Мать-героиня

 Она мать-героиня не только по числу рождённых ею детей (14 человек), но и по своей женской, человеческой сути. Эта простая полуграмотная женщина на своём веку перенесла столько, что хватило бы на сотни людей. А сколько доброты и любви вмещало её материнское сердце! Такой дар от Бога тоже даётся не многим. Поэтому, наверное, рядом с ней было тепло и уютно не только её детям. Можно сказать, что она заменила мать и своему мужу – инвалиду первой группы. На долгие  годы совместной жизни (более 50 лет) она стала ему нянькой, сиделкой, ангелом-хранителем и главой огромного даже по тем временам семейства. Однако нас она воспитывала так, что все мы любили и жалели прежде всего отца. А она, наша сильная мама, оставалась как бы в тени. Только став взрослыми, мы поняли это.
Маме было полтора года, когда умер её отец, красноармеец Григорий Пронин. А в девятилетнем возрасте она с семьёй отчима попала в число кулаков-спецпереселенцев из степного Алтая в глухое сибирское Причулымье. Нет смысла говорить о том, что ждало их там в 1930-м году. Уже в 14 лет вместе с другими детьми моя мама по пояс в снегу бродила по зимней тайге, обрубая пихтолапку. В тесной избе, где жили три семьи с малолетними детьми, просушить обувь и одежду было негде. Утром натягивали запревшие ватники и снова в тайгу. Мамины рассказы о том времени мне ни разу не довелось дослушать до конца – душили слёзы, и я уходила из избы.  А ей так хотелось выговориться. Когда маме исполнилось 16, пришли сваты. Будущего мужа она тогда звала дядей – он был на 10 лет её старше. В 1939-м, когда ей стукнуло 18, мама стала матерью. А в 42-м она провожала мужа на войну уже с двумя дочурками на руках.
Как и другие солдатки, мама работала от темна до темна. Девчонок  привязывала летом к столу или кровати, чтобы не убежали к речке, зимой к трубе на русской печи – чтобы не замёрзли. А потом была Победа. Маме повезло. Она дождалась мужа, летала, как на крыльях. И продолжала рожать девчонок. В 1950-м нас было уже пять. Отец работал председателем промартели. Но война для него не прошла бесследно – вылилась в тяжёлое заболевание.  Чтобы избавить больного от унизительных и утомительных процедур подтверждения инвалидности в томских областных клиниках, мои родители, вернее,  мама, решили отказаться от пенсии. Пешком из далёкой деревни в шахтёрских калошах ушла она в Томск, чтобы привезти отца  домой. Жили мы на детские пособия (в артели мама зарабатывала «палочки») обрабатывали чужие огороды, собирали шиповник, черёмуху, боярышник и сдавали в сельпо, чтобы купить одёжку и обувку. С мамой же мы косили, гребли, даже метали сено для своей коровушки. Отец, чтобы нам было легче, делал  росту и по силам вилы и грабли. А литовки, которые он отбивал, срезали траву, как бритва. На работу отца из за болезни нигде не брали, поэтому он кустарничал – делал кошевки, лопаты и грабли, санки для детей. Плел корзины и корчаги, как мог помогал и нам в покосных делах, когда позволяло состояние здоровья.  (И так много лет, пока его здоровье не пошло на поправку. В последние годы он уже работал официально, несмотря на свой пенсионный возраст). Мама, уложив всех спать, по ночам вязала носки и рукавицы для нас и на заказ, в свободное время пряла и трепала шерсть, ткала из конского волоса сита, а бабушка носила их по деревням продавать. И это при том, что через каждые полтора – два года у нас появлялся новый «Федот». Мои родители жили с Богом  в душе и считали: сколько детей он даст, столько и будет. Бог дал 11 девчонок и троих мальчишек.
Наперекор всему мама делала всё, чтобы нам жилось лучше. Первой в нашей деревне, где была только начальная школа,  среднее, а потом и специальное образование получила наша старшая сестра Аннушка. Она училась в соседних деревнях, ходила до школы пешком по нескольку километров туда и обратно, жила по квартирам, окончила 10 классов, затем – фармучилище. В деревне судачили по этому поводу, недоумевали: куда, мол, лезет эта нищета.   А мы учились в институтах, университетах, техникумах. Кто где. Только одна Валя не получила даже среднего образования. Она была ближе всех к маме, нянчила всех нас, пока не вышла замуж,  и у неё самой не появились дети. Так что мама дала нам не только жизнь. Она отдала всю себя  без остатка детям. Не помню, когда она спала, ела. Всё время в работе, в  неусыпных хлопотах. Мы привыкли к тому, что наша мама сильная и всё может. А сдавать она начала, когда мы все разлетелись из родного гнезда…
Ей досталась страшная участь – пережить троих детей. Окаменев от горя, она молила об одном – о нашем здоровье. И сегодня, когда её уже нет с нами, мы знаем, что у нас есть ангел-хранитель, который оттуда, из небытия, молится за нас  и оберегает от всех невзгод.
Фото из семейного архива. Пелагея Григорьевна Запрягаева.