Дети Большого Фонтана Исключение из пионеров

               

Когда Неонила поняла, что из нашей семьи много денег и подарков не вытянешь, она решила отыграться на мне по полной программе.
Самым страшным, наверное, в Советском государстве было стать изгоем, персоной нон-грата. Для подростка прямая дорога к этому - исключение из пионерской организации и непринятие в комсомол.
Классная руководительница решила провернуть мое исключение из верных ленинцев по всем правилам. На общем собрании нашего пятого "Г" она выступила с пламенной речью о моем хулиганском поведении и подвела итог:
- Салита не вправе называться пионером, носить галстук цвета нашего знамени. Он хулиган и чуждый элемент.
После нее выступали комсорг класса и староста, их речь, видно, была заранее отрежиссирована, изобиловала казенными штампами и затасканами до дыр позавчерашними лозунгами про светлое будущее и попутчиков, которых в него брать не следует.
После такой промывки мозгов, Неонила поставила вопрос об исключении на голосование.
- Кто за то, чтобы исключить Михаила Салиту из пионеров, поднимите руку.
Все без исключения вытянули вверх руки.
- Кто за то, чтобы не исключать Салиту из пионерской организации?
Никто не пошевелился, боясь также попасть под раздачу.
Таким образом, учительница дважды унизила меня, показав, что никто не желает вступиться за меня, все считают меня законченным негодяем.
Я  стоял перед всем классом и словно впал в оцепенение.
- Что стоишь? Снимай галстук и клади на мой стол, - произнесла в полной тишине Неонила.
Я, как во сне, сделал два-три шага к учительскому столу,  развязывая холодными непослушными пальцами узел галстука. Положив его на край стола, я опять замер, не зная что делать дальше. Тут прозвенел звонок, все вскочили с мест и стали поспешно выходить в коридор. Я взял со своего места портфель и тяжелой поступью побрел домой. Начинались сумерки, а мне  казалось, что свет меркнет у моей только начавшейся жизни. Как жить дальше? Что теперь будет? Как отреагируют у меня дома на это непоправимое горе?
Вдруг меня нагнал мой сосед Олег Тарпан, по совместительству комсорг школы. Он уже обо всем знал и уверенным голосом обратился ко мне:
- Не горюй, все исправится. Ты, конечно, не подарок, но твоя классная руководительница не имела права тебя исключить. Для этого ей надо было спросить совета у нас. Ничего, разберемся.
На углу мы   расстались и я побрел дальше один. "А вдруг и вправду обойдется?", - с надеждой подумалось мне.

     Через неделю у этой истории последовало продолжение. Из райкома комсомола пришли две инструкторши средних лет и потребовали срочно провести собрание нашего класса. Меня на него не пустили, и я битый час слонялся по школьному двору, сгорая от тревожного любопытства. "Наверное, меня восстановят в пионерах, ведь комсорг говорил мне, что Неонила не имела права", - успокаивал себя я.
Наконец, во двор выбежали наши пацаны, и я от них узнал, что райкомовские тетки ничего не смогли исправить. Когда они начали делать Неониле внушение перед всем классом, она вся в слезах выбежала куда-то, но вскоре прибежала обратно, неся в руках Устав пионерской организации, где было сказано, что первичная организация - пионерская дружина или отряд, которым является наш класс, вправе принять решение об исключении недостойного члена из своих доблестных рядов. Моя карта была бита.