Эчпочмак и кофе с молоком

Я повидала многое в своей жизни. Но об одном случае я очень сильно жалею. Жалею потому, что больше никогда не смогу его вернуть и изменить.

Это было еще в моей молодости. Я была наивна, глупа и непорочна, а также совсем несмела.

Мне пришлось отправиться в ТЦ на заработки — раздавать рекламу. Проходили недели, месяцы, я брала все новые и новые листы с изображенной на них техникой, которая и рекламировалась. Они были небольшие — форматом в половину обычной офисной бумаги. Когда было совсем нечего делать, я рассматривала их, читала, облокачиваясь на холодную мраморную лестницу, которая располагалась неподалеку. Я совсем не помню людей, которым отдавала листовки, но странно то, что именно лестница запомнилась лучше всего. Но это из повседневного. Однажды произошло кое-что совсем невообразимое.

Работодатель, как обычно, дал мне целую кипу бумаг. Я встала на свое привычное место около лестницы и начала ждать людей. Они подходили совсем неохотно — все спешили куда-то по своим делам. Может, это было как-то связано со временем суток, так как было всего два часа дня. Школьники возвращались с учебы — легким движением руки выхватывали у меня бумажки, хихикали и убегали. А взрослые дяденьки с унылым и понурым видом лениво брали у меня рекламу, попутно ища мусорное ведро, чтобы выкинуть ее туда. Мне было не грустно, а скорее безразлично, ибо я работала честно и это уже не моя проблема, что люди поскорее хотят от нее избавиться.

Я заметила, как начинают приближаться к рядом стоящим кафе студенты — их было по-настоящему много. Они были спокойные, умиротворенные и почему-то довольные. Они заметно отличались от школьников, и даже не по лицу и по росту, а по поведению. Краем глаза я заметила высокого рыжего парня в зеленой кепке, который покупал эчпочмак и кофе с молоком. Заметка: я очень люблю кофе с молоком. И в тот момент я очень хотела есть.

И я ему только позавидовала белой завистью, потому что не могла уйти с рабочего места, чтобы купить себе что-нибудь перекусить, ибо я стояла практически неподвижно на одном месте на протяжении двух часов.

Я перестала на него смотреть и отвлеклась на семейную пару — их я тоже запомнила отчетливо — мама покупала разноцветные шарики ребенку, а отец, смеясь, вел девочку за ручку. У меня заурчал живот, но я настолько решила отвлечься на прохожих, раздавая им листовки, что перестала замечать тупую боль от голода.

Вот пожилая дама в очках и синем пальто несет какие-то бордовые цветы. Позади нее три парня, примерно моего возраста, обсуждают высшую математику и что-то еще по программе в вузе. Мне бы тоже надо ее подтянуть.

— Держи. Угощайся.

Прошу прощения?

— Нет, бери, правда. Я вижу, что ты очень голодна.

Я с легким недоумением посмотрела на него. Что это значит?

— Извини, я не могу, — я начала протестовать, но он всем видом показывал, что мне надо его взять. Его напористость и дружелюбие сбивали с толку, поэтому я могла лишь глупо улыбаться и смотреть то на него, то на стаканчик с пакетом, в котором лежал тот самый эчпочмак.

— Я не понимаю, с чего это мне?

— Это акция добра. Успехов на работе!

И он ушел, вот так просто. Только спустя некоторое время я пожалела, что не познакомилась с ним. Потому что это был последний мой рабочий день.