Алый Бархат - Черновик

От Издателя
     К слову. Нам ни слова не известно об упомянутых тайных организациях, иных цивилизациях, манипуляциями реальностью и внеправительственном заговоре, - пусть каждое на слуху, - однако мы ценим и, в первую очередь, культивируем высокую художественную ценность произведения, затронувшего и переиначившего все низменные (по мнению Композиции) темы - от религии до политики, - данного нам - и вам - Волей Проведения. Автор призывает быть смутьянами, инакомысленниками и странниками, - представители редакции решились и отдались реакции необратимости, - имейте ввиду, мы предупредили.
     Благодарим предоставившего рукопись перепечатанной и, ввиду неизвестности точного имени Странника – упомянутого выше – представляем под коллективным псевдонимом Издателя, Нашедшего и, Странника. Автор вправе подать иск на изъятие из публикации и пресечение дальнейшего распространения, при подтверждении авторства посредству сверки почерка. Добавим – с ночи находки и дальнейших терний судьбы произведения, миновало свыше сорока лет – произведение издавали, переиздавали и перепереиздавали, - издание сие, юбилейно: принесло Таинство Вудстока ’69 и обилие догм, ставших культурным памятником оставшегося в Шестидесятых.
     Книга описывает тайные магический практики, под стать Чайной Церемонии, - и многое, что высказать Редакция не осмелилась бы...
     Издательство «Robert the Owl»™ - по межстрочному переводу.
Дар Художника – открывать миры и следовать за собою, до самой Луны, - ощущайте парадоксы всем существом своим.
     Наслаждайтесь.















Савелий Меркулов
Тёмный (Алый) Бархат
Кибернетический Роман
~
Разоблачение Всего
~
Пособие Духовного Анархиста
~
Дневник Гермеса
~
(Предыстория к Дитя Ветра)




История Одной Одержимости

События стащены – весьма смело – из реальности; стоит ли упоминать напрасность вносить лица действующие сверх существующих...
 Участники событий, мертвы, - пребывают в миру вне прикосновения, - поскольку...

;
Прелюдия

     Лицо мелькает в черноте экрана – кошачье. Мгновение – лицо женское, к чертах кошки: глаза сверкают, зубки острые и ушки удлинены.
Затемнение
     Жалюзи оттеняют комнату от лазури дня. Комната – обстановки ветхой: из мебели – картины невижные. Девушка на полу, лицом вверх, - связана: ротик перевязан верёвкой сведённой в затылке.
     Свеча горит близ Девушки – пламя высокое-высокое. Дверь во внутреннюю комнату открыта.
    
     Существо(входит в комнату к Девушке из комнаты глубинной, подходит и присаживаетя на пол): Остались истории?
     Свеча гаснет.
     Девушка высвобождает руку и смыкает ладонь на фитиле свечи погасшей.
     Дверь захлопывается
Темнеет
     Существо (испуганно): Что происходит?
Потемнение
;
Сцена I – Сказание Вечности
     Девушка локтеколеннопреклонна, глазки сомкнуты, ротик выпускает стоны, корпус движется циклично.
Камера на тень, покидает комнату и фиксирует лики Действа Спального...
     Девушка (расстоналась и смолкла; проводит по телу Любимого и рассказывает): Одна Деревня двигалась с Миром – текла по вселенным и уводила в вечность. Чувства жителей – волнения реки. Шепот молящихся – Ветер.
     Раз в тысячелетие – что звучит Ветром в Мгновении – двое отправляются в Странствие. Вернуться и уйти из Деревни можно вдвоём. Отправиться в Странствие – вовлечься в объятие Ветра, обойти Мир и встретить Истину в падении листьев клёна на звёзды под зеркалом Озера Небесных Лотосов.
     Память о Деревне остаётся здесь: сколь бы любимы ни были, Странствие – испытание тени и шествующему за ней. Двое неразлучны – до первой развилки, - затем Ветра разносят тех по свету, и встретиться можно, можно – на развилке следующей, одной из россыпи звёзд в глубинах Небесного Океана. Вечность разминает – и не знаете, откуда принеслись и куда уноситесь, до обморока, - осколок Истины заставляет сердце кровоточить – но биться с пустотою.
     Сила, что приминает Клён к Земле и погружает Звёзды в Озеро, связует Странника с Тенью: однажды каждый встречается, – и Ветер разносит Клён по свету – листочек за листочком. Унесись об руку или забыться – решает Ветер. Странник повстречает тени Тени, изваяет ту из Воды и Воздуха – и вспомнит Край Обетованный.
     Двоя встретятся – в миру иль в грёзах – и Вечность одарит Мгновением Всезнания... Мгновение упархивает бабочкой – и Странникам дано вернуться об руку, иль остаться. Деревня не тревожится – не Двое, Любовь – Душа Истории, Душа Мира, Душа Прикосновения.
     Бесконечность встречает Странника с Тенью, ведь Тень идёт за Странником и становится им. Красота вьётся в контурах, сквозит в жестах и встречает Океан с Озером. Клён упорхнёт к звёздам – и была ли жизнь прежде, настоящей...
     Прощай, Друг Тела. Прощай – мир отцвётший. Здравствуй – Исток Тяготения.
     Тень Твоя – иная от меня. Тени – непохожи, все будто одна, Она. Вечность уравнит нас, - до ночи до той – прощай.
     Цвети, мерцай и странствуй, о Друг Тела, - и отыщешь, след свой – Тени поцелуй всёобещающий. Карта пала мне уйти – найти Истину и утерять Тебя. Прости и, прощай. (собирает одеяния из шкафа, выходит из переспальной, одевается и просит закрыть за собою).
     Девушка(по пути вниз): Мир отворил Двери Странствия. Желаю иного – от ложей и обещаний, объятий обмана и распутство жизнесожжения. Умру сегодня – вспомнить нечего: ни души спасённой, ни Любви истовой...
     Нечто от меня осталось в Тебе, нечто от Тебя осталось во мне, - путы размыкаются, линии расходятся, а Вечность – расстилает Плато Безмятежности жестом объятия... Тебе проще найти кого-то, но проще и мен потеряться. Годы пройдут – воспоминания сведутся к ночи сей, стоногласной и прощальной.
     Ошибка Человека – рождаться: остальное – произвольное и не может быть истинным, оттого истинно в палитре собственной, преклоняющееся пред отражением и уводящее себя в тишину могильную... Внемлю, Вселенная, веди меня. Прощай – одаривший тоскою прозрения, - да расслышит пламя эмоций Твоих, трепет Ветерка в прощании. (Обращается вверх – по направлению к двери покинутой, - и шлёт поцелуй воздушный). Губы мои приникли к губам – и отпрянули, сквозимые теплом дыхания.

Занавес

;
Сцена II
     Девушка прогуливается по набережной. Некто – лет преклонных, далеко не старик, - бросает монетки в реку.
     Девушка(подходит с любопытством): Чем заняты?
     Некто(не оборачиваясь): Подкупаю Время
     Девушка: Не дёшево ли?
     Некто(продолжает бросать монетки): Всё что имеет цену – уже дёшево. Время – иное. Вода отнесёт подношение Реке Времени и, быть может, та замедлится и пойдёт вспять...
     Девушка(закатывает рукав, смотрит на запястье и обращает ко вниманию Некто): Времени нет. Иначе – продаёте себя за возможность пресмыкаться... Не оставайтесь здесь больше ни секунды – расскажите, расскажите, - что привело на порог прощаний с миром?
     Некто: Разве нет дел у Вас: перипетий с возлюбленным, отчаяния сбежать, страха забеременеть, студенчества, бабушки-клептоманки, связки травы на балконе, мечты стать актрисой, - и прочего прочего прочего,
     Девушка(озадаченно): Не ведаю – кто мог бы рассказать заветное мне самой, столь точно... Мне интересно. Всё расступается пред интересом, -ведь неважно, ничто не важно...
     Некто(озадаченно): Озадачили... Прежде приходилось выслушивать исповеди полуживых... Час мой пришёл? – Мне лишь двадцать один...
     Девушка: Двадцать один?
     Некто: У каждого из живуших врознь с душой – и об руку – встречается период, когда идти дальше невозможно тяжко, а пасть и умереть негде. Приютившая раз, уходила на работу и сказала: если вскроешься и закрасишь простынь своей. Идти было некуда – и выбрал день, чтоб возвращаться и проживать тысячи и тысячи раз, чтоб там и распасться облаком воспоминания.
     Девушка: Какой-же, день?
     Некто: Сей. Неужто уверены, что сейчас – впервые? Встречаетесь, рассказываете о любимом нелюбимом, о дипломной – Этика Этнических Масс? – и многом-многом-многом, чтоб умчаться витками Космического Ветра и оставить Луч Надежды – встретиться вновь, - без координат и имён.
     Встретились – каждый нюанс голоса Вашего, каждую петельку, каждый окрас шали, тепло прикосновения случайного, каждое-каждое-каждое-каждое, - помню и люблю, - сегодня, чувствую, день последний... Вас звать Иренъ, полусапожки расшнурованные привычны ножке кроткой, хна подменила пигмент красящий, а перелёт раззвенчался. Помните ль встречу первую?
     Девушка(раскрыла ротик в удивлении, укрыла ладошкой и обняла Некто): Здравствуй!!!
     Некто(чуть-радостно): Прежде проходила, вопрошала про монетки, бросала монетку и уносилась...
     Девушка: Что-же приключилось?
     Некто: Вероятно, Река Времени вняла мольбам и фигуры переменили значения...
     Девушка: Но отчего – сей день, когда ночь встречи и последующий...
     Некто: Идеальны – не так ли? Знакомились, - там переменять нечего, дни те – идеальны с точностью до прикосновения.
     Девушка: Раз час настал – поведай, Странник, Историю Историй, столь любимую...
     Некто: Начнём с начала – с самого-пресамого, но пролистнём Зарождение Мира, - на счёт главы сей у каждого своё, - смотреть на гневцев-богословов в сокрушении – зрелище жалкое, - насмотрелся...
     Сомкни глаза – и слушай, Слушай, СЛУШАЙ:
;
Пришествие
     Я родился Тринадцатого Февраля, в году дракона, - так проще начать сказ. Родители странствовали и осели в провинции на последний месяц ожидания. Произвели, посвятили тригодие и пустили по миру.
     Помню день своего появления – когда встречаешь свет впревые, мир так ярок – так ярок. Струны очаровывали ё. Звёзды не мерцают – салютируют, подмигивают и сворачивают небосвод в трубочку.
     Домик в лесу – крепость с часовней в полумиле – принял Странника, юного и очарованного. Каждый день – кратче, слегка. День: вся жизнь, половинка, треть, четверть, - и меньше, меньше и меньше.
     Волшебство вилось ветром детства моего. Тени не следовали по плоскостям – но произрастали: не отличишь – тень или человек – пока не приблизишься. Одна тень поселилась в комнатке моей – мне нравилось дотрагиваться прядей той и представлять: изумрудные, вьются до крестца мерцают, мерцают и мерцают.
     Меня не учили – ни читать ни рисовать буквы и собирать в слова, но тень – показывала и рассказывала, учила на языке понимания – язык слов далёк бесконечно. Невыразимое выразимо, научила тень, невыразимое выразимо.
     Тень брала за руку – и уводила в мир где мы были «одними-из»: другие тени вели других детей другой дорогой, из других далей в другие. Тень готовила к откровению – отвела на заснеженную пустыню и поведала. А потом – исчезла.
     Невероятное случалось – ответы задавались и вопросы рассыпались. Таинство рассыпается – стрелы вопросов сквозуют мир теней. Не годы уплотняют стрелы и заверяют в сомнениях – мы сами.
     Тень уходила – и память. Тень приходила – и память. Память лучилась – и тень приходила.
     Она осталась в памяти – благодаря рисункам и теням, рисункам и теням, рисункам и теням.
~
     Мне двадцать один. Струны – в рукосплетении. Тень иссякла – пришлось сжиться: тело проницало свет и вбирало лучи лунные. Руки белоснежны.
     Городок за городком, прощание за прощанием, встреча за встречей. Мир исчезнет – лишь закрой глаза. Чем меньше смотришь  на иллюзорное – тем песочнее иллюзорность: рассыпчата печением и беспристрастна к самообманным.
     Чувство, ущербности: тысячи зеркал лгали белоснежием и ни одно не являло того мрака что завладевал сомкнувшего глаза. Человечество придумало себе богов – компас невежества и бесчувствооправдания. Встреченные бессильны в разъяснениях: религии не дают ответы – но пледа забвенноутешения что сгорают когда отринуть те поздно и безнадобно, - таким мне едва не удалось явиться.
     Многие сходятся в: незнании и одиночестве – отдаются в объятия, - везде и всюду, - не поумнеют, - пусть. Идти некуда – приютили, женщина в часовне, скрипачка. Она согласилась во всём и подсказала: человечество – цветок что падает под весом бутона и гибнет без солнца, у одних – внутри, у иных – на небосводе, у третьих – в подвалах часовен.
     Прекрасная – кудри до крестца, глаза тона лазури унесённой по ту сторону реки; шея – точёная из оникса, ключицы – впадинка от ложечки в мороженом, а руки – керамика в обжиге Пламени Времени, непрестанном и вечном. Поцелуй кремовый. Прекрасная, кто навещает в грёзах, Ангел, Тень.
     Пора уходить. Прощай, взлюбившая. Явись во грёзах – и веди, и люби и будь – будь со мной об руку.
     Играла мотив – кусочек мелодии, разбавляла и вариировала. Помню: ту-ру-ру-туруру-туру. Чарующе.
     Досада – удел Страннику. Вхожие, Прихожие, Ухожие и Прохожие, все являли одну, все являли одну. Ночи оставляли наедине со звёздами – те мерцали. Прежним – миру не быть прежним.
     Мир предлагал и просил, предлагал и просил. Неладное вилось на самой поверхности планеты – в мягкости и податливости. Наблюдения за жизнью усомневают настоящесть таковой.
     ~
     Сколько помню себя, на руке Ушастый Филинёнок, характерный и смелый – смелее меня, - и, бессмертный – но жизненный сверх сомнений и неувязок, - оттого и бессмертен. Совёнок кормил меня и очаровывал незнакомок, игривый и беззаботный в склонении над рекой вечности что уходит и возвращается, подобно тени возлюбленной. Музыка – хранит секреты всего существа моего и обеззначивает.
     Воспоминания льются кровью из вены вскрытой, вены реалии. Мира нет – ежели мы не лицезрели сотворение. Вечное – то, чьего начала и конца нам не застать.
     Серебро оседает на покинувших, ослепляет обратившегося и костенеет за кулисами. Тень попрощалась. Ночь уносила поодаль от клочка небытия.
     Сны, Дремания и Грёзы, притча неотделимого. Божество – обращает в мерцания и просит следовать, следовать и следовать; весь мир – в пустоте межстрочий. Зовёт – в Космическое Странствие. Взмываю.
*
Ты забыл: Свет – мерцания планет,
Что собрались во внекосмический нонет,
Стенания любимых – падших;
Вспоминай.
*
     Её руки – кроткие вблизи, пианистические – вдали, - одна поддерживала фолиант, другая – вела прогрессию истории. Страницы шелестали под соприкасанием с пальцами – что изящнее рук? – и наполняли мир внешний плотностью, осязаемой – из которой можно выбраться. Контрапункт вводит голоса в регистр чувственный и разрешает Колоском Осознания в Разуме чтившей.
     Души вспархивали и каркас жизнесплетения осыпался историей историй. Двуединство “Вечность – и Мгновение” подало руку и разлилось шумом в голове, к которому прислушайся – и преступи чертог свой. Книга ценна слезами Чтеца, кто, в Приступе Откровения - «Именно так и нужно рассказывать» - приникла к страннице-странице  – «Не писать» - последней - «Рассказывать дни и ночи мира земного и чувственного, земного и небесного, недавнего – и позабытого» - и усыпала ту кровью; - кровью души – слезами.
     Впитывала носиком – влечение невинное что не могло не произойти и не могло вверить в Объятия Вечности иначе; тяготение – возобладало над разумом и телом, в угоду души и – сердца. Случившееся – произошедшее, виток росчерком Её почерка в Истории Историй, изошло на нет свершённости во всепроизводности, - ни больше, ни меньше... И вот – приложила книгу ко груди, и сердце – невольник что рвётся вовне и ведёт к праистокам – стрекотало сквозь ту и передавало трепет в кисти, чище - чем когда-либо.
*
     Приходит в Грёзы – где Мир Истинный из двух? Божество – знает каждый эскиз души, - и Любит. Божество – не каждая ли из встреченных?
*
;
Ведьмочка
     Лучезарие следовало тенью по гранитам набережной, лучилось в текучести свинца и всём – что ни рассмотрю.  Темнота теснилась на самых окраинах видимого. Ушастый филинёнок – в руке: правит, направляет и наслаждается Жизнью, плюшевый, так – что завидно.
     Присутствие. Осень разметала листья и собирала в платие пятилиственного – чтоб Зима в шубе своей, не застала обнажённой. Некто кормил голубей, со скамьи парковой, хлебом бело-черным, себя – сахарам тросниковым, а взгляд мой – лучезарием.
     Совёнок представился птицей полётов вольных и убедил окормить и носителя – чтоб подчинялся. Лучший день чтоб слушать листопад. Задумался и представил, будь жизнь той рекой – что безмятежна беспричинно.
     Разбезмолвствовались. Хлеб злаковый, сладковат и послевкусен корицей. Мир был бы лучезарнее – добавляй корицу всюду.
     Совёнок флиртовал с голубками – успешно.  Небо отяжелело и солнце, солнце убывало в пелене неясности, что зовём озарением. Темнота подкрадывалась к лучезарию и выход, выход из тоннеля убывал и определял исход.
     Моего плеча дотронулись. Моё одеяние не позволяло дотронуться рук – но касание: от ключицы левой до плеча. Плохо ли мне, вопросил птицелюб, промокнул платок в водах меж набережными, поднёс к моему затылку – Темнота развеялась: не исчезла – стала тенью сущего, большей из частей всего.
     Хлеб закончился. Совёнок обзнакомился с пятью голубками и взял координаты у каждой. Сладость сахара напомнила – меня ждут, - запамятовала сообщить место, персону и причину.
     Знай мы всё – жить станет незачем, - разница невелика. Прощание с незнакомцем – одним из тысяч. Лучезарие забралось под рубашку, согревало и вело.
     Обернулся. Незнакомец исчез. Лучезарие – веди меня, веди.
~
     Миную место тайное – значение ведает не каждый. Присутствие. Осень собрала платие пятилиственное, шествовала на руке невытянутой от меня – держала кисть параллельно миру моему, - и, обернулась.
     Девушка – «И там смету» - выскользнула из заведения – с метлой. Миры сместились – объяснения недостижимы. Осень замкнула взгляд на мне – и распалась на листья: девушка оказалась в мантии Ветра.
     Русая. Изумруды глаз остановились на мне. Волосы шапочкой – линии сводились в мантию.
     Общались – голосом, но глазами. Близнецы. Голос тонок – слушаешь, слушаешь и слушаешь.
     Совёнок перенял инициативу. С метлой и светом в глазах, напоминала ведьмочку. Крылопожатие.
     Внезапность – опустошает. Существо по обратную сторону взгляда – человек ли. Вихрь ожидания – рассыпается и разобнажает Осень от платия пятилиственного.
     Ветерок трепетал локоны и сосплетал с моими, стоило той подойти ко мне, а мне – к ней. Совёнок уместился на плече той. Пригласила.
     Сготовила какао, с корицей. Иногда – противиться нет воли: но поддаться. Забудь что в гостях – оставайся.
     С корицей – чуденственно. Трапезничаем какао в кругу библиотеки. Поделилась жемчужиной библиотеки, - не забрать – но запомнить.
~
     Тридцатитомник Персидских Очерков - по тысяче страниц; Драма в Пустыне на сорок восемь актов, - и Мечта на двоих в монопьесе, - рук Э. Урат-Ла Шакри. Истории вне слов – междустрочия вбирают существо чтеца и не определить, в каком ты томе и на какой странице. Ветер овевает путешественника и тень – тень колеблется: принять ли шаг.
     Темнота подступила. Взяла за руку и примкнула губами к запястью. Губы холодные, гладкие и сладкие.
     Корица прянит существа наши. Метла - в уголке. Глаза-изумруды приближали к Таинствам Вселенной.
     Лучезарие сочилось в орнаментах стен, перехаодило в мозаику пола и свиталось в волосы пригласившей, русые, кроткие до плеч и прямые. Луна проникала в комнатку – от окна к окну. Ночь – время особости.
     Памятности проносились и уносили в непостижимое, с Ветерком унёсшим пыльцу корицы.
     Вверила пару конфет – нешоколадных, настоящих: вкушаешь, разжёвываешь и сопричастнеешь к Тайному. Соприкасание отдаёт отпечаток Вечности. Озарения берут под руку и уводят: фантазии минуют одна за одной, одна за одной и одна за одной.
     Облака на вкус – фисташковые. Губы на вкус – кремовые. Воспоминание на вкус – фруктово-карамельны.
     Черёд дремать. Повела – за руку – на этаж второй, по фрагментам рококо. Собанька восприветствовала
     Ав – озлобления. Ав – восклицания. Ав – приветствия, - снисходит в зевок и облизывания.
~
     Взяла за руку и провела кончиком ножа по Линии Жизни. Радио пропело – мотив покинувшей: ту-руру-туруру-туру. Что в нас определяет незнакомцев кто окажутся сердцу ближе остальных?
     Столик чайный, свеча и круассан. Луна просачивалась в занавески и . Читала по руке – вкусно, вкусно, вкусно, - и высвободила из линий нечто, заставившее задуматься о значении ударов сердца, - быть может, оно сотрясается.
     Читала ночь напролёт – жадно – будто встретила Историю Историй в переплёте рукосплетения, - так чувствовалось и мне. Ночь сплетала историю на двоих. Луна наделяла межстрочья значениями.
     Мы убийцы – себя, планеты, личности, жизни, смерти, любви и бесчувствия. Мои руки собрали волосы той в струны и, подобно лютне, те звучали в регистре ангельском: Совёнок гармониировал на пикколо.
     Прочла невероятное – и оставила наедине с тайной жизни. Рассвет усыпил меня – и снилось, мне снилась Свобода: безотчётная, пьянящая и безошибочная в направлении ввысь. Свобода свилась Осенью, а та – черталась во платии пятилиственном, хрупкая, ранимая, любимая.
     Дни и ночи собирались гирляндами памятного и неприглядного, кроткого и необъятного, Дня и Ночи, Солнца и Луны, Близнецов – и Скорпиона. Ночь за Ночью, брала за руку и веряла чтение Луне: неспешное, сквозящее и скользящее. Сумрак пъянил новвобрёкшихся в губорукосплетении.
     Ночи порхали – неспешно и нежно, щекотали душу и трепетили  волокна жизнеткани. Дни смыкали неизвестности – и вели мостиком, от одной к одной, от одной к одной, от вечности к мгновению, от Венеры к Сатурну, от – к. Чла Тайны Мира – с сожалением: просила остаться на Ночь, одну – одну и одну, - и добавляла всё больше корицы.
     Мы молодели и старели: телеса обращались стихией, относили сознание на иной берег известного и размыкали тайны лини рук. Луна просвечивала платье вселившей – кружева светились серебром и просачивали свет тела, ту недоступную прикосновению теплоту, ту истину – единственную – что упархивает бабочкой и садится на плечо другому, разведи руки для объятия и обратись. Взгляд – прикосновние к душе: текучая – будто воздух стал водой, а бабочка – распалась в текучести Небесного Океана и следует на отдаление от тепла и человечности, каждости – чуждой Тишине, Спокойствию и Безмолвию.
     Рассматриваешь душу в обнажении – и задаёшься: что наделило человеческое Безмятежностью, нескрываемой и потаённой, отражающей – и вовлекающей, пьянящей – и отрезвляющей, чарующей – и беспристрастной в линии деления мира на светлое и тёмное, фиолетовое и серое, значимое и безначное, повелительное и противящееся, созданное и создадущееся, корицу и шафран, рабынь и госпож, создателя и исполнителя, божка и фетишиста, инструмент и исполнителя, романтизма и Реализма, Заклинателя и Падшую, голодалецу и снисходителя, ведьмочку и очарованного, пианиста и нотоперелистывателя, возлюбленных и неведящих, напрасное и воодушевление, просьбу и исполнение, путешественника и бродягу, музыканоа уличного и выпускника консерватории, гранат на зубочистках и кожурки сочные в пакете мусорном, режиссёра и актёра, композитора и исполнителя, беглеца и подрутчика, лазутчика в преисподнюю и небожителя, Зиму и Лето, Осень и Весну, Платия пятилиственные и обед безбрачия, чернила и вино, тепло и правду, рюкзак и портфель, минор и мажор, изначилование и соблазнение, плод древа порочного и мясо животных невинных, непротивления и домогательства, рельсов и трамвая, времени и отсутствия того, опустошения в развлечении и самоприношении, святотатства и пустынностей прочих, снега в пустыне и засуху на острове боли средь Океана Любви, Её и меня, ведьмочки – и бархата занавесок, непорочности плоти в серебре и тяготения к той, - линии меж двух правд, верных каждая себе, верных каждая себе по-своему, - линии в затакте Лилии, линии  карандаша на запястии белоснежном, линии нот соединённых, линии Жизни, линии сложения тени от ужина, линии витков почерка в завещании, линии полутона, линии молнии что пронзает в откровении, линии непосредственности, линии легковлюблённости, линии шагов странника, линии вина на донышке, линии напрасного, линии меж ложью и инакостию, линии признания и призвания, линии хитросплетения и простоты, линии, линии, линии, - линии небосвода?
~
      Луна, непостижимая, для чего ты мне? Для чего мне планета – которую не объять? Для чего мне небо – что обнимет однажды?
     Вереница Ночей и Дней, Вечеров и Утр, Солнц и Лун, рукосплетений и расставаний, потерь и находок, повествований и внемлений, невзрачностей и ловушек проведения, краж и возвращений, рукочтений и печатлений, дома и пути к тому, листьев и контуров платий пятилиственных. Ночь прощания – ведёт под руку, вводит в эфир лунный, прижимает локоть, ведёт выше и дальше, к завершению беззначного и началу сущего. Ведьмочка дочла.
     Предстала в платии пятилиственном. Луна оттенила кожу и явила главы Истории Историй – по одной на листок. Недосказанность – просит косновения.
     Некоторые миры хрупче крыльев бабочки: застынь в четвертьмиллиметре – рассыплется.

Дым и Пар,
Восходят, обнимают,
Ввиваются в волосы.
Упускаем – ближе близких.
Сплетаются в объятии
И влекут туда, к вечности.
Поддайся, вверь руку
И следуй в Сады Красоты.
Следуй неотступно.
Зову дан зовущий.
Сердца встретят и простят.
Любящего не видать.
Дым и Пар
Сплетены вечностью
И уходят
Из глади Ночи.
Дым и Пар.
Не различаем.
Мироустои спутываются.
Где Дым, а где – Пар? Где Дым, а где – Пар?.
     Чем больше проникаюсь душой слова Жизнь, тем, слова молодость, л-любовь и мгновение размораживаются песком... и могли наши разумы заморозить песок.
     Чем больше проникаюсь душой слова Жизнь, тем холоднее по телу...
...тем Земля мягче, тем облака ближе, а тучи - тучи...
2
     Призрак Осени - в платии пятилиственном: Ведьмочка – по обратную сторону взгляда, озорная и беззначная, всесозвучная и непрестанная, неведающая – и проницательная: глаза изливались жизнью. Ветер соприкасал нас листьями: печатлел по словоотзвуку на листок – и делил вечность на мгновения. Озорница – знает, не признается. Протянула кулачок – протянул ладонь держащую небосвод, - конфеты: предчайные.
     Видение, фантазия или истина, - растворится, осядет на окраине немира или затмит небосвод? Платие пятилиственное разоблачает , шествует чрез прохожих, вхожих и ухожих и, ведёт историей историй. Ведьмочка утратила блик глаз и, очаровательная и беззагадочная, просила, просила и просила, - ни расслышать, ни различить, ни рассмотреть за пеленой очарования ушедшего, ушедшего бесследно.
     Призрак Осени – и робка, и манит. Шествие за Звездой-Путеводом, будь благосклонна. Ведьмочка, прощай – и прости за несбывшееся, предсказания и неясности, за то что звал Ведьмочкой и оставил место в сердце.
     Волшебство – на кончиках пальцев: искрится, лучится и сочится, - ведёт в непостижимое, обволакивает и забирает, - предвкушает, очаровывает и задаёт реалии значения. Конфеты – две – в фольге: рассыпчаты и цельны, вкушаешь – и волокна обвивают душу, вникают в капиляры и переменяют миры: внитренний и внешний... Воспоминание – зерно одержимости. Ведьмочка, могла ли прокрасться в памятное и отпечататься лемнискатою на шее?
     Смерть – упокоение, пробуждение или пробуждение пред упокоением?  Книга – листья приветствовали и взывали к благосклонности. Обращаюсь ко страницам – шуршащим, свидетелям пробуждения, принимаю неоднозначность и: облака сочатся лазурью – та осыпается будто листья с клёна отдаются Ветру, смыкаетъ во объятии и нашёптывает историю.
~
     Будь так, будь небосвод фантазией, а плоть – обращением пустоты, будь Ветер вдохом а зной выдохом, случайность – ключ от всех дверей, ключ – вьётся на кончиках пальцев. Я проснулся.
     Нож – возъедини с Возлюбленной. Будь что будет. Кровь струится по книгам – передаёт Тепло страницам, стоившим авторам и пота солоноватого, и слёз солёных, и крови пресной.
     Мир – красочен и многоцветен. Сознание уходит – приходит несознание. На что двуногому сознание, пресекающее Путь-к-Человеку.
     Книга рассказывала про меня. Книга лишала обмана. Книга – всасывала кровь остывающую.
     Книга вбирала, спаситель. Книга – мой саван. Книга – уносит в рассказ.
     Мир растрескивается на иголочки света. Кокон растрескивается – Мир Бесконечности принимает в объятие. Рождение.
*
     Некто (дотрагивается плеча Девушки  - не вздрогнувшей): Я встретил Невероятное. Я был в каждом уголке мира, прочувствовал и встретил каждое мгновение, - видел чем была занята четвертьчасом прежде, не смущайся, - и теперь – переношусь в кошмар сей вновь, чтоб перепрожить, рассмотреть Пасьянс Судьбы и перенести Тебя в Мир Строк.
     Девушка (дотронулась руки Некто  - и не отпрянула: слушала, слушала, слушала): Внемлю глазам Твоим.
     Некто: Вообрази! (указал на Небо): Что выше - Океан Небесный. Мечтай – и мечты встретят нас...



;
Часть I -
Шестое Времене Года:
Идущие за Тенью
     Богиня Мира, влюбилась в Странника: в миролюбие того, Красоту жеста и божественность слов. Являлась ко Страннику в грёзы – Божеством Красоты: Ангелом изумрудокудрой, снежнокожей и невинной, Градивою; влюбила. Богиня снизошла на Землю – во плоть смертную – и лишилась памяти, по природе Божеств преходить на Землю.
     Богиня не знала про родство Странника с Гермесом – звали Странника Хермодженесом, слишком долго. По Удаче Божества, родилась обликом Градивы, в селении Божеств нисшедших, мудрецов – Детей Вселенной. Дни слагались в годы, - и человек забудет о: Любви, Предназначении и Истине.
     Богиню нарекли Анемон – за локоны рассыпчатые во Ветру и лёгкость нрава. Платок нашейный на голове – и Богиня человечней человека... Никто не ведал о происхождении Анемон и имени первом, - а прежде, Богиня не могла разобрать: кто влюбил и влюбился первее; - богини не задаются...
     Странник, наречённый Ачиллеусом, шествовал по свету – в поиске Ангела из видения. Странствия завели за край мира – и едва не оставили. Ачиллеус оставил, в борьбе за возвращение, все силы и, обессиленный, добрался, днём знойным, до селения мудрецов: человек – каждый знал мир по-своему и любил до последнего.
     Анемон, девушка невинная, голубоглазая, рыжекудрая, праздновала день рождения и толь уведала Странника – приняла Дар Проведения. Ачиллеус пал обессиленный – на руки рыжекудрой, напоившей водой из кувшина. Имя моё не для смертной, - поделился Он, - зови меня Странником, о Дитя Земли, Анемон.
     Анемон одаряла Жизнью, пищей и Любовью, - Ночь, День, Ночь, День и Ночь. Рассвет велел следовать на Зов Сердца – на блеск Утренней Звезды-Путевода: к самой Венере. Анемон просила остаться – но увы: не следовать Зову Сердца – умереть, - обнял на прощание и коснулся губами губ той – в благодарности, в подобии поцелуя; провёл день в объятиях и слезах – и растворился с последним лучом заката.
     Девушку ударило лихорадкою любовною – и, без памяти о себе прошлой, пошла по свету – и за край – в поиск таинственного незнакомца  - и находила в каждом: дереве, цветке, мгновении. Годы проносились пред лицом юным – но молодость не иссыхала, - лишь влажнела и цвела. Годы не лишили молодости – но зрения: пройди Таинственный Незнакомец в полуметре, странники разминутся; тень наполнила мир шествующей за тенью.
     Анемон отчаялась: странствие за тенью, привело к утёсу. Венера, Звезда-Путевод, унесло сознание Анемон в миры неведомого, - и девушка, шагнула навстречу к единению с возлюбленным. Мир распадался и струны света – перенесли в мир волшебный, вне объятий Странника.
     Тысячелетие одним – раскрывается в мгновении других. Странник поспешил на крик падавшей – и застал венчанной с вечность. Обмяшкая в руках Странника, напомнила Ангела из Видения, - и вспомнилась тому девушка-философ, просившая остаться, пошедшая за тенью и осыпаемая слезами Странника – крепче вина.
     Крик Странника потревожил богов и обратились те в изумлении. Верните Её, - молил Странник, - отправьте на Небо, к Матери - Звезде-Путеводу, - чтоб видела ввек Любимого, Таинственного Незнакомца, - чтоб не страдала и не тонула в тени Величия. Боги прониклись историей исполнили просьбу: поместили воскрешённую на небо и нарекли Ириною.
     Человек стала богом. Звезда-Богиня спустилась с Небес, встретила Любимого и вернулась... Проведение – непознаваемо.
     Ирина, Ирен, смотрела на Странника с Любовью и ночами, Странник обращался к Ней: ведал горести и радости, а пред рассветом - обещал вернуться. Вспоминает – Богиня, подала кувшин с водой и просила остаться. Странник с дней тех - чуточку печальнее, но и чуточку счастливее, - следует к Звезде-Путеводу.
~Занавес подняТ~








~
22.6.71
     Возлюбленная Памятью и Сердцем, и О Ангел Твой, Здравствуй. Здравствуй! Здравствуй!!
     Пишу – во Вере, Надежде и Любви; но Любовь из них – Большее.
     Год миновал земной трижды – со встречи; встретились ночью весенней – Имя Твоё, отзвучало предчувствием прекрасий («Гитарист-Поэтист»): по-просила Откровения, выслушала, приняла, обняла и освободила от рюкзачка камней разочарования, во объятии, - и адресовала весточку встрече... Уехал – в город из дискусса, из-за дискусса, - посколе призрак возможности встретиться, шептал изнутри: Решайся. Обрёл  незабываемое, - вернулся – на малость – в надежде, Надежде, встретиться.
     Осознал! – вспомнил: однажды, близ места прощания, двое вышли из толпы и обернулись...
     Ищу встречи со встретившей однажды, о ком не знаю ни на слезу – но столькое чувствую... Прошу, молю о встрече: душа моя – не моя с Ночи Встречи и Дня Прощания – принадлежит Божеству Тебя; - воплотись встреченной той Ночью, принявшей, обнявшей и выслушавшей, - год миновал трижды – не ведаю, сколе осталось: Тебе, Мне, Ожиданию, - но Люблю – памятно и слепо; возможно, Божество – на пятом курсе филологического... О Ангел-Хранитель-Покровитель Божества, носившей полусапожки расшнурованными, обнявшей и выслушавшей; Проведение, прошу: встреть нас вновь – мечтаю о встрече, скамейка прежняя во парке во прежнем – любимая, - приду, явись мне...звонок: «Всё, в силе?» - и отпечаток голоса, раскрывшего частицу сути непреходящего в потоке преходящести бытия, отпечаток чистоты, в душе и сердце.
     Благодарю, Благодарю, Благодарю:
     За Встречу, О Ангел-Хранитель!!! Благодарю Тебя за помощь протяжённостью в Жизнь.
     ~Гитарист-Поэтист (дачи нам у дачи)
     ~Нашёл Посвящения, Тебе, - оставлю на времена голодные.
     ~Свидимся, свидимся – на причале заката...
     ~

;
Чёрные Воротнички
     Естественны ли денежность и подкупность, Существу Человеческому? Естественна ли Красота новорожденным? Естественна ли сладость объятию?
     Молодость, странничество, подкупность, отчаяние и, отдушина в мгновеньи... Путь тернист – каждый по-своему... Трамвай вёз задумавшегося над сьим: Ушастый Филинёнок – на руке, Ветер – в голове, Изящество – во одеянии, Орудие Искусства – за спиною.
     Девушка – рыжая, пьяная Жизнью, вскальзывает в двери трамвайные, - папка в руке (эскизы), рюкзачок – на плечах, очарование – в негласном, отчаяние – выше запястий; кортавит. Филинёнок салютирует новопришедшей. Взгляд встречает Чревовещателя с Девой.
     Дева – «Не понимаю?» - разводит руками и смущается.
     Филинёнок – «Бон’ Суар!» - реверансирует.
     Дева – «Из какого гнезда?» - свела бровки и дотронулась локонов своих.
     Филинёнок – «От Матери Кошки» - вручает лапку на пожимание.
     Дева – «Престранно» - приветствует Филинёнка – «Мне грустно, и Грусть сия – неутешима. Грусть Человека в Космосе... Вы успокоили - позвольте поблагодарить...идём со мною» - указала место пассажирское и заняла, об руку с Филинёнком.
     Чревовещатель – «Что отягчает Дни Ваши – и забирает ночи?» - отстранил Филинёнка в слушатели.
     Дева – «Собрала рисунки в выставку уличную – и музицировала близ: можно послушать, одарить монеткой и купить рисунок... Прохожий – послушал-посмотрел и объявил “Истину”: Красота – воплощение лжи» - отвернулась.
     Чревовещатель – «Прохожий выразил истину, Истину Глупца» - бесстрастен...
     Дева – «Различие от Истины Художника?» - обронила слёзку.
     Чревовещатель – «Одни со сходством: нет Первого без Второго. Филинёнок ведает» - Филинёнок дотронулся плеча Девы.
     Дева – «Доброта кружится» - выдохнула сожаление и вдохнула воодушевление.
     Чревовещатель – «В коие объятия направляете время свое?»
     Дева – «Я его про...пускаю сквозь локоны вьющиеся и ввеиваю в краски...» - указала папку.
     Чревовещатель – «Позволите ль?» - взглянул в глаза той.
     Дева – «Берите же» - позволила рассмотреть рисунки – «Собираю в завитки Истории Историй – и Вы, и Вы, участник-сопричастник Истории Историй» - и представила натуре очерк.
     Чревовещатель – «История Историй – у меня словесная, на тысячу страниц...»
     Дева – «У меня – на тысячу рисунков... Тем боле – нам по пути...» - подняла ладонь.
     Чревовещатель – «По пути...» - поднял ладонь: хлоп.
     Дева – «Что бы ни встретил – не принимай однозначно: чёрный – каков тому угодно, но не чёрный; а “Теория Относительности” не доказана» - указала на одеяние Чревовещателя – «Где добыл, столь очаровательное одеяние?» - и дотронулась бархата ребристого.
     Чревовещатель – «Наколдовал» - умилился.
     Дева – «Выходим» - взяла под руку и провела сквозь створки трамвайные: разомкнутые-сомнутые.
     ~
     Дождь листов нотных – привычное: Искусство ниспадает к Искателю. Чревовещатель – не Искатель, не Исследователь ли, - Искатель. Дева словила несколько: Мечта Жизни, Завет Вечности и, похоже, рецептура Снега Фруктового.
     Искатель наловил много-много-премного: истории, признания, послания, откровения, сутры, истины, опровержения, догмы, рассказы, романы, - но Музыка – ускальзывала. И явилась Ангел – и словила Музыку: симфонии, кантаты, прелюдии и фуги, - и вручила Музыку горстью. Искатель принял поцелуй ангела – трепетящий, лёгкий и уносящий; жизнь – казалась бессмыслицей пред возможностью слиться с Божеством в объятии.
     Дева наблюдала, внимательная, кроткая и занятая Филинёнком – прешедшим от руки к руке. Дева смотрела на локоны Ангела – вточь свои – и досадовалась: не близка ли досада той, досаде Ангела? Дева переждала снизошествие и повела Искателя – познакомить с теми, к кому уйдёт; мотивы безъясны, - и ответ на назначение Жизни – в неопределённости интерпретации.
     Четверо, - быть может, больше, - собирались раз в неделю и обменивались плодами странствий: книгами запретными, веществами лакомыми (ух-х), объятиями, адресами ночлежек и страницами книги некоей – распространимой в копиях: автор отправлял файл сквозь тысячи IP-адресов (посколе оставался в подполье – и был известен всему свету) россыпи заинтересованных и печатался теми, - другие снимали копии и передавали, передавали и передавали, - пока История Историй, запретная, не оказалась в каждом доме, каждой подворотне, не каждом прилавке потаённом, пока чтения вслух той не внесли в секс-меню домашнее и салонское, пока школьники бросили курс промывки мозгов и уходили в буддизм, пока Любовь не стала Чудом, пока каждый день не стал днём рождения, пока объятия не растворяли в вечности; Мир переменялся – усердием четырёх, быть может – пяти, - одержимых к освобождению, ночующих на крышах (быть может – и Твоей) и в подвалах, - кому Свобода – Видеть Мир Освобождённым, пусть в глазах сомкнутых, пусть в сомкнутых навеки. Дева обняла каждого и каждую, представила Исследователя и Филинёнка. Исследователь выдерживал натиск синдрома шестого лишнего.
     Исследователь осязал себя ничтожным, пустышкой, отходом в озере, струной порванной, бессмыслицей. Общество – не производное ли антонима индивидуализму? Дева упархивала, - тревожно смотреть на уходящих... Исследователь не успел задаться – на что мне быть здесь, - и тоска, тоска оставшегося одному на корабле космическом, - тоска потери кислорода; точка пробралась в сердце ветерком – и распустила шипы свинцовые; мир потемнел.
     Вода касалась губ Исследователя – пить не хотелось, но пришлось: вино фиолетовое, вернуло в тело – но не отстранило от тоски камня в пустыне, надгробного. Мысль “я -ничтожество” идеальна и близка к религии: собирает миллион подтверждений и свивается комочком грязевым, комочком слов невысказанных в глотке. Исследователя понимали бесконечно – «Welcome to the Club» - и одарили экземпляром близким к словам собственным, слово в слово: мир множил произведение рук Исследователя.
     Ему тоскливо – и тоску эту не унять: ни прикосновениями бескровными, ни круассаном в ночь голодную, ни Ночь Любви. Холодно – холодно: Холод прилипает с Ветром, закрадывается под одежду и остаётся, - и уйти Холоду некуда, некуда, не к кому, в мире хладном, в мире свинцовом... Слёзы замерзали – и сыпались на асфальт, усыпанный слезами других... Умереть – единственное, Умереть: сомкнуть глаза в пледу фиолетовом и измёрзнуть изнутри – до последнего; Умереть – уйти, уйти, уйти, лишить себя мира, избавить мир от себя.
     Исследователь ударил себя по лицу – сильно; сомкнул пальцы на шее и выжимал из себя Жизнь – со всеми осадками: с Мечтами и Признаниями, с Любовью и Воодушевлением, с Объятиями – и Воспоминанием встреченной однажды... Мир – был бы ты чище, лишай себя тела каждый потерявшийся? Лишить Жизнь себя – право каждого, - Исследователь потянул за нить.
     Смерть – подобно льву: встречает идущего навстречу, с любопытством: присматривается и решает – освободить иль отоолкнуть. Воспоминания уходят со слезами: смерзаются – рассыпаются и разбиваются, чтоб быть поднятыми другими; подобно любимым, подобно истинам, подобно очарованиям, подобно свету Звезды-Путевода, подобно Жизни от Наставника к Преемнику, подобно теплу поцелуя: от меня – к Тебе, - но от Тебя – к тысячам. Исследователь не смог – не смог разобраться, что к чему в мире абсурда, разочарований, слёз и несуразиц, ложей ложных, обещаний и Мечт; - Мечты исполняются тяжелением в грудине, исполняются – и забываются подобно листку клёна – поглощённому зеркальем Озера Небесных Лотосов...
;
Смерть
Вдохновение, стекай каплями росы по кистям, в кружева чернил...
     Является ли путешествие во времени созданием макета мира на миг заданный? Является ли путешествие полным – при воссоздании самоощущения, характерного отправленному на точку путешествия? Иллюзия – реальна, при условии создания в иллюзии.
     Может ли, вспоминание, быть путешествием во времени, скрытым нами самими от нас самих? По природе схожей, может ли, представление, вести в неведомое? Представим планету – под стать Земле, - круглую – но когда мне виделась Земля издалека впоследок? – и озеленённою; - и представим не-пространство идентичное, за исключением Земли, - и вспомним, что было до «Жизни».
     Сегодня – ожерелье возможностей покончить с собою, переосмыслиться и стать несобою. Сегодня – уводит в пелену тумана, что стелется над рекой и подхватывает снежинки, вбирает те и нанзает на нити света полуночного. Сегодня – размыкает лазейку в Тумане Небесном – во угоду Наблюдателю, кто представил, Землю, и появился.
~
     Антисептик покидает флакон – капля спирта, воды и глицерина, переносится на руку. Рука растирает руку, будто зеркало ласкает зеркало. Некто расчерчивает пустоту гранита, шагом неровным.
     Воздух опъяняет и ведёт в неизбежность, без памяти к минувшему, - расстелился по мгновению и въелся в лёгкие. Свет проносится сквозь Воздух, остаётся прежним и умещается на остриях листочка клёна, окроплённого росою. Пёрышко стремится во ручье воздушном, минует Наблюдателя и умещается на листке клёна, отяжелённое росой, чтоб дождаться Осени и вернуться по нити луча новолунного.
     Взглянувший утопает во соцветии Воздуха, Света и Жизни. Музыка развеивает пъяность и влечёт, Дитя Неопределённости. Некто отметил миг сей в памяти и, поддался Музыке.
     Карандаш скользит по бумаге – штрих в штрих, собирает кота внедиетного. Коту тесно на странице. Карандаш подводит усики, заполняет пространство ушей, одаряет хвостиком, наводит шарм на щёчках, умещает колокольчик на шею и, одаряет взглядом многохудожественным.
     Рисовальщица, вкушала Лепеста Уединения росчерком карандашным. Оставляла  месту, весточку, прежде чем допеть аллегро, собрать монетки и отдаться Ветру Шествия. Приместилась у стены гранитной, на книге-подушечке, на книге-истории, на Книге Жизни... Гитара под локотком – секстет струнный, в поголосок сопрано.
     Правая – на струны, левая – ко грифу. Напоследок. День уступал сумеркам, и последнее явленное, последнее однозначное, последнее что осталось от дня того в памяти обоих: искра, иссёкшаяся из взгляда Незнакомца и Незнакомки.
     Наблюдатель унёсся на нитях полуночи. Замешательство взбивало рассудок – таковой рассеивался в Воздухе и изникал из мира иллюзорного. Сейчас унесло в бесстрастное, внечувственное и внежеланное, где можно опомниться – и вообразить.
     Странница оставила котика с подписью близ животика – «Тебе» - у источника Света. Любопытство внеобыденного, шептало – «Опомнись» - и отдавалось теплом в груди. Вернётся в ночлег, - но ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо, не уподобятся прошлостям – под стать минувшего: глазки заблестели и мир, утерял однозначность.
     Иногда, неучтённое – лазейка меж миром и хаосом. Иногда, неучтённое – венчает миры. Иногда, неучтённое – шанс исправить себя.

Занавес
;
Книга Жизни
     В полупустой пыльной комнате,
     Запертой на Время, развожу
     Руками: Вечность, - Тебя – не вижу.
     Ночь рассыпалась по комнате. Свечи росли наоборот – в огарки, - и не было в том неестественного. Винил поддаётся игле и уносит слушателицу на обратную сторону ночи.
     Сокрытое обнажает и обвевает лёгкостью к познанию. История вьётся нитью межстрочий и сосплетает с Таинственным. Смыкаешь глаза – встречаешь невероятное.
     Тень поглотила и гитару, и карандаш с блокнотом, и однозначность мира. Проведение оставляет наедине с Таинством (одних – никогда, иных – раз в жизни) Вечерии, у Врат к Бесконечности, - ещё не Бесконечности.    
~
     ...Ветер в Голове приглаживал пыльные волосы, когда единственным украшением была молодость. Молодость, Молодость, Молодость, - песок на пляже: собираешь, ценишь, - и упускаешь волну из виду. Молодость – сокровище, коим не обладаем, - но коие обладает нами...
     ...Улекаемся беззначным – в поисках сокрытого, в поисках пустот. Мир обволакивает убедительностью, навязчивый, и рассыпается, стоит обратиться к Истине. Истина – ни рай богословов, ни ад циников, - нечто вне осуждений и самости...
     ...Открыть глаза – боль перворождения... У Любви нет лица... Ночь – непрерывна...
~
     Её руки – кроткие вблизи, пианистические – вдали, - одна поддерживала фолиант, другая – вела прогрессию истории. Страницы шелестали под соприкасанием с пальцами – что изящнее рук? – и наполняли мир внешний плотностью, осязаемой – из которой можно выбраться. Контрапункт вводит голоса в регистр чувственный и разрешает Колоском Осознания в Разуме чтившей.
     Души вспархивали и каркас жизнесплетения осыпался историей историй. Двуединство “Вечность – и Мгновение” подало руку и разлилось шумом в голове, к которому прислушайся – и преступи чертог свой. Книга ценна слезами Чтеца, кто, в Приступе Откровения - «Так и нужно рассказывать» - приникла к страннице-странице  – «Не писать» - последней - «Рассказывать дни и ночи мира земного и чувственного, земного и небесного, недавнего – и позабытого» - и усыпала ту кровью; - кровью души – слезами.
     Впитывала носиком – влечение невинное что не могло не произойти и не могло вверить в Объятия Вечности иначе; тяготение – возобладало над разумом и телом, в угоду души и – сердца. Случившееся – произошедшее, виток росчерком Её почерка в Истории Историй, изошло на нет свершённости во всепроизводности, - ни больше, ни меньше... И вот – приложила книгу ко груди, и сердце – невольник что рвётся вовне и ведёт к праистокам – стрекотало сквозь ту и передавало трепет в кисти, чище - чем когда-либо.
     Свечи потрескивали в унисон пластинке. Огоньки уступали теням – те подступали. Энергия убывала из дуалии винила и иглы – и претекала в грёзы.
     Туман вкрадывался в уголки глаз. Проведение временило с рассветом и само время, изникло: грезе и грезившему, наблюдателю и наблюдаемому, вечности и мгновению
     Губы отражённой сомкнулись с губами отражения. Ямочки – на щёчках, морщинки – в уголках глаз. Мир рассыпается – без однозначий, причин и следствий.
Занавес
;
Изнанка Мира
     Существо с потенциалом изменить мир за пеленой восприятия, существо разума – пластичного – и всеидентичного; воплощение нематерии. Человечество увязало в инертности и неспособности переосмысления, - и пришло к бессодержательности с обветренными губами. Человек отдал узду правления, эмблемам и лозунгам, безначиям и посторонним: паранойя, агрессия и слепота, рассыпались зданиями уверений и разрослись убеждениями, - Сады Красоты Ума Человеческого, засорили с доверия, утерявшего Единственное, - обладавшего ли?, - Человека. Пафос, Невежество и Мелочность, закрались в карманы, в уши и ключицы.
     Мне, очевидна моя низменность, ограниченность и ущербность. Что ни делай, что ни не-делай, капля крови распадётся в Небесном Океане, бесследно. Озарение распадается в Воздухе и просачивается в межстрочия.
     Красота стекленеет. Миры расслаиваются. Поиск опъяняет – ни вернуться, ни опомниться.
     Гитара – за спиной, книга – в кармане, глаза – за линзами зеркальными, руки – в беспальцовках, пряди – до подбородка. Повязки – на голове, на шее, на запястиях. Одеяние – произведение собственное.
     Носик кроток и разборчив. Стройна и овита загадкою. Мироощущения свитаются мелодией, что парит, подобно пёрышку, к росе новолунной.
     Выходит на дорогу в никуда, поднимает палец – большой – и ожидает. Экипажи и машины проносятся, сталкиваются и уносятся. Автобус остановился – радужный – и принял Космической Странницей нёсшую бремя потерь, воодушевлений, поиска, мечты и Любви.
     Когда отправляешься в странствие за Мечтой, остаётся немногое: Следовать Зову Сердца, - без внимания к напастьям, предостережениям, советчикам и прочим, - но с Любовью к попутчикам. Обернулась к миру прошлого, вдохнула Воздуха недостаточности, поднесла ладонь на полметра от руки и выдохнула: горести, заветы, прощания, признания, - важное в иллюзии, - и дотронулась груди, освобождённая; прощай, тяжесть прощаний, прощай, прощай, прощай. Проведение проказно: прощаешься с беззначным – встречаешь всезначное.
     Голод – подтачивает Веру и, закаляет, - метаться в агонии – или создать невероятное, - выбор за Тобой. Иногда – чтоб сознать кое-что – стоит бросить себя в самую гущу, - но выбраться. Отправилась в безвестность – об руку с Искусством, по зову Тайны, во шарфу тепла весеннего.
     Города проносятся неназванными, - важно ли, преходящее. Распаду быть – но сейчас: свет просачивается в окна, золотистый, несёт послание дня следующего и разминает плечи. Автобус к Мечте, здравствуй.
     Карандаш шуршит по бумаге – выштриховывает кота, точнее и точнее. Трудно вычислить значимость случайности. Ветер выхватил самодовольного и унёс в гладь Небесного Океана.
     По данным околоофициальным, лист клёна может носиться во Ветру Перемен боле семи месяцев, обойти мир – трижды – вне границ, барьеров языковых, кастовых и предрассудочных, - и прийти к началу начал. Лист Клёна – отрывается от ветки и следует Зову Сердца, - пусть Сердца чье-го, - соприкасается с непостижимым и остаётся, - не важно где, - остаётся. Листок с котиком – свободен.
     Тепло прикосновения – на шее, разминает плечи, скользит до ключиц, опъяняет и приводит в мир грёз. Сейчас – лучшее что могло приключиться: преходящее – миновало. Сейчас – немногое что отделяет непреходящее от распада и венчает с Жизнью.
Занавес
;
Привал
     Ночь распалась на Вселенную. Костёр был маяком путнику и привёл в неопределённость. Фургон ютил нашедшихся в тени мира, тени – танцевавшей круг костра.
     Остальные отправились за хворостом и топливом. Путник остался со Странницей. Рассмотрела кулон с Символом Мира, из бисера; повязка приравнивала кудри серебрящиеся; леннонки скрывали глаза, изумрудно-карие; орнамент скорпиона на предплечьи; усреднённость телесная; руки музыкальны – до неприличия.
     Двое, безмолвны, – энергии свиваются. Мир им – сцена, Луна им – софит, Смерть им – Занавес. Путник объял смущённую, взглядом, - и спокойствие обвило: лес, автобус, звёзды, деревья, софит небесный, озеро вдали, Небесный Океан, мысли, мечты и помыслы; - лишь перекати-поле пролетело по сцене...
     Путник поведал про странствия – про путешествия к Сути Жизни, вопреки холоду, голоду и сожалению. Поведал о покинутых - об удовольствии прощания и встречи. Поведал – о Любви всесущей.
     Поделился историей – встретил утерянную, во грёзах. Друг из снов, направляла и подсказывала. Дом – внутри, Путь – Очищение.
     Наслаждался потрескиванием костра, отсутствием насекомых и ночью первозданною. Обратился к ручке перьевой и внёс видение. Мир Наблюдаемый – далёк Жизни Истинной.
~
     Воодушевление ниспадало ватой снежной, сортов яблочных и банановых. Двое вели вереницу следов по нисхождению к Холму Пяти Теней и растворялись в Небесной Набережной. Мы растворялись - и шли вслед тысячи ошибшихся под стать нам; очерки жизнеустоев обращались зеркальем - и ничего не стоило самонеузнаться, - нам не сзнать последствий...
     Двое брели на встречу Восходящему Солнцу - и утопали, в Двадцатый Лунный День; потребы утопали под весом собственным; тяжесть исходила на нет, - так или иначе - и так и иначе - хлопок Жизневолокна порос мхом по Холму Пяти Теней...
     Торжество разливалось по артериям и настигало стук сердец любящих, руки сплетались корнями Правды и кровь прихлаждалась в тени благотрепета; соприкосновение взглядов, душесплетение, - стоит ли продолжать сентенции держа пальцами осохшими отсыревшее в невостребованности жизневолокно?.. Всё одно. Всё - О.Д.Н.О.
~
     Странница слушала, слушала и слушала. Звезда пронеслась над небосводом странников и осталась на периферии зримого. Представь: нечто – кроется вне известного (тебе и кому-либо) и неизвестного (тебе и кому-либо) – и приносится Звездою-Путеводом.
     Ночь сплетает локоны Ветра в косы, чтоб покинуть Землю и – с нами или нет – отправиться во глубинны Вселенной, - откуда пришли и куда уходим. Вселенная, странница-проказница, умеет и учит одному: наслаждаться! Хворост принесли – сготовим же какао на огне живом!
     Тени ввили путников в Таинство Вечерий, расставили каркас приготовлений и одарили корицей. Двое лакомились, спина к спине, голова-на-коленях, лицом-к-лицу, Земля-к-Небу. Сейчас распадается на воспоминания.
Звёзды – фосфены глаз разомкнутых.
Занавес

;
Ностальгия
     Помести Проведение на место Твоей Любви Жизни, персону иную, - многим мы разнились универсумы? Не напрасно ли доверие событиям во непосредственности принятия? Допустим саму возможность существа/материи/сущности со свойством обходить лучи света и восприятия, но оставлять отпечаток пребывания.
     Изложенное разнится с действительным, - главенствуют, лица или обстоятельства? Обстоятельствам угодна развиваться изложенно – оттого лица не инаки? Лица – выражения сущностей, дипломаты стихий, звезда из иной вселенной.
     Цветок вырастает, распускается, берёт душу тумана росою, замерзает, претерпевает знои, срывается, гибнет, опадает пустотою, распадается, - и восстаёт из ростков новоявленного. Холод причиняет смерть – но он Холод. Туман осыпается росою – желанною Холоду.
     Любовь, - что знаете о Любви? – Всё? Цели, выйгрыши, пройгрыши, - ‘сдаться’ – действие условное к действу трансцендентному на пути к трансцендентному: уйти. Странница, Попутчик, Некто и многие, встретятся, - на страницах, во межестрочияхъ иль на сцене воображения?
     Встречающиеся, многие – или вариация одного, - роли, позиции, отношения, места? Окружение усыпляет бдительность, наблюдатель увязает в наблюдаемом, но симбиоз безвозможен, а итог – разрыв наблюдателя с наблюдаемым, принимаемый – прямозависимо от пелены восприятия - конгломератом определений: от “перерождения” до  ”смерти”.
     Перерождение – от наблюдаемого к наблюдателю. Отстранённость – залог недосказанного. Вовлечение – предлог уступки пойти на поводу и удушиться в поводке.
~
     Огонь поглощает воспоминания – рассеивается золой по миру. Ветер дотронется рук Твоих – вверит частичку помыслившего о Тебе.
     Видит ли истины, проповедник – ставший богословом по настоянию. Ночь расстилает сети занавеса, каждому вровень. Призраки Мечт выходят на охоту за мечтателями, - поддайся.
     Странница и Попутчик, расстелили спальники в автобусе и делились историями. Странница, попросила Попутчика сочинить для Неё. Попутчик взял Странницу за руку, дотронулся запястия губами и вышептал щекоткою по коже:
Снег падает вниз - будто я, будто Ты.
Вспархивает ввысь - следуем Снегом.
Весна растопит сомнения, а цветы
Веком Забвения, одарят Вечностью.

     Цветок Мира ждёт перемен. Сокрытое предстанет близким. Однозначность поддалась тяготению самонесогласности.
     Кто ждёт лиц действующих за занавесом? Лицо – лишь маска: соскальзывает, падает, рассыпается. Существо мира иного, оставь страх вернуться.
     Ночь пеленает Странницу и Попутчика, а Наблюдатель-Некто, просеивает воспоминания в поисках жемчужины, коией стала Странница. Настоящее – узор пыли на руинах тотализма. Настоящее – щекочет нос Наблюдателю и подкрадывыается, со спины, к Тебе, читатель.
CHIH
Занавес
;
Кроткая История Тысячелетий
     Со времен неисторических, Человека навещали идеи, Озарения и Участие. И Первое, и Второе, и Третье, были тому в тягость. И приложил Человек всё себя – возможного, невозможного и вневозможного, - во избавление от напастей.
     Тысячелетия разверзались в предложении. Человек современный, превзошёл, несомненно, прапредков: самообман культивировался в религии, политику, суррогат окриков под короной культуры, феминизм и пустозвучия словосплетений из уст диктаторов невинных. Порушим мир – во сохранение бельма на глазу.
     Человек отдаёт всего себя – от времени с вниманием до аспекта непостижимого, денег, - во имя одной, одной и ещё одной, откачке мозгоресурса. Человек сражается до последнего – за государей, религию, семью, мир, - с, Человеком? Человеку не кажется – Человеку нужно отдавать себя в лабиринты конвейера: розовое мясо, осушают, задают форму, наполняют нечистотами и “~отправляют на пути своя~”, по страсти того, зачастую единственной, к ослеплению.
     Ослепление – не глаза сомкнутые, что позволяют Вселенную рассмотреть впервой; не Опустошение от беззначного – да вбирание Вселенной, - но плёнка-ассорти иллюзий: концентрат возможностей, невозможностей и всевозможностей, безжизненных, что остаётся и вне причастия Человека, - что видится Человеку, Жизнью, - единственной и неповторимой, чьи локоны вьются во Ветру и взывают к тяготению... Религия – суррогат ленности, самоизм и опасения: не ведаем, не признаём глубину беззначности, - но доверим нажать на эрогенную точку причищения, богослову со скриптами отпущения. Страны – не странноли не трусливо ли, - озваться отдельными от иных, оградиться и вести распи на личинах непохожести?! Наследуются: предрассудки, страх, местонахождение, взгляды, традиции, - над коими довлеют: Религия, Политика, Культура.
     Патриотизм – программа прикладная, по готовности умереть по команде. Агрессия – замешательство глубинного к поверхностному, во несогласии, - претирается беспечностью. Искусство – простейше во порабощении: поощри подходящее под идолы Религии и Политики, - последователи окропят путь сей, кровью.
     Адекватно ли – строить мировоззрение на гипотезах, догадках и прочем, - и оставаться слепым, упускать и позволять вырывать из рук: Свободу, Отрешённость, Голос. О нет, Человек, прекращай чтение, - мозг Твой, желанн другому.
     Получи причащение в променаде по Древнему Городу. Стоит ли тратиться в подсчёте упущений и раздавать внимание на беззначное, - когда самосбережение откроет толки порядка большего, Космического, Иного?.. Стёсывать руки о граниты набережной – или отпрянуть, под натиском недосказанного, словить пёрышко в Ветру и унестись по нити света новолунного.
     Выбор за тобой, Читатель, Слущатель, Мечтатель. Бинарность выйгрыш-пройгрыш – или мрак закулисья, близ листов сценарных и софитов новолунных?.. Сознаёт ли актёр пребывание на сцене, до занавеса?
     День распушается ковром и собирается. Ночь овевает пледом. Неизведенное – всегда лучше, всегда совершеннее, всегда интереснее, всегда точнее, всегда честнее, всегда трепетнее, всегда любимее, всегда нежнее, всегда чище, всегда слезливее, всегда пространнее, всегда ближе к Сути Мира и Таинству Явлений, - каким ни будь минувшее, каким ни будь желанное и каким ни будь мир бельма на глазу.
     Со времён неисторических, Человека навещали Идеи, Озарение и Участие. И Первое, и Второе, и Третье, были тому в тягость. И приложил Человек всё себя – возможного, невозможного и вневозможного, - во избавление от напастей.
     Ленность, самоизм и опасения, торопили с ослеплением, но упустили, по занятости собою, второй глаз, вторую руку, второе полушарие, вторую часть суток. Ночь – забытое, негласное, устрашающее и потустороннее, - не по родству ли таинственнейшему существу, опеленавшему себя страхом первопрозрения? Попробуй, Человек, провести Ночь в мечтометаниях.
     Освобождение – Путь самопротивления: мир засыпает графиками, недоспанностью, платой за жильё, обязательствами к безразличным, - ко всему вне Ночи... В Твоём мире, не запрещена ли Ночь? – Не развешаны ли фонарики над Обителью Сумрака? – Не обманывает ли себя, с “позволения” “мира”?
     Не навязаны ли “Культурой” потехи телесные? Не закабалена ли страсть? Порыв появляется – нам ли не знать, куда направим.
     Катарсис сексуальный – не вровень ли волшебству свершения? Жизни нет в тропе истоптанной. Река полна утопленников – пуста на воду.
     Край Обетованный – вне мышеловки Инь-Янь. Остановись в толпе всечисленной – ответь: влекут ноги, иль инерция? Ночь насытит отнятым Тобою у Тебя, миром, по Твоей по просьбе...
Занавес
Проблеск в Пути
     Автобус одолел реки гравия, огрызки гранита, Плато Безмятежности, Край Обетованный, мили и километры. Ветра оставляли метки на корпусе увядавшем – и жители лесные, принимали весточку Ветра. Города проносились за окном – будто один: те же рабы в коробках, те же несчастные угощали себя свободой – платой за перенос цепи; но было и исключение.
     Юноша. Мальчик. Дитя.
     Автостопщик годов отроческих, отрёкся от мира – где идти некуда – и остался на побережьи развалин беззначного. Волосы - в пучок, фиолетово-чёрные. Истрёпан, но не сломлен, - быть может - по стойкости, быть может - по слабости, а быть может – не успелось.
     Стопщик держал руку поднятой – без надежды, без знания, без напутствия; - когда пути иные, отброшены, что-то происходит и избранное, избирает. Экипажи и машины проносятся, сталкиваются и уносятся. Автобус остановился – радужный – и принял Отрешённым ушедшего от лжи и тщеславия, кому нет места в мире беззначия.
     Автобус – дом, мир- панорама мира. Привязываться не к чему, не к кому и незачем. Ночь объяла прокажённых и лишила сил на костерии.
     Трио созвалось в Островок Сознания – спина к спине. Озарения, Идеи и Участие сплетали сознания в первородное, чем человек современный быть престаёт в согласии первом, с суждениями: морали, мнений и напутствий.
     Странница угостила шоколадкой. Путник сказал, оставайся сколь желаешь – ни слова укора. Остальные рассеивались по свету – экипаж сводился к троице.
     Путнику претило однозначное, посредственное и диктатичное. Страннице наскучило бесчувственное. Отрешённого извлекли из реестров биомассы – одарили Свободой.
     Мир поддаётся косновению пера и пересоздаётся по прихоти девочки-мечталецы. Ветерок дотронется Реки Времени и переменит направление к истоку. Возглас Разума услышан, а мир обывателя – осыпается блёстками обещания: социальной устроенности,, завтрашнего дня и номера люкс в отеле “РаеАдо”.
~
     Культивация насилия и привитие ничтожности. Система гибнет, в самоуспокоении; - пустоголовые стерилизованы от гена мятежа. Покойся с миром, Любовь, Непокорённость и Свобода.
     Когда религия - врата к религиозному чувству, - остаётся быть спичкой в коробке', сгоревшей, отпользованной, отдавшей пламя на иллюзию остальным. Истлевать беззначием всем после, - действа - иначе чем от предвкушения "мне зачтётся", - тлей в аду рай богословский, причащайся в раю ад богословский, - богословам принадлежат и рай, и ад, культивированные. Задумайся.
     Снег сыплется лепестами лилии, развевается в Ветру и уносит нематерии правд за берега притягательного – и чуждого. Красота – вне религий, мировоззрений и цинизмов. Красота протипоставится несокрушимому – и размечется по свету.
     ~
     Мир обывателей дал червоточину. Воротнички, задумались, идя на услужение и предлагая органы в залог оплаты проживания - «Нужно ли мне?» - и Ветер дотронулся лиц тех, гладких и наивных, избавившихся от отупителей – но не успевших развеять отупление, что, возможно, займёт жизнь и, под стать системам, не отдаст.
     Ребёнка отправляют в школу – но не сообщают и не возвращают годы отнятые. Учителя ли учителя? Система поставила исключительное на конвейер, вопреки Ветру Освобождения, - и расшатывается, иерархиезированная, в агрессии самонеприятия.
     Мир изменяется – конструкция обрушится, и быть хаосу, и излиться сокрытому сквозь червоточину – листы сии – во благо преображения. Пласты Сознания, изойдут из летаргии литургий и инвестиций, - и изнанка мира, обнажится. Туман скатывается по нитям света новолунного.
Занавес
;
Дитя
     Отрешённый смеялся. Ветер растрепал волосы – и те вились кудрями, иссине-чёрными, и щекотали лицо. Закат завещал тому, сверкание.
     От чего смеёшься, вопросила Странница. Оттого, лучился Отрешённый, что Люблю: Тебя и Мир; Люблю смеяться – и смеюсь; последнее слово моё, пред уходом, смех: смех нескончаемый; смеюсь – над собой и с собою, воздаю благодать неурядицам и горестям, - привёдшим к Тебе; слово последнее – смех: Живу, по-своему. Глаза блестят в сумерках, ведомые предвкушением Таинства.
     Иногда, знакомиться не нужно. Представь: мир знакомцев – и каждый известен от мига пробуждения. Мир, далёкий и негласный, переобразуется, - но что если допустить, возможность неописуемого, большего?
     ~
     Закат наполнял зрачки предвкушением. Вечность размыкала объятия и просила к месту тайному. Дотронься Земли по-особому, и планета откроит таинства вселенных.
     Странница всматривалась в созвездия – и Венера, пленила предчувствием. Покорившее чувства – покорило и нас, - верно? Взгляд Дитя отвлёк – настойчивый и осторожный, дотрагивающийся и сбрасывающий платье притворства.
     Костерия мерцает. Уют отнял путников от страха. Дитя напевал куплет из грёз.
Предадимся Романтики Чуду,
Будто пара везучих чертей
Встретили Счастьем друг друга
В Доме Бенгальских Огней.
~
     Она, красивее любого живого существа из встреченных в одиссее, - и влюблена: в Уединение, в Любовь, в Жизнь. Радость вьётся в смехе, а одиночество – в кудрях. Конечно, грядущее встретит объятиями; конечно; конечно.
     Любовь Жизни – проходит в полуметре и судьбы разминаются. Она – красивее Озера, опьянившего Нарцисса. Она – вехо Таинства, вехо недоступное.
     Странствия одарят россыпью воспоминаний: дотронешься – и образ рассыпается пеплом, - а ночь под Луною, в окружении звёзд, создана – чтоб помнить, вспоминать и возвращаться к упустившей из воспоминания. Странница мировлюблена – в тебя, но каждого. Чтоб проникнуться Любви лицом, стоит прикоснуться.
     Проводила кистью по локонам – в самолюбовании игривом: ласкала лепеста лилии и осыпала календарь алмазами слёз. Цветение, угасание и возрождение, - в самой природе Жизни, заложено истинно трагичное. Луне трудно влюбиться в человека и оставаться вечной.
     Странница влюбляла и влюблялась – но прикосновения, слова и объятия, - оттенялись вечностью: тень прошлого, не допускала сближения, - не нарочно, - по природе своей. Следовала Зову Звезды-Путевода – по инерции благоговения пред непознаваемым, следовала за Божеством из памяти, - подобно немногим из нас; отыскивала знаки, образы и напутствия, во продолжение шествия...
     Можно ли назвать Доверие формой Любви? – и Жизнь? Путник утомился и отправился в дрёму, Странница и Дитя остались в молчании; молчание – апофеоз разговора. Странница поведала о существе, образе, Божестве, Человеке, - по следу по чьему, обошла мир.
~
     Собрали росу – много-много – и открыли напиток, не попробовать коий – не жить. Костерия поглощала алмазы лунной росы на стороне внешней – и ограняла на донышке, кипятила и огостила со-причастных. Сготовили какао – не всевкусный: чашу омыли методом тайным и одобрили благословием.
     Деревья просеивали свет лунный, и не утвердить уголок мира бескрайнего – приютившего автобус: пейзаж размывался и декорации мира рушились – на миллиметр от достижимого. Странница укусила себя в руку – кровь капнула, по сценарию физики и гравитации, показательно идеально – выслуженно и показательно: кровь, выхожу из раны по причине укуса, проливаюсь на Землю бренную и удобряю Нарциссы. Странница просмеялась – злобно и саркастично: зубки не докасались руки.
     Наблюдатель прописывает реалии значения и наблюдает за послесловиями. Странница – «Покажись!» - разъярена. Ветер разглаживает рыжину по кудрям той; Ветер в голове причёсывает пыльные волосы, когда Молодость – сокровище единственное; - будь избирателен с тем и теми – кому и чему посвящаешь Молодость, - поделилась Мудростью Странница и отдалась Церемонии Сказания.;
История Странницы
     Праздновала День Перерождения (День каждый – День Перерождения) в краю родном, не ведавшая про одержимость к странствию; свивала кудри рыжие на пальце безымянном в колечки, у зеркала очарованного красотой и опечаленного преходящестью молодости, - сам посуди – сколькое видели зеркала семейные; гитара и книга неразлучны – под одеялком. Смотрелась в серебро застекольное, вспомнила Мотив Лесной, закружилась во танце клевера в Ветру осеннем, выскользнула из тела – и ухватилась за окошко; ставни распахнулись, вернули сознание в тело и обнажили сцену дороги: Странник, полз по песку дорожному, угасающий. Взяла кувшин воды, вобравшей мерцания звёзд, шепот Ветра и безмолвие луны, отправила поцелуй воздушный зеркалу – губы приникли к губам и отпрянули, сквозимые теплом дыхания, - и поспешила.
     Странник лишился дыхания и взгляда: губы иссохли, - но пульс пробивался под толщей оцепенения и бился неотступно: Тук......Тук......Тук..... Вода овлажнила губы и передала мудрость от луны – в уста, безмолвие от звёзд – в мысли, Музыку от Ветра  - в душу. Он взглянул на Неё – из сил последних – и отдался Судьбе на усмотрение.
     Странника перенесли к Рыжекудрой. Вдыхала Жизнь в того – Ночь и День, Ночь и День и Ночь. Проснулся.
     Странник поведал о мирах неведомых самой фантазии – о Плато Безмятежности, Садах Красоты, Реке Времени, Космическом Лесу, Озере Небесных Лотосов. Поведал, что происходит от венчания Гермеса с Девушкой Красоты Ангела, сравненной с витием локонов Рыжекудрой. Непостижимое дотрагивалось Её – гладило по плечу, перебирало пряди, отстраняло ткань платий от кожи бумажной и разоблачало...
     Осколок воспоминания, саднит. Странник рассказал о Божестве – и сказ, тяготит Странницу поныне. Морщинки закрадываются в уголки губ вспоминающей.
     Просила остаться – Странник остался на День и Ночь. Божество посетила в грёзе – вточь Незнакомке исчезнувшей, оставившей след ветхий – Теплотою в Памяти. Странник посвящал себя Божеству – ускользающей; пообещал весь мир, если останется с Ним, - и растворилась, осыпалась лепестами лилии на ладони молебные. Ветерок пришёл Ночью тревожной и нашептал: Следуй Зову Любящего Сердца.
     Странник шествовал за Видением, Образом, Призраком, Божеством; стал тенью – но посвящал Строфы Странствия, Вечности. Божество встречалась в путниках и путницах и ныне, Странник смотрел на Рыжекудрую и не мог отличить от Божества, - но нужно идти, Следовать Зову Сердца: к Божеству. Странник благодарен одарившей Жизнью и,  Жизнью обязанный исполнил желанное: «Однажды, встретимся», - и растворился в искрах заката, чтоб восход встретить Строфами Странствия.
     Странник заразил  Одержимостью, чрез искры взгляда: Одержимостью к Жизни, Одержимости Познать Душу Вещей и Природу Явлений, Одержимостью Следовать Зову Сердца, Одержимостью искать Божество – Странника, - Одержимостью Любить. Любовь снесла преграды и, Рыжекудрая, преступила порог двадцатилетия, - стала Странницей. Край Родной – место особое: решения остаются за Тобою: остаться недвижимой – или Следовать Зову Сердца; сколькое не случится – если не рискнуть...
     Странница шла от следа к следу – от тени присутствия до сладости дыхания того, в Ветерке, - дремала днём (Днём сон теплее), а Ночью делилась памятным с звёздами: рассказывала, рассказывала и рассказывала, - пока лицо не лишилось контуров и не изникло из листка памяти. Странница поняла, что не помнила лица Странника с самого начала, и взгляд каждый – впервые; и вспомнила иное: лицо вне листков памяти – лицо любимого... Звёзды не утешали – но слушали, - иногда, выслушать – утешение лучшее.
     Странница искала Странника, встречала в каждом и влюблялась – в каждого: дерево, цветок, мгновение. Оставалась на Ночь и День, на Ночь и День, на Ночь и День и, - уходила, подобно Страннику, на Зов Сердца: по следам Божества. Дошла до Пустыни – где встретились Странник и Странница.
     Божество явилось за Ним – и обнимала смотревшего вслед; пустыня разомкнулась: Он ушёл, Она – вернулась в памяти прежней, сознанием инакая: Божества – достижимы, плата – убедить себя в достижимости. Ребёнку не нужно блуждать по пустыне – чтоб поговорить с Божеством. Темнота обнимет – отдайся Бризу Вечности: Мечты пронесутся свершёнными. Путь предстоит далёкий, Страннице: собрать по миру, Осколки Воспоминаний и воссоздать Мир Заветный – чтоб перешагнуть, подобно себе двадцатилетней, Порог Миров – и раствориться в Недосказанности...
     Странница расстетилась близ Дитя и, во сне, обняла и вверилась в объятия. Глазки осыпали алмазами – те скатывались по лицу, под одежду и свеивали обнятых сильнее и сильнее, - до неотвратимого; судороги высвобождения. Путник изобразил неведение, на рассвете и во протяжении дня, до желанной, Ночи.
     Проживаем историю одну, в ролях разных, - перескочить с линии на линию – прерогатива каждого, способность внутри нутра, - прислушайся – знаешь ведь...
Занавес;
Ночь Сказаний
     Попутчик жарил каштаны, варил какао и собирал воду в один котелок, - оттого всё в Его кухне было подозрительно-приблизительно одного вкуса. Но не было равных тому из рассказчиков. Слова сплетали Мир (каждому – свой) и венчали с Красотой Небесной, - и блюдо оставалось в душе гостя, неизменное, до занавеса.
     Трое созерцали безмятежность костерии. Ветер обливал теплом и обвеивал уютом дома, утраченного из мира и обретённого внутри. Звёзды пульсировали и мерцания костерии, от Света Ночного, блекли.
     Ночь – особое; Ночь та – особа: Ночь в тысячу лет – когда истории оживают. Знай мы что слова исполнятся, сей ночью, - не на пением ль дельфиньим стала речь? Странница утопала в листах книжных, подтрёпанных, сочащихся самой душой первопрочтеннецы.
     Дитя просит поделиться чтимым, на троих. Странница раздумывается, одумывается и поддаётся трепету, внутри; роняет закладку а-ля Модильяни и Дитя – спасает картон от косновения земного: возвращение соприкасает руки путешественников... Попутчик представил – будто жизнь его соткана страницами, ожившими, ветренными.
     «Ласкала неспешно. Вела ладонью по груди, овлажняля язычком губы иссохшиеся – свои и мои – и приникала... Трепет лишил дыхания.
     Ради себя ли смотрим в зеркало? Тучи, от кого скрываете нас в Таинстве Ночи, - и кого скрываете то нас, в Таинстве Ночи? Взгляд проникновенный – и тучи рассыпаются.
     Прощается – с собою, с молодостью, с мечтою, - сквозь меня. Искорки – в глазах и меж губ. Удивительно, - приникает ушком близ сердца, - впервые слышу, чтоб билось так чисто.
     За что, лучшее в мире Её – на прощание? – Чтоб не упустить, настоящее.
     Ночь – блюдо на двоих? Роса скатывается по щёчкам, вкрадывается в ямочки и поцелуи, влажнеют. Луна.
     Поздно просить, поздно сожалеть, поздно влюбляться, - а желанно.
     Забери, О Венера, забери к Озёрам Просвещения, к Пустоши Правд и Садам Красоты близ Плато Безмятежности...»
     Плато Безмятежности – там побываю, - вверил Дитя Ночи Сказаний, самонапутствие. Странница отдалась смущению. Попутчика, просили рассказать, - и Музыка завилась в притчу.
     Путник сготовил какао, с корицей, сахаром тростниковым и корочкой карамельной. Продукты находились сами собой, стоило пожелать... Чашу передавали, отпивали и передавали, до пресыщения.
     Ветер нашёптывал лесные мотивы. Струна Ожидания раскалилась – Путник рассмеялся звоном хрусталя незастывшего, претекающего от ручья к облакам, от облаков к ручью, - стекленеющего во прощании с Красотой Небесной. Происходящее лишь притча, - продолжал Путник, - происходящее – лишь притча.
     Край Молодости вечной. Край Молодости вечной. Край Молодости, вечный.
     /
Притча
     В день, когда
     Меркурий Соблазнил
     Венеру, а Землю
     Запеленало Снегом, чтоб
     Земляне отвернулись. Но
     Венера проболталась.
     Каждому.
     Мечтатели и Странники отправлялись на рыбалку: забрасывали удочки во облака, что проплывали не выше кончиков рук обращённого к Загадке Вселенной в контурах облак. Крючки увязали в массе облачной и подтягивали ловцов, выше и выше, - некоторых, уносили. И не сказать, чтоб те не ведали про, из глубин Вселенной, девочку на вневоздушном шаре, - парившей пёрышком над привычным во материи ват сахарных, - кто ни первого, но второго, ни второго но третьего, ни третьего но четвёртого, ни четвёртого но пятого, одаривала собою.
     Иных уносило в облака, - и не сказать, кто счастлив более (ежель счастья измеримы) из унёсшихся в Таинство Вечерий и одарённого Градивою. Не сказать, чтоб день сей - раз в год. Не сказать, чтоб год в истории Твоей был неуместен.
     Но удочки обращались в облака, - и одна из - вылавливала одарявшую собою... Едва ли стоит одарять преходящее собою, - оттого призадумайся, Избранник, что Вечность молвит Тобою?
    /
     Человечность проступила в лицах  искажённых временем. Человечность просочилась в молчание и воцарила Безмолвие. Совёнок выпорхнул из гнёздышка и пронёсся над костром.
     Дитя воображал хрусталь, прозрачный и невесомый, во стремлении изо дня в ночь, из ручья к облаку, из облака к ручью. Хрусталь вбирает Чистоту света лунного, кристальность звёзд приоблачных, сам монумент Жизни, - стекленеет, прощается с первородным и вещает тишину. Хрусталь звенит пианиссимо.
     Дитя повязывал платок шёлковый на голову, шарф многоцветный овеивал шею, а руки таились в кармашках-совушках. Дитя оставил Путнику, своё немногое, до исчезновения... Бывает, подумаешь иначе или скажешь теплоё взамен тьме, - и оказуешься в мире во ином.
Кошачья Простуда

     Ветер стучится в гости, разбудил от минувшего и оставил во сейчас, поразмыслить.
     Кот хворал - котячья простуда. Средство от кошачьей простуды - отвар лунной розы: бутон зарождается в витках благовония и кофе на свету на полнолунном, - тогда возьми лепеста нераскрывшегося, помести в какао и помешивай в три объятия, два поцелуя и - быть может - пить не потребуется...
     Кот проводил недели в комнатке - и, бывало, выходил помяукать, а вчера - забрался на меня и убедил оторваться от занятия. Бывало, прекращал музицирование во благо спящему.
     Иногда, подходил ко мне и смотрел - в глаза, без прозеб, мявков и агрессии, - будто сообщал: я тут, мявк! Иногда забирался на руки и исполняли Кошачий Вальс из черновиков Черни.
     Простуда подкралась к котику из сна - во сне он, чих - и плюхнулся с кроватки.
     Ветер стучится в гости. Неделя до полнолуния. Обнимать и целовать некого.
     Котик проснулся и мявчал до полудня, покушал и пришёл ко мне кроватному. Кровать обрамлялась бортиком и котенька странствовал по тому - и, ежели что препятствовало, сердился. Бортик продавился на краю, будто трамплин завершался плато-троном, где котик и восседал, сегодня.
     Котенька чихал: чих-чих, говорила простудка. Котенька покушал - животик плотненький-плотненький - и пришёл ко мне: смотрит, человечный, смотрит.
     Ветер постучался в гости - котенька мявкнул и, моим содействием, вышел в этот поток неистовства, когда мне осталось собрать следы убывающие того из поля зрения и, возвернуться к псевдоантиинтеллектуализму, - а прежде - захлопнуть, лесную, дверь.
~
     Умиление звучало и звучало. Безмолвие свилось над Попутчиком. Противиться ли исходящему вне воли?
     Какао, чаша и чаша. Странница вспомнила про припасы круассанов (в странствии, забыть или потерять – берега реки сбережения). Какао размочил и напитал круассаны лежалые, размягчил голоса, что звучали под треск костерии – пластинкой воспоминания, - и напитал атмосферой путешествия в воспоминание.
     Калибри-Призраки трелят лемнискаты. Соответствия находятся во фрагментах минувшего. Взглянуть бы в грядущее.
     Мотив, услышанный раз в Жизнь, обрывок речи безумца-проповедника уличного, изречённое в спонтанности, линии угольком на асфальте, песок в пустыне, - способен перенаправить всю Жизнь. Осколки случайностей позволяют рассмотреть Жизнь в тысяче ракурсов.
     Путник поведал Музыкой, про дни – в которые грезил вернуться. Поведал о времени – когда следовал за шепотом звёзд и не отличал желанное от неисполнившегося. Поведал о девушке – чьи голос, облик и слова, окутали Жизнь Таинством, волей вечера единого.
     Ночь благовещала. Ветерок пьянил. Корица оседала пыльцой памятного: Чих – и вспомится...
     Сталкивались позже – на периферии зрения, - дьявольские минуты, разминали. Встретились в коридоре места многолюдного – взгляды соприкоснули и остановили, без значения к толпе и направлениям; все стремимся, спешим к чему-то, - когда единственное просит прервать поток самоубеждений. Проносилась весточкой: музицировал, на улице, час, час, час и ещё час; лучезарие окаймляло лишения; девушка – подошла и рассказала про подругу, кто ищет Его; - уговорились о времени, - Ему, не удалось прийти последним днём лета.
     Встретились впервой – вечером весенним: Солнце собрало лучи в клубочик, а тепло у Земли отнять не успело. Ветер нёс путника из мира в мир, - и нашлось на Земле – ради кого остаться. Сущности ввиваются в сцены и предстают в калейдоскопе миров: виток прядей во Ветру – и антураж сменяется.
     Красота – кто Она? – Круг толь формы Красоты. – То же – про Жизнь. Не знаю, - задумался Попутчик, - заслуживает ли существо под стать мне, Жизни: не одержим миропорабощением, не желаю алмазов роскоши на клетьях снобизма, - история внутри, цветёт, угасает и возрастает; привнести в мир обыденный лазейку к необыкновенному – многое ли, малое ли... Божество обрамлена молодостью, встретила загадку незнакомца, глаза чьи, неуклонно, всматривались в Землю.
~
     Нёс гитару на плече левом, а ранец камней разочарования – на правом. Ноша удушала и склонила к погибели – не проведи рыжекудрая на спине уставшего, лемнискату. Перерождение в объятии – глаза-изумруды, поделились искоркой-душою.
     Подарила Вечер, подарил день. Заурядное, развеялось на Побенежии Реки Времени; сокровенное облачилось в мантии; тайное встретило софит: представь – шествуешь по заснеженному полю, Вьюга шепчет имена возлюбленных усопших, а Луна – софит, когда звёзды – софитята. Кроткость свила миры.
     Далёк ли Путь Твой, вопросила. В Бесконечность, завилось и унеслось чешуйкой Ветра. Прежде, предложила, опомнись: затеряться – запамятовать затакт историй.
     Годы миновали мановением пера – безмерность сокращалась лишениями, мечты утопали в исполненности, и однажды, Божество навестила в грёзах. Божество – отпечаталась в сердце сквозь объятие, поселилась голосом в голове и осталась теплом от косновения рука-к-руке.
     Свивал истории, из снов – в слова, - и встречал созданных; с Ней – обратно: оставляла следки ноготков на обрывках страниц, проявлялась в контурах рукописей горящих, дотрагивалась Ветерком, кто унёс прах страниц в гладь первородную – Озера Небесных Лотосов, близ Плато Безмятежности. Помнил аромат кудрей хноенных, шаль изумрудную – и глаза в тон, полусапожки расшнурованные, объятия освобождения, голос – холодный и терпкий, и прикосновение во свету солнца – непритязательного и притягательного, воззвавшего к тяготению к ушедшей бесследно, к тяготению до влюблённости, ко влюблённости до одержимости, воспоминаниемъ... Серебро ввилось в волосы, разум пустился в странствие, а следом – носитель (носитель ли).
     Выводить строки посвящения – единственное, общение. Обращался к листу – и буквица, почерка незнакомого – но не чуждого – вилась в приветствии. Смертный не поверит в чудеса, кто встречаются в бумаге: имена, встречи, послания, объятия, признания и искры дня.
     Попутчик, переназовём Путником, помнил: голос, объятия, прикосновения к волосам своим и кудри Божества, имя, шаль, походку Градивы, голубей, скамейку, край где жила, разговоры, наставление добираться в другие миры автостопом, восклицания, вечер, грусть, «Что-то ещё?», содержание недель тех, неожиданность отзвука, звонок телефонный, вояж с гитарой за спиною – на встречу, «Задержусь, слегка», ощущение от тени: «Она» - до дрожи, - но не лицо, но не лицо, но не лицо. Лицо не вспоминается – влюблённость, называется, - простите рифмы глагольные, под стать прощенью просторечью просторечия. Рукописи теснились в книги и отягчали путешествие, - Путник оседал и создавал, в потоке одержимости, трепете до лепета полусонного и, Любви, - ведь Человек умирает, Любовь – нет.
     Путник играл Божеству, днём тем. Вопросила ночью – «Хорошо ли играешь» - и, ответом к робости согласия, просила сыграть днём новожданным. Вечность, Божество, просит немногое – внимание.
     Встречаешь попутчика, Путника, делишься наименьшим и едва чувствуешь, - расстаётесь и, оказываешься маяком в мире тумана. Жизнь – смешивает карты данностей, перетасовывает колоду и минувшее меняет значения, важности и посылки; - каждое – к чему ни обратись – несёт посыл: мир бывает радостным и грустным, беззначным и всесодержательным, пустым и наполненным, - скормить сие осознанию – подобрать ключ к Тайне Мира: Ключ в руке – двери открыты.

     За самочтением – тяжко не стать самолитератором. Писал Ей и от Неё – вспоминания, объятия, тепло всемерное; отправляла ответы:
     ~
;
23.6.71
     Здравствуй, Жданный,
Собеседник.
     Ждала и ожидала – интересно, всё-же, вышло: случайности – неслучайности – разминули на часы песочные и мили световые, тёмные, иссине-фиолетовые; Ты – близ?
     Предлагаю встретиться – на месте для двоих, на прежнем, - в пятницу недели сьей – пройду, но останусь и разделю Миг Твой (~во Вечности – Душа Мгновения~) – и обращусь... Пять Вечера – устроит? – жду; Миг и место – указаны.
     Не знаю что сказать... Немногое звучавшее переменило меня, - лишь встреча – кроткая и памятная... Слова забавны в бессилии, - ныне, поёшь? – спой мне, себя, и расскажи, всё, на слезу. Смотрела на руки Твои, когда согревала, в забвении, - мне запомнилось то: Ту-Ру-Ру-ТуРу-Ру-Ту-Ру; вопрос Твой, одна ли живу; и место уточнил, - у Тебя лучшее – Воспоминания...
     До скорого, Гитарист-Поэтист, До встречи!
     Сложи лепеста Лотоса и Нарцисса, - валентинка, от меня к нам.
     Счастливы – ибо не прошли Путь Орфея и Эвридики, - иль оттого несчастны.
     Запомнившему полусапожки расшнурованные. Встретьтесь же, встретьтесь.

~
И пошёл Дождь
     Волшебно, когда можно забыться ради кого-то, остаться. Не важно – Божество ли, жила ли меж светов светлого и тёмного или пришла из Воображения, - Воображение в мире зримом, главенствует, Воображение – вне иллюзорного, Воображение – могущественней, чем кажется. Рассвет застаёт врасплох: когда успелось? – и оставляет минуту благоговения. Троица приучилась сновидеть во свете дня – за саваном занавесей оконных. Конгломерат контрмер к солнечности; зачастую сновидения являют иное от привычного, и из дня привычного с Ночью сновидения, выбирай, - не ошибёшься: рассматривать себя во всём – черта, но не ошибка.
     Отправимся, на Плато Безмятежности, - предложил Дитя, - встретишь Божество – не важно, сколько ждать, ведь встретишь. Отправимся на Плато Безмятежности, - воскликнул Дитя, - перемешаем карты и, быть может, мироздание смилуется. Отправимся на Плато Безмятежности, - предложил Дитя, - и поразишься – сколь много Воздуха впускает грудная клетка.
     Путник, кто идёт ни от кого и кому некуда идти, нашёл место единственное, куда идти страшился. Что, если, - проносилось в голове, - рискнуть и остаться, - и пошёл дождь.
***Путник***Сновидец***
;
~~~Греза Путника - Прощание с Ветром~~~
     Сегодня - звено вечности. Не Вечность - но одна в миниатюре. Такое, вот такое, вот такое, взрослые, и называют Жизнью, - если задумываются.
     Сегодня претекает в Ночь. Ночь расправляет крылья, вычищает перья и пьянит Воздухом - чтоб Ветер вёл и встречал.
     Беззначное утонуло в проруби. Обманщики покидают, непрестанное престаётся, противление поддаётся, - Ночь выдалась такой, незабываемая

     Внутренний голос, вёл по гранитам города возлюбленного, одарившего тяжестью и лёгкостью вопреки, Любовью к Жизни - и мгновением прозрения, одарил грустным - но чарующим, испытывал - и гладил по плечу; отягчал преходящестями - и вознаграждал Небом Звёздным. Я сбегал, сбегал из сумрака - и ясности, сбегал - и Ночь, объяла и вилась в подолы отрады.
     Движение: меняешь город - и знаки, благоговение и предчувствия окутывают. Знаю - чем притягают расставания и обещания встретить, - раз в год, нужен. Объятия - жест формальности и, одиночества: обнимаешь - чтоб обняли, - взаимность принудительная, насилие чувственное.
     Незнакомка, обняла. Волшебство вьётся шарфом: свитает буквы в книгах - чтоб не простудились, - вне объяснимого. Незнакомка, одна из семи миллиардов зеркал, обратила к бесконечности.

     Галочки ключиц несли Её от очага внимания - к очагу. Притягательность раскрывала каждую дверь - Она увязала в любовании притягательностью и, погружением в самолюбование, умеряла скоротечное. Притягательность - стоила большего от неспособной пользоваться и наслаждаться.
     Притягательность - Ветер поднимает листву и бросается из стороны протиположной взгляду. Дождь слился со Снегом. Ветер обессилел - но и в Дождь со Снегом, не заметить проходящую по пустыне.
     Галочки ключиц, скоротечность молодости и наивность безвестная, просились к печатлению, доверили себя - пред иссечением. Кожа - белее снега, волосы - кудри серебра, - красота мира, утерянная, стеклась в плоть той и распадалась на облака.
~   ~   ~
-Ваши, предпочтения?
-Что пожелаешь...
-Стесняюсь.
-Стеснены объятием, объяты Ночью.
-Обнимем Ночь же...

     Бамбук вбирал мерцание просветления. Краски рассеивались и картины истекали теми, обрели жизнь вторую - в смерти. Тушь растеклась по зрачку, вкралась в хрусталик и являло Мир Искусства.
     Ни играла на инструментах, ни писала картины, ни истязала себя прозой, - оставила мир свой невоссозданным – сторонилась ответственности изваяния вовне. Любила – Искусство: одарила вниманием и почтением, не заслуженным по-моему и заслуженным по-Её. Необычно – когда в Тебя верят больше, чем ты - в себя.
     Важнейшее сообщают те – кого более не встретишь. Упущенные – ни ссорятся, ни злятся, ни обманывают, - но правдогласят, иногда. На всё у всех свои есть правды – и незачем нам те равнять, - человек имеет разум – на то нам дан, чтоб выбирать.

     Таинство Жизни просачивается волей случая – абстракция претекает в непосредственность и формы, взаимообщаются. Важен не человек – но образ. Она – Искусство.
     Искусство снизошло на прощание – оласкало и прошептала: «До скорого. Возвращайся. И знай – к чему Путь Твой». Искусство вернула чувственность из вод свинцовых, не позволила последовать и вверила тайну.
     Часики отшагивали к минутам раскаяния, постыдного – не перед кем-либо, пред собою. Останусь на день – на два, - Звезда-Путевод, окропит мерцанием? Звезда-Путевод - Эфиром: Ветром ночным и любимым. Мне не узнать – разделяющее наблюдателя с наблюдаемым, - но почувствовать.

     Судьба – что же Ты? Не ведаю и завтра своего – но так правильнее, так правильнее мне – чем погибать от удушения под конструкцией реконструкции распланировок чуждых духу бунтаря, сломленного... Вернусь, О Искусство, Градива, Муза, отблик на воде, воспоминание в тени грядущего.
     Голос внутренний вёл тропой раскаяния – и замечал: «Боишься – но решаешься, - расслаиваешься в чувствии – хладнеешь и следуешь. Звезда-Путевод учит наслаждаться приливом, любить себя отражённую, чувствовать свет на коже прикосновением и во зрении, Любить – когда неподвижность и значит: «Где ни будь, Звезда-Путевод – с Тобою», - Дом – Внутри, Путь – Очищение» - друг. Друг – определение близкое к идее бога (и равно недостижимое) на примере вопроса фригидности: разве бог столь мелочен, о лицемероследватели, - и далее. Произведение оставляет Откровение – прочтенное сторонним иль упущенного. Бесконечность, обними меня.
     Незнакомка листала воспоминания мои – велела выбрать одно, одно и одно, - встречи с упущенными, чьи объятия пришлись по душе. Часы отшагали на кармашек, один и один. Недосказанное лоснится в отпечатках пальцев и просвечивается: мыслями, чувствами, отношением к событиям.
1
     Ветер одувал лицо и свивал пряди. Притягательность иссякла – образом: пальцы приникли к губам и отпрянули – сквозимые теплом поцелуя. Провидение вселилось в ноги и вело в круассанную.
     Время: Хлоп – и нет его. Что кроется за провидением – загадка мрачная, математичная и безличная. Перо – в кисти, и осязание Величия, самой возможности искрой недосказанного, Искрой Величия.
     Круассан с шоколадом – от очарований, разочаровании и любви. Дверь скрипнула – музыка зазвучала, - существо человеческое вникла. Веснушки, Кудри, Шаль.

     Проведение закралось в руки и представило место пришелице. Отказ поддалась настоянию, - ни прежде, ни после. Принятие – с шелестом ушествия, призраком грядущего, Светом Звезды-Путевода.
     Довериться – и вода не пройдёт меж пальцев, но увлечёт к душе явлений. Приняла взгляд – и одарила комплементом взаимности. Глаза мерцали эфиром Звезды-Путевода.
     Дотронулась руки моей, ненамеренно. Сила знакомила – слепота и застенчивость разлучили звенья Истории Историй. Отлакомилась круассаном – и ушла в чреду несвершившегося.

     Оставляли, в витках жестов, мазки на полотне Ветра. Прощайте, веснушки, кудри и шаль, - и здравствуйте. Глаза той – отчертали мир особый и упрятали за зримым.
     Будь Жизнь Твоя – окутана Любовью и завита в Кружева Воспоминания. Будь Кружева Воспоминания Тебе – платием. Будь Сон Твой нежен – и просочится эфир Миролюбивого Странника эфиром Звезды-Путевода.
     Обнимаю – не успевши. Целую – внетелесно. Прощаюсь – безвзглядно.
2
     Жизнь напролёт – Бриз в лицо, пред встречей огоньков угасших. Глаза смалчивали усталость Вселенной за вечность и взрыв той за мгновенье. Взгляды столкнулись – стена из стёкол, осыпалась, пала.
     Уронила поднос – на руки мои, чуткие к утерям. Вернул лакомости и, не встречал глаз красивее. Тени заползали в окна пекарной и стирали сторонних.
     Дождь постукивал в окна и приглашал. Дверь отворилась – и сыграла наполовину, в не-благодать одному. Ринулась следом, взведённая щекоткой забытой в груди.

     Снег свитался с Дождём и падал комьями. Ветер вырывал зонты и поднимал подолы да юбки. Минуты обратились годами.
     Поскользнулась и уцепилась в Гранит Всесущего.

Путник проснулся.
Занавес поднят.
Вечер и я
Вечерия
~
*
.  .  .
.


Логика – произведение Самоубедительности. Зло не победить без злодея. Минуй барьер себя.

Путники - Отправимся
     Фиолетила смерзались в ручке в перьевой, пальцы изваивали пассажи из Воздуха заледенелого - ценой крови, - а Незнакомка – задержалась на толику мгновения. Дрожь – сокращает кисти, электричеством накопления: всё предыдущее, предшествовало сейчас и – пульсирует в руках, проталкивает тепло к кончикам пальцев, чтоб вершить Волшебство. Холод отступает, исчез, - пусть умирать сейчас, быть сейчас незабываемым.
     Ноты свивались Симфонией Чувств и ввивали Слушателецу в Историю: двое шли в ночи, сквозь заснеженное поле; Луна, Софит Небесный, благоволила путникам, а звёзды – фосфены глаз разомкнутых – одарили самой Лирой Орфея: Путник играл Путнице, у Побенежия Реки Времени: Поле Заснеженное преходило в Космический Лес, а таковой таил Реку Времени в расселине Плато Безмятежности. Тепло свило исполнителя и слушателя – разумы унеслись из иллюзорного, из сейчас, в незыблемое – откуда начинали и где довершимся. Путники следовали Зову Сердца – по обратную сторону от холода лишений и тепла силы, что просит прожить ещё вечер.
     Жизнь Странника – череда терзаний, сомнений, угрызений, - но глотка Свободы: отчаиваться, умереть, переродиться, воспрянуть из пепла – сколь ни шафранно; Свобода – и Смерть, и Жизнь в глотке Свободы – безумны в чувстве, истовы в безотступности, отчаянны в единозначии, истинны в полноте и единственны из уничтожающих.. Путник играл и играл, играл и играл, играл и играл; Путница смотрела и смотрела, смотрела и смотрела, смотрела и смотрела. Глаза искрились – у каждого – и Волшебство носило по Вселенной, по ту сторону чувства, угасающего – остающегося угольком в груди.
     Проведение сделало ход – не стоит затягивать с мимолётным: кровка – кап-кап из носа исполнителя; мир распадался ни иглы свечений и рассыпался на искорки мыслей... Путник и Путница – пили вино фиолетовое, из тайника домика на дереве: стены, пол и потолок, - из зеркал: луна собиралась в шестую степень и вела в миры вне слов. Лесные Жители одаряли орешками, грибами, шишками, водою родниковою и хворостом к костерии.
     Ночи у костра, дни у сна в объятии. Когда обретаешь утерянное, искомое самой сущностью, - не важно – ни происхождение аспектов мира, ни сколь долго сему длиться, - важно ли, - пусть умирать сейчас, мигу сему быть – незабываемым; от рождения до смерти – миг, - затем – интереснее. Софит Небесный – оставляет Ночь, на усмотренье Путника и Путницы, Спутника и Спутницы.
     Ему – божественно. Ей – божественно. Река Времени замерла, а Озеро Небесных Лотосов вобрало Вселенную – простором необъятного в песчинке, отликом Лиры Орфея и, Мудростью Нарцисса.
     Шёлк заполнял потолок и льстил глазам. Отражённый смотрел на себя из зеркала – запятнанного самоосуждением, скользящим из отстранения к отстранению: обессиленный покоился в уединении, не могилы, комнаты. Филинёнок смотрел из жерди, ушастый, разделял с Отражённым Таинство и встретил Пробудившегося.
     Тук-Тук – дверь картонная, приоткрылась, - «Позволишь ли?» - голос голосов, звучен, краток, мягок и холоден – альт, грудной и раскрывающий – разделить одеялко. Портрет на стене – Божества из грёз: изумрудоглазая, изумрудокудрая, изумрудочувственная, во шалях занавеса. Вошла и рассматривала Путника – внимательно, осторожно и непрестанно, - будто собственное, отражение.
     Прав вполовину - приняв принявшую Божеством. Права вполовину – приняв Человеком. Минувшее сворачивается ковром, обращается в точку чувства и остаётся в кладовой вне ума и памяти – чтоб однажды, взяли на пикник: развели костерию и, за чашей какао, делились историями, во наслаждение.
     ~
     Странница вспоминала взгляд Некто – кто утопал в соцветии Воздуха, Света и Жизни. Некто по обратную сторону Воспоминания – манит недосказанностью; таинство просит восполнения. И всё-же, - пронеслось в голове, - и всё-же...
     Гитара и книга – вся кладь – посредствовали выживанию; когда гитара и книга – всё, - мир и возможности предстают в ином свете; ошибкой было бы отказаться начать с нуля и, подставить к тому зеркальце, - собрать лемнискату. Не рискни – столькое бы миновало, - особенно, Некто.
     Глаза полны безумия – окраса тяготения к Инакому. Незнакомец – знакомей самой себя. До скорого, Некто, - кем бы ни был, - до скорого.
     Странница избавила струны от пыли, размялась и исполнила – неторопливо и безошибочно – прощание Франческо Тарреги – Оремус. Оремус – молитва, последнего заката, кроткая и многозначная. Шепот Бриза в лучах предвечених, о первом дне Осени.
     Ре-минор, освобождение. Слёзы вникли в структуру лака и – одушевил гитару. Фа-Ре, - Ре; - Ре.
     Путник вслушивается в необъятное: Космос вбирает в просторы межзвёздные, лишает Воздуха и возвращает в Тайное.
     Дитя оставил платок нашейный, шарф многоцветный и совушек, - и ушёл, в пустоту – от которой зародился каждый из нас и куда-же возвратится. Однажды – на полях тетради – нарисовал звёздочку, - за то ругали, но впредь, с Ним - лик Звезды-Путевода. Встретимся – в конце, - в обличьи ином, - но важно ли, - ничто не важно, - ничто не важно...
     Двое остались. Путник облачился: платок обвил голову, шарф обвил шею, а совушки приютили кисти музыкальные. Презревший честолюбие, снобизм, лицемерие, пустозвучие и беззначия, - прощай и – до скорого, - что бы ни было, Тебя, простили.
     Дитя, прикипел к путникам, но странствовать значит: где бы ни был – хоть на самой Земле – придётся уйти. Прощаться трудней чем встречать – с заветными, прощаться незачем; иногда – прощание – весточка сталь любимым обеззначичвшему, обделившему собой и, оставим недосказанным, - пусть многое забывается, одно забывается всегда – не подозрительно ль, - благо встречи со многими нужны – для одного: прощания. Ночь благовещет, странникам, безмолвным и спутникам – покинутым, покинувшим и венчанным со Свободой.
~
     Рассвет напрашивается в окна – не повод поддаваться, идти на поводу и разоблачаться без желания. Солнце – чем не Луна во свету ярчайшем? Грёзы, навестите Путника и Странницу.
     Укрываться парой пледов – отказывать незачем; всегда стоит пробовать новое, - однажды Смерть заявит свои права, и стать иным распорядку и ночи и дня. Звёзды встретят пробудившихся. Нежность – душа Истории.
     Мир вне Свободы – так далеко, так близко, - удушается тотализмом, - но оставим, на ещё день и ещё ночь, угасающее, в тени беззначия. Жизнь полна неизведанного и неиспробованного – посвятимся любящим. Путник одержим Божеством, Странница одержима Некто, - и вам расстаться, чудесные, - но будьте собой, счастливыми, в сейчас – что длится вечность.
     Каждому было бы бесконечно жаль – произойди со стороны того, допущение вне позволительного. Бунт и осторожность – венчались сценой двуединства, вне вероятностей и невероятностей. Совёнок влетел в автобус, чрез окно, понаблюдал сутесплетения и обрушился на бесконечность в полёте возвращения, - подобно каждому из нас. Каждый представлял другого – но без сокрытия и привязанностей, одержимость другим, в открытости, инака от ревностей, отрицания ревностей и ревностнопродолжания, и прочестей жизнеусложнения, столь любимых каждому из нас.
     Чувствует себя ничтожно – признаёт, неведение, невежество, жалость и пустоту, признаёт и видит себя меньшим от возможного и, обращается к Большему, - возможно ли, Наблюдателю отдать под наблюдение всего себя и остаться прежним. Ни Ей, ни Ему, не стоило рождаться –чтоб отдаться одержимости и обойти свет по следу Мечты, тенистому, что утопал и вёл по сторону, обратную однозначности. Просвящение – Путь Мечты...
     Сколько бездушных признаний свершается, по планете, в миг сей? Проявления подчинили поведения вне сути; Величественное мелочно – когда не от Любви, - ведь не важно, что, - значимо (ежели найдётся значимое в мире мирского) причина. Нарциссу не расцвести без отражения, - стоит, у Нарцисса комнатного, оставлять зеркальце – под стать лампочкам всесветным – во росление, растление и прочее.
     Волны неспокойства умирились гладью Озера Небесных Лотосов. Оставим новообрёкшихся и перенесёмся в мир системы – где неродившиеся возложили на систему позволение править днём и лишать ночи, где просвещение сокрыто в негласности, а занавес цензуры разросся пеленой в глазах. Занавес спадает.
                Занавес
;
Разрешение
     Друзья не прощаются – толь в словах: до скорого; напиши; обнимай Кота покрепче; - негласное – что превращает Друга в “Кота в Голове”- остаётся; - некоторое не удаётся – посколе не пробуем: рискнуть – и окрепнуть в риске. Каждый остался “Котом в Голове” для остальных: смыкаешь глаза – и опоминаешься близ Костерии, в объятии Бриза Вечности; присаживайся – полистай книгу Странницы, проведи по струнам шёлковым, отпей какао всевкусного (благо, не безвкусного) из чаши Путника, осмотрись в автобусе, замри и слушай Шумы Лесные, слушай Свет и слушай Тень, слушай Красоту, смотри на Луну; Верь В Себя... Луна и Солнце – обратные стороны зрачка Существа Всесущего, кто моргает раз в День и раз в Ночь, - чтоб освежить Картину Мира и позволить мирянам, перемениться.
     Будь Тенью всесущей – наблюдай, созидай и вбирай: История Мира - вершится в листке клёна: Ветер прошёлся Осенью – и занёс Странником в пустыню. Тучи сплочаются над Небом – тень разрастается до единения с праистоками. Откройся, выдохни беззначное, вдохни Вселенную.
     Путник бежал – от систем мира, поделённого невладельцами на страны. Встретил полюбившую и поселился у той. Полюбившая владела типографией и приняла достойными произведения Путника, - так мысли и чувства в сценах, картинах и фантазиях во череде межстрочий, родились в блоки книжные за одёжкой твёрдой.
     Комнаты пресекали свет солнечный и отправляли во Вселенную Звёзд Люминесцентных: созвездия с Окраин Мироздания, - поверь, обратись рукою – и покинь пределы вообразимого. Космический Ветер Тебе друг: отведёт сквозь Бесконечность Космического Леса, к Плато Безмятежности, - одарит Бризом Неизведанного и подведёт к Озеру Небесных Лотосов – вобравшему Душу Вселенной. Плескайся в Озере Небесных Лотосов – и путешествую по Непознанному: планета дрейфует в пластах правдоискажений, и Ночь каждая – под светилом новым; и Ночь каждая – под покроем Звёзд иных и под присмотром Луны инакой во отдалении.
     Роман Художника и Почитателя, в силах перевернуть Землю стеклянную – и мир. Воспоминания претекали в строки и цвели в сердцах мечтателей, счастливых дотронуться к непостижимому. Искусство опоясало Вселенную, Время и Пространство и, задало Точку Отсчёта, - пусть и невозврата.
     Внимание приковывается к книге Странницы – произведению души Путника. Путник перепрожил – миг за мигом – минувшее и заглянул в грядущее. Путнику суждено написать историю Одержимости Божеством – годами позже, - странно?
     Возможно ли прочитать книгу прежде – чем будет написана и издана? Возможно ли – возможно. Ответ – в вопросе, Загадка – в методе...
     Ни, Вселенная, ни, Пространство, ни, Время, - не хронологичны: знаем – оттого обманываться проще. Представьте картину ростовую, на ней: Девушку – полную, стройную, блондинку, рыжую, знакомую или незнакомку, - шествует направо, одолела пять шестых пространства, - представьте с повязкой на глазах; представьте Юношу – полного, стройного, брюнета или рыжего, представьте знакомого или незнакомца,  - представьте шествующим далеко позади; представьте Зеркало в “Конце Пути”: Юноша с обратного края картины, отражён в зеркале; Девушка приникает губами  к губам Отражённого неуказанного. Правда – на стороне каждого.

Конец Первого Акта

;
Подполье
     Салон кинопроката открывал приватный показ избранным – остававшимся после закрытия. Четверо, приводили самых поверенных – и занавес железный, расступался в Таинстве Причастия к Искусству – потустороннему, запретному, - вне телосплетений Академии Порнографического Искусства; пришло время, где Искусство – под запретом, всегласным и внутренним. Дни сменяют ночи сменяют дни сменяют ночи, - быстрее и быстрее, - не для горстки Избранных, призванных изменить мир.
     Табличка “Закрыто”, замок навесной и грохот дождя в полуночи, - убедительно для обывателя, но не Избранного. Некто приходил раз в неделю и – приносил запись из Архивов Киноискусства, уцелевшую после Великой Чистки. Время найдётся нам, поговорить о Великой Чистке, - быть может, и в мире смещённом по отношению к которому история наша – текст, - происходит подобное... Эстет приносил жемчужины мира кинематографии – ленты безвестные и обволакиваюшие, - Жизнь сбрасывала плащ серьёзности  свинцовый и цвела обнажённой.
     Пора закрываться. Посетитель вопросил – найдётся ли лента новая, - изучил содержание тысячи порнокартин и знал имена актёров и актрис, от происхождения до даты рождения. Прокатчик сокрыл улыбку и – «Ежель одержимы до менее беззначного... Ответите по закону...», - Посетитель - «Что-Вы, Что-Вы!» - съёжился, - Прокатчик раздумался - «Ежели оставите негласным – от супруги до кота своего» - и приметил одну картину, - Посетитель - «У меня никого нет» - не скрывал смущения, - Прокатчик размыслил - «Идёмте» - затворил врата Салона - «Нас ждёт интересная ночка» - и повёл Посетителя этажом выше.
     Бергамот с Дикой Египетской Розой разливали по чашам. Пуэр настаивался в сторонке. Прокатчик представил Посетителя знатоком лент Академии большим – чем кто-либо в городке невзрачном.
     Посетителя одарили чашей и пригласили к Церемони Пуэра. Сандал волнится из благовония, окутывает таинством и вникает в кожу, одежду и волосы; сандал – аромат просвящённого Светом Фантазии. Чай переливается в чашу и задаёт прозрачности окрас души Разливающего.
     Мы насчитали: Прокатчик, Посетитель, Разливающий, - троих из пяти. Эстет ввивал киноплёнку в проектор и чаша того тала Первый Розлив. Дева с книгой, сидела в сторонке и поглаживала ножки Будды на столе на чайном; - Разливаюший одаряет Ножки Будды, чашей, - и омывает в завершении церемонии.
     Ночь Сюрреализма. Грёзы окунают в Душу Мира и развеивают туман ясности, встречают с тайной веков и уносят в мир акварелей оживших. Отсчёт: 9...8...7...
     Эстет, возвращается, приветствует Посетителя, отпивает душу пуэра и переносится к Деве. Дождь бьёт в окно. Жизнь цветёт, обнажённая, лавандою в Саду Красоты.
     Безмятежность. Мир остановился – неважно когда, - быть может, и не приходил в движение; быть может, мы обманываем себя течением Реки Времени, - ведь не спроста та протекает во Плато Безмятежности... Сердца бьются в унисон: 6...5...4...
     Дева представила: режиссёр – на премьере собственной; трепет – смотреть на Чтеца, Слушателя и Зрителя. Дева - гостья Салона, – принеслась волнами странствия и, небезразличная к Искусству, приглашена к ночлегу. Дева рассказала Прокатчику о минувшем – Путнике, Дитя, Некто и Путешествии на Дно Истины
    Деве мир - составлен лицами прежними, под именами иными и масками красок переменных. Фильмы-пьесы, биографии и Фантазии, - мир вместим в форматы плёнки и изменим. Мир одарит – что ни проси: проси же.
     Дыхания рассеиваются. Наблюдатель един с Наблюдаемым. Мир привычный изник из памяти и развеялся в парах сандала.
3...
     Было ли вчера? – Будет ли?
2...
     Зёрна расступаются и  прорастают титрами вступления. Пульс умолкает. Вождененье привело в Край Обетованный.
1...
;
Фиолетовая Кровь
(фильм немой – с диалогами-вставками меж кадров)
Век Декаданса. Дождь. Вечереет.
   Мать Эдгара Алана По приносит рукопись сына, редактору. Редактор отвергает. Мать, в слезах, уходит в дождь.
     Рукопись размывает дождём, буквы распадаются, бумага рассыпается в клочки. Мать в слезах укрытых дождём и Ветром, собирает упущенное, из луж, и тонет в одной.
     Один лист остаётся и буквы, сводятся в подобие занавеса: Занавес закрывается.
Женщина бросает бумаги в зрителей Негласных
     Всё очарование! Всё Искусство! Вся Правда!
Занавес
*
Десятью годами прежде.
     Алан пьян, дремлет на диване. Ночь. Стук в окно, один и ещё; град стуков.
     Алан безответен. Окно открывается и Ангел, в платьи шёлковом, входит и садится к Алану.
Алан
вопрошает робко
     Мой час настал?
    
Ангел
     Час Твой – но не уйти.
вручает книгу
     Здесь – всё, что совершишь и создашь. Придёшь к концу – придёт и конец.
обнимает лицо Алана ладонями и целует в губы
     Ни кому в Твоём мире не сознать Величие Твоей Жизни.
уходит неспешно, в окно, - и адресует поцелуй воздушный
     Воспоминанье обо мне – Поцелуй Божества, воздушный.
и растворяется в мерцаниях полуночи
Алан
     Губы приникли к губам – и отпрянули, сквозимые теплом дыхания.
Занавес
*
Вопросы
     Алан кружит по комнате, в приступе вдохновения. Слова просачиваются в строки. Чернила – фиолетовые – всюду.
     Друг, ютился на софе и листал фолиант. Облачён в сорочку малиновую низ жабо. Кареглаз.
     Алан чтит Поэзию новорожденную, опъянённо Музыкой Слова и рыдает в трепете “Ворона”. Ангел наблюдает из окна. Книга Ангела – раскрыта в серединке.
Друг
осмеивает Поэзию
     Нужно по-другому. Я бы написал иначе. Не поэт ты, Эдгар Алан По.
Алан
сверяется с Книгой
     Прочь – из моей Жизни! Ты изгнан. Оставь своё бы себе и своим прихвостням.
Друг
собирает пожитки
     Ухожу – но встретимся. Непременно, встретимся.
Алан
     Прощай. Прощаю – и прощай.
Друг
хлопает дверью
     Алан По!
Алан
     Здравствуй, Божество! Явилась приозёрною росою, Ветром в голове, Воодушевлением.
Ангел
входит в окно
     Здравствуй. Час Твой пробил – часы отбивают счёт Твой, - но час уйдёт, а с ним – и эхо славы, - останешься со мною, останешься со мною.
подходит близко-близко, касается лица Алана ладонью и дотрагивается губ
     Ожидаю – за Занавесом. Боль Твоя – мне предвкушение, - но возъединение, уравнит миг с вечностью.
приникает губами к щеке
     И радости и горести – преходящи, - шептали римлянам-завоевателям... Вернусь скорее – чем успеешь забыть.
выбирается в окно
     Не прощаюсь и, до скорого.
Занавес
*
Ужин
     “Ворон” Алана – призёр поэтической премии. Алан идёт на встречу с Издателем, об руку с Редактором газеты,  - в пальто застёгнутом до верхней пуговицы, в шарфах. Смеркает.
     Редактор проводит в двери заведения и направляет за столик к безвестному. Издатель приветствует горячо-горячо, восхищается “Вороном” и выписывает чек аванса. Алан не верит.
Издатель
вручает сумму наличностью
     Чек Вам, на память вечную, во уверование.
Алан
     Благодарю.
Издатель
хлопает Алана по плечу
     Пред Вами – простор Жизни: раскрыться Солнцу и похолодеть в Откровении Луны. Искусство Ваше – произведение Красоты, сущее Красоты. Сэр Эдгар Алан По.
Редактор
хлопнул ладонями
     Пиру во имя Гения – быть.
подаёт знак официанту
Официант
приносит блюда
     Лакомой трапезы, Господа.
Редактор
забвенно – мыслит вслух
     ...во имя вечное...
Занавес    
*
Встреча
     Полдень. Алан шествует по набережной и сворачивает в парк. Друг, в лохмотьях праведника, чтил проповедь скопищу зевак.
Алан
подходит к Другу
     Встретились.
Зеваки
     Эдгар Алан По! Сэр Эдгар Алан По! Позвольте автограф?
Алан
расписывается на экземплярах “Ворона” и вручает Другу экземпляр авторский, “Золотого Жука”, с автографом
     На память вечную – о том, что и праведник может ошибаться.
уходит
Занавес
*
Пир
     Алан у матери, за столом. Пьют вино. Пианист играет Шопена.
Мать
разливает вино по бокалам
     Чудесно, Алан, Чудесно... Твои истории захватывают – у уводят под покров ночи, под завесу мира. Искусство – воплотилось и переродилось в Тебе...
Алан
скромно
     Ангел пришла ко мне и одарила книгой. Ангел одаряет книгой каждого по-своему, оттого незаметно. Верить или не верить мне – не важно, - верить или не верить себе – важнее на нисколько.
Мать
     Знай мы ждущее, не родились бы... Мы уйдём – но Истории отведут к нам: к Тебе – в Мир Искусства.
Алан
     Мне известно, завершение. Провидение – сестра Искусству. Место найдётся в будующем, каждому.
Мать
     Сейчас сказуешь увереннее чем в детстве – и печальнее.
Алан
     Страдание собирается из страха. Мне страшно представить – греза унесёт в мир свой.
Мать
     Нужно ли оставаться до конца, прежним?
Алан
     Прежнее – неизменное, претекает и переносит из грезы в грезу.
Мать
     Что тогда Смерть?
Алан
     То что заставит проснуться – или остаться в грезе и переждать бурю, что продлится дольше всех веков человеческих...
Мать
     Выбор – возможен ли?
Алан
     Проснуться. Для мира порядка большего, мы – текст. Богословы украли контуры креста – не спроста: вечность одного претекает во мгновение другого; миг смерти освещает Жизни; преткновение – внимание...
Мать
довольна
     Раскрыл тайну богов и подданных – быть Тебе Предводителем Богословов.
Алан
     Поводырём для слепцов? Господином Глупцом – Глупцов Предводителем??
хохочет
     Сами себе Господа, - вершите себе – из себя – рабов дня минувшего.
Занавес
Дно
     Алан в лохмотьях, с “Золотым Жуком” – истрёпанным, в парке. Темнеет. Друг – декадирует близ.
Друг
     Встреча встреч! Ныне сборник воспоминаний о тебе – стоит больше поэзии. Я благодарен тебе, Алан По, за изгнание, и могу помочь.
Алан
     Прочь.
Друг
     Прочь и прочь. Один уходит в День, Тебя поглощает Ночь.
вынимает из кармана чек и кладёт близ Алана
     Лежало в подаренном тобою.
вынимает из кармана книгу
     Бери и книгу – мне не нужно.
Алан
     Ты похорошел.
Друг
     И ты неплох.
Алан
     Не желаю чтоб меня знали таким. Уходи – и в могилу, унеси тёмное вехо моей истории.
Друг
     Имя Эдгара Алана По вечно, - ни лишениям, ни Смерти не тягаться с ним.
Алан
смеётся
     Не ожидал.
Друг
     Услышать при жизни?
Алан
     При Жизни? Оглянись: всюду памятники – героям, Человеку, предрассудкам, опиуму, легендам, мечтам, себе, Жизни. Жизнь – вне памятников; услышать – при жизни, но живым ли?
     Живым – единственным живым на миллион памятников и трупов прямоходящих. Мертвецы возомнились правителями жизни, Жизни не встретив – воззвали живыми себя. В конце – ни чего не теряем.
Друг
     Прощай, друг. Одно ждёт нас – и каждого. Всё преходяще.

Алан
     Преходяще...
Друг
     Прощай. Прощаю.
уходит
Алан
обращается в сторону деревьев парковых
     Конец?
Ангел
выходит из-за деревьев
     История – начинается в неизвестности, пробирается в сердце и упархивает в вечность. Одни Вершат Любимое – взлетают и падают; другие подчиняются – и стёсывают зубы о землю невинную. Идём?
Алан
     Быть может, постараться? Чек – издам неопубликованное, отправлю в свет, поднесу бесконечности и вверюсь в объятие.
Ангел
     Будь по-твоему, - иначе невозможно. Оставим неминуймое, за кадром, - и останемся, за кадром.
Алан
     Чувствую – не встречались ли прежде, до ночи той?
Ангел
смеётся радостно
     Пред Тобою столькое: Бесконечность, непрестанное, сама Любовь, - и Мир.
Занавес
Титры
Величайшему из Великих,
Эдгару Алану По,
В память вечную.
~Он  бесконечно Любит Её. Она – Поэзия~
~
                Пятеро - Салон
     Тишина аплодирует таинству. Эстет остался с послевкусием таинства на губах полуразомкнутых. Рассвет отступил – на ленту, одну и одну.
     Пуэр знакомил  с душою Эстета – изысканной, бархатной и терпкой; Прокатчика – пряной, тёплой и пьянящей; Посетителя – Иланг-Иланг с карамелью; и Девы: орхидея цветёт в пустыне и, волей Любви, созывает дожди окропить край заброшенный, Воодушевлением... Разливающий Пуэр – разливает душу.
     Красота – блуждала от Созерцателя к Созерцателю: преходила из глаз в руки, из уст в уста и, стоило взглянуть на овеянного Красотой, казалось – нет совершеннее существа в пространстве нематерий. Красота – ключ от страха: поддайся Красоте пропасти – и венчаешься с той, во мгновении. Мир Алана По и Божества, объял беззвучных и греза вне глаз и представлений, соприкоснула с миром историй набережных под саваном мрака.
     Посетитель в замешательстве: прежнее, одноподобное и беззначное, помыкало и главенствовало, - вне правд и чувств, вело за инстинкт – в могилку общую. Прокатчик приметил замешательство и одарил пуэром – «Попробуйте в одиночестве – лучше новостей, сериалов и прогнозов погоды» - одиннадцатилетним. Посетитель поблагодарил и из завсегдатаев этажа низшего перенёсся в завсегдатаи этажа высшего.
     История – Жизнь претекает в текст и образы вещают вершину слов – тысячи и одного, - и мы – история для вселикой, приникшей пальцами пианистическими к корешку фолианта.
     Фильм-поколение – Носферату. Фильм-притча – Орфей. Фильм-слеза – Сыновья Белой Медведицы.
     Сонность вкралась в уголки глаз и созерцатели – отправились в сновидение по мотивам историй увиденных; новое врезается в консерв сознания – обтекает, растапливает в костру благотрепетания и знакомит с неизведанным. Любовь – ни Любовь ли связала психику Избранных в грезу-приключение, где каждому приключилось вносить мазок своей сути? Волшебственно: нечто вне разума, рассудка и очарований-разочарований-утешений, решает из нутра, - тогда и открывается истинное, истовое, забытое под каркасом беззначий – падшим.
     Салон не открылся – “Закрыто” значилось день, ночь, день и ночь. Избранные упивались Искусством, церемонийствовали Пуэр и делились историями. Дева трепетала – будто бабочка трепетает крылышками пред взлётом – рассказать об ощущении, будто мир пересобирается, в голове – и снаружи: Мир пересобирается и знакомцы встречаются под маской незнакомцев; Мир пересобирается – и Некто-Наблюдатель-Мечтатель обходит лучи света и ускользает от взгляда; Мир пересобирается – волей ли Деве, - известно ли Миру знание Девы и известна ли – суть ускользающего; - скорее Ускользающему известна суть Мира – раз скользит меж лучей.
     Что связует Мечтателя с Мечтою? – Из-за чего, грёзы, приходят? – Грёзы – унесите в Мир, где греза – цветок вечноцветущий, - в Сады Красоты.
     Холодок сковал гортань – вдруг, воссоединению не сбыться, а вспомнить себя из мира, коиему сейчас Девы – фантазия, - не удастся? Деве нужно уйти – куда бы ни ушлось, к кому бы ни сталось. Дева – заразилась Странствием?
     Странствие – болезнь венерианская, одержимость местами новыми и прежними; подтачивает ниже груди – черёд прощаться, оставь микрожизнь и следуй по Заснеженному Макрополю Фантазии, Озарения и, Любви.
     Уходи, Дева, уходи. Не успокаивайся – пока не переступишь порог двери в Край Обетованный. Следовать Зову Сердца – тысячи причин.
     Здесь хорошо – и в россыпи мест кроме. Живите, радуйтесь, собирайте Мир из пазлов восприятий, - мне быть в ином; вы хороши и добры – но хороши и добры к каждому, одержимому метанием. Дева собрала книгу с гитарой, освежила одеяния и ушла не прощаясь.
     Добралась до черты городка, припала к камню, раскрыла книгу и – страницы выпустили конверт. Дева распечатала: письмо в приправе купюрной, - досадно и приятно. Иногда недостаточно и миллиона слов, иногда и пять куплетов – выше мечт.
Странники не прощаются, - так?
Не прощаюсь и прощаю.
Рассмотри схожее в минувшем –
Отыщи лазейку меж мирами.
Сделай себе подарок – от меня;
Позволь осчастливить,
Вкуси плод Безмятежности
На Побенежьи Реки Времени.
Кого ни встреть и где ни окажись -
Не важно: антураж, полночь, полдень, лихорадка;
Добудь ответы – раздроби вопросы вечные,
Оставь от незаданного вечность и вернись.
Найди искомое – в себе.
Странствуешь к Плато Безмятежности,
Одержимая Заветным,
И однажды – находишь то, в себе.
Вернись к преддверию, распутай клубочки историй,
Окунись в мирочереду перерождённой,
Отыщи Мир Заветный в себе
И Себя, веди Зовом Сердца.
     Слёзка: кап – на пергамент; кап – размывает фиолетила; кап – переводит чрез кальку чувства в блокнот памяти. Быть с кем-то бесконечно безважно, - ни одно существо не в праве вмешиваться в перипетия, теснения и заветства. Дева влюблена в Мечту, Землю и Любовь, - будь, Путь Твой, Путём Процветания.
По Гитаре и Книге, пробежал паучок, - паучок значит – Судьба.

~     Вечер расцветает в Таинстве. Таинство оплетает рассудок и высвобождает Разум. Разум проносится в Край Перворождений.
     Хрусталь бежит в потоке родника: вьётся по Воздуху, –, от Глади Земной – до Глади Небесной. Дон-н-н – реверберирует Вечности. Слова запечатлены во Алтаре Хрусталей.
     Туман сплетается, волокнится и обволакивает Странницу, - чтоб опьянить, унести в Неведомое и вознести к Изнанке Миров. Событие опережает предчувствие: Туман закрадывается неясностью в пустоту межатомную, расщепляет осязание и отделяет Мир от Наблюдателя. Ей кажется – на мгновение – будто мир прежний и туманонаправленный, - иллюзорны, когда  Она – расслаблена, отбросила кудри изумрудные за спинку софы и ценнейшее во пребытии в Преходящем – Созерцание, Игра и Наслаждение. Мир настолько реален – насколько боимся.
     Она уже умерла. Она не боится. Больше – не боится.
Конец Второго Акта
...прошло 40 лет...
Занавес
Пользователь - Голос Третий
«Хакинг – Искусство Результата, без братьев и сестёр» - К. Митник.
     Ночь. Колья заземляли углы палатки к почве лесной. Внутри, горелка газовая: пламя свирепело фиолетом, под натиском воды в миске.
     Пальцы стучали по клавиатуре девайса. Пальцы стёсаны на четверть миллиметра – до нечитаемости подушечек и неидентификации Пользователя. Клавиатура безлика: символы иссечены из поверхности и замещены выбоинками ударов пальцев неидентифицируемых.
     Пользователь – в позе Лотоса. Девайс – на дощечке а-ля - веб-камера обездрайверлейна, закрыта  листком и заклеена лентой изоляции. Напряжение надувает венки на лице, руки подобны рукам Гленна Гульда в выведении Третей Части Лунной Сонаты Людвига ван Бетховна – звучащей из набора Восьмой (Патетической), Четырнадцатой (Лунной, – названной, по слуху, после кончины Маэстро...) и Двадцать Третьей (Апассионаты), - к которым вернёмся позднее.
     Вода вскипела. Огонь приглушают. Фольга – всюду: заглушает сигналы, укрывает от слежки и, лишает подпольного радио; стены палатки сшиты из фольги в девятнадцать слоев.
     Вода наполняет чашу – (КоД ЦвЕтА ФиОлЕтОвОгО) и вбирает эссенцию какао-порошка. Закончить код скорее. Какого чёрта?
     Какао остывал. Код дописан – творение зажило жизнью собственной. Код внедрился в реестр и девайс выполнял запросы, не учтённые самим разработчиком.
     Мог ли Гений-Подпольщик, создать себе вирус? – Не удивительно, сумей запустить вирус в систему свою. – Но удивительно, что допустил вмешательство трансцендентного к бинарности Оператор-Оперируемый.
     Пользователь обратился к идее религии с медиавирусом бога; ухмыльнулся и отдался наблюдению. Программность Жизни существовала в тернях теории. Неужели?
     Жизнь скриптована: сценарии – сами архетипы несут сюжеты – переменимы: каждый живёт в истории, структуре некоей – рыхлой, - текстовой относительно Наблюдателя порядка большего; с отсылкой к исследованию Дж. У. Данна – на примере креста, сатанинского, католического и вне-религиозного, первозданного: вечность порядка меньшего (оспариваемо) – мгновение Порядка Большего (оспариваемого), - большего или меньшего – условно, в контексте задействия, протяжённости и среды Наблюдателя; изучаем роман и сознание, за три-четыре часа, охватывает тысячелетие книжное, - но некая часть Наблюдателя надкнижного идентифицируется и минует тысячелетие за тысячелетием; - из того следует, Вселенная, с ответвлениями и вариациями, последствиями и затактами, умещается в текст, нотный или  лингвистический, текст. Теория развивалась под стать абзацам – но подтверждения в самоубеждении не обрела. До ночи сей.
     Какао остыл: глоток – вкусно. Стоит взглянуть на звёзды, - пронеслось командой в разуме. Быть может, мир – в самом деле, иллюзия, выдумка, потенциал, вероятность, - а человек – кастомизатор неопределённостей; - звучало и звучало в голове первооткрывателя, - так не хочется, умереть в статике; - и Звёзды, мерцали ярче и ближе, чем когда-либо, - если возможно выйти за пределы – воспользуюсь, непременно воспользуюсь кодом – и прикоснусь к Вам, - грёзил Пользователь, закрыл глаза, обратился рукой к Небу Лунному, запустил ладонь в межевания Света и Тени и, к ужасу, сдёрнул Занавес.
Занавес?
*
~  ~
;
Чтец - На обратном уголке Земли
     Полдень. Лист папируса, из Египта, свёрнут. ?Пудра? рассыпана по листу нотному – Бах: Чакона Ре-Минор в переложении Андреса Сеговии, - карамельная.
     Гитара - струнами на простынь шёлковую. Книга – залита какао, кровью артериальной и кровью венозной, под слоем ?пудры? – с листом папируса листящегося – закладкой. Книга тяжелеет под весом души Чтеца – и обрастает осадками, осадками, осадками.
     Закладка из парижского Эрмитажа – с миниатюрой а-ля Модильяни – близ листов нотных. Пальцы смыкаются на краях закладки, пианистические, снежные. Щелчок: пластинка заводится и, под иглой, иссекает Чакону оркестрованной, - в голове Чтеца, и вне, по отдельности и слитно, - отныне нет первого без второго, - но Третье вне первых.
     Модильяни упорядочивает ?пудру? из апофеоза энтропии первородной, в согармонию: Литературы, Живописи и  Музыки: трёхголосье свилось в симбиозе самоосмыслления. Вдох чрез папирус – вбирает Вселенную до зарождения.
     Рецидив Бесконечности. Цветы – прорастают из небытия сквозь пол, кружевятся в Воздухе и колесят на пластинке. Музыка рассыпается дождём красок акриловых: потолок, пол, стены, мир, - усыпаны мазками Музыки; стены исчезли – или Чтец: вопросы в духе – «Откуда я?» - исчерпаны; Музыку можно трогать, касаться той кончиком языка, прожёвывать, смаковать, глотать и слушать: арпеджио по пути пищевода, сворачивается в аккорд: Ре-Минор.
     Глазок камеры, спрятанной в папирусе, подобно разуму  человеческому, поднимается по лицу Чтеца: лапками – шух-шух-шух: зрачки раскрылись Истине Порядка Большего, сверх рассудка камеры-наблюдателя в свёртке папируса. Алкоголь? Сигареты?
     Руки свились с Орудием Искусства: высекают Искры Истины – с Оркестром в подголосках. Свобода – в руках и мышлении: Чакона звучит из мозга – и вещает Тайну Бесконечности. Одари Ничто – отражениемъ.
     Полоска и полоска – ничего особенного. Человек – удобрение цветам кладбищным, - а цветы Он Любил: Нарциссы, Крокусы, Гвоздики, Сирень, Лилию и Орхидеи. Жаль, Нарцисс не растёт на кладбище, - не проблема: погребение в саду – цветам на завтрак.
     Погребением нужно заняться; корни деревьев свились в Воображении, оплелают горло и выпивают Сок Жизни сквозь косновение к губам, восстанавливают капилляры корешков и укрывают ковром травянистым, вверх на полторы руки невытянутых. Корни просверливают руки и хлоропласты, вносятся в поток вен разомкнутых; кожа зеленеет, а смерть отступает под безумием глаз Дитя Земли. Сознание Твоё – Сознание Планеты: приняла тело в дар, юнейшим, и одарила Кусочком Космоса.
     Взберёмся по волосам локонящимся, изумрудным, к щекам впалым, в сторону – до губ иссохших, выше – к глазам панды, глубже – в мозг: Наблюдатель сказуется Наблюдаемым и вещает наблюдение. Буквы посыпались из книги – фантасмагория разверзается в Амфитеатре Видения: Фантасмагория Одержимости: Мир сметается в песок,  остаются Странница и Странник, - вне подозрений о Наблюдателе.
*
Странник и Странница - Путь Осени
     Лица:
     1. Странник – лет двадцати: повязка на голове клёши и рубашка шёлковая - под тренч. Книга собственная – в руке: история своей одержимости, приведшая в пустыню. Значок пацифизма – на груди. Одежда изысканная – с отпечатком времени.
     Он – Оазис в пустыне.
     2. Странница – лет двадцати: со спальником и гитарой на шнурке, кудри рыжие – до крестца, одеяние длинное, из ткани джинсовой. Филолог-выпускница, отправившаяся во странствие в надежде развеять обыденность и подхваченная Кольцами Сатурна.  Шнурок на шее – свит петлёй – в память от возлюбленного усопшего. Одежда – выражает декаданственность во преображении в практичность.
     Она – птица сбившаяся с миража и нашедшая Оазис.;
Утро
     Полдень. Странник, в пустыне, приместился к камню в уголке тенном, погрузился в чтение и – карандашом – вносит метки; хрустит шоколадкой.
     Странница, в куртке бежевой (весенней) и шарфу, со спальником (и бутылью вина) и гитарой (акустикой) без футляра, выходит из-за кулис, замечает Странника, подходит со спины того и заглядывает в книгу.
     Странник вносит метки, перечёркивает страницу и собирается вырвать ту.
Странница
хлопает по плечу
     Не учили, что чёрканье и еда при чтении – неуважение к автору?
Странник
оборачивается
     Ежели чтец – сам автор?
Странница
расстилает спальник, вкладывает гитару в и присаживается к тому-же камню
     Тебе же хуже. Не ладится?
Странник
     Тебе с гитарой – удаётся?

Странница
     Не умею играть. Досталась из желанного – не в тягость.
Странник
указует шнурок на шее
     Расскажешь?
Странница
дотронулась лица своего, провела до шеи и дотронулась шнурка, огрустневшая
     Чуть позже...
Странник
     Поиграй?

Странница
     Не стоит.
Странник
     Оставим мнения. Пустыня не стыдится – и разрастается в свободе.

;
Странница
 берётся за гитару, пробует настроить, играет и напевает песню собственную – о странствии:
Чтож - Господа - вновь уезжаю,
Вновь мы с вами чужие,
Вновь ни гроза - ни снег ни печаль,
В душах и взорах у нас не едины.

Чтож - Господа - уезжаю, вновь.
Рыдай и жди - Мечта-Любовь.
Цветите розы во тепле.
Мороз - отдай им их во сне.
Странник
аплодирует беззвучно
     Можно ли? Свой инструмент ни кому не доверю, пойму – если нет.
Странница
     Пустыня благоденствует, Тебе, Мне, Нам.
Странник
     Можно руку?
Странница
     Предсказатель?
Странник
     В безлюдии сией, и койот – Пророк.


Странница
поверяет руку
     Нежнее.
Странник
вникает в межлинии
     Любопытно. Что за Ветра занесли в пустоши сии?
Странница
кокетлива
     Ты должен рассказать – раз озвался Пророком и обязался предсказать, разумеется, если то не уловка и мне стоит вернуть себе руку...
Странник
     Нет-Нет. Интересно. Здесь – зеркально моему... Нам по пути.
Странница
     Позволь?
Странник
отпускает руку той – и вверяет свою
     Руки Твои–Душа Твоя: чистейши.
Странница
рассматривает, раздумывается и задумывается
     Позволь – книгу? Будь рукопись, не доверила бы ни кому – и всё-же, мы – не более песка.
берёт горсть песку и пускает по Ветру

Странник
ловит песчинки ладонью вверенной
     Не меньше.
Странница
принимает книгу раскрывает в конце и отлистывает на начало
     Благодарю.
Странник
берёт гитару подстраивает и разыгрывается
     Музыка и Поэзия – сёстры. Внемли же.
Странница
орадована наивностью – хорошей, за которой Любовь к Жизни
     Внемлю.
Странник
     Прежде чем иссякнем из объятий Странников в Объятия Вечности, позволим Музыке быть тем Ветром в голове что сплетает пыльные волосы, когда молодость – единственное украшение.
играет
     Странница отпрянула от страниц – с первой ноты – и слушала, слушала, слушала: губы разомкнуты, ротик открывается, - прикрывает ротик ладошкой но отпускает, - язычок показывается. Плачет. На разрешение – обнимает Странника, крепко-накрепко, - целует, робко – впервые.
Занавес
*
Акт 2 - Полдень
     Вечереет. Место действа и Лица – прежни. Перекати-поле – по сцене.
Странница
дочитала книгу и положила голову Страннику на плечо
     Вкусно пишешь.
Странник
     Вкусно читаешь. Филолог?


Странница
     Написала дипломную – Этика Этнических Масс – доказание абсурдности деления мира на страны под личиной псевдообладания, абсурдность власти в недостижимости не более потаканию тщеславию и абсурдности воин во вытечении первого со вторым... Калибан возъярился и требовал утешения, во истечении бескровием.
Странник
     Абсурдность – немногое неабсурдное в самозакоренении и искоренении Человеческого.
Странница
     Кажется, и первое, и второе, и третие, - сама Человечность..?
Странник
     Человечность – слегка недостижимо, она – цветок что затмит небосвод. Человек – Росток Бесконечности.
Странница
отстранённо, голосом другого человека
     Пожалуй... Первый свежемыслящий за уйму миль.
Странник
отстранённо, голосом другого человека
     Первая жизневозлюбленная от Млечного Пути.
Странник
     Жизни не было без Твоих вопросов.
Странница
прижимается головой тому к шее
     Моей – без Твоих ответов
Странник
     Ощущение – чувство – осязание, - упущения важного: вот оно в руке – и нет. Чем больше проникаюсь душой слова Жизнь, тем, слова молодость, л-любовь и мгновение размораживаются песком... и могли наши разумы заморозить песок.
     Чем больше проникаюсь душой слова Жизнь, тем холодок по телу настойчивее.
Странница
     Утерянное возвращается к вечному.
Странник
     В бутыли – вино? Или вина там не бывало?
Странница
достаёт бутыль и просит к открытию
     Фиолетовое. Хрустишь – шоколадкой или суставами? На вид, слух и руки, млаже младенчества.
Странник
открывает вино, отпивает, делится шоколадкой и вручает бутыль
     Вкуснее, от улыбки, страсти и одержимости. Быть может, поведаешь о Ветрах занёсших?
Странница
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Бросила филологический, отправилась во странствие в надежде развеять обыденность и подхватилась Кольцами Сатурна.

Странник
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Влюбиться в молодость – влюбиться в клён за день до листопада. Тебе, около двадцати..
Странница
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Двадцать один.
Странник
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     И всё-же, нам по пути...
Странница
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Про себя не рассказываешь, но не настаиваю.
Странник
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     В другой раз.
Странница
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Спальник вместит двоих. Странно что у тебя ничего нет.
Странник
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     У меня – Мир.
Странница
     На двоих.
Странник
Воды Чёрного Озера – пред глазами
Сомкнутыми от пыли времени
И разомкнутыми в объятии непространства.
Гладь подёрнута Вечностью – неподвижна.
Странница
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Рябь подёрнута Вечностью, бездвижная, возлюбленного, бездыханного.
Странник
принимает бутыль, отпивает и передаёт
     Встретились – нас встретили...
Странница
берёт за руку
     Идём.
     Странник опирается о камень, поднимается, шатхий волей вина и невинности мгновения, - и падает. Странница подхватывает и вверяется в объятие. Губосоцветие, рукосплетение, жизнетрепетание крыльями бабочки.
Странница
     Постой.
вынимает сигарету из кармашка
     Покурим?
достаёт зажигалку, чиркает: тщетно
     Не по...
Странник
вручает зажигалку
     На память вечную.
Странница
     Ни-что-ни-вечно.
прикуривает, затягивается, смотрит в глаза того – и выдыхает в губы, - и передаёт сигарету
Странник
принимает сигарету
     Вечное – чему нет начала и конца.
затягивается и выдыхает пар Страннице в губы
Странница
затягивается сигаретой из руки Странника и выдыхает в губы тому
     Влюблена...
Странник
     Влюбляюсь...
вбирает до последней крупицы дыма и целует, затяжно, пьяно и сочно.
     Странники телосплетаются. Он вкушает: волосы, виски, губы, скулы и ниже, ниже и ниже. Она взаимна.
Занавес
*
Акт 3 - Вечер
     Странники в спальнике, гитара – у камня, на книге. Ветер разносит песок. Просыпаются.
Она
осыпает поцелуями
     Проснулись в унисон?
Он
вкушает ароматы
     Возможно ли иначе.
Она
     Любишь цветы?
Он
     Рассаживал по свету Entropiacactus.
Она
     И избегаешь, однозначности.
Он
     Избегаю. Однозначность вовлекает в систему мышления, - да и нет не дают третьего: истины.
     Однозначность – плюс и минус, без равно, - когда можно поделиться душой и душу выслушать и, не столь важно звучащее в словах, ни образ, ни настроения и не межъстрочия, - когда Душа, что вне существа, душа, в унисон Вселенной, душа, наперекор самообману, - а вернее – обману: обману себя истиной во искаженьи, навязной.

Она
     Что же за истина?

Он
задумывается на минуту
     Не знаю. Третье из двух. Фиолетовое из Белого и Красного.
Она
     Безумие – из подчинения и пресмыкания?

Он
     Не могли не встретиться. Должно быть, в жизни параллельной – у нас была история: история Тебя и Возлюбленного, - меня вытеснило в края сии, - Ты же следовала тенью. Можно забыть изречённое мигом прежде, а вспомнить – Врата в Вечность, - ни рай богословов, ни ад циников.
Она
Дивится и раззадумывается
     Боле и боле сомневаюсь в невозможности сьего.
Он
     Мир – пылинка в космосе.
Она
     Удивительно... Мы – ответы на свои вопросы: руки две, ответ – в изваянии глиняном, в единении ключа скрипичного с басовым, в соцветии вечности с мгновением.
Он
     Жизневереница – калейдоскоп мгновений на рассмотрение к проектору вечности.
Она
     Фильм-Мечта: истории сквозь калейдоскоп: глаза заворожены, а мозг внемлет и, взамен образу – смотрим на чувства; чувствозарождения.
Он
     Шум в левом ухе, стук – в правом, голоса – меж.

Она
     Часто?
Он
     Недавно; не испугался – но – «Уже?». Голос просил отправиться в странствие.
Она
     Просил?
Он
     Сторонюсь повелений. Заметил: произведения с жизнеуказаниями – принимаются инако.
     Бывает, осматриваешься в прошлое и – «когда успелось?», - и оказуешься в нём-самом, третьем: таинстве, загадке, ребусе, - без решения и решителя – но с Тобою рыжекудрою в объятии.
Она
     Предпочёл бы – встретиться со мной, здесь, или на страницах?

Он
     Меж строк.
Она
     Будто в детстве: озеро – не яма оводнённая, когда Вечность в отражении.
Он
     Была доброй, ребёнком?
Она
     Делилась половиной – и больше, - без слов щедрости и тщеславия мироспасителицы, спасшей свет круасовой...
Он
     Круасовой?

Она
     Сова в форме круассанов – иль круассан в облике совы? Твоё – третье: решай.
Он
     Решу – когда вновь, встретимся.
Она
     Встретимся.
Приникла носиком к щеке Его
     Непременно, встретимся.
Он
     И изберу Тебя.
Обнимает крепко-накрепко, терпко-терпко, чудо-чувственно.
Она
     Entropiacactus... Люблю Цветы Жизни – нас: Нарцисс и Лаванда. Нарцисс и Лаванда.
Он
     Корицу бы...
Она
     Голоден?

Он
покидает спальник и целует
     Разведу костёр.
Она
     Возвращайся.
Он
отходит, оборачивается и уходит за кулисы
     Вернусь.
Она
закуривает и запивает вином
     Будь иначе – встретились бы? Проведение, что затеяло – встретив Странников?
Он
возвращается с хворостом и тем что можно готовить на костре
     Вуалиссимо.
Она
выбирается из спальника, одевается и рассматривает принесённости
     Откуда?
Он
собирает костерию и отрывает кусочек от книги
     Помоги Огню, Воздух.
Она
разжигает
     Согрей Воздух, Огонь.
Он
обнимает и располагает в обход хладностям, пока костёр разгорается
     Свобода.
Занавес
*
Акт 4 - Ночь
     Костёр искрится пластинкой виниловой. Тени
     Готовят вкусности на костре, кормят один другого, закуривают и запивают. Она играет Ему. Он подсказывает и оцеловывает, проводит по нежности, обнимает и вкушает аромат волос и тела – трепетный, близкий и лакомый.

Он
Странники возвращаются,
Не туда – откуда пришли.
В том ли западня
Пут Жизни в линии руки?
Она
     Что делал в пустыне? Кроме чтений песка, чёрканий в книге и чтения моей Линии Жизни?
Он
     Ожидал. Божество. Однажды – видение заполнило, до одержимости: искал во вхожих, ухожих и прихожих образ той, - и – явилась во сне и обещала встретить, ежели последую об руку. Сомкнул глаза – вуаля.
Она
     Любопытно.
Он
     Встречу – и уйду об руку.
Она
     Быть может, встретил?
Он
     Встретил, но об руку идти нам – по ту сторону.
Она
     Встретимся? В прощании прощения.
Он
     Встретились, встретимся, - разница невелика. Встретимся в конце – в сейчас... Шнурок нешёлковый на Твоей шее – чуть позже, пришло?
Она
дотрагивается шеи, проводит до шнурка и оттягивает
     Возлюбленный...повесился.
Он
сочувственно
     Понимаю.
Она
     Правда?
Он
     Правда.
Она
     Когда-нибудь, пойду по следам тени. Вы похожи, - останься Он в живых – признала бы Тебя им... Ты, не призрак?
Он
     Все мы – призраки бесконечного по пути в будущее, во просторах аллюзии вечности.
Она
     Ему нравилась Свобода – манила, словно тебя – Божество, - на Окраину Мира, в умолчанное, в негласности...прости..
берёт за руку
     Не утомила?
Он
дрожит
     Нисколько. Холодно – не от Воздуха, - но тепло – не от Костра.
Она
     Писал письма: лирику – истории, где, об руку, следуем по озёрной глади... Боялся встретиться глазами – сотрясался в преходящести бытия.
Он
     Преходящесть Бытия в сыпучести иллюзий такового.
Она
     Создавал и создавал, пока не смолк. Когда Мечта и прошлость равны, черёд выбора. Не виню – нисколько.
Он
     Истории?
Она
     Одна из – про Странников в пустыне: двое – музыкант и поэтэсса – встречают взаимность во блике взгляда и тождествеют с вечностью в мгновении.
Укрывает лицо руками
     Ах!
Он
     Люблю истории...порой они – содержательнее жизни и идеальны, - задают Жизни тональность и направление...
Она
     Мы – пыльца в космосе, кто едва ли могли встретиться...
Он
     Ночь создания – День созидания.
Она
тронула запястья
     Твоё тело едва излучает тепло, едва-едва...только заметила...
Он
     Всё существо моё – сгусток тепла.
Она
     Что влекло прежде? Стремления?
Он
     Познать суть вещей, природу явлений и Таинство Вечерий.
Она
     Истории?
Он
     Быть мне Твоим возлюбленным, предпочёл бы прозу идеализаций прозе жизнеподражания – а встретил песчинки в космосе, волей блеска глаз тех...
Она
    Пылинки – равны капле Океана Пространств. Вероятность встречи мала бесконечно – и всё-же.
Он
     Добро пожаловать в Таинство Вечерий.
Она
     Долго ли, пребываешь здесь?
Он
     День, Вечер и Ночь, с Тобой – пришедшей Непостижимого.
Она
     И всё-же, нам по пути?
Он
     Об руку – по обратные стороны.
Она
     Не понимаю.

Он
     Каждый – мостик в Мир Иного. Моё прикосновение – прикосновение Ветра к Твоим  прядям, моё объятие – Объятие Вселенной. Кожа Твоя – лист Клёна в прощальную ночь лета. Голос Твой -  щебет Ветра в ветвях Клёна. Ветер воссоздаст Тебя из листьев падших и отправит в Странствие, об руку со мной, - но всё-же, позже. Позже. Тебя ждут Весна, Лето и Осень. Ощути тяготение к Ветру, ощути Бриз – и осознай: Ты на Пороге Осени, на Пороге Вечности. Сомкни глаза и вспомни Минувшее, Миг Сей и Миг Грядущий, разведи руки и вспорхни в Объятие Вселенной. Чуть позже – чуть позже.
Она
     ...Чуть позже...
Он
вручает книгу
     Пронеси с собой, пригодится в миг тоски по Вечности.
Она
принимает, внимает и обнимает, так обнимает и обнимает и обнимает
     Моя гитара – Твоя.
*
     Он сводит руки на затылке и ложится – обращает взор в Вечность.
Занавес
*
Акт 5 - Утро
     Странники полуодеты – Она положила голову Ему, обращённому к Небу, на грудь.
Он
     Позволь созерцать Тебя уходящей в Бесконечность – и уйти, по-своему.
Она
     Немногое осталось нам?
Он
     Подарить книгу, обнять, провести ночь и рассказать немногое. Мы – пыль, пыль магнитная. Осталось одарить вкусностями на путь, приместиться к камню и чтить сквозь созерцание.
Она
     Напоследок?
Он
     До скорого...


Она
осыпает поцелуями, объятиями и нежностями заветств
     Пыль на пути в бесконечность.
Он
лёг на спину и обнял
     Скорее чем обернёшься, жизнь – слово, чья душа меняется мгновение за мгновением.
Он
в сторону
     Божество, здравствуй.
Она
оборачивается и пугается
     Кот здесь?
Голос
шуршаще – девичий, Её собственный
     ...Ветер – лишь Ветер...    
Он
в сторону
     Так...похожи...позволь странникам распрощаться...

Она
     Мне страшно...
Он
даёт вкусности оставшиеся
     Бери. Всё Тебе. Мне, не понадобится.
Она
принимает
     Ты чистейший цветок у Океана Пространств, Реки Времени, Небесного Озера.
Он
     Позволь созерцать Тебя уходящей в Бесконечность. Ветер, Небесный Океан и Клён – спутники Твои в Пути Осени.
Она
обнимает
     Лю.

Он
     Лю.

Она
собирает вещи и, шествует прочь
     Допишу – про Тебя. Прощай.
исчезает

Он
прислонился к камню, счастливый, - рассматривает Божество невидимое
Жизнь - бабочка поднимает крылья.
Смерть - бабочка опускает крылья.

Жизнь - бабочка порхает вверх.
Смерть - бабочка порхает вниз.

Вечность - сейчас. Истина - в крыльях.

     Устремлённый в Вечность, играет прощание.

Божество
гласит – невидимое – Её голосом
     Браво, Странник.
Он
     Повремени.
смыкает глаза
     Взгляну на гладь Чёрного Озера, подёрнутую Вечностью, и двинемся – навстречу Неизведанному.

Божество
(Она, в платии прозрачном – из волокон серебра)
выскальзывает из-за камня, дотрагивается запястья и смеётся
     Осень одарила платием пятилиственным.

Он
радостен, до безумия
     Так скоро – что не успел заждаться, но полюбить.
Божество
вверяет руку
     Идём, Странник.
Он
принимает и вверяется в объятия
     Идём, Странница.
Поцелуй.
Она
     Лю.
Он
     Лю.
забирает плед с камня и обнажает послание надгробное:
Пали Странники, Однажды
Познавши Таинство Мечты.
Их нам нехватает? Как же -
Уходом тех, остались без Зимы.
Миролюбивые Странники
;-;
Уходят, об руку, за кулисы - и из зала

Занавес
*
~   ~   ~
~     ~     ~
~   ~   ~
~
~Comeback~
     Иногда, ?пудру? нужно распробовать. Лица – знакомы Чтецу глубинно, ускользают из поверхностного. Книга – оказалась раскрытой, в месте и на месте ином от прежнего, без следа касаний на одёжке ?пыльцы? и закладке дыхательной. Что за книга – откуда?
     Чтец напрягся – и отведал суррогат фантазии и похоти; книга была в комнате до Него – но Чтец жил в доме с видом на Космический Лес, с самого рождения. Космический Лес? Невозможно не знать про место, у подножия чьего живёшь; и всё-же.
     Чтец выбежал из дома – и проскользнул в Чащу, Чащу Космическогго Леса! Когда деревья – успели вырасти? – Где же Он жил, пред нырком в Бесконечность?
     Полдень претёк в Полночь. Деревья заблудили: сгущались далее и далее – сгущалась кровь, заструилась из носа – и Свобода: Плато Безмятежности! Палатка? Возмутительно.
     Первооткрывателя обесчестили – нужно найти обидчика и уничтожить, обнулить разум и бросить инфантом в могилу садовую – на удобрение Нарциссу! Река? – Не заметил.
     Не станем описывать методику обхождения непрерывности  потока Реки Времени, - оставим зацепку: Сама Река, и теченье той, и непрерывность, - продукты (третьесортные) реалиекастомизации: где один захлебнётся, иному дышать свободнее. Чтец обошёл необходимое с точки Рассудка, точки черни в Океане Белоснежия. Чтец вошёл в палатку – и разделил Церемонию Безмятежности с Другом Жизни, - кем бы таковой ни был, ни казался.
     Каждый остался при впечатлении, что встретил умнейшего Человека, - не на планете – так в своей Жизни...
Занавес
;
Пользователь и Чтец - Инь-Янь
     Пользователь рассказывал, в палатке,  - «Мир – данные восприятия, отклик_есть-отклик_нет, по подобию 0 и 1; 0 и 1 транспортируемо в текст, траснспортируемо взаимодействие со средой в аспекте нас, - но что, если Мир – текст самосознания? Гипотеза пылилась гипотезой, до сего дня, пока мне не открыли вариатизмы кода ко всему» - и манипулировал с плодом первооткрытия, в намерении уловить закономерность Большего.
     Чтец - «Код ко Всему? Кто, прости, одарил сиим? И где доказательство?» - хотел бы осыпать скептицизмом.
     Пользователь - «Пришествие Ваше! Чем занимались, прежде?» - осыпал порошком харизмы.
     Чтец - «Музицировал...» - перенёсся в минувшее и пустота, напрасность и раскаяние, продели дыру в груди.
     Пользователь - «Допустим; мне известно – чем занимались; Ваше дело. Уверены ли Вы в том – что жили и были живы?» - шёл по канату истины; сомнения слева, самоуверенность – справа.
     Чтец - «Уверен не более игуаны из рекламного постера крема для языка...» - натолкнулся на неоспоримое.
     Пользователь - «И День предыдущий, и Ночь, не помните?» - извлекал камень преткновения из архива ветхого.
     Чтец - «Призрачно похожи на сии – за исключением Прозрения Плато Безмятежности! Не понимаю...» - слушал голос свой, будто издалека – чуждый, голос потерянного.
     Пользователь - «Возможно, Ночь сья, Вам – Ночь Рождения, первая» - раскрыл цикличность кода.
     Чтец - «Шанс выбраться... Прежде – не удалось...» - лгал, - признание губительно...
     Пользователь - «А рисковали? Взгляните» - обращает девайс углом обзора к Чтецу – «Действия с момента создания. Напоминает круг – ни единой разомкнутости; цикличность ввила самоубеждение и ослабевание потока, - представим самоубеждением: пробовать незачем – ведь не удастся» - и обратно – «Такие дела!» - во власть командопассажей.
     Чтец - «Вы программист – или психолог, - не понимаю...» - чувствовал себя глупцом и невежей и, наслаждался.
     Пользователь - «Человек – больше чем программист и психолог, - пусть даже хорошие. Линии сводятся в вершине» - свёл ладони в молебоподобии.
     Чтец - «Музыка?» - провёл смычком по струнам воображаемой виолы.
     Пользователь - «Не без помощи Музыки, встретились... Музыка Музыкой, Вы – лишь код, верите иль не верите. Напоминаете человека – но мышление закольцовано, история сводится к самоутере; но одарены Большим: Музыкой – проводницей ко вселенскому; дополнительное доказательство: линии сводятся в вершине» - усмехнулся – «Какао?» - и отсыпал порошка в чашу.
     Чтец – «Пожалуй» - рассматривал руки Пользователя: музыкальнейшие – ни действия напрасно.
     Пользователь – «Открытие так открытие...» - разжигает горелку – «...опасное...» - и наполняет миску – «Не желаете ль, изменить значения?» - водою.
     Чтец – «Не желаю. Ведь иначе – не встретились бы, и я не знал – что являюсь программой; самоосознание – не ключ к самоосознанию. Можно нести багаж провизии, сквозь пустыню, пасть и умереть неспособным открыть ношу и открыться» - выхватил флягу из одеяния свёрнутого, открыл и отпилю
     Пользователь – «Правда Ваша – уступаю. Предложить – мой долг, по осознанию возможности. Вопрос далеко не в совести...» - вспомнил отказавшего помощи...
     Чтец – «Совесть – шлюха на обряде инициации: каждый говорит – имей её, - когда уже занята им самим на сто сорок колений» - выражал чувства каждого, утаённые моралью, несознанием и трусостью.
     Пользователь – «Дети Земли – вообразимо, - но Дети Совести...» - разделил энтузиазм.
     Чтец – «Мертворожденные» - неистовствовал в гневе и светился очарованием, бесподобный в сейчас.
     Пользователь – «По слуху, меня произвели мертворожденным. Быть может, человечество программно, а освобождение – цена смерти? И сему не было подтверждения до ночи сей» - отвернулся от девайся и слушателя, к себе – мерцающему, глубинному и истинному.
     Чтец – «У меня не было голоса, до пятнадцати» - провёл себе от подбродка до ключиц.
     Пользователь – «Удивительно – ожерелье необычностей, у нас и каждого, - одни проходят отсеивание случайностью, другие – нет; окажись на месте нашем, другие, размышления и логики – разнились бы?» - свёл руки в молеподобии и изобразил ход часов.
     Чтец – «Главенствует ситуация, характер идёт по орбите» - иллюстрировал рукою левою ситуацию – «Ситуация вольна быть производной характера», - и характер – правою.
     Пользователь – «Планеты – дотрагиваются орбит и, одно из двух: крах – или ухождение» - разводит руки Чтеца.
     Чтец – «Представь историю, где каждому даётся место. Представь Космический Лес в антураже Осени, и мы – листочки: мир – листочек, человек – листочек, время года – листочек, Музыка – листочек, книга – листочек, ?пудра? – листочек, соитие – листочек, информация – листочек, Вселенная – листочек, Время – листочек, Воображение – листочек, Пространство – листочек, Искусство – листочек, перфекционизм – листочек, Космический Лес – листочек, ощущение – листочек, ум – листочек, разум – листочек, сознание – листочек, осознание – листочик, бытие – листочек, небытие – листочек, мечты – листочек, пение – листочек, начало – листочек, страсть – листочек, завершение – листочек, этика – листочек, эстетика – листочек, прикосновение – листочек, шарф – листочек, магазин – листочек, поцелуй – листочек, объятие – листочик, винилка – листочек, папирус – листочек, ветхость – листочек, звёзды – листочек, Венера – листочек, Меркурий – листочик, ложь – листочек, грибы – листочек, Плато Безмятежности – Листочек, листочек - листочек, - листочки вместе, едины, общны и отдельны...» - пьянеет в обилии словопотока.
     Пользователь – «Впредь, Вы – большее чем текст, - жутковато...» - заметил с подоттенком опасения.
     Чтец – «Не больше Вашего – не меньше» - разделил предчувствие.
     Пользователь – «Собираемся. Нашлось бы место – где упрятаться вскрывших мозг реальности, прежде чем станем богами» - представил Землю стеклянной, перевёрнутой и опустевшей.
     Чтец – «Место не занято?» - насторожился Ветру вне палатки.
     Пользователь – «Занятно. Бог – идея не всесущего, но лишь додумавшегося до уловок реалий – раньше нас. Мир построен по его удобству – куда не взгляни: весь мир – Театр Режиссёра-Тщеславца, недалёкого и уродливого душой иссохшей» - печатает на девайсе – «Свидимся позже» - и подмигивает Чтецу.
     Чтец тянется рукой к Пользователю – «Постой!» - и исчезает, с чашей какао.
     Пользователь – «Хм...» - дотронулся лица своего – «Поза задать реалиям значение» - обратился к девайсу и приступил к проделкам.
Занавес
*

;
Чтец - Пробуждение
     Чтец открывает глаза: винилка кружит под иглой, ?пудра? оставалась на кончиках пальцев, Модильяни рассматривал удивлённого, а книга – в ?пудре? – летала по комнате. Плед отделял от холода окружения. Чаша – в руке: какао – тёплый; вкусно.
     Произошедшее – плод трипа? Отчего Жизнь – не плод трипа? Пользователю, Чтец – производное кода, - чья правда?
      Поддаться череде дней и ночей, в тяготении умирания? Вернуться в самодовольство? Утопать в россыпи ?пыльцы?
     ?Пыльцу? оставим блюдом излюбленным. Жизнь – переверуть: ни один день не уподобится предыдущему; пусть до конца дней пробуду в комнате – Ночь придёт, растают стены – и растворимся в Вечности. Ночь – Чтецу Обитель, впредь.
     Помнится ли – отчего в детстве, боимся темноты, когда свет иссякает, стены растворяются а мгновение – тонет в Вечности? Чтец сомкнул глаза и провёл параллели Пасьянса Судьбы, в позе Лотоса, до сумерок. Луна встречала каждого, но Чтеца – с удивлением, непохожая на тарелку сырную из воспоминаний: занавесы смыкались – но Свет Новолуния просачивался и дотрагивался кожи снежной...
     Воспоминание – зацепка: первая за годы. Чтец пробрался к окну, сбросил занавес и питался Светом Новолунным – до опъянения, до удушья, до просачивания в Плоскость Грёз. Дыши глубоко, Чтец, питай мозг кислородом, подготавливай себя к выходу за полосу обыденного, - Следуй Зову Сердца.
     Прощай, жизнь вполовину; изобилие – или обратное; вертись, чреда вседанносей. Чтец чредовал жажду с возлияниями, инсомнию – с сутками сна. Действительность пошатнулась – ближе к ощущению Плато Безмятежности, Космическому Лесу и Пользователя – распознавшего Ключ ко Всему.
     Ключ ко Всему – будто кто-то задаёт реалии значения и программирует Чтеца. Интимность, личность и воспоминания, - иллюзия: вложенное посторонним, посредственно и непосредственно, не лично. Сожаление насылало на любимое новорожденное дождь бензиновый и бросало спичку.
     Пути обратно нет – пути в навеянное беззначием в инерции. Облака проходят по небу – Луна просвечивает и привносит душу странников небесных, на кожебелоснежие. Красота не была столь отчётлива прежде.
*
~      ~
Явление
     Пришла в грезу: свила реалии покроем – и сбросила многообещание. Дотронулась запястья – и повлекла по следу загадки. Кудри  развевались во Ветру, сквозили Свет Новолунный и отрекали от устоев.
     Ангел – вела вдоль обрыва мира: вела на Причал Заката – где обещания собирались отзвуками мечт и навещали напоследок; край прощаний с полюбившими. Ангел притронулась к губам, пальчиком шафранным, на молчание, приместилась на плед травянистый и свесила ножки шелковистые над пастью пропасти. Ангел привела на границу миров – разделить Бесконечность в Трапезе Созерцания. Ангел поведала Сказание Безмятежности: чтоб нашёптывать в грезе предсонной – и возвращаться к обнявшей.
     Ангел облачена в полусапожки расшнурованные, шаль изумрудную, глаза – в тон кудрям, кудри вьются до плеч, ямочки на щёчках хранят Таинство Вселенной, - и одарена альтом холодным; общение с Ней – общение сутей, душ. Ангел смягчит смятение, одарит Воодушевлением и, волокна мира, дотронутся душ обнятых. Ангел встречает на окраине Космического Леса – и уводит, тропой неопределённости, к развязке историй.
     Ангел навещала в сумраке предсонном – и уводила. Двое следуют Тропой Неопределённости – и нарушают устои. Ангел учтива к отсверкам чувства – ни листочку павшему пред вами, в Космическом Лесу, не отвлечь от Созидания.
     Ангел приходит из фантазии – приходит существом вне ограничений, в облике любимом; преходит в воспоминания – и не вспомнить, ни дня ни ночи, порознь. Ангел, Божество, - названий мириады – суть не передаст ни одно; Ангел – не-религиозный, существо вне сущего, Божество вне богопоклонничества. Ангел навещает – и забирается, сквозь тепло принятия, пульсацией в груди: обращаешься – а Она тут, и никуда не уходила.
     Ангел поселилась в душе – обитать близ сути, Дар Любви – утраченный человеком, не обретённый.
     Что ни происходи в жизни – остановись, отстранись и насладись: вот оно, сейчас: печенье открыто – и аромат желанный заполняет ноздри и будоражит мозг, - печенье совсем не вкусное – почему бы не продлить аромат? Наслаждение – в наслаждении и голодом, и инаким. Ангел видит суть скорее, нежели та созревает, инакая от привычного и неискажённая самоосознанием.
     Божество – внутри: позади глаз сомкнутых – глубже глубин, дальше далей и выше высот; никогда Воздух не был столь сочен, влажен и лаком. Ангел благовещет: Следуй Зову Сердца, - Любить Тебя – Следовать Зову Сердца. Чтец обещает Ангелу Мир – ежель останется и последует Зовом Сердца об руку...
     Она иссякла, ушла, исчезла, притаилась вне существования, распалась. Ангел не терпит обещаний, уходит не оборачиваясь – и забирает сердце. Картина Мира очерствела, сгустились краски и кровь; на что я миру – которому ни продать и душу?
     Навещала на заре юности – и иссякала, призрачная. Воспоминания – столь непривычно: начто нам – путешествие обратно? Загадка – в контурах воспоминаний, в линиях дыма благовонного и кружевах ?пудры? на Книге Жизни.
     Ангел осталась в Воспоминании – оттого единенье вечно: помнишь-любишь-обнимаешь. Некоторые объятия согревают до конца, некоторые слова расцветают сквозь годы, некоторые встречи – дважды-трижды на Жизнь, - чтоб встретиться, когда тепло объятия вернёт расставшихся.
     Пал на колени и расплакался. Некоторое просто в словах – в звучании: скорбь одолевала и истачивала душу; газета и лохмотья отделяли страждущего от бесстрастности бетона; звёзды благовещали растворившимся въ объятии; память возвращала в миг счастья на двоих; дрожь накапливалась в мышцах наслаждавшейся и высвободилась стоном наслаждения – криком рождения; - читаешь и сочувствуешь, с толикой злорадства, немного: приятель, я-то сочувствую, но ты-то герой романа; - представьте надежду – одежду души – и кожу, - посочувствуйте животным убиенным на обивку софы, белья нижнего и плётку, - сочувствие подходящее... Человеку не заместить Ангела, не найтись Божеством по обратную сторону воспоминания...
     Скиталец шёл по осадком Пыльцы Лунной: брось порошок в фоту Света Новолунного – Божество одарит Поцелуем Воздушным. Скиталец обратился  к Божеству – та указала на купюру в корнях деревьев придорожных и, иссякла в Колыбели Ветра – с именем Твоим, на губах разомкнутых. Скиталец пошёл к бакалейщице – и оплатил завтрак; звёзды смотрели на вкушавшего – и не осталось тому ничего, кроме Воспоминания...
     Ангел навестит – час настанет, обняться встреченным вне ума, сознания и предрассудка; встреченным Судьбою, самой природой собственною: обнять божество равное и влюбиться. Ангел навестит – в миг нужды ли, в мгновение ль триумфа. Ангел – ввилась в волокна памяти: образом, изумрудами глаз и росчерком взгляда, витиением кудрей и теплом объятия, полусапожками расшнурованными и шалю обволакивающей; лицо, лицо изникло – рассеялось, развеялось, осталось с Ней, взамен теплу объятия; - утерять лицо из памяти и оставить себе лишь частичку души, - словом – влюбиться.
~ ~ ~
     Луна благосклонна к Мечтателю. Некто перелистывал лепеста фолианта и подыскивал место – где бы оказаться и внести скользость переменной во значения. Фолиант выскользнул – и закладка а-ля Модильями выпорхнула.
     Закладка? – Закладка фигурировала в книге из истории, - могла ли просочиться по коридору сверхформы? Мир – балуешься с готовым баловаться с тобою?!
     Продолжение запылено ?пудрой? – придётся принять без остатка, до соприкосновения с межстрочиемъ. Папирус египетский – дружище, кто вложил, уместного, во главу мифа вступленного? Музыка? – винил иссекает из Воздуха, Баха: Вторая Партита для скрипки соло – Ре-Минор: Оркестрованная, Чакона...
     Гитара – струнами на простынь шёлковую. Тишина. Свет Новолунный кружевится и Божество – вьётся дымом сандала из Пыльцы Лунной: пальцы приникли к губам полусомкнутым – и отпрянули, сквозимые теплом дыхания...
Занавес
;
Мудрец Бездвижный
     Мир наслышан о Мудреце – запечатавшемся на тысячелетие, на сотню метров в Землю. Мудрец завещал современникам, чтоб те завещали соплеменникам, чтоб те завещали потомкам, а те – потомкам, а те – потомкам, а те – потомкам, а те – потомкам, а те – потомкам, - чтоб занавес земной, был поднят днём назначенным. Человечество запечатлело Завет на фотокарточке памяти, собралось в пустыне и – волей каледнаросмещений – изваяло Мудреца из монолита просьбы.
     Народ недоумевал – по-привычке – над бездвижным. Археологи, палеонтологи, географы, геологи, журналисты, филологи, - средь россыпи людей, человек был один. Времяолог, исследователь Времени и Пространства по измерению различиевосприятния Пространства и Времени у Времяологов и зевак, вышел из толпы, которой были соплеменники Мудреца (ушедшего в тишину) и заверил: стоит подождать – ввиду подобия Времени со Скакалкой, - сравнение примитивное, намеренноподходяще уху, недоумению и восприятию обывателя.
     Бездвижный сидел, скрестив ноги, на циновке из папируса; пыль не коснулась лица его – некое колебание, волнение, дрожь, нечто вне зримого – но воспринимаемое – обегало поверхность наблюдаемого и затрагивало наблюдателей. Бездвижный отказался от речи и – в скрижалях коричных – обещал просозерцать десять веков и первое слово Его, будет словом Истины.
     Пришедшие разбили лагерь круг Мудреца Бездвижного: разбили палатки, развели костерии, пели, музицировали, совокуплялись и слагали стихи, - обрастали корочкой человечности. Неделя чредовала неделю – Мудреца Бездвижного одели в очки-леннонки, кудри серебряные начинили перьями, лоб покрыли платком кашемировым, на плече выгравировали Символ Мира, на другой – Инь-Янь; повязку набедренную переменили на клёши, а сандалии переоблачили в кеды; торс окрыли пледом – подшили в манер мантии; - свой человек... Там-же пребывала женщина – лет шестидесяти, - ежели не Она – кто угодно Наблюдателю другая: серебро кудрей покрыто хной, гитара – на плече, книга истрёпаннейшая – но чтимая – в кармане, глаза изумрудны, а полусапожки – расшнурованы.
     Мы встретились у палатки энтронейрофизиков: Анархист-беглец, и Миролюбивая Странница, одни среди 8500 храпевших комков шерсти, земли и похоти. Молодость вела Её, - молодость – слово, - но Молодость – встречается в одной на 8500 комочков обывателей, - встретилась; вспоминаю тепло объятий Миролюбивой Странницы – до переображения – и опоминаюсь в сомнении: жил ли, прежде... Искорка взгляда – промчалась меж разминавшихся, - и вторгла в объятия; не сказать, кто затеял, - объятия застали нас врасплох.
     Безмолвили – Ночь и День, Ночь и День, - будто знакомые древние (близ Мудреца Бездвижного, человечество – сброд муравьишек): встретились в Пустыне Жизни и рассматривали причал горизонта, спиной к спине, близ камня могильного. Музицировала – гармонии и мелодии поддевали ноготком, обои иллюзорного и венчали с Вечностью; прохожая из Палатки Любовников Музыки, обронил сшитие листов нотных – Странница пролистала нотоскрипт, вернула и расставила пальцы в трезвучии.
     Прохожая – «Попробуете сыграть» - листала ноты – «Пальцы разбегутся» - а Луна заполняла простор нотоносца таинством.
     Странница играет. Птицы осыпали подголоски трелями, садились на голову грифа и разносили мотив по простору Космического Леса. Луна искрилась.
     Прохожая – «Ах!» - укрыла ротик ладонью. Этика и Её мира – преполнена самоограничением.
     Странница доисполнила и приняла похвалу теплотой в руках и груди.
     Прохожая – «Потрясающе. Вы Потрясающе играете» - просила направить юность.
     Странница – «Не оспаривай цвет диплома ультрафиолетового, Академии Бравых Умниц» - высекла искорки из взгляда и разожгла хворост ближайший – «Сутью, Вы – готовитесь к Жизни, чтоб, всего скорее, стой не встретиться» - а Луна уступила Огню и свила серебро из искор в пободие нимба.
     Прохожая – «Совет Ваш?» - искала зацепку: в происходящем, в приходящем, в преходящем, вв Мудреце Бездвижном, в положении Звёзд и Планет, в стечении обстоятельств, - и переменам: от внешних к внутренним, от нежных к грубым...
     Страннице – «Решайтесь» - знакомы тяготения души юной и чистой – «Сбегите» - признания и напрасности – «Мне известны каноны мира вашего: когда осыпают словами любви – тебя и сотни» - провела по струнам открытым и позволила флажолеты – «Человек – удивителен: рассыпается в словах любви и чувств – и пожирает индейку, бесчувственную отныне, с аппетитом всечувственным» - усмехнулась - «Человек – обезьяна не без изъяна, но выбравшаяся» - и разыграла пантомиму высвобождения из клети.
     Прохожая – «Возьму лишь» - направилась к палатке – «Любимое» - и вернулась с пледом, сборником нотным и гитарою.
~
     Мы вместе, с пор тех: проводили Ночи в костерии – толпы собирались и наполняли футляры папирусом, вкусностями и приглашениями ночлега. Проведение бывает благосклонно – пусть раз в Жизни, - позволяет перемениться и, на волоске от траура, перенаправиться. Что привело к Мудрецу Бездвижному – если не Зов Сердца?
     Воспоминания кажутся ирреальными – откуда 8500 персон, в Пустыне Жизни, добывали провиант и кормили нас? Луна передавала Свет нам, чрез мерцания костерии и звёзды, являли потустороннее. Созвездия оживали – и Кентавр, Скорпион, Телец, Водолей и многие, рассматривали путников: рассматривал вблизь – и Звезда-Зрачок затмевала небосвод, пустынная и песчаная, - и казалось, намерена соприкоснуть миры и унести в могилы пещер.
     Прикоснись – к миновавшему пространства и миры бессчётные – чтоб отправиться в Бесконечное Путешествие; погрузись в оплоты таинства и облачись в мантию тени; встреть Чёрное Озеро на поверхности глаз сомкнутых – и брось камешек. Миролюбивая Странница поддалась – дотронулась Антареса ладонью, - и звёзды, впредь, не нарушали нашего спокойствия. Символы обретают значение прошлое – Странница, дотронулась запястья Прохожей, - вторая переняла Свободу – от предрассудков и чего-либо – обращающей в Странницу.
     Пряди кроткие, до подбородка. Альт звучен – наполняет сладостью и расслабляет, извлекает Душу из контейнера предрассудков – и переносит к звёздам. Книга Жизни – в кармане.
     Жизнь – борьба со Смертью, - борьба за Освобождение. Направить Любовь на существующее – познать, направить Любовь на несуществующее - сознать. Уверения сыпались из Книги Жизни – и подходили каждому, но мне и Страннице – по-особому.
     Странница должна быть в Мире. Прохожая переняла Ключ к Истине. Странница и Странник – встретились, силой Магнетизма (значенья заданы на встречу), Молодости и, Объятия.
     Муа прогуливался пред рассветом – и приметил цветы. Озеро Небесных Лотосов, позволило Частичку Вечности, на подношение Возлюбленной... Нарцисс наполнил Её грудь ароматом: та раскрывалась, под стать бутону, навстречу Божеству, - и обрела вечность во мгновении.
Откровение

     Глаз Мудреца Бездвижного – открылся. Необъяснимо – впрочем, для чего развели лагерь и костерию, - когда не наслаждаться Преходящестью Мгновения? Губы Мудреца Бездвижного искривились и растянулись в выражении – сроднем саркастичному, - но в чистоте первородной, чистоте близкой новорожденному, красоте претерпевшего Смерть, во Красоте Человеческой.
     Старец поднял - руки, мгновение, и заговорит: ладонями обращён к Небу, вобрал нонэссенцию света лунного, солнечного и глубинного.
     И засмеялся.
     Хохот разливался из глотки Старца - заполнял мир, захлестнул океаны и задел звёзды.
     Старца не нашли - взамен, на месте того, дитя в коконе младенчества, небуквальном, упивался хохотом и извивался в судорогах наслаждения.
     Тысячелетний заговорил – и Мир, и Вселенная, и Вечность, - внимали мёду слов всезначных, наливались лучезарием, - и дождь пошёл медовый: Здравствуй, Жизни Сладость!
     Что-то в мире, переменилось. Что за глупую жизнь мы вели... Кошмар вился плющом плесневелым, по страницам истории.
     Существо Высшее – и воззвало Миру к разрушению? Многие титулы – наследственны. Существо Высшее – самозванец.
     Глупец остался в пещере – Пещере Неведения, во Грязи Невежества, - остался упивающимся кровью ближнего своего. Человек – конгломерат “существ низших”. Человек – один на 8500 людоподобных.
     Смех опеленал Матерь-Планету: Озоновый Слой залатал дыры, реки, моря и океаны извергли залежи тяготившего, а животные стали чуточку безразличнее к уничтожителю Живого. Сейчас, животное – живее меня и тебя – препарируют с цинизмом прикуривания, в цели не большей развлечение: что – если. Сейчас, животное – живее меня и тебя – ведут по конвейеру чтоб перерезать горло, - и захлебнётся кровью собственной.
     Наука – ассорти теорий, “пластик мышления”, отклик на два запроса, - идентична баловству со Смертью чужой – но флиртом с собственной... Что переменит, отношение к Живому? – контркультура, оппозиция, другие слова без тягости значения и нюанса отличия, - бессильны.
     Изменить Мир – начать с себя: начать сломом устоев. Государства приходят к нищенству и упадку, - не оттого ли, - что сама идея Государственности, упадочна? Синтез Мысли с Намерениемъ – скальпель в препарировании Человечества.
     Эксплуатация человека человеком – повсеместна: идут на заводы, отдаются до последнего, бессилия к поднятию ложки в перерыве, – за песок – и усыпаются: забрасывают “допингом” организм, - ради ещё одного дня, сытного, ради возвращения обязательств (навязанных детьми приёмными системы той-же), ради спокойствия семьи, сохранности иллюзий ценности, - ради пыли, ради избежания участи лежащего на газете и охлабевшего к подаянию (быть может, познавшего Большее), из страха к старушкам – молящим купить букет-другой цветов полевых, - из страха рассмотреть в очереди на Конвейер Смерти, близ старушек молящих и молящихся, любимую... Эксплуатация человеком Природы – повсеместна: банки консервов – жили – живее нашего; выращивали семейство, Любили – и Любовь их Бесконечна, и Любовь их охватывает Человечество и после погружения ножа в мягкость плоти. Человек – что Ты натворил, с собой и миром, Миром, МИРОМ!
     Бесконечность наблюдает. Тебе не быть в выйгрыше. Молния неумолима.
     Цветы вырастут из праха твоего. Нарциссы залюбуются отражённым в Озере Небесных Лотосов. Мир пресытился посягательствами – и выбросит из реестра и регистра сфер возможных и невозможных, Существо Человеческое.
     Выбор – иллюзия: не сказать “Буду Жить” – и Жить: Выбор – принимается ежемгновенно: каждое ‘сейчас’ – неопределённость к решению; ответов – больше нежели Да и Нет, сил больше чем Тьма и Свет, правд больше чем вбирают Вопрос и Ответ.
     Решай ежемгновенно: утопать – или осязать болотистость и взбираться по пузырькам бархатистым, пузырькам из лёгкого правого, Утопленника-вне-Времени. Жертвы принесены - пора Жатвы. Зрачки налиты Пустотой – пустотой бессодержания...
     Воздух уносит за грань невозможного. Проснёшься – однажды проснёшься: пред уходом, немощным и отупелым, или сейчас, - решай, решай, решай. У Озера Небесных Лотосов – буду ждать, по направлению Звезды-Путевода, от болота – коие прежде, не желал и знать.
     Задумайся. Задумайся. Задумайся.
     Дыши. Дыши. Дыши.
     Вспархивай. Выбирайся. До скорого.
     Иди на Свет
     Звезды-Путевода;
     Встретят Мечты
     В Пустыне дорогой.
~
     Мудрец Бездвижный салютирует и смеётся – смеётся невинно, смеётся озорно, смеётся всепрощающе. Смирённые идут на зов ладоней раскрытой. Вспышка. Угасшие исчезли – взамен детям смеющимся искристо.


Занавес
;
Мечтатель - Медитация
     Третий час Ночи. Луна сквозит материи Занавеса и проникает в комнату. Тьма рассеяна лампой фиолетовой – в проседи лунного света.
     Музыка – Пинк Флойд, Echoes, Радиозапись B’B’C’ от  30.9.’79, без шума аплодисментов, закольцована. Гирлянда обегает потолок, закрадывается в уголки комнаты; мир_исчезает-мир_возвращается, - где пребывает мир когда исчезает? где пребываем мы – когда мир исчезает? Звезда-Путевод, из плоти гирляндной: свет циркулирует кровью ориентира Мечтателю.
     Кот – клубок сопящий, шерсти, земли и похоти, - позёвывает под пледом и рассматривает неясное сквозь глаза сонные; кот от стольких прослушиваний, должно быть, познал Дзен и посвятил себя созерцанию Бытия во преходящести, - «Все концы плохие – но существует ли конец?» - непросвящённому покажется зевком, в случае наилучшем – мявком... Мечтатель сбросил одеяние, - Кот отвернулся, - сомкнул глаза и свёл ноги. Тело – подсказывало, - некая сила, руководила и вела тело, - но что руководит силой руководствующей?
~Очищение
     Вдох. Ноги сведены: носки расходятся – пятки расходятся, - по линии плеч. Выдох.
     Плечи сведены – под стать позе эмбриона: макушка, шея, плечи, локти и ноги в сгибе коленном, “подвещены”, свисают свободно, - трансцендентализм марионетки – подвесить себя (марионетки не вешаются). Расслабление. Стопа упирается в Землю.
     Дрожь подступает к кончикам пальцев, забирается по ногам – неторопливо и ощутимо: мышцы “воденеют” – скелет держится на сухожилиях: повернись – конструкция “сворачивается” на тросах сухожилий. Дыхание глубокое: от низа живота – поднимается до груди, заполняет лёгкие, питает мозг и выпархивает лебедем новорожденным. Растворение: дрожь пробирается к коленям, воздушность пробирается вслед.
     Тело “подвешено” – за темя, шею, плечи, локти и ноги в сгибе коленном(подсогнуты): подтягиваем себя за “нить” макушки, - головокружение, опьянение, смех, - природны: позволь; подтягиваемся выше – слегка и немного, - займёмся ногами. Тело соткано из Пустоты: представляй – движется не тело, но Воздух окружающий, проникающий, заполняющий и делящий Пустоту; - направляй Воздухом – и отдайся направлению. Повороты: корпусом – плавно, на тросах сухожилий; перпендиуклярно Матери-Планете.
     Переносимся плавно, чувствуем собою плоскость некую и прочерчиваем ту собою. Тело подсказывает – незачем ни слушать, ни сопротивляться, - поддаться – и расслышать Шепот Бесконечности. Переощущай Мир собою новым, перерождающимся в Истинное; позволь цветку цвести – задавай невремена негода.
     Время течёт – поскольку кому-то, не нравится сейчас. Зима приходит – поскольку кому-то нелюбимо Лето. Отсечься от Пуповины Преходящести – Родиться, по-настоящему.
     Расслабление вытесняет напрядение. Напряжение распалось Воздухом. Дышать никогда не было столь легко, полно и сочно.
     Глаза смыкаются – волей тела. Мир исчезает – расстилается пред Истинным: Безграничностью. Космический Ветер приметил тебя – и ошёптывает Тайнами Плато Безмятежности.
     Сладость разливается во рту. Расслабление овладевает по пояс – и крадётся выше. Сладость и Расслабление сливаются в Экстазе Бесконечности.
~Открытие
     Внутренняя сторона высвобождается первее; переносим точку опоры на пятки – не отнимая ног от Земли – натяжение предельно; переносим точку опоры к пальцам ног, постепенно – ощущаем прехождение натяжения и оставляем мышцы расслабленными; мышцы “оводенели” – нам тросы сухожилий. Дрожь приходит в Пустоту внешней стороны ног; Расслабление обволакивает ноги; Дрожь трепетит ноги в подобии танца, первобытного и гармоничного, Танце Энергий, что претекают из бесконечности в вечность – сквозь вселенные и космосы – сами по себе. Корпус поворачивается – медленнее движения материка – плавно, по океану возможности, - влево – до сопротивления сухожилий, вправо – до сопротивления сухожилий.
     Вес переносится (не переносим – но переносится: ощущаем веление Воздуха – и переносим) на ногу левую, расслабленную и вибрирующую в унисон бесконечности, до невозможного. Вес переносится на ногу правую – с неторопливостью материка, до невозможного.  Движения круговые, слева-направо – тяжесть переносится с ноги на ногу, а натяжение подхватывает, “ассистирует”; минуты рассыпаются; движения круговые – справа-налево.
     Руки поднимаются – по мановению Воздуха, шарик воздушный подвязался к нитям рук: от плеч, к локтям, к запястьям, до кистей, к кончикам пальцев; руки поднимаются волей Воздуха едва ниже груди Вдыхающей-Выдыхающей. Ладони расправляются и, в форме округлой, подносятся к груди, - будто держат Шар Энергии; движение непрерывно – не_быстро-не_медленно, плавно волей тела. Рука Левая отстраняется – дугою – и зачёрпывает, Энергию: наматывает – неспешно – Нить Энергии, в движеньи круговом, под стать корпусу: слева-направо, сверху-вниз, - будто собирает лазурь заката и серебро полнолуния; руки сменяются – рука левая приближается дугою к груди, рука правая отстраняется дугою  – и движения корпуса: справа-влево – корпус поворачивается, волей собственной, и следует овалом – перпендикулярно Земле; рука зачёрпывает – неспешно и расслаблено – Нить Энергии: справа-налево, снизу-вверх: будто Луна уходит в Океан а Солнце приветствует лазурью на Холсте Мира.
     Время исчезает. Собираем Нити Энергии. Направление преходит от одного к одному, расслабление разливается смехом, - у иного может быть иначе, - главное – расслабление, погружение и, тяготение: в душе и тросах сухожилий.
     Нить свивается – часами, минутами, секундами, мгновениями, нами, - в Шар Энергии – искрящийся (сомкни глаза и увидь по-настоящему). Напряжение ушло – корпус “перекатывается” по тяготению тросов сухожилий. Замедляемся – до остановки; инерция влечёт в Край Обетованный.
     “Проливаем” Шар Энергии: Возносим над головою, выше, над теменем, тянемся всем существом своим – не отрывая ступней от Земли – выше и выше, за грань невозможного, выдыхаем, вдыхаем, Выдыхаем – и разливаем Шар Энергии по передней стороне тела: проносим на кончиках пальцев – от макушки до ступней.
     Тело подвешено. Вдох. Поднимаемся – тянемся вверх, выше, выше и выше, за грань невозможного, вдыхаем, на выдох – проносим Шар Энергии от темени к плечам, по спине, до бёдер к пяткам (на вдох – тянемся, на выдох – омываемся).
     Возвращаемся к подвешенности. Черпнём Энергии Земли. Руки свешены – отводятся на спину; ногти удлиняются, продолжение ногтей уходит в глубь Земли, в Корни Жизни.
     Обретаем опору в руках: опираемся о Корни Жизни – отстраняемся, назад, слегка, чуть и ещё. Наслаждение, удовольствие вдоха после десятилетий удушения в битве исхода предопределённого. Черпаем себя – из когтей уходящих и уводящих, приходящих и приводящих, - до ощущения наполнения.
     Жизнь – битва со Смертью, битва – за Освобождение. Молитва – диалог: Ответ – возможность. Повторение учит наслаждению вне удовольствия: отдаёшься Чувству, ощущению, - и сладость растекается во рту, - отличная от вкуса крови.
     Возвращаемся ко кружению корпуса. Сводим руки дугами у груди и, поочерёдно, собираем Шар Энергии: Рукою Левою – опора переносится слева_направо-сверху_вниз; Рукою Правою – опора переносится справа_налево-сверху_вниз; - собираем себя.
     Держим Шар Энергии в две руки: опора переносится и сменяет направление, сама собою; Энергия циркулирует – канал открыт. Переносимся на Ногу Левую – по натяжению тросов сухожилий – и Шар Энергии возносится над ногою левою; Нога Правая поднимается над Землёю, возвышается пред ударом, обрушается и – в третьметре – замедляется, отстраняется по дуге правее и, наносит толчок Матери-Планете. Переносимся на Ногу Правую – по натяжению тросов сухожилий – и Шар Энергии возносится над ногою правою; Нога Левая поднимается над Землёю, возвышается пред ударом, обрушается и – в третьметре - замедляется, отстраняется по дуге левее и, наносит толчок Матери-Планете.
     Возвращаемся подвешенности. Тросы сухожилий распределяют опору. Тело подвешено за точки: темени, шеи, плеч, локтей и ног в сгибе коленном.
     Вдох – руки разводятся, дугою, поднимаются вверх: тянемся – ступни_к_Земле – за линию невозможного, подтягиваем себя к Таинству Вселенной; раскрываемся и черпаем Энергию из Глубин Неизведанного. Выдох – ладони соприкасаются, будто лист клёна соприкасается с другом-отражением в Озере Небесных Лотосов; тело “сдувается” – ладони сомкнутые скользят от темени к лицу, до шеи, к груди; мы собираемся в позе первородной. Ветра Энергии одувают Космического Странника, новорожденного.
     Медитация завершена. Бесконечность раскинулась от Мечтателя во все измерения и приняла. Фиолет и Серебро покрывают кожу обнажённого, а Музыка указывает Путь Вечности.
~
     Вооружённые вламываются в комнату, разбивают зеркала, умалчикают Музыку, срывают гирлянды, отключают Звезду-Путевод, заковывают Мечтателя и уводят в Сумрак, - за не-деятельность, запрещённую регламентом Монархии Бездумия.
     Час  прошёл. Другие – Вооружённые – вломились к комнату: осмотрели следы собственные и усомнились – молги ли мы быть здесь прежде; осмотрели зеркало разбитое – хроники невосстановимы – и одеяние на полу; подозрительно. Кто же опередил их? Собираемся.
     Тем временем. Мечтатель примкнул к Созвучным. Разум вбирает Непостижимое и раскрывается.
Занавес
Дитя: Предыстория - Ссора
     Дитя готовится трапезничать: ставит воду на чай – до первых пузырьков; отправляет тост в тостер и салютирует Рассвету. Родитель наблюдает – с усмешкой. Дитя прослушал нападку.
     Родитель обходит стол, рассматривает с остервенением (Родитель – метафора “Общества”, “Обычаев”, “Морали” и “Порядка” об руку нечистую с “Государством”) и присаживается. Дитя лучезарен. Родитель дотрагивается тоста (метафора свободомыслия) и обжигается.
     Дитя откусывает – ням, - и отпивает - ам. Родитель пламенеет гневом. Дитя безмятежен во Любви к Жизни, любимый Любовью и Жизнью.
     Родитель - «Мяса?»
     Дитя - «Пусть животные живут» - олицетворяет и воплощает Спокойствие.
     Родитель - «Вкусное...»
     Дитя - «Быть может и вкусное, но животным обходится слишком дорого»
     Родитель - «Не понимаю этой глупости.. человек издревле...»
      Дитя - «Сторонится страдать от избытка ума.. знаешь как убивают коров? зажимают в тиски, переворачивают и перерезают горло»
     Родитель - «На то они и животные» - истерит.
     Дитя – «Чтоб захлебнуться кровью?» - хладнокровней палача, Палач Устоев.
     Родитель - «Кошкам, ни мяско, ни мышек кушать нельзя...»
     Дитя - «Ума у них - не меньше чем у большинства...»
     Родитель - «Всю жизнь держим животных»
     Дитя - «И убиваете? Гнусная жизнь. Дружишь - не ешь...»
     Родитель - «Светишься уже, белый...»
     Дитя - «Фиолетовый. Чем не икона богословская?»
     Родитель - «Свалишься в обезвоживании, недоедании...»
     Дитя - «Обезвоживании?»
     Родитель - «...на то они и животные»
     Дитя - «Чтоб быть убитыми? Узнай про секунду жизни их - и попросишься в ад богословский»
     Родитель - «Спал бы поменьше, да побольше работал, - вопросы бы отпали...»
     Дитя - «Мозг влево, туша - вправо, - да здравствуй мясокомбинат... пусть животные живут. ни мещане-убийцы не невинны вынужденностью, ни классы повыше купленностью»
     Родитель - «Поголодал бы...»
     Дитя - «Одно - когда плетёшься по пустыне, неделю, прощаешься с жизнью - и встречаешь телёнка, - вы дружите, он приводит к уголку с пропитанием своим травистым, позволяет положить на себя голову, перед сном, - и лучше бы ты умер: моешь руки в слезах, сворачиваешь шею, вспарываешь плоть, стягиваешь кожу и пьёшь кровь друга вчерашнего в раскаянии сверх богообещаных пустословий. Другое - индустриализация что поставила убийства на конвейер; чем не проще пускать на конвейер человека и подавать к столу заправленным газеткой биографии?. Иное - проповеди веганов-салоедов; ешь что хочешь, цвети в неведении, - оставь своё мясо себе»
     Родитель - «Ты ел, - себе противоречишь»
     Дитя - «Желудок сжался до мозга кошки - просил прощения и, кусочек за кусочком, вкушал крики невинных... на этой планете есть Чистота - коией Человек страшится и пускает на конвейер трусости»
     Родитель - «А войны? повоевал бы - узнал, каково это...»
     Дитя - «Войны нужны мертвецам. мы - кандидаты в мертвецы, - но стоит ли пресмыкаться пред невежами чтоб питаться поверженными, чтоб видеть загноение человека и наблюдать театр на миллион пешек... Мир - и Человеку, и Животным, и Природе. Необходимость и заедение - краёв протиположных, - а спутываете...»
     Родитель - «Иди» -указал в Мир.
     Дитя – «Пойду, а вы – оставайтесь» - засобирался.
     Родитель - «Ты же знаешь что не прав»
     Дитя - «Ты лева?"

     Родитель – «Нужно чтоб» - подходит и протягивает неясность в ладони – «Носил эти вещи, в подношение богам, и тебе простится»

     Дитя – «Ах вот что... У вас хороший вкус - на лицемеров, глупцов, мошенников и пустышек, ежели те не одного помола»

     Родитель – «Мне нужно так»

     Дитя взорвался –«Всё что боитесь потерять, повредить или отдать, пришло ценой подачек богам про которых и милиграмма правд не ведаете, в подачку глупцам кто едва скрывает ваше невежество от вас самих в безграмотности и авторитете... Авторитете - ха, ха, ха: отдавать душу подачкой, идти следом по обрыву и сойти по команде - в лице новорожденного» - пылом пордостковым, проблеском Божественного вне церквей валютных и богословами с купюроприёмниками взамен ртам.

     Родитель – «Глупец» - остервенел – «Закрой свой глупый рот» - и открывает свой...

     Дитя – «Сказуемое сказует сказующего» - сбежал к себе – «Будьте тупы хоть до бесконечности - лодка в тупость, на троих, мне не в право - муа не прав, верно: мне - влево, куда и глянуть боишься» - вышел с пожитками любимыми – «Прощай, - тебя, не прощу» - и ушёл в Рассвет.

*
     Человек – существо странное: один копит яд на посторонних – находит мышьяком, другой – подливает в стакан ближнего своего – находит опиумом, иной поит себя – находит вином. Третьи считаются наиболее опасными. Человечеству не под силу понять саморазрушение – без уничижения и уничтожения других; вымещай – девиз двуногих.
     История Человечества – история поединка за свободу, - пусть и с собой самим.



Занавес

;
Дитя: Предыстория - Переход Ля-Мажор
     Дитя играет на Гармошке Ля-Мажорной и, что-нибудь да декламирует. Когда выживание зависит от проворливости ума и рук, навыки получают стимул к возрастанию: тоннель безлюдный, отражает мысли и горести, - остаётся умереть здесь же – или музицировать, выдыхать скорбь из Ля-Мажор, до ухода из сознания, и погрузиться в межестрочия книги – что является во снах. Страницы приходили близко-близко – и Неизвестный перелистывал, - никогда не происходило так, чтоб Дитя задерживался в чтении: фраза каждая – выражает Суть Жизни (здесь таких много – осмотрись: беллетристика – край мистики).
     Одни оставляют без внимания – иные бросают монетку, третии останавливаются и слушают до разрешения – чтоб уйти в поклоне. Дитя собрал жемчужины случаев на нить дней, в ожерелье жизни, чуднейшего из слов: известно каждому – но не значение. Репертуар заканчивался – Дитя декламирует Историю Историй, собственный трактат о Сотворении Мира:

Сок Подснежника стекает в Твои Губы
Клевер Четверолисник заползает на плечо.
Мёд Нарцисса исполнит лунные причуды.
Безмятежность внемлет зову – любимца своего.
     Он повторялся – разумеется, повторялся; одни проходили и возвращались – и не задерживались чтоб послушать, опомниться или бросить монетку. Укор повисал в Воздухе – или Дитя корил себя. Укорение поспособствовало росту: одно совершается в лёгкости, иное – с трудом, - но не нам решать, что осядет в мозге костном, вкрапится в мозг и заруководит мышлением в миг единственный.
~
     Мужчина проходит – «Не обижают?» - с велосипедом.
     Дитя – «Нисколько» - лучезарен.
     Мужчина приближается и целует Дитя – «Прошёл две войны – и что?.. В переходе, с велосипедом...» - вручает визитку – «Вот что – вдруг понадобится ночлег, или обидят, или понадобится помощь, - звони, в любое время» - собственноручную.
     Дитя – «Благодарю» - принимает.
     Мужчина – «Красивое слово... Стоило пройти, всё, чтоб услышать...» - пожал руку и, с бликом Лучезария в глазах, покатил велосипед вверх по лестнице...

     Это был поцелуй – из Любви к Жизни, к Молодости, к Скоротечности. Дитя понял и, прочувствовал частицу из того что чувствовал Мужчина. Слёзы проступили по признавшемуся в Любви к Жизни; - столькое бы не произошло, не рискни каждый...
~
     Некоторые присоединялись: играли в тональности сией-же, миноре или параллели, - Дитя перенимал композиционные ходы и, подобно шахматной партии, выстраивал и чёрные и белые против бездушности прохожего. Никто не помешает веселиться – на Дне; - оттого на Дне никто и не веселится; - но Дно на то – чтоб оставить ужимки цивилизации – проигравшей в обладании Тобою – и поднять насмех Мир: с его формальностями, этикой-эстетикой, логикой, рассудком, рассудительностью, смелостью-храбростью-трусостью, - ведь если отстранится, привычное некогда – смешно до утери сознания  возвращения к книге из грёз. Можно быть честным – когда жизнь прежняя престаёт щекотать нервы и видишь: видишь человеков загнанных в распи вековые; - кто теперь на Дне, и чем Дно – не Вершина?
     Встречная – столь же очаровательная сколь и тысячи прохожих на веку Твоём и моём – утерялась и просила разделить свет фонарей парковых, во пледу махровом. Дитя согласился. Найгрыш ушёл на вино? – на вино фиолетовое: раскрываешь бутыль – и букет Нарцисса, Гвоздики, Пиона, Сирени и Лаванды, уносили в Край Обетованный; глоток – и Плато Безмятежности разрастается от горизонта до горизонта, и чувствуешь себя песчинкой, крохой на плантации бескрайнего мира.
     Встречная – рассказывала о мирах бескрайних, куда Космический Ветер ещё способен унести разум не окрепший и не очерствевший, - и предложила марку для отправки себя в любой край Вселенной. Дитя принял и, не преминув соблюсти напутствия, исчез: рассеялся из мира иллюзий, перешагнул ступень эволюции. Встречная дождалась Дитя, тряслась в испуге, а когда вопросила – куда унесло того – уловила спокойное: в будущее.

     Плед покрывал обнажённых. Фонари приглушены. Луна смеркает – не посмеет поделиться.
     Сколькое можно сотворить вдвоём, ночью, на улице, под защитой пледа? – Возможности разверзаются в ассорти бесконечном: на два тарелочки – на одну у зеркала, - не сказать, которая отражает которую. Тепло циркулирует от обнажённого к обнажённой. Мир утих – несущественное ослабло.
     Рассвет – покровитель прощания. Рассвет – пробуждение не каждому. Рассвет – отступает.

Караван идёт по Пустыне,
Странник бороздит простор Вечности.
Любимый вьются в Безмятежности,
Но не быть Ночи до Бесконечности.

     Молодость оберегает от нежелаемого: можно броситься в поток того – но молодость отстранит, - не всегда, пред нами – случай немногий... Молодость выручала их – каждому некуда идти, ведь: Дом – Внутри, Путь – Очищение. Что ни будь – смейся громче и искрясь; что ни будь – смейся громче и искрясь; что ни будь – смейся громче и искрясь.
     Отправиться в Странствие об руку – теплее и холоднее. Замерзать вдвоём – теплее. Мерцай фейерверком, мир отторгший.
     Черёд отдать – черёд прощаться, черёд обнять и остаться теплотою в памяти. Каждого влечёт поодаль – трагедия в том, что самые слитные линии – не одна и, пусть тем и по пути, пути – расходятся. Пусть Нежность пеленает Путь Твой, встретившая пледом, забери гармошку памятью песочной.

Дни ускользают песчинками.
Увидимся ли
Раньше последней.

Занавес
Странствия нёс от Завета к Ангелу, от Одержимости к Озарению, от Любви к Нечувствию, от Откровения – к Порицанию, от Объективизма в невозможности – до Всеинтерпретации, - одно оставалось: образ, линия, черта, узор, контур, - Пленившей Вечностью в Мгновении.


Занавес
;
Создатель
     Пользователь пробрался сквозь витиеватости кода. Код заключался не в содержании – но в повторении: не видеоряд – но сама смена кадра, не ноты – но образ, не материи – но символизмы несли Исходный Код Жизни. Пользователь меняет места пребывания – впрочем вряд ли здесь устанавливается IP, - рисковать не стоит, - рисковать стоит. Край сей – Вселенная без края, где точка каждая – центр, а окраине не быть; бесконечность под одним IP, - если так, дни сочтены; - но кем, или чем, и во сколькое, сочтены?
     Пользователь переносил палатку, добывал корицу и плоды леса. Ресурсы иссякли. Пользователь не помнил – и не задумывался – ни о дне, когда оказался здесь, ни о лазейке из Космического Леса.
     Пользователь покидал палатку пред искрами рассвета – и обследовал местность. Ночь поднесла Сюрприз: Домик_на_Дереве; и Загадку: Замок Викторианский, в заводи, мостом от мира.
     Пользователь притаился (притаился?) у Замка: насобирал хвороста, часть разжёг близ моста, а частью покрылся от наблюдений, - и переменил амплуа на Наблюдателя, - наблюдаемый Силой, намеренной остаться за полотном кадра. Двое глядели из Замка – в покрое сумрака – но выйти не посмели. Пользователь прождал до рассвета и до заката – голоса женские, обсуждали видение одной из: будто мир обратился пустыней – и переродился мановением руки пианистической.
     Пользователь перенёсся к палатке, а палатку переотнёс к Домику_на_Дереве. Домик состоял из зеркал: пол, потолок, циновка, мебель, стул, стены, - явлены серебром подстёкольным; стекло мягкое – казалось, прикосновения дольше чем того требовалось – достаточно чтоб увязнуть; ощущение наблюдения: действуешь определённо – ничто не грозит... Пользователь перенёс пожитки в Край Зеркальный, положил голову на стул и изрёк – «Рубите» - когда случилось невероятное.
     Свет зародился в непространстве – лезвие! – прочертило путь от потолка к стулу. Пользователь увернулся – стул рассекло. Девайс уместится на полу – пора вернуться к программированию.
     Попробуем задать реалиям значения. Пред нами – полка, библиотека неизвестностей со значениями от 0 к 1; цена пояснения – опыт; определения ксенолингвистичны и кодируются с успешностью чтения муравьём китайской прозы: блуждать в лабиринтах – не считывать значения. Мир меняется – или поддерживает эффект изменчивости – каждое мгновение; что же произойдёт – каковым будет ощущение – чтоб осознать перемены?
     Значений – не меньше содержимого числа P – ускользающего в бесконечность малостью несчётной. Число P – выберем значение в искомом аспекте даты (подальше от дня появления), - выберем встречу – и переменим значение на протиположное; пусть затронет мир – мир не печётся о непрестанности и Любви в сердце каждого; дата – номер значения, не сама дата.
     Пути может и не пойти обратно... Путь – идёт ли, обратно, когда-либо? Путь следует из Бесконечности в Вечность, - пройтись по карте в точке одной дважды – не вернуться по Пути: Путь – течение, поток, Океан – что движется с планетой, на незамечание зрителям.
     Но мгновение – что если глаза сомкнутся, и на том конец? Но мгновение – не навестит ли противодействие? Но мгновение – кем он станет, когда сможет заменять значения и отслеживать изменения показателей?
     Тень покроет Мир – и быть солнцу опеленённым алым бархатом? Контрмера всему – Смерть: пристанище кораблей отплававших. Станет Котобогом Тени: приспешники, подношения и слава; существуй “Бог” в значеньи общезаданном, сколотил бы неплохую карьерку.
     Риск – на кону: Бесконечность, Вечность, Пространство, Ропот Умирающего, Лепет Стонущей, Время, Мгновение... Рискнём. Плоды Безумства – заметны.
     Пользователь возвращает Чтеца – друга памяти программной, при памяти. Чтец обнимает знакомца и восхищается убранством домка: Звёзды в стенах – настоящее привычных, - дотрагивается, надавшивает и отворяет тайник. Пользователь отыскал в хламнике – приюте второсортного – Карту Значений и, стоит ли удивляться Миру – сотканному из Текста.
     Значения отысканы. Пункты подобраны. Приготовление.
     Луна светит ярче прежнего. Пользователь вносит пассажи в реестр девайся. Чтец ужаснулся в догадке.
Занавес
;
Сеанс
     Брюнетка пришла на Сеанс Сновидения. Волосы прямы – до лопаток: укорочены в чёлке. Лицо сводится в искорки  линии носика прямого и кроткого, и губ – сомкнутых и влажных: язычок показывается и овлажняет нежность.
     Плечи мраморные. Грудь проявляется контурами под свитером каштановым, стройная и сочная.
     Пара – Он и Она – проводили особые сеансы: погружение сознания в края вне описуемого, проведение до сути Жизни, до Истока и Мира Истинного, - и Высвобождение. Пара путешествовала по мирам и изредка, соглашалась подготовить и взять в вояж душу избранную. Гостью встретили светом приглушённым и вниманием: Она – спереди, Он – позади, - разоблачают от чешуек мирского, плавно, неспешно и медитивно.
     Одеяние соскальзывает по Воздуху, оставляет в нижнем – цвета авантюрина. Он массирует шею, Она скользит от щёк к грудям. Брюнетку отводят к столу массажному и размещают животиком вврех.
     Щёлк – застёжка наспинная раскрывает верхнее и высвобождает груди. Он отстраняет снятое, Она ведёт спазмами расслабления, по животику, ниже, задевает полосу ткани и шёлк соскальзывает по ножкам гладким, светлым и податливым.
     Брюнетка разводит ножки и смыкает глаза. Он накрывает глаза повязкой и массирует виски. Она проникает.
     Дыши – ровно и глубоко: Глубинное смывает поверхностное – паришь на Облаке Всеведения и уносишься выше, выше и выше, - за пелену инфосферы, ионосферы, страстей и вожделения, - раскрой глаза глубинные, раскройся просторам Плато Безмятежности: опиши Мир. Шатенка – «Поля Клеверов Четверолистных» - дышит глубоко, сладко и прерывисто. Или дальше и дальше, минуй Родник Хрустальный, пройди Реку Времени, взгляни в Озеро Небесных Лотосов: губы свои – со-прикосни с губами Отражённой, - Нарцисс встретил здесь, участь раствориться Вселенною.
     Шатенка – «Звёзды в Озере» - дышит глубже и глубже; кислород навестил края покинутые пред появлением на свет: Энергия растекается массою густою, по коже, заполняет расстояние меж позвонков и позвонки, закрадывается в недосказанности, наполняет грудь, левую, правую, - «Звёзды приближаются», - грудь поднимается навстречу рукам Его. Шатенка тает под натиском проникновения рук пианистических: рук знавших Хроматическую Фантазию и Фугу (довести до экстаза – отыграть сии на плоти); сочится мёдом цветочным – мёдом нарцисса.
     Он – «Иди навстречу» - питает грудь, шею и голову, теплом – обжигающим и плавящим рассудок, - «Навстречу Звёздам: подай руку ближней» - коснулся запястья дрожащей в преддверии распада. Шатенка – «Темно – Темнота всюду, заполняет, затягивает, тащит за руку» - смягчает согласные а гласные преносит в постанывания, постанывания прошения: продолжайте. Она ненавязчива: вуалирует пассаж в динамике, поглаживает – и углубляется; передаёт общения стихий в мимолётности сущего; Она утопает в нектаре Плода Любви, - ощущение разливается по рукам, чуждое беспристрастности: ощущение материнства – материнства вне уз кровных и каких-либо: ощущение – нам_по_пути...
     Ей показалось, сущее – скорее в тягость Создателю, беспутная, нежели в радость. Что привело Шатенку, - легкомыслие – но глубокочувствие. Он вёл Энергию от головы к груди, до животика и выше, напутствовал и слушал лепет наслаждения; ощущение прокралось в от прикосновения – ощущение прикосновения ко главному, к Таинству Вселенной.
     Слёзки покивали глаза и разбавляли тушь. Голос молебный – будто у монашки-колоратурного_сопрано в хоре – «Продолжайте» - громче, тише и громче. Сама Жизнь, сама “смена кадра” звучит в динамике голоса. Она и Он переглянулись – «Переносись в Озеро, забирайся на Звезду и расправь руки» - в опасении.
     Брюнетка – «О Мир!» - расправила руки. Дрожь овладела телом: волнится из точек преткновения, до окраин и мерцает на кончиках пальцев. Она и Он раздували Пламя Осознания: скорее, глубже, плавнее, до последнего...
     “Прима” вырвалась из горла шатенки: Ля Третьей Октавы. Она и Он схватили Шатенку за руку – и перенеслись в Край Обетованный. Космос поглотил Трио. Земля виднелась звездою на окраине сознания – поблескивала и мерцания, угасали. Дыхание глубокое – сама материя составлена Воздухом.
     Космический Ветер. Здесь не нечем дышать, невозможно, - знать ли нам всё. Он, Шатенка и Она, держатся за руки и внимают Бесконечности: тени проносятся песком в реке, чтоб каждой найти свою ракушку и стать жемчужиной на груди Незнакомки.
     Внизу – пол зеркальный: потолок мира порядков меньших – отблик Плато Безмятежности, угасающего... Бесконечность смыкает гостей в объятия невозврата.
     Шатенка крикнула – «Зачем мы вам!» - и ответ ручьился голосом собственным, из чешуек реверберации: «Воля Ваша» - холоднее голоса той. Шатенка – обнажена: Бесконечность внимала контурам Недосказанности, Орхидеи в расцвете Молодости. Молодость – прекрасна и устрашающа: пожившим – напоминанием ушедшего, юным – напутствием: Берегите Молодость, - беззвучным.
     Земля распалась в луче прощальном; почва оказалась чечевицеподобной. Шатенка повела Его и Её, за руки, к месту – где Жизнь и Смерть соприкасаются подобно сторонам ножа, - и сходятся в Острие Сознания. Остаться, в Краю Обетованном, остаться в Амфитеатре Воображения, в Космическом Лесу, на Плато Безмятежности; остаться в мечте исполненной, остаться с Любимыми, остаться в Ручье Молодости, остаться, остаться, остаться...
     Что в Мире Преходящего – кроме бессодержания, ненависти, жестокости, объятий хладных, умирания, самообмана и неискренности..? Воспоминания – тащат обратно: возможность встретить утерянное, восполнить холод расставания теплотою объятия, осыпать лицо поцелуями и попрощаться – чтоб просили остаться... Шатенка прыгнула во Мрак – и Стена Бесконечности, разбилась со звоном Хрусталя Небесного.
~ ~ ~
     Он, Шатенка и Она, очнулись обнажёнными: софа приняла объятых пледом. Одеяние нашлось – толь Шатенке. Он и Она, осмтривали, в пледу едином, шкаф за шкафом – в поиске, средь книг и винила, одеяния. Одеяния нашлись: необычно ли – одно пропадает, иное находится; обыденное и иное равноценны – но отнюдь не равнозначны.
     Сколькое препятствует человеку быть Человеком? – морали, предписания, “законотет”, роли, - но существует, существует: в роли Лазейки_в_Иное: Ключ Освобождение – в Осознании пленённого. Трио ощущали Мир – ощущали тяготение, со-притяжение всего ко всему – и ничту. Шатенка смущалась смотреть в глаза – но одобрение и тепло эндорфинов, отдавались в голове, в груди и, ниже, ниже и ниже.
     Сготовили какао – и проводили Церемонию_Одной_Чаши: Он отпивал и передавал Шатенке, Шатенка отпивала и передавала Ему, Он отпивал и передавал Шатенке... Шатенка чувствовала родство, вне кровного, - вед не могли, не могли Двое, Цветы Молодости в пледах премилых, покровительствовать рождению той.. – могли. Рождение – невозможно “некогда”, Рождение – непрестанное: стремление Жизни к Свободе: Рождение – ежемгновенно: Стремление – или Подчинение; Рождение – процесс зыбкий и непрестанный, - ежели Родишься, почувствуешь каждый нерв Вселенной, каждую Душу Истории, каждое Мгновение отведёт за руку в Мир_Непрестанного_Вершения – и каждый порыв Воздуха, шепот каждого признания, тепло каждого объятия, лукавость каждого обещания, - можно перепрожить...
~
     А плата? Заплатили вниманием. Ныне пред сном, вспомните нас – от ощущений до впечатлений; вспомните – и встретимся, у Озера, встретимся.
     Можно ли, приду завтра? Можно бы – но улетаем. Можете вспомнить – и отправиться скорее самолёта.
     Мне . По правде, с Вами произошло не происходившее прежде с кем-либо из нас. Вы – Проводник.
~
     Юноша ждал в приёмной, рассматривал посетительницу и заносил метки в блок-нот...
   ...должно быть, юноша с карандашом, посматривающий на вас глазами конфетника и заносящий штрихи в блок-нот, бросается в глаза.
     Шатенка вышла – Он и Она вышли вслед: «Сеансы завершены. Нам ни сколь не жаль» - об руку. Шатенка пришла к Юноше, рассмотрела портрет и оглянулась на модель – «Можешь идти, если...» - и обняла. Юноша обнял крепко-накрепко; могут ли объятия без переломов рёбер и смещения органов внутренних, быть искренними? – Могут, в миллиметре отъ.
     Портрет подарили уходившей – на восхищение: «Слишком хорошо» - и смущение до тяготения. Трое ушли об руку. Он и Она держались за руки, смотрели тем вслед и ещё долго не общались словами.
Занавес
;
Мечтатель - Созвучные
     Изумрудоглазая - «Мы – Мечтатели. Мы – Путники в грёзах.  Мы – Создатели Мира» - посвящала в распи: Некто, завладел Ключом_к_Фантазии и нам кажется, будто Мир полон скорби, когда Мир – Грезевое Облако: загадай – и притронься к исполненному. Слова угасают и изникают; значения – столькое, мы столькое  забыли волею проказника Некто. Некто – кто он, с возможностью вникать в истории и подменять своим сознанием, сознание каждого из “живущих”?
     Некто прокрался в край, откуда Жизнь – череда исходного кода: не кадр – но перемена. Мечтателю доверили многое – с одной стороны, поскольку Сознание Некто вымещает память, - со стороны иной – посколе Мечтатель занимал себя требующим титанического самообладания: отречением – от Любви, СМИ, Тела и мыслей: Тело – нить в бесконечность. Созвучные – с кем линии параллельны и близки; ежели чтишь строки сии – Созвучные на шаг ближе.
     Созвучные обитали в викторианском замке близ Озера: Лес окружал Плато, а Замок ютился на островке чрез мостик от поля Клеверов Четырёхлистных. Изумрудоглазая – «Смотри-не_смотри – смотришь на мир, где не осмелишься и погрезить оказаться» - рассматривала Мир Мечтателя сквозь окошко – «Роскошно. Век Декаданса» - и, пусть не о всём стоит распространяться, одарила жестом симпатии – манерно весьма и весьма.
     Мечтателя продержали с девяти вечера до полудня – будто мгновение: Созвучные делились Историей Историй, вмести пекли круасов – круассаны в форме сов или сов в форме круассанов, - занимались тем, на что не решался: Грезили в глазах сомкнутых – и Тепло Предчувствия заполняло существо: мгновение – и унесёшься в вечность, мгновение – и растворишься, мгновение – и паришь. Декадировали призраками во свету полнолунном, делились Тёмной Поэзией Эдгара Алана По – а воск стекал от пламени по стволу свечи и застывал до возвращения Силы испепеляющей. Мечтатель поделился Медитацией и проводил часы с подопечными – но ни у них, ни у Мечтателя, не возникало, ни ответа, ни вопроса: Где мы?
     Медитация уводила дальше и дальше – к точке невозврата. Однажды поднесло видение: Юноша, Девочка и Девушка, на Антаресе (иногда видения подбрасывают и название – ведь не спроста те не беззванны), держатся за руки, бегут к Стене Неизвестности и крушат со звоном Хрусталя Небесного. Созвучные наблюдали – вместе – и озадачились.
     Медитация завершалась. Луна освещала Плато Безмятежности невероятно ярко. Созвучные собрались к обсуждению – но тут-же, произошло невероятное.
~
     Небосвод затмлён невообразимым. Луна парила в пяти метрах над Замком. Парила – будто по мановению руки осторожной, изящной и пианистической.
     Луна подступила, ниже и ниже, и стесала о кратер, кусочек башенки. Вселенная – избавлялась от уголка сохранного, в агонии Кары Божьей? Луна – глыба гипса размером с город; с чего быть камню преткновения в Замке Безмятежности?
     Созвучные обратились к Мечтателю – в мольбе. Мечтатель вывел Созвучных на Плато Безмятежности, взял Изумрудоглазую за руку и просил остальных взяться в Цепь Энергии. Мечтайте – не отталкивайте, но верните Луну Глубинам Небесного Океана.
     Мечтатели, на что кому-то уничтожать Плато Безмятежности? Луна – благовещет издали и лишает чувства на расстоянии башни...руки вытянутой. Мечтатели старались и злились, - и Изумрудоглазая засмеялась.
     Абсурд – чтоб Луна дотронулась Земли, - чтоб Замок вырос на Плато Безмятежности, - чтоб Мир существовал. Абсурд – чтоб Творец пал от Творения. Абсурд – что некогда мечтать, в мире, Мире – сотканном экстазом Сновидецы.
     Луна вернулась в глубь Небесного Океана – и не покидала ту, далёкая уму людскому, недалёкому... Мечтатель может донестись до Луны и притронуться. Луна же – неприступна.
     Звёзды замерцали ярче с дня того и – кто знает – быть может, проказа Проведения обнажит корни Мечтателю..
Занавес
;
~
From Him To Her
Плачу, когда вспоминаю Тебя. Но не могу не вспоминать. Странница.
Нас разминуло Проведение – или разбивающее судьбы, нечто за занавесом? Быть может миры объятий и уединения разнятся, схожие в одном: Тебя нет там...
Возвращаюсь в минувшее – радость возвращения, сильнее пробуждения: трава, и камни, и Земля, тёплые, - вверяюсь Миру в объятия, а облака, звёзды и Вечность, в Радости Мгновения, становятся мне ближе... Человек ближе Миру – ближе представлений собственных и, быть может, останься вверенным в Твои объятия, столькое бы осталось сокрытым, - и столькое – открылось бы, ныне идущему за тенью.
Возвращаюсь к Ночи Встречи – дотрагиваюсь каждой веточки, а объятие встречное – вбираю глубже и глубже, - так Земля вбирает воду: нечто нуждается, во глубинах, в воде. Проживаю минуты неопределённости, знаю минуту звонка – и голос до звука последнего –и вздрагиваю от обращения – «Вчерашнее, в силе?» - и подтверждаю... Прихожу к месту приятному – помню, нашла меня, - но не помню чтоб уговаривались встретиться в определённости меж скамей парковых, - место манит меня, и Ты – задержишься. Солнце осыпает лазурью – словно карамелью, - никогда я не Любил Солнце, не Любил Жизнь, не Любил Мгновение...
Деревья перешёптываются, - знают ли о возвращении? – Мгновение потрясающе, - когда возвращаешься, вновь и вновь... Ожидание – не в отягчение, но в предвкушение: Мир, Вселенная, Облака, Тепло_в_Груди, - пьянят и длятся наслаждением: минута равна минуте, - но времени нет, - в одной минуте Ты есть, в другой минуте тебя нет.
Расчерчиваешь Пустоту полусапожком – расшнурованным. Идёшь – по полю зрения иль нити интуиции? Встреча – не взглядов, но Душ; не Человека с Человеком – но Миров; не объятий – но Жизней.
Скамейка, камни, объятие, камни, - мягки и теплы; можно ли, остаться с вами? – Ответ – в вопросе, Загадка – в решении. Слышу шаг покидающей трамвай и вижу тень от прядей изумрудных, свет на веснушках и ямочки на щёчках...
Солнце минует обыденное, – и Сейчас, божественно... Встречаешь ожидающего – волнение преходит в растерянность, но не неуместность, оледенение – но не оцепенение; многое чувствуется вновь и вновь – сколь ни отправляйся в день желанный, день зарождения Тени Воспоминания... Приветствуешь, обнимаешь, присаживаешься правее, - плачу, незаметно, - так плачут еноты , кроты и хорьки.
Рассказываю одно – что и прежде; умалчиваю одно – что и прежде. Нечто позволяет перепроживать и наблюдать, смотреть на Тебя по-иному (и пусть ослепит, если не ослепило нечто за занавесом), - но слова прежни. Мы вырвались на Плато Безмятежности – оторвались от времени – и не знали, что с этой Свободой поделать.
Согреваешь мне руки, умиляешься к смущению. Прикосновения прежде и когда-либо, несравненны с теплотой Твоих прикосновений, Твоих Слов, Твоих Объятий, Твоей Любви. Позволь Помнить Тебя любимо.
Согреваешь руки мне – и ненамеренное, песчинка во Ветру, минует миллионы миль, обращается в волю Космического Ветра – и приходит в Пустыню, Туманом, оседает росою и озаряет Воспоминанием.
Смущаюсь представить – каково Тебе, слушать беззначное, слушать Пустоту, слушать глупца чувствительнее прежнего, - робею от эхо ответов собственных, смущаюсь невежества собственного, тяготеюсь повторением и боюсь упустить искры взгляда Твоего, из памяти чувств, памяти тела, памяти слова, памяти прикосновения. Прости невежество – за звучания из губ опьянённого. Быть может, не стоит отягчать Тебя возвращением...
Благодарю за Ночи и День. Ночь сближает – День рассыпает по миру. Было бы здорово – уговориться о встрече чрез пять, - пусть десять лет, - в час названный, у места желанного, жданным: приходить к Полудню прощальному – и дожидаться до Ночи встречной. Дождались бы?
Быть может, Пути наши – ближе родственных, в четверть миллиметре от преткновения миров? Будь у меня способность – переменять природу мира, задавать реалии значения, “сбрасывать” мироустои и высмеивать иллюзорное в нерушимости; будь у меня возможность перетасовывать карты – и изменить предсказание, хоть тысячей попыток, - отступать некуда: Звезда-Путевод, осыпала, Тебя, мерцаниями предопределения: закралась в локоны изумрудные и просочилась на веснушки облачённой в шаль изумрудную. Путь – к Тебе: возможно, идём об руку – не замечаем, но чувствуем...
Ветер добр к нам. Лицо Твоё – не унести; вспоминаю десятки и сотни, до пор на лице, - но лицо Твое, в тысяче мгновений, когда пустила ладонь мне в пряди, когда собрала локоны свои ладонью и когда обнимала во прощании, без «До скорого...» желанного столь ныне, - не помню... Влюбиться – помнить сотню и тяготеть к потаенному; Влюбиться – помнить стёртую из памяти; Влюбиться – вне преходящести лиц, во теплоте объятий.
Знай – уеду вновь, в объятия Плато Безмятежности, и Единственная, с кем попрощаюсь: скамейка с Призраком Воспоминания. Годы несут нас – об руку ли? – и знать ли, встретят ли обнявшихся однажды – обнятых теплом, до последнего. Ветер в голове приглаживал пыльные волосы, а Молодость была единственным украшением, - Молодость Твоя, вечна.
Схожи ли судьбы – иль разминулись от несхожести? Объятия Твои – греют по-прежнему, пусть тоска закрадывается в уголки глаз: тоска – единственная, памятная к прикосновению, - по обратную сторону воспоминания. Распасться – решение верное, чтоб сознать Величие Любви и Искусства и, обрести Тебя в объятии – и обрестись Тобою.
Одеяние наскальзывает на плечи, соприкасает с Таинством  Земли, - и вспоминаюсь Космическим Странником. Страннику гибель – осесть, - не осел, притаился в поиске, будто птица – исстрадалась и притаилась умершей, не мёртвой, - чтоб поймать Мгновение за хвост шальной и унестись в Бесконечность, к объятиям Плато Безмятежности, - где Весна, Весна прежняя – встречает оставшихся в памяти объятий, встречает Миролюбивых: Странницу и Странника. Место найдётся нам в Угодьи Космического Леса, - пусть поплачусь “Миром” – чуждым Безмятежности.
Встретить Тебя – встретить Бриз от Небесного Океана. Встретить Тебя – встретить Проводника в Мир Искусства. Встретить Тебя – встретить Божество, Нимфу Озера Небесных Лотосов, лесную Госпожу, Приозёрную Нимфу.
Попрощаюсь, с местом, предъ отъездом, скоро: Ветер принесёт аромат Твоих прядей – и, быть может, Дышать станет проще: ведь когда ни Вспомню и не адресую Тепло – на иной окраине Вселенной, или под руку, - Тепло коснётся Лица Твоего и оросит нежностью поцелуя. Попрощаюсь с Призраком Воспоминания – и, в мгновении прощальном, навестишь по Нити Памяти. Попрощаюсь – отправлюсь в Край Непрестанного Воспоминания, - с горечью утраты на губах, но предвкушением поцелуя Ангела, - Ангел – истина Твоя, о Ангел.
Не ведаю о Днях Твоих, смущаюсь задаваться и о Но’чи. Всё преходяще, впрочем, - учащённость дыхания, уход из объятий (объятых – не разлучить и Смерти), утаение искры глаз изумрудных и Таинство Встречи... Скольким ни сыграю, час на парковой скамье – когда двое рассеялись туманом над Плато Безмятежности вне времен и условностей – несравненен с Путешествием За Тенью.
Люблю Тебя – Прежнюю, пусть воспринятое далеко от истинного. Люблю Тебя – Образ: Ангел навещает в грёзах и осыпает лицо поцелуями. Люблю Тебя Ныне, сколькие бы метаморфозы не претерпела.
Закат – начало неизведанного: отправимся по обратную сторону ночи. Закат – обнимает оставшихся вопреки предостереженью дня. Закат – встречает путников, затерявшихся в шествии за тенью, во объятии Плато Безмятежности.
Уеду в среду. Уеду Второго Мая. Плачу – так скоро – шансу случайности, примерить Ксеноса со Скиа, - горестно,- не мешает Осознавать: сам Мир – преходящесть; - встретимся ли, идущими об руку, разбросанные по Вселенной...
Не ведаю, переменился ли, и нужны ли метаморфозы; ныне – страшно, мне страшнее – нежели когда-либо: страшно Жить.
;
~From Her To Him *
     Здравствуй. Отдаюсь грёзам – те уводят, волною Небесного Океана, к дням тем. Время чудесное – чудесно лёгкостью в Воздухе, предвкушением. Невероятно ныне – чтоб встреча с Тобою, привела к тому, чем и кем стала...
     Путешествую. Путешествую в тепле памяти – и замечаю Тебя, о Странник, в уголке зрения, исчезающим... Проведение разминуло – чтоб встретились, ещё разок: чтоб обнялись, обменялись координатами в Бесконечности и растворились в тумане.
     Плачу – когда представляю, что могли встретить Волшебство об руку, - не мешает вспоминать. Живое живо мечтою – мечтаю, - мечтай: встретимся объятыми Бесконечностью, обнятыми Платом Бесконечности, помнящими – в Любви, в россыпи Любви, в феерии Любви... Встретиться в грезе и вне глаз разомкнутых – не одно ли?
     Приду – едва Бриз Небесного Океана обвеет направлением, Звезда-Путевод дотронется веснушек, а Голос Твой – наполнит слух нектаром благозвучия... Падаешь – падай: в объятия мои. Вынашиваешь в сердце скорбь – перенесись в объятия мгновения, где встречаешь меня просящей разделить объятие.
     Боль проступает под маской слов, объятий и деяний, - у Тебя, так-же? Люблю одно упоминание о Тебе... Жить – боишься Её, а Она ускользает...
     Если Счастье Тебе – помнить меня, Живи памятью обо мне. Волшебно – встретиться сквозь тысячи дней и, будто годы не встречали лица нежные, обняться – будто на день следующий за прощанием. Если Жизнь Твоя содержит День – лишь день! – памятный, где счастлив неизмеримо, - День – станет Жемчужиной, - и Жизнь – не обошла и страшащегося.
     Музыка – Одна покидает, Другая ведёт, Твоя – звучит и укрывает душу... Дни наслаиваются, собираются в один, - обманываюсь и, сообщая правду, обманываю. Будь счастлив в Пледу Грёз, в Реке Времени, юти душу в перчатке, Люби – Люби безудержно: Люби Жизнь – сколько бы слёз горя и радости не пролил.
     Проведение, Вселенная, Судьба, - сёстры-проказницы со вкусом безупречным на объятия. Жизнь неизменна – преходяще восприятие... Обниму – едва почувствую тяготение, звучавшее вне воли Ночью Встречи: «Что-то ещё?» - и отозвавшееся Жемчужиной Воспоминания.
     Для чего оно – Всё? Быть может, чтоб в заводи чувств, отстраниться, взглянуть выше и задаться: на что мне оно? Жизнь скользит и ускользает; плачешь – плачь вволю, грустишь – плач кровью, радуешься – плач мёдом миндальным.
     Ускользаю: от Тебя - но к Тебе. Помнишь веснушки... Помню руки Твои – ловкие и холодные.
     Глаза Твои, тёмно-изумрудны. Голос Твой – звучит в голове. Жесты Твои – опьяняют.
     И всё-же, изреки один из нас иное от изрёкнутого, мир был бы иным. Знай мы толикой больше, нашлись бы прежде... Трапезничаю тортиком шоколадным – помощью ложечки витой, - расти на теле на женском плоды, те стоило снимать сей ложечкой...
     Красота овевает мне руки плющом воспоминаний, закрадывается под одежду, раскрывает застёжку и не нуждается в словах. Луна наполняет кожу и волосы обнажённой: кожа светлеет, волосы наливаются серебром и – узнаешь ли прежнюю в песчинке оставшейся. Претекаем – но объятия сокроют от Космического Ветра : Странник и Тень Воспоминания, встретятся на Плато Безмятежности...
     Прости повторения – желанно, желанно мне верить. Вселенная щедра на спутников, но некоторые – одни на Жизнь и, чтоб воссоединиться, нужно умереть. Ценность Встречи – не от кого таить; придётся заплатить, но во воссоединении – плата забудется, - и растворимся, растворимся в объятии.
     Встретимся – в конце; забота нам – установить точку. Мир прекрасен – когда просит с ним расстаться... Верю, Надеюсь и Люблю; но Любовь из них – Большее.
     …столькие истории встретились с развязкой... ...не познакомить ли нашу... ...с завершением...
*
;
     She followed the Way of Shadow – stepping to the Dawngold and meetin’ the Midnight dressed by moonshine. She felt to come protected by the Unknown – streamin’ somewhere near thin veins and leading to arms. Someone saw Her – by the Way Of Closed Eyes.
     Anything was known to Her, since anywhen to now, contained and meant not more than a lie. Moonshine connected its lines to something She’d like to wear while walking through the Space Forest. She felt to changes of All-Her-Life – while coming scared.
     She didn’t hate her Live - «Is it gift - or is it blindness: to be aliven after thoughts, guilts and sorrys» - but felt like not hers: didn’t feel anything in the soft stream of dying.
     She didn’t know who was She – supported by Youngness and coldness of vision. Her steps falled deeper and deeper to Earth’s Soul. She needed more and more trying to stay closer – closer to the end on Her.
     Life gave Her this lonely chance. Life gave this lonely chance to You. Life gave this lonely chance to me.
     She steps in the Will of the Wind Song and no one could stop falling till nowhere. She loved and felt some pulse of the-other-one – by touching herself from lips to neck: beat… beat… beat…
     She got her ticket . Some of her fingers have touched one of never seen clouds. Clouds are loke ghosts: untouchable, with two or three storyes of The Endless Beauty.
     She is Beauty. I’ll never be tired of closin’ my eyes and lookin’ to her eyes, listening to her whisper and feelin’ hear the beat of two hearts.
     I’ve lost Her… I’d like to know She’s following to my shadow, - selflying comes my skyes. Shadow, where are you?
     I’ve lost all of my the-lovin’ ones… No – I hear, I hear it: some knocking, from tree to tree, it touches the sky and searching for me, oh dear shadow… Dear, who is this beautiful girl stepping with You step by step?
Silence
 
Церковь
     Бомм: полдень. Солнце забралось на макушку земли и вдохнуло лазурь в этюды витражей. Богослов заведовал хором мальчиков, поставкой веществ от прихожан к святым и поставкой Истины в брикетах – от святых к прихожанам.
     Богослов знал толк в службах: слепые прозревали, бесплодные зачинали (от кого?), инвалиды поднимались и уносились от “орудий исцеления”, а усопшие поднимались за прибавкой к зарплате. Хор Мальчиков – ох, эти ангелята снизошли с Олимпа, ниспосланные Зевсом во поддержание Веры. Золото очищалось в воде святой – или вода очищалась золотом; - сию бинарию ни нам, ни Зевсу, ни самому Богослову, не распутать.
     Монашек “держали в форме”: стойла покачивались во свете дня и в мгле ночной. Киоск торговал дипломными студентов Академии Порнографического Искусства – в контексте “Рилигии”: Распятая-BDSM, Сады Сада, Прокажённая Изнутри, - и прочие шедевры киноконвейера. Траву и вещества уж не продавали – до того осточертели: Косяки Безмятежности и DMT подавали девочки в латексе, - донация – на выходе, девушкам – за рясой Богослова.
     Богослов листал пятикнижие близ россыпи ладана и дотягивался сигарой – «Больше текста – больше убедительности» - и вырвал листок, один, один и один, - отстранил окурок и погрузил в ладан: туман покрывал события времён минувших. Не мне судить, прав Богослов иль лев. Богослов ухмыльнулся, скрутил лист Писания трубкой, насыпал ладана крошёного, упаковал листом вторым, подкрепил третьим, поджёг, затянулся, раскурил, вошёл во вкус и пустил Дым Истины, из носа бычьего – колечком.
     Истина колесила по окраине сознания – на дотации прихожан и прокат монашек. Богослов был близок – раскуривал ещё, ещё и ещё. Затяжки высосали год из календаря, - Богослов вкушал и вкушал Душу Веры.
      Так продолжалась до случая знаменательного, знаменательного до крайности. Богослов вырывал по три листочка в день, собирал косяк, насыпал ладана и затягивался (хватало на дольше) - «Набрал ладана до отставки – и вуаля: запас истощился» - пока Истина не снизошла от языка очерствевшего по губам иссхошим...
     Богослов вёл Реквием Верди, дал мальчикам паузу и обратился - «Я - Господь ваш, невежи, насекомые. Я - Господь ваш, скоты в стойлах. Я - Господь ваш; пора вкурить Истину» - Святостью Первозданною.

     Прихожане коленопреклонены, взирают на Жрица Божьего с благоговением. Один пал без памяти. Инвалид  поднялся из каталки и убежал с криком перворождения, безногий забрался в каталку и унёсся из всей руки.
     Богослов затянулся, пустил столб дыма из ноздрей бычьих - колечками; снизошёл к верующему, раскрыл рот того, притронулся кончиком косяка губ того и велел затянуться... Истина проникла в кровь Верующего: Истина, - что Он - Господь нисшедший, а Богослов - Жрец-самозванец, когда мир голоден до Истины. Верующий воскрикнул – «Я - Господь Всесущий. Я - Кара Мирская. Я - Обрекаю невеж на Мольбу Мне, Господину Невеж!» - и передал другому.
     Витраж окропился алым: брызг; брызг; кровь льётся Рекой Истины. Спасение – в Вере, - но и здесь нет Спасения. Инквизиция Инквизитора над Инквизитором.

     Был среди прихожан и Некто – занёсшийся Космическим Ветром, любопытством или Самим Проведением. Некто затягивался Безмятежностью и смеялся над абсурдностью устоев: убивать, лицемерить, уничтожать и приходить овцеподобно, в стойла, склонять туши и головы у Топорика Божьего и просить Прощения, искупаться Индульгенцией (представьте – и ныне ересь сья приветственна в ряду торгашей-аутентистов), засыпаться переизданиями Писания и ублажать Богослова всемерно; - смеялся, смеялся и смеялся; ежели и есть душа у двуногого, она – в смехе. Богослов заметил насмешку, бросился наперевес с крестом тысячекаратным, занёс Орудие Гнева Праведного над плечами бычьими – и изнемог: пал, распластался – не оземь, но о крест сотрясший невинность Церкви.
     Пророки, Мессии, Прокажённые и Господи не разлучили феодала с землёю – обратно: любимым быть вместе. Электричество в волосах возъединит любимых. Богослова “пригвоздили” к алтарю дохода, порнокопытного, подбавили огня в Библиотеку Съёма, собрали косяков, - и поколение вождей, богословов, мессий, пророков, прокажённых и сам-Чёрт-не-знает-кого, - на улицы и в подворотнии.
     Некто сотрясался в смехе: История Тысячелетий – разверзалась пред глазами лукавистыми. Дымок крался по полу: косяк оставили раскуренным. Некто поднял находку и вкурил Истину: не_плохо-не_хорошо, вкусом близка к глине, на вдох – к углям отяжеляющим лёгкие: не покашлял – не покурил; - подтекста – что у окурка в ладане, - неплохо, для мира двуногих, весьма-весьма неплохо...
Занавес угара
 
~

О Ангел, Ангел, Божество!
Позволь поделиться сном.
Во сне том, Душа моя
В Пути.
Глаза растворились в полуночи.
Пробуженье от сна – промежуточно.
Мечты раскрывают движение планет:
Венера встретится с Меркурием, - тс-с: секрет.
Снилось, держал Путь в город названный, на такси,
Когда опомнился: со мной – нет инструмента;
Орудие Искусства – Нить Жизни.
Господин Извозчик – посочувствовал.
Быть может, высадить у тополей,
Где питаться орехами и травами?
Быть может, внемлить Гласу Ночей,
В мольбе повременить со расставаниемъ?
Извозчик вёз меня и вёз,
Дорога далее – не по средствам мне.
Извозчик обещал – меня довёз,
На Островок скитальный Осознания.
Муа проснулся в гуще мрака,
Занавес сгущал минуты.
Свет раздался из ниоткуда -
Звезда-Путевод воззвала...
Слёзы – синдром пробуждения.
Стоило, желал остаться там,
Где тяжбу душеупущения
Незачем вверять словам.
...
Уехала Душа моя,
Во Край Обетованный.
Прощай, Любимая, Прощай.
Встретимся в объятии.
Весна Расцветает.
Я Боюсь.
Ты изникаешь.
Здравствуй, Грусть.
Прощай.
Лю.
.
;
Мессия
     Бродяга брёл из Шестьдесят Девятого: леннонки сточились о песок времени, дужка обломилась – правая, хаер скатался в дредды, а борода доросла до пояса. Ряса расшита цветами – белоснежная вне времени – и пис-знаками. Руки – будто пересажены от пианиста-консерваторца-выпускнига: один взгляд навевает женщинам помыслы непристойные, а мужчинам – зависть.
     Бродяга примостился в сторонке от церкви, уселся на бордюр – преходящий в забор с частоколом. Чехол брошен на асфальт – полон купюр и монеток; что и сказать – изобилие априори. Гитара в руках – строя дуратского: от шестой – теснённая, нейлон, теснённая, нейлон, теснённая, нейлон; - вызволена из плена у одного психа.
     Пальцы приобщаются к тяжеструнорасстановне и подстраивают – ввиду неисправности колков – на а-ля нотосъём по ксенолингвистике и, ‘музицируют’ – по вкусу критикам народным. Толпа собирается – хохот Маэстро перебивает аплодисменты и стоны восторга обывателей. Бродяга доигрывает – просит разойтись, собирается и шагает по следам крови – в залы богословом, выбрав большее из зол.
     Витражи встречают распятиями девиц непорочных, из чреды провозглашённых; собаки глодали кости размеров непривычных, кто-то совокуплялся под пледом: ноги выскальзывали женские и женские; сова у-гухала под куполом, девицы с ценниками на юбках облокачивались об алтарь и поднимали ножку. Бродяга миновал афишу Борделя Сказочных Персонажей (Золушка, Белоснежка, Крапивница, Магдалина, Ева, Лолита, Бовари, Жюстина, Жорж Санд, Коко Шанель и остальные предварят в экстаз плоти  грезу распутную); поискал куда бы усесться, отказался  от занятого новобрачными стула с дырой, усмотрел место свободное от очертевшего за жизнь и неотвязного от человечества уж сотню тысячелетий и приместился в уголочке ‘заведующего кафедрой’ богословия, с наплевательством к обычаям, наплевательством истового святого. Бомм: витражи налиты лазурью, распятые постанывают мерно: слова – буль, будто в комиксе; Бродяга отбросил голову и смотрел на Мир с престола, не ведая того, престол презрев.
     Бродяга решил Жить искренне – или Жизнь решила быть искренней за того. Бомм. Дверь отворили – прихожане вели в сей летний лагерь для животных, концентрационного типа, родителей, детей и детей детей, на одобрение, привитие и истязание взглядами бездумцев.
     Мать привела сына – «Своровал икону и подменил на комикс», - и закусила ответом Бродяги – «Комиксы подлиннее божков» - отпившего виски, - привёдшая заливалась слезами гнева и неведения - «И ворует, ворует: берёт из магазинов не уплатив, да без моего – и божиего – дозволения» - из бездумия, - Бродяга - «Ждать дозволения – проще не рождаться; родили – без разрешения» - позёвывал в молитвенник той, - и каждый получал ответ в духе старика Тимоти Лири: Оспаривайте авторитеты, Думайте своей головой, поступайте по велению сердца – а не по банковским планам. Прихожане удивлялись одни, иные пугались, - благоразумию Бродяги – и каждый, каждый принял прошедшего по останкам людским, богословом. Некто озадачил Бродягу – отсутствием безвкусицы, апатией к прихожанам, - и разделил насмешку над уступчивочестием служанок божиих.
     Некто подошёл – «А мне – отпущение-причащение, полагается ли комплектом к таечке с четвёртым размером?» - и покосился на гитару.
     Бродяга – «Таечка с четвёртым размером – оксюморон миллениума»  - взялся за инструмент и извлёк основное трезвучие ре-мажор (ре-фа-ля) постановкой пальцеломной.
     Некто преступил алтарь и обнял Бродягу за плечи – «Браво» - и рассмеялся – «Некуда деться от лицемеров-тщеславцев. Жалкие невзошедшие нарциссы, поклоняются себе и стирают колени – ради пощёчины» - и шлёпнул себя по щеке.
     Бродяга – «Ищи отпущение в отпуске» - оторвал от молитвенника оброненного листочек, скомкал в самолётик и пустил по распутию.
     Некто - «Ведь богословствуете...» - изобразил крестоносца: отпил с горла виски, подышал на крест и наполировал рясою.
     Бродяга - «Веришь ли, в божков?»
     Некто - «Другая касса. Я кислого толкаю» - указует гитару – «Но верю, что и на шестиструнке с такой спидбольной струнорасстановкой, можно вывезти сносный соляк» - исполнил запил на воображаемой гитаре.
     Бродяга - «Браво, дружище» - обнимает и пожимает руку – «С того и начинается, Мечта» - и бросает нож в распятую: оксюморон-таечку, с четвёртым размером.
     Монашки переиначились в шлюшек – и богослужи собирают ныне жертвования
     P.s. И ушли двое – в Бордель Сказочных Персонажей.
Занавес;
Странник – Предыстория
     Волнение сломляло и уносило. Поддаться – унестись в желанное. Отказаться – бросить клён в костёр.
     Неизвестность - дальше, Неизвестность - направления задаваемого.
     Глупо пришельцам остаться на месте высадки, отправиться в школы, прочистить мозг на вытеснение сознания и прочестей прочих, чтоб умереть в краю чужаков, - вершится везде и всюду.
     Каждый рождается где-то, уносится куда-то и вершит что-то. Энергия Жизни - само стремление: уходит в то - и приходит.
     Его, произвели в краю одном - и унеслись, завещали Ветер странствий - и прерывистость в дыхании. Подавление полное - поражение подавителю: противиться некому, - подавитель угасает.

     Пик бунта - молча, делать по-своему. Космический Странник отправился в Странствие по планете общей с тем соприкосновением, - Странствие - что всегда впервой и напоследок, что забудется сценами - но осядет теплотой в груди. Жизнь - душераздание или душесобирание?
Его волновало нечто за занавесами - суфлёры действ, истинное из кажущегося, презодящесть устоев, - до одержимости познать природу вещей и суть явлений. Тогда и наткнулся на двойственность трактовок - из отношения.
     Обыденое не обескураживало - виделось напускным и безосновным, шалоном-трафареттом что передаётся словом, жестом, обликом.
Стал Странником - при возможности первой: отдался тяготению - и унёсся по волнам романтизма.
Лица, окружения, - прошлости подчеркнули себя в бессодержательности, но проявили осязание неподготовленности к исключительному, образному - что вьётся по запястьям и никогда не претекает в постоянство.

     Обыденность возглавенствовала - и осеклась в самой сути того.
     Со стороны иной, прежнее - плод безволия и подавлённости собой самим в позволении обыденному главенствовать.
     Касание к бумаге первое.
     С ночи той - недосказанное кружило во ветру периферии сознания. Ведь можно допустить – чтоб человек один, встретился с собою возраста иного и началом обратным.
     ~
     Странник откусил себя от мира.

     Вселенная родилась
     Из крика
     Младенца
     В россыпях созвездий родинок.
     Неродившиеся Розы
     Сплетаются в Плед Грёз.

Занавес близок



;
Мышки-Гашишки

     Васса раскуривала кальян на горе камня, на сердце своего корабля. Час придёт – и подданные разгрузят сердце корабля и Васса оставит себе щепотку до погрузки следующей и разделит себя с Абдулом. Абдул был крысом – под стать Вассе: серы и гладкошёрстный, анархист-радикал, продвиженец идей антигосударственности и теневой поработитель, вместе с Вассой руководит морскими путями и поставляет странам пленным эгоизмом, О.С.В.О.Б.О.Ж.Д.Е.Н.И.Е. (Одеяние Собственного Верования Отрешённости Безбожника Однозначного Жизнью Деяния Ежечасного Ночью И Едениемъ) – Абдул перебрал с кислотой и шёл путём далёким от сокращений.
     Абдул и Васса имели процент с переправки двух тонн в неделю – обзавелись на свои крысиные квартирой-студией в Париже: Абдул снабдил помещение алтарём-жертвенником, звукоизоляцией, придворными-людьми и корреспонденцией пероральных выпусков «Жидкого Телевидения» (лизни – прими участие). Религиозная Полиция в Иране – где те проводили медовый год – завела на пару дело, но крысы, инопланетяне и свиньи, не попадают под юрисдикцию, - к радости властительной, на треть ведутся летние лагеря гитлеровского типа. Абдул обдумывал однозначность и противоречивость бытия, проводил учёные заседания крысеологов и получил докторскую по изучению биохимии мозга в ключе иллюзорности зависимостей и озаглавил: «Эффект Плацебо в Наркомании как Аллюзия на Одержимость Зависимостью Вербальной, Кинестетической и Телепатической», - очевидно, крыски-мышки не склонны к сокращениям.
     Абдул озадачился одержимостью людской – одержимостью к политике и войнам, одержимостью ко лжи – и поиску истин, одержимостью рассказывать – себя не слыша, одержимостью искать – и верить во что-то кроме «Inside» - сотрясающей дуальности In и Out. Васса экранировала изучение социологов, наркологов и антропологов. Васса  стенографировала и задумывалась, больше и больше приникала к камню.

     Абдул вычленил энергию самотабуизма и представил очевидное ко изречению.

     3 теории-объяснения одержимости человечества однозначностью:
     1. Теория заговора. Некто-кукловод кроется за толпой марионеток, обладает всеми средствами манипуляции – от социального к индивидуальному. Персоналий властен над биомассой.
     2. Идиократия. Беспечность людская ставит что-либо вне привычного под геноцид и подвергает тем под геноцид себя. Прогрессирует смута.
     3.Самоограничение. Несознательный поиск зон комфорта распространяется на инфо- и прочие сферы и подстрекает расставлять инородное на одной полке с нежелательным и действовать с оглядкой. Отчасти вытекает из теории второй.

     Абдул пристрастился к томам Старика Лири, раскурил листок и вошёл во вкус: основал религию с поселением курителями томов Старика Лири. Однажды – сам Старик Лири навестил крысок и обучил превратностями Кислого и одарил авторскими экземплярами с тройной пропиткой и свободой от чернил. Кислотный Тест пройден.
     Дядя Берроуз навещал селение и оставил тонну джанка. Крыски вошли во вкус – и началась джанковая революция.
     Джим Морриссон прилетел по парам Кислоты, позаимствовал запасы бесхожие и возобновил Кислотный Тест. Крыски ушли в Бесконечность. Джим ушёл следом – и оставил в томике Семи Языков бога – приглашение в Клуб-27.

     Двери открылись. Васса и  Абдул вставили спицы в Колесо Сансары и ушли в подполье: собирали инакомыслыщих из стран-тоталитаров и созывало в Индию – на концерт Железной Девы. Крыски познакомились с дельцами и вложились инакомыслыщими, ум чей размяк под действом джанка и упразднился в тяготении годов; - доля превзошла ожидания – отныне каждый дом, вся планета до последнего салуна, принадлежат Крыскам: Вассе и Абдулу, - теперь вы знаете, мозг ваш прочищен, а истинное знание о мировом правительстве прояснено.
     Абдул и Васса смущены приоткрытием занавеса – но учтивы к воспоминаниям. Абдул и Васса появятся, возможно, на задворках воображения, - тогда примите мировое правительство в лице тех, ко сведению, - и сведите дорожки пустоты в голове сырной и встретьте очевидства. Крыски раскуривают камень и толкают миру вместе с порохом, джанком и лири, - О.С.В.О.Б.О.Ж.Д.Е.Н.И.Е.
     Рабы прибыли – выгружают, пилят и развозят по свету. Удивительно – бросит взгляд на мистерию Васса. Удивительно – согласится Абдул и двое, заскользят под предрассветной лазури.
~Занавес~;
Книга
     Щприц открывают – инсулиновый. Вещество – фиолетовое – разогревается. Игла погружается в жидкость – булькающую, густую и разоблачительную.
     Шприц наполняют – инсулиновый. Вещество – фиолетовое – бьётся о стенки. Игла погружается в плоть - неспешно.
     Шприц наполняют кровью. Вещество смешивается в фиолете своём с алостью крови – температуросоитие. Игла изливается – ах-х-х...

     Некто отключается – переходит в видение крысок-мировых-правителей. Руки соскальзывают во обращение к Земле, на которой живём – на которую едва смотрим. Некто представляет действо в ритме ударов по клавишам машинки печатной, а-ля Буковски.
     Некто очнулся – в параличе предсонном и агонии живого. Строки сыплются на пол. Некто счищает фиолетила ножом венным и намазывает на папирус с успешностью переноса сиртаки на багет.
     Некто переносится в строки – поэзия, сочится, ненужная и невинная, в Путевод ночей Странницы. Невозможно утвердить – на кого и насколько повлияют Твои строки. Некто претерпевал сомнения, самонеустойчивости и прочие видения природы мира навязного, в одержимости проснуться.

     Книга пройдёт тысячу рук – трепетных, нежных, изрезанных, околотых и чистых. Девушка курила в парке – затяжка за затяжкой, отягчали дыхание, учащали пульс и положили ладонь белоснежную на книгу-незнакомку, экземпляра авторского, с автографом и закладкой кислотной и отпечатками тысяч – калающихся плоти Странницы чрез обложку: белый избежевался, отпечаток руки – кровавый под сочетанием: Моей Кровью. Девушка представила избрать страницу Ветру и оставила отпечаток души меж строф~

     Обращаюсь из несуществующего места,
     Омываемый чредой космических волн:
     Страннику и Божеству, не будет тесно
     Объятыми Пустотой в каждой из сторон.
     Рассвет здесь и Закат едины:
     Лазурь не коснуться до руки.
     История тревоги и пустыни
     Вьётся лозою винных цветий.
     Бесконечность объяла,
     Искра сердца павшего.
     Бесконечность вобрала
     И ввеяла в прекрасию...
     Небосвод ниспадал пеленою
     Вошлебств и послесловий.
     Вело, ближе, ближе, ближе
     Усыпленье определённости.
     Лёд сковал находку -
     Многое ли нужно,
     Счастью кроткому.
     Пламя – навести...
     Ему пресытилось изобретать языки во выражение одного – преходящести истин. Повелитель Мира – не свёдший валюту в кошельке одном, но получивший от Мира большее – свободу от того. Сложно в объяснении – просто в понимании, - когда соприкоснулся с Тайной Жизни однажды, и позабыл: родившись.
     Смерть приближается – Она не столь далеко чтоб забывать, но достаточно близко – чтоб забыться; всё одно – летишь в пропасть иль возносишься в экстазе. Балуйся, Человек Любящий. Цветите, Нарцисс и Лаванда.
     Представь нечто снующее в Тебе – от озарения до забытия – нечто чему страшно и Любимо, - Ты истинный; представь, позволь ему быть в сейчас – так далеко, так близко... Жить полным дыханием, - не восхитительно ли одним звучанием? – Вдох непроизвольный, глубокий, на тысячу поверхностных, - единственнен: таит вопросы и ответы, - и Знание. Жаль, моей жизни, возможно, может не хватить, и, вероятно, не хватит на соприкосновение со многим, но хватит на неопределённое; за каждый день можно сожалеть – посколе прожит так и нисколь не иначе; рискую зайти в пересказы вдохновителя; существо моё – живи.
Занавес
Финал
     Пользователь измучен открытием собственным: значения изматывали бесчисленностью и потенциалом изменений на манер птицы пролетевшей. Некоторое подчинилось руке взломшика – и ныне, Девайс – Пульт Управления Миром, - на зависть стоящим за занавесом. Но покорение, повелевание и прочее, - мелочно, - посмотрим, что кроется за всем, что кроит порядки и рушит цивилизации.
     Пора взорвать систему по-настоящему. Пора высвободить Вероятность. Пора посмотреть на Всё иначе.
     Пользователь измучался в экспериментах: должен,  должен быть иной вид кода. Пользователь загнал показатели, значения и всё что мог загнать, в редактор графический, - и изумился.

     Деревня – на Окраине Мира: на вершине, в низине: ограждена частоколом воспоминаний. Жители – ни молоды, ни преклонны, ни черствы, ни всеживы, - неопределённость разнила жителей Деревни с представителями мира человека. Редактор представил код анимацией многомерной – и каждое мгновение меняло значения.
     Пользователь рассматривал лица – безмятежные, со звёздами в глазах, - ни рай ли обрели обнёсшиеся Частоколом Воспоминаний. Двое брели об руку – изумрудокудрая и серебровласый – безоглядно и единогласно. Деревья и трава тянулись к странникам – деревья мутировали в кусты лозистые и тянулись, вырывались и ползли без корня и иссыхали под взглядом Наблюдателя.
     Двое остановились: Но вынул из-за пазухи косяк; Она вынула из-за пазухи зажигалку; - жгите свечи, господа и госпожи. Значения переменяются с действом, переменяются в плену дуальности, замороженные от вторжений и безличные к сотрению. Потустороннее берёт Пользователя за горло и проталкивает в глотку

     01010011 01101101 01101111 01101011 01100101 00100000 01110100 01101000 01100101 00100000 01000111 01110010 01100001 01110011 01110011 00100000 01110111 01101100 01101001 01101100 01100101 00100000 01101100 01101001 01110000 01110011 00100000 01100001 01110010 01100101 00100000 01110100 01110111 01101111 00100000 01100001 01101110 01100100 00100000 01110011 01110100 01101001 01101100 01101100 00100000 01111001 01101111 01110101 01110010 01110011

     Некто присаживается к Девушке и, признаётся, позабыл без намерения позабыть – но встретить Божество. Девушка вручила сигарету – на три затяжки – и сверила отпечатки обложки с отпечатками рук назвавшегося. Вернуть ли, - оставь.
     Разговор – прелюдия к венчанию судьбами, когда сумерки вкрадываются в зеркала и возбуждают уединённых. За нами подсматривают, - позволим. Не виделись две тысячи лет – здравствуй.
     Некто: Начни со слов прощения (вручил книгу раскрытой в завершении.)
     Девушка(приняла): Благодарю.

     Хлопок рассёк тишину и обездушил Пользователя. Вооружённые изъяли Девайс залитый кровью Мечтатель осмотрел палатку и всматривался долго-долго в лицо повелевавшего судьбами.

**
*      ******      *
R.I.P.
Пользователь
**                **
~~~
История, досказуется без рассказчика, в сердце дошедшего до конца.
У Реки
     Он: По-прежнему не ведаю, который из миров настоящ, - быть может, в коем счастлив... Быть может, каждый иллюзорен, - тогда цена нам – мысли... Я прожил добрую сотню жизней – и опомнился, сейчас и здесь... Мне страшно; и Тебя, О Ангел, рискую утерять...
     Она: Не знаю, откуда, - знаю про место, где встретят нас идущими об руку. Нужно взяться за руки (берёт за руки) и решиться, Решиться, РЕШИТЬСЯ!
     P.s. Двое сбросились с моста. Лица сияли невинностью и тяготением к Жизни, - тяготением Дитя в перворождении.
     Смерть принюхалась к безумцам – бархатным. Деревья расступились – Деревня приняла Странника и Тень, Странника и Ангела, ушедших об руку и об руку пришедших... У Него книга – что разошлась по миру.
     Ангел принимает подношение и, просьбой одарившего, раскрывает на страннице-странице Завершения
     Чтец открыла книгу и предисловие оказалось обращением
     Возможно, некоторое покажется экспрессивным, иное – просит смещённого восприятия обыденного, третье – попросит перечтения во переосмысление, - так и иначе – так или иначе, - написано на языке моего мышления и восприятия; прошу прощения за возможное, непонимание... Прошу понять: даже почерк мой, нечитабелен кому-либо вне меня, - и наоборот; даже речь мирская – рассыпается в самонесознании и недоумении; что ни будь с завтра – пусть миг сей растворится в вечности...
     Извлекать комочки кровоточащие, воссоединять и внушать пульс – чтоб дышать одним с Пигмалеоном (влюблялся ли Пигмалеон – не помню), Воздухом. Стоило поднять корочку – и антуражи, одержимости, истории и мотивы унесли потоком воднохрустальным: обтёсывали о кораллы, сталкивало ракушки и встречали с камнями. Стоит встретить затронутое – и лишения, голод, - культивированное ненамеренно – притягательно менее и менее, - ставится точкой отсчёта, - возможно, невозврата.
     Любое и опровержимо, и доказуемо: логика логична самоутверждением. Знакомый, вопросил: Откуда, откуда берутся слова Твои? – на чтении кухонном: сготовил божественный ужин и, слушал первую из частей одной из историй; - из глаз сомкнутых, из Мечты, из благоговения, из кончиков пальцев, - опрометчиво считать происхождением слов иное. Слова рождают себя.
     Слова, иллюстрации, орнаменты прозы, - карта души; душа – проявления той, - под стать Красоте и Жизни, - но не Любви; - с чем, возможно рассоглашусь завтра же. Самооспаривающее, рыхлое в структуре, архитектуре, текстуре и содержании, - выражает истинность во претечении; рассмотреть сие стоило многого, мне. Ум – направление Чувства в отчаянии; самоощущение наилучшее, для меня, в равности замысла и выражения; стоит ли верить в главенство деспота-ума?..
    Se La Vie – такова Жизнь, - но никому не известно доподлинно – какова; фантазия одного кристальней иллюзий третьего, а надежды второго чище помыслов обоих. Фраза передаёт ни столь форму, сколь пластичность в многосодержании, в воле интерпретации, в недосказанном и хлёсткости (ни слова о краткости).
     Написание – поединок с листом белоснежным, вечный, - в конце, верх одержит лист – но обагрится кровью поверженного и поддастся... Однажды – мне сказали – «У Вас интересная Жизнь», - не могу не согласиться... Жизнь – интересна априори, - но что она?
     Возможно, буду жить на улице и умирать от голода и холода, - тогда, закрою глаза и развею вечностью мгновение любимого из произведений, - по праву – и льву – единственному: Авторству. Растворюсь в мире произведения, - и не быть Смерти, не быть Смерти.
     Ныне – готовлюсь, к чему бы то ни было. Смерть, навести скорее: похлопай по плечу и унеси в Обитель Тайную, где не встретиться Ночи и Дню. Смерть, Люблю Тебя, - чем ни окажись; прошу благосклонности.
     Причины? – Природою едины с музицированием на улице: дюжина, сотня исполнений одного произведения – содержательнее тысячи – любимого. Музыка и Литература в персоналии едином, казалось , дают преимущество, - бинария Искусства и Искусства уносит от невзгод несуществующих. Человек – генератор иллюзий, - где причина избежать удушения навязанным и шагнуть навстречу Звезде-Путеводу?
     Благодарю за касание глаз к межестрочием.
     Помню дни – когда спал на полу, входил в дом чрез окно и только и делал – что читал и вычёркивал словоказусы из книг, карандашом. Помню дни – когда позировал, писал в перерывах и по дороге,  оставался до вечера, - приносил рукописи и складывал на стул; рукописи выросли в стопку. Помню Художника – подкармливавшего и одарявшего учтивостью, которую, быть может, не встречу ни от кого в мире; кто помогал средствами, советами и вниманием.
     Всё преходяще – и Ночь и День. Всё преходяще – и Свет и Тень. Всё преходяще – и Жизнь и Смерть.
     Помню замечательных – принявших, выслушавших, приютивших и полюбивших.
     На память вечную.
  ~Савелий Меркулов~
     ; - ; (Глупейшее и мощнейшее и безумнейшее что писал когда-либо)
     Идея иллюстрации 3d: 2 фото наложены одно на одно; скамейка – он на кадре Ночи, слева, смотрит вправо; Она – на карде дня, справа, смотрит влево.
Главное – не ревновать Луну. Главное – не ревновать Луну.
Послесловие
От представившего Рукопись Издателю

     Путь пролегал из пустоши небытия ко стоцветию всетождества, когда встретил с миром Космического Странника. Странник поделился Миром Таинства и, заразил противоречием.
     Безумец следовал по знакам Божества и, в ответ на почтения к суждениям такового, математичным и вселенским, даровал фолиант сей. Книга из завитков цветов, последня и единственна, досталась волею случая: Странник оставил ту, по качеству иному от распутства вещественного, - упоминал ту вскользь, упоминал. Книга сказует о Некто нарёкшемся Странником, - Божество пришло во сны и навевало грёзы о Плато Безмятежности что ютило побенежья Реки Времени, о Космическом Лесу что каймил Плато безмятежности, об Озере Небесных Лотосов, о Лесной Госпоже, Божестве Космического Леса, Нимфе Озера Небесных Лотосов и о Садах Красоты.
     Странник отправился об руку с Бессмертной Возлюбленной - кому пообещал весь мир за тепло объятия - на обратную сторону воображения: искал близкое по отголоскам чуждого и печатлел различия. Мир Большего возник на Мирораспутьи.
     Странник перебрал летописи мира позади глаз сомкнутых, обрёл Божество в воспоминании о том - и шагнул. Душа Романтизма: Следовать Зову Сердца Любящего - в Край Заветный - отщетнеть в безустанном и обрести таковой в себе.
     Рассказывал одно - иначе и иначе - в Таинстве Вечерий, надеялся на воссоединение - но увы; ожидаймое изникло и - стремление самоосязалось меж приветствием зеркал и сокосновением. Быть может, таковой - более чем вообразим: окружающ сверх: ежели обозначить каждое дерево Космичекого Леса и Историю Историй - Небосвод переобразится.
     Странник подался во странствие - получить опыт в том из Искусств, где опыт напрасен и сводится к уменью отрекать. Рай Истоков - свой каждому; покинуть клети - во снах - и отправиться в новое из странствий.
     Свет устилался занавесом - илами серебра - и вызволил.

     Странник влюбился. Полюбил. Музыку.
     Божество явит грёзы, лишь обратись Любовью. Странник обращался и обращается. Свершилось.
~
     Мне честь переписать произведение - сохранить иллюстрации, опечатки, аромат ночи, структуры таинств, фонетизмы, синтаксизмы, математизмы и прочести прочие из перечня важностей от рассказчика-волшебника. Переписанное, осело на кончиках пальцев и - стёкла мозайки раскрыли картину действа.
     Сколь ясно мне, История такова: Божество - что известно нам? - навещает рассказчика в пору юности, событие - сердце, девушка (утверждать материальность действующих из воспоминаний - где мистификация порядка большего?) встречается лицу замкнутому, символисту-романтику-идеалисту, и обретается во сходстве с фантазией - кто явилась в первом из опытов прозы а затем - поманила за грани. Искусство содействовало и знакомству, и печатлению, и озязанию: Пасьянс Судьбы явил карту одной масти, чуть позже, а прежде...
     Странник странствовал и, одной из ночей полнолунных, голодных и нежных, вкусил явление: Божество дотронулась шеи и осыпала космос звёздами. Пробуждение - с присутствием: Божество поселилось позади глаз сомкнутых - и разомкнутых - и венчало тем свой, глас: Воодушевления, Любви и Тепла. Божество являлась и после, после и после.
     Странник посвятил себя Исследованию - и запечатлел те, видение за видением, воспоминание за воспоминанием, история за историей.
Влекла ко странствиям - и обрела последователя. Последователь писал книгу за книгой и, сбивался со счёта, но оставался верен Звезде-Путеводу кто гласила Зовом Сердца Любящего... Хватило бы меня на столькие годы Любви к образу, воспоминанию, фантому?
     -Не знаю, но долг мой - принести Историю Историй, - в Мир где возможна каждая фантазия, привнести во исполнение и поделиться следами Космического Странника на Плато Безмятежности.

     Трикнижие посвящено странствию и рассказу - не конца истории но рассказчику - где делится Музыкой, трагедиями и прочим-прочим-прочим, до переезда поодаль от страстей остывших. Вторая - сказует о Городе Волшебном, Городе Живом: задаёт разгадки и взывает отыскать загадки, встречает Таинственную Незнакомку и следует к мирораспутию, когда город - к гибели. Третья - объятие прошлостей и новоявленности: Озёрные Блики во вершении логий, где Пасьянс Судьбы кроток и ироничен в обобщении погибших с единственными. Безмятежность такова, что каждое явление обратимо в грёзы - при намерении достаточном, - не секрет.
     Дети Венеры - о Любви, Спиритизме, Фантазии, Наваждении и, Страсти во стремлении: Прообраз чередует миры в поиске Ближней: миры тотема, голоса в радио, Космического Странника и, Мечтателя - кто воссоединяется с Возлюбленной в видении под ферматой что вьётся лемнискатицей.
     Видение каскадирует видение, честь - перепечатлеть и поделиться с Миром, а потому - посвятить Волшебству Памяти, Мечты и Воображения. И Чтецу.
     Нумерология скажет: 4 - не Небеса когда врата к ним.

     Потеря сопроводилась пластинкой виниловою - с предписанием:
     Винил - оцифровать: запись, нотация, исполнение и содержание, уникальны: нюансировка особа по-космически; не каждый скрипач возьмётся ответствовать в прочтении Чаконы, когда запись - оркестрованной; что же до меня - стремление и изучение таковой приравнивает к психу-грибоеду-мечтателю (реверанс зеркалу).

     Меня заинтересовало происхождение его одеяний: тренч бархатный с капюшоном из кашемира.
     -источник доходов?
     -отсутствие расходов.

Странник иронизировал в тональности неоднозначности единосотканности в всеинтерпретируемости однозначности, когда однажды:
     -Виновен ли перерезающий себе горло ножом консервным в тождестве тупости ножа и порицания использования такового во всеволеусмотрение?
     -Не думаю.
     -По-людски.
...
     «Общение - соутешение: в нас вложено сознание смерти и само существо имунно отрицанием, что порождает дуальность, - когда же сопричастность стороннего замыкает переживания на одном - важно ли, котором. Общение - со-снисхождение, общение - со снисхождением; взаимодействие порождает дуальность, когда дуальность являет равенство»

     И жёсток в непростительном:
     «Все Миллионы лет, над человечеством преобладал гормональный шквал, заросль параной и плесень тщеславия. Война - убийство живого живым ради убийства, лишения Мира и Жизни, - велась и ведётся с не войнами, но убийцами, трусами, диктаторами и глупцами, - разниц нет меж кем. Немногие ушли в леса и, по шуршанию мыслей, прозваны отшельниками, по обыкновению преждеперечисленных к называнию.
     В стенании по потере, упускают приобретения...»

     ...приписывая недостатки Бродяги – осыпь вниманием и достатки...

*Случайность - то, что случилось, случившееся, - не больше - не меньше*




;
Из разговоров со Странником
(можете пролистнуть и вернуться по дочтению)

     Определённость в неопределённом - и мне, увиделось в жестах кистей того, пророчество.
     - Вопрос мой: как мне жить?
     -Жить - так: будто завтра уезжаешь в Другой Мир.

     Разница меж прожившими и слышавшими - колоссальна с колосс Духа Чтеца.

     Таковой абсурдировал науки и баловал с тремя огнями имен негласных:
Не быть бы реакции каждой обратно-взаимной? Подсоединим гитару с активным звукоснимателем, гитару классическую, к комбоусилителю - но иначе: шнур гитарный подадим в приёмный - воспроизводящий - разъём, когда устройство с записью - в подающий; результат не опечалит ожидающей: струны воспроизведут произведение - разберут до нотки - и, в разрешении, сникнут. Реакции - в Музыке - взаимообратимы.

     Ночь покровительствовала и, таковой помог перевести сказание языка несуществующего:
     -сказано...
     -перевести? сложно - не трудно, сложно.
     -в чём различие?
     -что меж одурачить кого-то - и себя

     Найти бы Странника - и вникнуть в строфочтения, скорее..
     Миры и истории созданные нами становятся мирами и историями чьими-то, без метафор. - В том согласие наше.
Ум - песчинка во Ветру.

     Моим было признание:
     «Женственность присуща Тебе, и Она добавляет утончённости...» -
     ...или... -
     «Тебе присуща Женственность, и она придаёт утончённости...»
     Поблагодарил тенями что западали в пары ямочек на щёчках. Возраст - неоднозначность в цифрах.
     Мы - упущения друг-друга, пустошь пазла на груди - в форме руки Божества.

...О Странник, Странник, Странник...

     1...2...3...4...5...обращаю время вспять...
     Однозначность роднит с неоднозначностью одно: одно вытекает из другого.
     Окаменеть словам пророка. Окаменеть словам пророка. Окаменеть словам пророка.
     Слова из Книги Особой - что является во сне слагается усилием чтеца и позволяет, в благодарность, унести строчку. Соприкоснувшийся с Книгой Особой - причастен. Опоминаешься от сновидения в потрясении – «Сон?» - и отдаёшься во продолжение Таинства, но лишь сон проходит, Таинство - во бликах отсвечных круг отражённого в глади озёрной, глади зеркал.
     Таинство продолжается - ибо Музыка рук твоих закладывает сонеты Главы Постскриптума - и следует Тенью. Тень - изменилась, отражение - иное, Существо - иное; декламирование собственного я тщетно.
     Книга Сновидцев - имеет название, иллюстрации и - смею представить - заключена в фолиант эфемерности меньшей. Быть может, пишем во чтение: Божеству, Смерти, Богу, Абсолюту, Себе, - подсознание прокладывает нить к базису Искусства во восприимчивости наибольшей (сновидении) и сокрушается, посколе столькое вписывается в ткань сновидения. Но будь по-последнему, что оправдает соавторство и процесс создания в сейчас? - ежели написана, отчего пишется нами?
     Существо Эфемерное, Литературное, пишется сопричастными к Таинству Вечерий. Не бессмертие ли - она? Видеть текст, вникать, обогащать собой во продолжении но быть в праве унести лишь строчку. Что стоит за тобой, о запретное - и ищущее?

     Строчки: смотришь - и оказуешься в написанном. Язык над языками - сверхъязык - что повергает в сопричастие. История Историй - что видишь на прощание нежели не являешь миру, живописуешь мир в слововариатизмах, - так? - кто Чтец Твой?
     Ежели внесена в Библиотеку Вечности - пригласи на вечер и на два и на дюжину и на дюжину и два и на дюжину и три. Будь в Тебе Таинственная Незнакомка и скрывайся Откровения - позволь воплотить Тебя, кошка-кокетка, стань Звездой-Путеводом, взамен осевшей на запястьях Призраком Воспоминания - во Бессмертие коей скрепил странницы-страницы завитками почерка беглого.
     Многие выписывали из Тебя - Гамсун, к примеру. Желаю Видеть. Книга-Женщина, Книга-Мечта, Книга Жизни.

     Окаменеть Словам Пророка - про что же? Едва ли Ты схожа с заносчивостью юности в раскрытии занятий на вечер и шалости - но помнишь того, кто помнит Тебя. Венец Искусства.
     Пути сводятся в точку. Величественна - и всепричастна: Дитя опишет Знакомство с Бабочкой - будешь вольна передать ощущение самому взглянущему в разворот, ведь что интимнее - когда не разворот страниц очерка жизнетрепещущего. Словоконструкции тянутся к Тебе. Снизойди.
     Теперь - быть может, замечу со-причастие встреченного и встреченных, во почеркостранствии по Существу Твоему. Будь Человеком - любимейшей и ревностной, самою собственной и самой общей, - заземляю, инакая. Искусство - страсть над бесстрастностью, коленопреклоняющая и снисходящяя, - со-причаствуешь и забираешь.

     ..Жизнь - смена божеств, - так ли.
     Оказуешься на окраине осприятия - и изникаешь, иссякаешь  - по воле власти или слабости?
*
     Жизнь - не всесущее, но - флакон чувства - негласный - что влачим в себе, пока подошвы истоптанные не обнажат ноги и не сотрут те вкровь, пока стекло флакона лопнет и негласное, сокрытое нами от нас - не падёт, дав чувство бриза напоследок; и лишь в мгновение раскола - когда Плато Безмятежности видится почвой развёрзшейся, сознаём Величие возложенного и не утерянного - но внесённого в кладезь Большего.
     Божество навеет грёзы - и кровь что стечёт по остриям флакона - станется чернилами во благо Истории.
***
Все мы - древние, цари и боги,
разверзаем пласт историй,
вносим толику повествования...
...и разверзаются Врата Истории.

Глупцы-Полубоги
По пустоши бродят,
Трогают Небо
И падают в грязь.
***
    ...Соитие – потребление друг друга, - неприятно послевкусием, - отказ. Слова символичны, когда второстепенны. Сейчас - уходи, - станешь памятным....
     Сон на улице красив в лазури пробуждения, - в книгах, - шесть утра: одни просыпаются от холода, вторые - иначе, третьи - не просыпаются, - и не известно, кому лучше...
     ...Оно закончится - скорее чем началось. Однажды - опомнился от сейчас, - меня отбросило от "реалий" - в мир начал и завершений, - в мир сжатый - откуда и минувшее, и час сей и час грядущий, свершённое. Стоит ли полюбить почву - что распадётся на атомы иллюзии; стоит ли любить жизнь - что проведёт по ту сторону; стоит ли ценить встречи - и возможно ли сознать значимость встречи зеркал, меж столбов соляных, - стоит ли полюбить лишающее свободы, свободы опомниться от каждого мгновения: пожелать - и оказаться в другом, собой ли; что просит повременить с возвращением к безвременью; - ведь можно опомниться и "отмотать"  - и уйти из кадра...
     ...Встретить пространство без значений - и воззвать к себе. Оно со мною - под обоями мирского, тлеющими. Дитя попал в плен фантазии: воплотил, заигрался и забылся, - к уподоблению мира найденного...
     ...Страннику смерть - осесть. Место новое - тревога, сказочность, знаки. Пара склепов - скупа в различии...

     Представляю рукопись «Тёмный (Алый) Бархат» - Кибернетическое Пособие Духовного Анархиста.