Надо что-то делать

                Иветта Лужок была романтичной девушкой. Это все замечали. Нельзя быть такой…не от мира сего в наше рациональное время, когда основным движущим мотивом поступков является выгода. Иветта – девушка не глупая, она четыре года назад закончила Строительный университет и теперь работала в крупной строительной компании «НОВОСТРОЙ» инженером в отделе подготовки производства. Получение технических условий, курирование проектной организации «ПРОЕКТПЕРСПЕКТИВА» по вопросам разработки проектов нового строительства, согласование этих проектов в многочисленных инстанциях, выдача рабочих чертежей на строительные объекты с проставленным на них штампом синего цвета «В производство работ» – такой сухой и сугубо прозаической была сфера её служебной деятельности. Эту сухость и прозаичность слегка разбавляло радио «Романтичное», которое всегда негромко звучало из радиоприёмника, стоявшего у неё на полке. С работой она справлялась, но как бы по инерции, машинально – работа не затрагивала чутких струн её романтичной души. И как только звенел звонок, извещающий об окончании рабочего дня (а в их компании именно звонок, похожий на школьный, определял это мгновение – говорили, что в молодости генеральный директор работал в школе преподавателем труда и этот звонок – ностальгия по школе), она мгновенно отключалась от работы, как-будто внутри неё срабатывал выключатель. И все её мысли сразу были заняты другими интересами, далёкими от службы. Но если б её спросили, о чём конкретно она думает, то она не нашлась бы что ответить: ничего конкретного, так…мечты, фантазии, романтические истории, словом, воздушные замки.  Она приходила домой, переодевалась, и после небольшого и обязательно лёгкого ужина уходила в свою комнату, читала книги о любви (авторы – женщины), слушала романтическую музыку, любовалась своей коллекцией любимых куколок… Для коллекции она сама делала куколок и это у неё неплохо получалось – ей даже предлагали участвовать в выставке эксклюзивных кукол ручной работы, но она отказалась – рациональная предпринимательская жилка в её характере начисто отсутствовала. Её единственная подруга Соня Травкина напрасно убеждала: «Ветка, что ты отказываешься (Соня называла её Веткой, Веточкой – ласковое производное от имени Иветта), может твои куклы произведут фурор! Ты станешь знаменитой, твои работы будут покупать по сумасшедшим ценам, и ты сможешь уйти со своей скучной работы и заняться делом, которое ты по-настоящему любишь. Ведь любишь ты это… кукловодство?».  «Да, люблю, – соглашалась Иветта, – но в выставке участвовать не буду». «Объясни мне почему?» – не отставала от неё Соня. «Да потому, что она коммерческая: там всё подчинено коммерции, а коммерция – моё глубокое убеждение – убивает и романтику и красоту». «Эх, Ветка, – сокрушалась подруга, – нет в тебе ни предприимчивости, ни хорошей авантюрности». «Нет» – соглашалась Иветта и улыбалась подруге. Они дружили со школы и дружба эта была такой сильной, что в школе о них говорили: «Неразлейвода» одним словом: «Эй, где наши Неразлейвода?». Или: «Неразлейвода не видели, их Марь Иванна ищет?».  Одноклассники смеялись, обыгрывая их фамилии: «Травка без Лужка жить не может, а Лужок без Травки!». У Сони была школьное прозвище «Травка». Их дружба сохранилась и после школы, хотя прошло уже десять лет со дня окончания школы. Соня закончила медицинский институт и теперь работала врачом-терапевтом в детской поликлинике. Мама Иветты Леокадия Львовна всегда относилась к Соне хорошо и поддерживала дружбу дочери с ней. Но в последнее время она как-то охладела к ней. И это было заметно. Соня спросила у Иветты:
- А что случилось, Ветка, почему Леокадия Львовна уже мне не рада, как прежде? Я что допустила какую-то бестактность? Обидела её чем-то?
- Почему ты так думаешь? – удивилась Иветта.
- Раньше она всегда была рада, когда я приходила к тебе, часто разговаривала со мной, интересовалась, как дела на работе… А сейчас…– сказала Соня нерадостно и замолчала.
- А разве она тебе не рада сейчас? – спросила Иветта, но прозвучало это как-то неискренне.
- Не рада. Это видно просто невооружённым взглядом.
- Нет, ты ошибаешься, Травка, она тебе рада. Как всегда. Может, просто занята чем-нибудь и не уделяет тебе времени.
Но Иветта говорила неправду, чтобы успокоить подругу. С некоторых пор мама стала приставать к Иветте со словами о том, что ей пора выходить замуж.
- Все твои школьные подруги…почти все – давно замужем, семьи имеют, детей, а некоторые – и нескольких (Леокадия Львовна имела в виду Сашу Курочкину, у которой к двадцати семи годам было трое детей -  девяти, шести и трёх лет: двое мальчиков и девочка), а ты засиделась в девках! Так недолго и вовсе остаться в старых девах!
- А вот и не все! – тогда ответила опрометчиво Иветта, – Травка тоже не замужем!
- Ну, и что, это не аргумент, – возразила мама, – ты сама должна свою судьбу устраивать, а не смотреть на Травку. И вообще, она оказывает на тебя дурное влияние, – заявила мама, чем сильно удивила Иветту – никогда до того она не говорила так о Соне. Правда, Соня была очень независимого характера, и в противоположность Иветте к жизни относилась весьма рационально, практично и независимо. Поэтому многие считали её эмансипированной девушкой, а некоторые и вовсе…чуть ли не феминисткой. Если раньше Леокадия Львовна ставила Соню в пример Иветте, то теперь её мнение кардинально поменялось: она почему-то решила, что Соня оказывает дурное влияние на дочь, и это влияние мешает Иветте выйти замуж. Тем более, что Соня хоть и немного, но была замужем: сразу после школы она вышла за Витю Суровикина, учившегося в параллельном классе. Правда, брак этот оказался недолгим: через полгода они развелись. По всей видимости, этот неудачный брак и стал причиной того, что в характере Софьи развились черты феминистки: она ни в чём не хотела уступать мужчинам, а очень немногие из них могут это вытерпеть. И Леокадия Львовна заподозрила, что это феминистическое влияние Сони сказывается на Иветте отрицательным образом: ну отчего ещё такая милая и привлекательная девушка, как Иветта не может найти себе пару или хотя бы ухажёра?
- Неужели тебе никто не нравится из твоих знакомых мальчиков? – допытывалась Леокадия Львовна у дочери. Но Иветта воспринимала это очень болезненно.
- Ну, мама, о чём ты…я сама разберусь…пожалуйста…
- Вижу я, как ты разберёшься: через два года тебе стукнет тридцать, как Светке Соколовой из известной песни… И на тебя уже никто не взглянет без сочувствия: старая дева, никому не нужная… Ты этого хочешь?
- Мама, что ты говоришь! – обижалась Иветта и уходила в свою милую маленькую и уютную комнатку, которую она называла «моя келья». Здесь ей было хорошо и комфортно. Она включала своё любимое радио «Романтичное» и под его уютное воркование занималась своими делами. Особенно на радио она любила передачу «Час признаний», где слушатели признавались в любви своим возлюбленным и заказывали им любимые песни. Боже, как романтично, как возвышенно и красиво это звучало!  «Своей единственной и неповторимой Наташеньке я говорю: люблю тебя больше жизни!». Или: «Я встретил тебя, Агния, и сразу понял, что ты – моё счастье!». Или даже: «Мой цветок любви, Алла, я буду возделывать тебя всю жизнь, и ты никогда не завянешь!».  И самое оригинальное: «Любовь моя вечная, Доротея! Знай: всё вокруг существует и вся Вселенная создана только для того, чтобы мы друг друга любили!» («Вот так – ни больше, ни меньше! – удивилась Иветта, – это как же нужно любить, чтобы утверждать, что весь мир создан исключительно для их любви?»).  Все эти признания были обязательно адресованы конкретным девушкам и женщинам, и обязательно подписывались: муж Ваня, жених Виталик, парень Костя, и просто любящий Павлик. Звучали признания и в адрес  мужчин, но Иветту больше интересовали слова в адрес девушек. Она слушала эти признания и мечтала, чтобы и ей когда-нибудь достались такие красивые слова. Но время шло, быстрое и неумолимое, а признания от неведомого любимого всё не было и не было…
- Что, Иветточка, тебе не нравится ни один мальчик? – вновь подступала к ней Леокадия Львовна.
- Мама, ты о чём? – с возмущением в голосе ответила Иветта, – это же личное…сугубо личное! А ты спрашиваешь…
- Я мать, я имею право, – ответила она, – я больше всего на свете хочу, чтобы моя дочурка была счастлива…больше всех на свете… Вот когда у тебя самой будут дети, тогда ты поймёшь, но будет поздно! – с драматическими нотками в голосе произнесла Леокадия Львовна.
- Ну, не знаю, – пошла на попятный Иветта, задумавшись. Есть один мужчина, нет, парень, который мне нравится, он неженатый. Он работает в отделе рекламы и по связям с общественностью – РСО сокращённо, отдел РСО. Он журналист, пишет статьи о наших объектах, о строителях, создаёт положительный образ нашей компании «НОВОСТРОЙ». Он иногда заходит к нам в отдел…по работе. Узнаёт, какие новости…
- А что он закончил? – живо заинтересовалась мама.
- Университет, факультет журналистики.
- Хорошее образование. Так ты с ним знакома, ну ты понимаешь, что я имею в виду?
- Что, мама? – подозрительно спросила Иветта.
- Ну, ваше знакомство не ограничивается только «здравствуй – до свидания» в коридоре? Вы ходили куда-нибудь: в кино, на концерт, в театр? Или хотя бы в парк на прогулку?
- Нет, мама, не ходили. Именно только «здравствуй и до свидания»!
- А почему? Он что, не видит тебя в упор?
- Нет, я замечала его взгляды. Как мне показалось – заинтересованные... – Иветта слегка задумалась, припоминая. – Нет, точно видит…да, видит!
- И что?
- Но…дальше взглядов дело не сдвинулось.
- А почему? У него есть девушка?
- Да вроде нет. Я, во всяком случае, не замечала.
- Тогда в чём причина? Он что, скромный такой? Несовременно как-то… такая скромность. Да ещё у журналиста. Ты не пыталась его слегка расшевелить…
- Это как? – удивилась Иветта.
- Ну, слегка поощрить: словом, намёком, лёгким кокетством, не переигрывая,  чтобы он от заинтересованных взглядов переходил к заинтересованным действиям?
- Нет, но…
- Что но?
- Есть одно препятствие, мама: он на два года моложе меня. А принято, чтобы парень был старше девушки…это как бы правило…или хотя бы одногодки…
- Вот ещё. Из любого правила есть исключения. И это как раз тот случай. Ну, сама подумай, в спальне, ночью, в постели будет ли это заметно? Даже лучше, когда мужчина моложе женщины – сил больше, хватит дольше, –    как-то слишком уж откровенно, почти бесстыдно, сказала Леокадия Львовна.
- Ну, мама, скажешь тоже…– застеснялась Иветта и покраснела.
- А сколько примеров, когда муж намного моложе жены – сплошь и рядом. Посмотри хотя бы на наш отечественный бомонд. Напомнить тебе про некоторые пары, или сама вспомнишь? И там не два года разницы, а двадцать два!
- Не надо напоминать, – сказала Иветта.
- А как звать мальчика?
- Мальчика звать…Артур. Артур Иванищев.
- Ну, вот – Артур Иванищев: как-то не сочетается. Нельзя было подобрать какую-нибудь более звучную фамилию, например…например… Эдельбаум…нет, Эдельбаум слишком кого-то напоминает, национальную принадлежность. Тогда – Эдельвейсов…тоже нет, слишком претенциозно. Тогда проще, к примеру…Сокольский. Артур Сокольский – как звучит! А то: Артур Иванищев – не звучит. Даже просто Иванов и то красивее, чем Иванищев. Простецкая, можно сказать, тривиальная фамилия сразу нивелирует красивое имя Артур, приземляет его… Иванищев – Голенищев –Сапожищев…
- Ну, фамилия, как фамилия…какая есть…– сказала Иветта с обидой в голосе за Артура, – знаешь, мама, у нас фамилия Лужок тоже не слишком…уж аристократическая.                Но Леокадия Львовна не обратила внимания на выпад дочери против их фамилии, подумала, а потом сказала:
- А вот Артур и Иветта – звучит красиво, ещё как звучит!
- Да, очень красиво звучит, – быстро согласилась Иветта – видимо она уже много раз обдумывала это сочетание имён. Леокадия Львовна задумчиво посмотрела на дочь и вышла из её комнаты, пробормотав еле слышно «Надо что-то делать».
- Что ты сказала? – не поняла Иветта, но Леокадия Львовна не ответила.
Прошло две недели. Мама как-будто успокоилась, и не приставала больше к Иветте с требованием выйти замуж. В хороший тихий вечер, после работы Иветта занималась любимым делом: изготавливала новую куклу. Мамы не было дома: она была в отъезде – уехала в другой город навестить свою приболевшую маму, бабушку Иветты Софию Архиповну – и ещё два дня её не будет. Недавно у Иветты сложилась концепция новой куклы, и она почти зримо представила её. Для Иветты был важен процесс разработки концепции куклы: она не приступала к работе, пока не уясняла для себя в каких сказочных или реальных обстоятельствах будет «жить» новая куколка. Когда она понимала эти обстоятельства, то внешний вид и характер куколки становился для неё ясен, или вырисовывался относительно быстро. И тогда она уже приступала к «лепке» образа. Из приёмника доносилось радио «Романтичное», оно было звуковым фоном, в котором так хорошо работалось… Вскоре началась передача «Час признаний». Иветта увлеклась работой и вполуха слушала признания в любви, которые зачитывали по радио. Она не вникала в слова ведущей передачи, а радовалась за тех, кому были адресованы эти признания – ей было хорошо оттого, что кому-то становилось радостно и счастливо.  Да, именно счастьем веяло от этих бесхитростных, идущих от души признаний. «Когда же, когда же и мне прозвучит признание, – подумала она, –  ведь должно же оно когда-нибудь прозвучать…». Иветта загрустила от этих мыслей, даже отложила недоделанную куклу в сторону и задумчиво смотрела в окно. Лёгкий дождик накрапывал за окном, стучал по подоконнику… И тут вдруг нечто знакомое прозвучало в потоке щебетания ведущей, нечто, заставившее Иветту внимательно прислушаться. «…Артур обращается к девушке по имени Иветта – какое редкое и оригинальное имя! – и слова его настолько трепетны и настолько нежные, что мне кажется, они могут претендовать на звание «Признание месяца», а может быть потом и на звание «Признание года»! Слушайте, друзья!                «Милая Иветта! Когда твой нежный взгляд касается моих глаз, моего лица, я реально чувствую тепло, как от луча солнца. Когда ты смотришь на меня ласково и одновременно загадочно, душа моя расцветает и умиротворённо замирает в восторге, в каком бы не пребывала настроении до этого. Когда ты мне улыбаешься, в душе моей словно взрыв эмоций происходит и тысячи звёзд вспыхивают на небе… Что это? – спрашиваю я себя и не знаю ответа…Что это? – вновь спрашиваю я себя и нахожу ответ: это любовь! Это любовь свила гнездышко в моём сердце, ведь никогда до этого со мной не происходило ничего подобного… Услышь меня, ангел мой, Иветта, и поверь, наконец поверь, что пришла любовь… К нам с тобой пришла любовь! Поверь в это, поверь всем сердцем и не прогоняй её – умоляю тебя!».
Ведущая сделала паузу и потом сказала:
- Уф, если б в мой адрес прозвучали такие искренние и чудесные слова… Я была бы на седьмом небе! Но, увы!.. Но поверьте, как я рада за неведомую мне Иветту! Иветта, ты слышишь меня? Поверь, наконец, своему Артуру, он умоляет тебя об этом! Недоверчивая ты моя… И вообще: Иветта плюс Артур – красота! Или: Артур плюс Иветта…люкс!                Ведущая замолчала на минуту, как бы давая слушателям время проникнуться прекрасным чувством, и потом продолжила романтичную передачу:               
              - А теперь слушайте очередное признание…
Иветта словно окаменела. Что это? Неужели это мой Артур, а Иветта – это я? Она не могла поверить своим ушам. Слуховая галлюцинация? Она сходит с ума? Мистификация? Чей-то злой розыгрыш?..  Алые паруса какие-то…  А может, просто совпадение? Не может быть: неужели где-то ещё есть двое таких влюблённых – Артур и Иветта? Нет, совпадения не может быть – имена слишком редкие! По теории вероятностей маленькие вероятности перемножаются и вероятность события становится ничтожно маленькой – вспомнила она знания из курса высшей математики… Как, Артур любит меня? Неужели это правда? – С этими мыслями она просидела долго, забыв про недоделанную куклу, с обиженным выражением глядевшую на неё, пока за окном не стемнело. – Что делать, что делать? Но надо что-то делать… обязательно… Но что?