Лихие 90-е Гл. 2 1992 г. Часть 7 Макраме

Изделие из МАКРАМЕ, в котором показаны примеры выполнения различных узоров…

livemaster.ru



ЛИХИЕ 90-е

ГЛАВА 2 1992 г

ЧАСТЬ 7  ШКОЛА

В 1992-ом году я уволилась из «ПРАГМЫ» и провела всё лето  на даче.
Осенью, когда кончался дачный сезон, я всё чаще задумывалась а – где бы найти какую-нибудь работу? Не помню, что меня подтолкнуло, но я решила зайти в школу. Мне почему-то подумалось, что я смогу вести какой-нибудь кружок для малышей начальных классов.

Как всегда, я попала сразу в кабинет директора. Я ничем никому не была обязана, мне – тоже никто, поэтому я вела себя не просто вольно, но, наверное, даже немного – развязно. Директор пригласила к себе в кабинет – заведующую первой ступени. Она была противоположностью директрисы. Та – невысокая, худенькая, живая, строгая и по виду и по форме женщина. Заведующая – полноватая, по виду – очень спокойная  дама.

Я обратила внимание на черту, которая потом оказалась свойственной всем преподавателям школы – это их поведение, свойственное военным людям: беспрекословное повиновение, недопустимость возражения и  какое-то ограничение изъявления своего мнения или несогласия с указаниями вышестоящего начальства.

Моя биография и трудовая книжка им понравилась. Мне действительно предложили везти кружок домоводства. Так, кажется, он назывался. Это понятие, конечно, - очень широкое. Но мы пока договорились, что я буду вести занятия, связанное с шитвом , рукоделием и т. д.

Включили мои «уроки» в расписание, и я уже через несколько дней пришла в школу на первые мои «уроки».

Как во всех случаях, когда я переходила на новое место работы, я совершенно не представляла, чему и как я буду учить малышей от 7-и до 10 лет. Если честно сказать, я в области шитва нигде и ни у кого не училась, и ограничивалась - «самообразованием».  А, как потом оказалось, что  и здесь существуют определенные правила, система разнообразных швов, которые имеют свои определённые названия и т. д.  Но я решила начать с того, что для меня было более знакомо, и хорошо получалось, это – с МАКРАМЭ.

Как-то, несколько лет назад, мне встретилось в каком-то журнале описание нескольких уроков МАКРАМЕ. Мне понравились изделия на рисунках, выполненные замысловатыми узелками, и в целом представляющие из себя – различные украшения и изделия. Я не поленилась отыскать в каком-то магазине толстые нитки и шнуры. Попробовала плести эти замысловатые узелки. Не сразу, но у меня получилось. Помню, потом долго у нас в квартире на стенах были развешены оригинальные плетения, выполненные из красных и белых шнуров. Я ухитрялась в качестве подарков изготавливать плетёные сумочки. В общем, я решила начать с уроков МАКРАМЭ.

Естественно, обеспечивать всех учеников дорогими нитями я не могла. Выход нашелся неожиданно. Не помню – где я достала бобины с бумажными верёвочками, предназначенными для увязывания каких-либо товаров: коробок и пакетов. Вооружившись этим «материалом», ножницами и «шпаргалками» -  образцами узоров, я пришла на первый урок.

Ну, во-первых, я представилась им, как – БАБА  ИРА. Потом убедилась, что никогда никакой дисциплины у меня на уроках не будет. А урок казался таким долгим, а о чем говорить 45 минут, когда всё, что хотела – изложила им – за 10, - не знала.  Предложила каждому ученику в качестве знакомства, рассказать о себе. Так и проболтали до звонка.

На следующем уроке нужно было приступать к практическим занятиям. Самым трудным было  придумать, что может быть использовано в качестве твёрдой основы для плетения – палочка, рамочка, пяльцы, линейка… Выход нашелся неожиданно. В классах первой ступени стояли низкие парты, и к ним такие же низенькие стульчики. После уроков, малыши все свои стульчики перед уходом переворачивают и кладут сиденьями на стол, с тем, чтобы уборщица могла сразу же приступить к мытью полов. Я обратила внимание на перевернутые стульчики, и неожиданно поняла, что именно их ножки и перекладины можно использовать, как основу для плетения.

Мои бобины мы разматывали и разрезали их на верёвочки определённой длины. И для меня было неожиданностью – как быстро и правильно всё получалось у этой малышни. А я-то сама в своё время так долго копалась, осваивая разные сложные узелки и плетения. Не прошло и несколько уроков, как ребятишки носились на перемене с «ожерельями» на шее, сплетенными их руками, и выглядевшими довольно оригинально.

Я до сих пор начинаю улыбаться, когда  вспоминаю, как, идя на урок,  во время перемены, вхожу в коридор, а, завидев меня, ко мне несутся с криками – «Баба Ира!», малыши.  Облепив меня со всех сторон, они с гордостью показывают мне выполненные дома плетения.

Мне приходилось вести занятия в классах трудно воспитуемых детей. В школе были и такие классы. Я не знаю, в чем выражалась их трудно воспитуемость, так как для меня они все казались такими милыми и прелестными детьми.

Но вот однажды мне пришлось понять, что их трудновоспитуемость порой выливается в жестокую непредсказуемость. В «моем» классе, во время перемены, перед моим приходом, произошел случай, к счастью, не при мне, а в присутствии их учительницы. В классе учились брат и сестра. Кстати, именно у братишки получались самые красивые плетения. Мама рассказывала, что и дома он не желал расставаться с МАКРАМЭ. Так вот, его сестрёнка  во время перемены хотела выйти из класса. А другая девочка, взявшись за ручку двери, не хотела её пропустить. Тогда сестрёнка, схватив острые ножницы, со всего размаха всадила их в руку этой девочки…
В результате, отвечать за происшедшее пришлось учительнице…

Интересно, как проходили мои «уроки» в классах постарше, где детям было уже лет по 10 – 12. Помню, в одном, тоже трудно воспитуемом классе, учился мальчик, которому было уже лет 13. Учиться он не хотел. До этой школы, он поучился ещё в трёх, из которых его оставляли на второй год, а потом, - исключали. Наконец, он попал в этот класс… В этих классах я занималась не обучением МАКРАМЭ, а головоломками.

Поскольку у нас дома всегда выписывалось множество различных журналов, я среди них отыскала какие-то, типа  «Юного техника». На последних страничках помещались «головоломки» для детей. Было показано  конечное изделие, которое получалось из листа бумаги, путем целого ряда последовательных сгибов и перегибов этого листа. Здесь же приводилась подсказка – в какой последовательности нужно выполнять эти действия. Потренировавшись дома, я приносила в класс:  птицу, домик, зайца, или – цветок. Показывала им – как это делается, и в результате, в классе устраивались чуть ли не соревнования на скорость  - у кого быстрее и лучше…

Но вот однажды я принесла – лягушку. Я сама с трудом освоила эту фигуру – такой она была сложной. За первый урок лягушку не сумел сложить никто. Но особенно эта лягушка «зацепила» самолюбие  «второгодника».  Не получилась лягушка и на следующем занятии. Мальчик попросил у меня разрешения взять домой мой образец. Самое интересное, что, когда лягушку развернёшь, на листе столько линий от сгибов, что восстановить последовательность очень трудно. Мальчик дома над лягушкой просидел все выходные. Но нужно было видеть, с какой гордостью он принес на следующее занятие мой образец, и ещё одну лягушку, выполненную им самим из чистого листа. Остальные ученики  не поверили, что он сделал это сам. Тогда мальчик, взяв чистый лист, волнуясь, медленно, но правильно, стал складывать лист так, что у всех на глазах лист превратился в лягушку. Все смотрели на это действо широко раскрытыми глазами, с чувством удивления и уважения. Но в этот миг у этого сорванца рождалось уважение к себе, чувство гордости за свою победу, и, я думаю, - желание быть уважаемым и в чём-то первым… То, что происходило в душе этого маленького хулигана, я наблюдала и радовалась за эту первую его победу. Это дорогого стоит.

Кстати – о девочках этого класса. Несмотря на свой довольно-таки небольшой возраст, их всех уже интересовали мальчики. На уроках с ними мы часто рисовали сами фигурки кукол, раскрашивали их, вырезали, и затем  - «шили» таким же образом для них одежду. Однажды, они попросили меня остаться с ними после уроков. Мой «урок» был всегда последним. Я думала, что они хотят показать новые наряды для своих кукол, а оказалось – вовсе нет. Они, проникнув ко мне особым уважением, доверительно рассказать мне о своих секретах. Остались не все девочки из класса, а только группа из 6 – 8-и человек. Они были в классе старше остальных – лет 12-и. Меня усадили на последнюю парту, а сами тесно уселись вокруг меня. Они рассказывали мне свои секреты, перебивая друг друга. В основном все рассказы крутились вокруг отношений с мальчиками. Грустно было слушать, когда они вспоминали, как со своими парнями, которые были старше них, они выпивали вечерами в подъездах вино, а некоторые даже пробовали курить. А в конце этих откровений, они исполнили мне несколько блатных песен. Песни были из серии тюремных песен. Трудно даже представить себе – где они могли их разучить. Пели они в полголоса, чтобы не было слышно в коридоре, и так жалобно, что у меня, слушая их, защемило в груди…

Несмотря на то, что вроде бы, у меня всё получалось на занятиях правильно, удовлетворения от этой работы не прибавлялось. Всё чем я могла увлечь детей, или  научить тому, что умела сама, я перепробовала в первые два – три месяца. Чем заниматься дальше – не знала. Решила заняться шитвом. Попросила всех принести белые лоскутки материи и нитки с иголками. Показала им, как правильно делать два или три вида швов. Но вот однажды заведующая под каким-то предлогом попросила меня остаться. Мы почему-то беседовали, сидя за партой в каком-то пустом классе. Она интересовалась, нравится ли мне в школе, не хромает ли дисциплина во время  занятий? И, между прочим, посмотрев образец сделанных мною швов на кусочке материи, поправила меня. Оказалось, что на самом деле какая-то прошитая строчка выполняется  по-другому. Сделано это замечание было таким корректным, что другой бы и не понял, что его поправили. Но для меня стало сразу ясно, что за моей работой наблюдают. Что «халтура» - не пройдет. К тому же меня уже стало угнетать общее, царящее в школе, чувство подавленности.
Создавалось впечатление, что все бояться лишиться работы что ли? Я тоже уже начала подпадать под общее настроение какой-то осторожности. А после беседы с заведующей, поняла, что то, за что я взялась – не моё. И, пока не поздно, нужно отсюда «делать ноги»…

И, также просто и быстро я решилась на этот свой эксперимент, также решительно я его и закончила. Пришла к директрисе, и положила ей на стол заявление об уходе. Она пригласила к себе опять, также как и при приеме на работу – заведующую, и спросила её мнения. Та ответила Что-то типа – «Жаль, конечно», но возражать не стала. Прощаясь с ними, я откровенно сказала, что, вероятно, я взялась не за своё дело, но, вместо меня могу порекомендовать моего мужа. А муж – кандидат, преподает в Инситуте повышения квалификации, и близко знаком с Вычислительной техникой.  Прозвучал вопрос – «И с компьютерами?» - «Ну конечно». – «Передайте ему, что мы хотели бы с ним познакомиться. Пусть зайдет»…
Я из школы выпорхнула с таким облегчением, будто бы скинула с себя какой-то гнетущий груз. Почему-то почувствовала свободу, и – радость…

Моя работа в школе в трудовой книжке явилась последней записью моей трудовой деятельности.

44. 1. 10. 1992 г.     Принята на должность руководителя кружка в 
                школу № 958
                Приказ 21, от 25. 09. 1992 г. по школе № 958
44.  1. 12. 1992 г.    Уволить с должности руководителя кружка
                по ст. 31 КЗОТ РСФСР, по собственному желанию.
                Приказ 52, от  30. 11. 92 г. по школе № 958
Директор_________________________________________Подпись

ПЕЧАТЬ


Я передала Виктору свой разговор с директрисой школы.  Сказала ему, что разговор ни к чему не обязывает, так что, можно ради любопытства и сходить, благо это через дорогу, близко к дому.
Он сходил. Видимо, директрисе он понравился, и она чем-то сумела его заинтересовать.
Вскоре он уволился из ИПК РАДИОПРОМА, распрощавшись с системой повышения квалификации, и в порядке перевода перешел на работу в школу простым преподавателем информатики.

Правда, ему быстро удалось завоевать авторитет и он был назначен заведующим  кабинета информатики. Надо отдать должное - руководство школы его очень уважало и ценило. По крайней мере - зарплату он получал намного выше, чем все остальные преподаватели...