажется!"
– Я никак не думала, что после нашего теплого "приема" у тебя ко мне останется хотя бы сочувствие. Слушай, у меня дымок заначен.. – Наташка с благодарностью посмотрела на Верку. – Хочешь, я его тебе подарю? Просто так!
– Сама кури эту гадость! Меня предки за курево, водку и прочее не только выдрали, но и сюда на целый год упекли!
– Ты знаешь, тебе повезло! – Верка оглядела результат порки. – На конце хлопушка и получилось без кровавых просечек, но, судя по всему, розга довольно жесткая.
 – Досталось мне, говоря честно очень чувствительно!
"А вот это интересно! – Танька Чебрикова внимательно прислушивалась к разговору. – Если я донесу, Наташка подумает, что Верка гнилая! Ведь они не подозревают, что тут в кабинке сижу! А если Верка сама не сообщит воспитателями – точно на порку нарвется!
Подождав несколько минут, пока девушки приведут себя в порядок, Таня выскользнула из кабинки и отправилась догуливать оставшееся по режиму время.
"Завтра, Верочка, завтра тебя высекут, а я постараюсь, ох как постараюсь, чтобы за этот разговор ты получила добавку!

***
Нимрод улыбнулся, посмотрев присланную видеозапись с публичной расправой над наркоторговкой.
Вон, зрители на скамейках сидят! Обсуждают! Шалунишки! Как все это напоминало ему его собственную комсомольско-пионерскую юность. Торжественные линейки, песни у костра, нудные собрания на которых засыпаешь в полете… 
Одно было несомненно: профессиональный уровень наших педагогов явно повысился. И с моими подарками они великолепно управляются! Девочка аж вся на визг изошла, а крови не пролилось.... 
Вот как было раньше? Срамота одна! Не знали, бывало, что такое «английский стиль порки». А ныне всё вполне благопристойно: и порядок, и благолепие, и похвальная осведомленность обо всех тонкостях новомодных педагогических новаций. Уж, не говоря о хорошем знании девайсов и их практическом применении. Вот это школа так школа! МОЯ школа!
А Ольга… Хороша девочка, но скоро будет уже не наша! Ну, ты подумай только – солдаткой стала! Нимрод опять ухмыльнулся. Впрочем, ее муженек не король Франции, и его ветвистые рога едва ли помешают возложению короны… Правда, командир части писал мне, что снайпер из него получился отменный! Приз на соревнованиях взял! И отпуск домой! Рогоносец!