Квартирный вопрос

                Пролог

1973 год. Израиль выстоял в войне Судного дня. А в Одессе родился я - Михаил Лехтман. .......Израилю нужны были солдаты и работники. Мне нужны были мамина любовь и молоко и солнечная Одесса........   
     Я вспоминаю свое далекое детство, старую милую Одессу почти каждый день. Часто вижу во сне наш старый дом на Шестой станции Большого Фонтана, тенистые улицы и переулки, запах акаций и лип, лица знакомых. Но с самого отъезда я ни разу не был там наяву, боюсь разочароваться.
Как-то я нашел свой бывший дом через компьютерную программу. Он оказался меньше, чем я его запомнил. А как, наверное, постарели и изменились мои ровесницы-подружки. В их глазах я бы как в зеркале увидел себя - тоже не помолодевшего.
Время - самая беспощадная сила, которая, с одной стороны лечит, а с другой - убивает.  Воспоминаниями я словно пытаюсь остановить неумолимый ход времени. Я - враг прогресса. Ну и пусть. А какой раввин вам скажет, что прогресс - это хорошо?


Предтечей второй волны еврейской эмиграции из СССР были дела Щаранского, Кузнецова и других диссидентов. В этой неравной битве всемогущее КГБ проиграл, и руководство страны встало перед необходимостью соблюсти международные конвенции. Выпускать евреев было надо. Но КГБ - умная организация, умеющая извлекать пользу даже из проигрыша. Было решено действовать по кубинскому сценарию. Фидель Кастро, под нажимом международной общественности выпустил всех своих уголовников, и американская полиция в Майами и других городах имела с ними большие проблемы. Из Одессы стали выпускать таких, как Сеня Псих, Рыжий Марик и других деловых ребят, которые, приехав на Брайтон-Бич, буквально завоевали этот район, выгнав всех черных и латинос. Когда-то считавшийся одним из самых неблагополучных мест, где окна в жилых домах были зарешечены до третьего этажа, теперь Брайтон стал самым спокойным районом Нью-Йорка. А уже вслед за этими аторитетами двинулись остальные.
С другой стороны, имелась возможность нагреть руки на имуществе отъезжающих. Существовало негласное правило: чтобы получить разрешение на отъезд, нужно было сдать квартиру в исполком, не вписывая в нее никого из своих родственников. Дальше эта квартира распределялась кому-то из номенклатурных работников, чаще всего кгб-шникам. По-другому через ОВИР пройти было невозможно.
Моя бабушка Рая, до эмиграции работала на почте начальницей отдела. На беседе в ОВИРе ей сказали, что по роду ее деятельности, она сталкивалась со служебной (если не государственной) тайной, поскольку перлюстрация корреспонденции и досмотр посылок и бандеролей - было обычным делом. Посему им надо хорошенько разобраться в ситуации и решить, можно ли ее выпускать за рубеж.
У бабушки был молодой сосед, который ютился с женой в маленькой квартирке на Молдованке. Все знали, что он служит в Конторе. Он взялся ей помочь. И действительно помог - провел через все инстанции и разрешение на выезд было получено. В результате кгб-шник вселился в бабушкину трехкомнатную квартиру. Так стали  выпускать евреев с выгодой для себя. Их не надо было сжигать в печи, расстреливать, душить в газовых камерах - все оказалось гораздо проще, надо просто было дать им уехать и забрать при этом все, что можно. КГБ по своим каналам перетягивали своих людей в Одессу с Западной Украины и других мест, и они обогащались, попутно осуществляя "окончательное решение еврейского вопроса".
Но моя бабушка Рая в конечном счете не пожалела, что уехала, хоть и не смогла прописать в оставленную квартиру своих родственников. В Америке ее сын Юра - мой дядя - вскоре женился, нашел хорошую работу, жизнь была устроена, и на чаше весов это все перевешивало. Другие эмигранты тоже неплохо устраивались на новом месте, особенно быстро адаптировалась молодежь, быстро выучивающая английский язык.
А те, кто остались, потом обычно жалели, что не уехали. К евреям-директорам и цеховикам цеплялись по любому поводу и без повода ОБХС, КГБ и прочие советские организации, "стригли" с них "шерсть", а в случае отказа откупаться, фабриковали липовые уголовные дела и сажали. Был такой случай. Одному моему родственнику, папиному дяде Мише, для откупа прислали из США большкую сумму денег, но его жена не захотела с ними расстаться, в результате чего ее муж "оттрубил" на "химии" года три-четыре. Я не так давно встретил эту уже очень пожилую пару на набережной Брайтона - бордвоке, мирно сидящих рядышком на лавочке.
Для того, чтобы поток эмигрантов усилился, органы периодически специально распускали слухи о готовящихся еврейских погромах. Перед моим отъездом в 91-м году, прошел очередной такой слух,  если и не сеявший панику, то уж точно укрепляющий одесситов в их желании побыстрее свалить в Америку, Израиль и даже Испанию, как это сделает моя бывшая классная руководительница Неонила Викторовна, хотя она не была еврейкой.
Когда к таким слухом привыкли и перестали на них особо обращать внимание, появился Жириновский со своей дикой проповедью о том, что всех евреев надо переселить на Мадагаскар. Магнитофонные записи с его речами переписывали друг у друга и с большим удовольствием слушали на лавочках на Приморском бульваре и во дворах. Кто-то просто с этого смеялся, но кто-то потихоньку паковал чемоданы. Гэбэшники завоевывали наш город. Потом появились банды-бригады, которые прибирали к рукам нарождавшийся бизнес, "откидывая" долю милиции и конторе, а когда они выполнили свою задачу, их самих стали уничтожать, стравливая группировки и отстреливая главарей. Много тогда полегло отчаянных пацанов. К слову, Куливар Виктор Павлович — одесский криминальный авторитет, известный по прозвищу Карабас. Был убит киллером в 1997 году.