22. Процедура для Верки Саврасовой начало

С следующей в очереди на воспитательную процедуру с применением болевых воздействий была староста пятерки Верка Саврасова по кличке Верка Бешеная.

– Так Саврасова, доложи, за что получаешь процедуру!
Это была простенькая ловушка для невнимательных, впечатлительных не по делу и рассеянных. За неправильный ответ могли и добавку назначить.
– А можно спросить, я больше не староста?
– Еще староста, а чем вызван вопрос?
– Нам обещали обращаться к старостам только на Вы и пороть их без присутствия посторонних. Галку Рохлеву, старосту почему-то пороли в присутствии остальных воспитанниц. Может лично к старосте Саврасовой это сейчас не относится, просто я не знаю об отмене этого правила?
– Саврасова, вы не в таком положении, чтобы качать права. За ваше дерзкое нетактичное поведение ваша воспитательная процедура может быть усилена. Смягчения вы точно не заслуживаете! – Директор строго посмотрела на нарушительницу спокойствия.
Но формально Верка была права! По принятому в школе уставу старост подвергали воспитательным болевым воздействиям отдельно!
- Эта голенькая девочка смело глядя директору в глаза посмела в присутствии воспитанниц обвинить его в нарушении Устава!
– Сколько Вы мне добавляете? – Верка не старалась отвести глаз от директора и тем более прикрыться.
– Посмотрю на ваше раскаяние.
«Это был вполне ясный намек, чего от меня хотят!» – Поняла Верка.
– Я раскаиваюсь в том, что не проявила настойчивости, чтобы найти способ получить нужную информацию без нарушения установленного порядка, и поддалась соблазну пойти легким путем, путем нарушения. Я раскаиваюсь в том, что не озаботилась правильно продумать последствия своих действий.
– Ну, вы и демагог! Давайте конкретно.
– Я хотела найти инфу о правилах порки и для доступа к ней в Интернете ввела ложные сведения о своем возрасте. Я не удалила с ноута неразрешенное нам к просмотру эротическое видео.
"И кто тянет эту дерзкую девчонку за язык? – Анна Ивановна смотрела на наглеющую девочку. – Ей и так не слабо достанется, так она еще и сама лезет в бутылку!"
- А не удалила потому, что хотела перед этим его все же еще раз посмотреть и запомнить. Я раскаиваюсь в этом!
– И в чем конкретно выражается твое, пардон ваше раскаяние?
– Я готова понести ответственность согласно Дисциплинарному Уставу Гимназии.
– Для привлечения к ответственности вашего согласия не требуется! Что вы готовы сделать по своей инициативе?
– Я не вижу для этого никаких возможностей. Все наши действия регламентированы Уставом Внутреннего распорядка, который вы, как директор уже нарушили относительно Галины Рохлевой и собираетесь нарушить в отношении меня. Короче, вы своими действиями заменяете правила на авторитарные и незаконные решения!
– Не вам, Вера обвинять меня в нарушениях правил, а вам хочу напомнить, при всех тут присутствующих, что в обязанность старосты входят, в том числе и ставить в известность руководства школы о всех нарушениях. И за Галю Рохлеву вы почему-то не вступились!
– Никаких новых нарушений мне не известно! – Голос девочки слегка дрогнул. – А за других жаловаться Устав запрещает! Я по Уставу могу защищать только свои права! И ответственность несу только за себя
– Вот за себя конкретно и ответишь!
Притихшие девочки слушали этот разговор и понимали – каждое слово будет стоить Верке Бешеной усиления и без того суровой порки.
– Саврасова, вы лжете! Я знаю, что вы не только были в закрытом от посещения школьников сервере школы, но и скачали оттуда фильм. И это был отнюдь не фильм об эротическом массаже, который нашли у вас в ноуте. Я могу хоть сейчас изобличить вас, но не буду этого делать, хотя и точно знаю, что это – так. Во всяком случае, возможность смягчить вашу воспитательную процедуру вы упустили! 50 болевых воздействий! Ложитесь!!!
Директор уже не смотрел на Верку как удав на кролика. Поведение девочки вышибло его из колеи: "Да, Анне Ивановне было с ней не так просто! Но я и не таких обламывал!"
– (Саврасова молча) Так, директор считает, что я скачала кино с сервера школы, хоть я и указала Анне Ивановне ссылку на него в Интернете. Подтвердить свое обвинение директор не может! Анна Ивановна вроде не собиралась меня выдавать... Скорее всего, это чей-то донос. Директор - приемник сведений, надо искать источник! Но сейчас мне будет не до этого. Интересно получится ли аудиозапись на моем маленьком флэш плеере, который сейчас лежит, включенный на запись, в потайном кармашке на внутренней стороне моей юбки?
Кожзаменитель, которым была обита новая скамейка для порки, хранил пот предыдущих жертв. Верка почувствовала, что кожа прилипла...
– Рохлева, вы равны в правах со старостой Саврасовой. Зафиксируйте ее для получения болевых воздействий!
– Прости – тихо шепнула Галка наклонившись на миг к ее уху.
Верка слегка кивнула.
– Девочки, оденьтесь и покиньте помещение. – Вмешалась Анна Ивановна. – Я, в отличие от директора, не собираюсь нарушать наши правила. Саврасова не хочет, чтобы вы видели ее слезы и слышали ее вопли, которые она выдает за боевой визг.
От этих слов Анны Ивановны Танька Чебрикова получила такое ощущение, словно ей сломали кайф перед самым оргазмом.
– Шит! – выругалась она, и схватилась руками за низ живота. И это заметили другие девочки.
Директор понял, что первую схватку с дерзкой воспитанницей он проиграл почти всухую. И Верка и Анна Ивановна сыграли против него.
– А вы, Саврасова, пока полежите, подумайте. Галя Рохлева, как староста в помещении остается.

"Всыпать бы Анне Ивановне розг, чтоб не вмешивалась! Вон Ольга, молчит и не вмешивается! – Директор был зол. – Впрочем, по Уставу Анна права! Но спектакль на лишение Верки авторитета она мне безнадежно испортила! Дура, хоть и педагог!"
Больше всего решению взрослых были удивлены девочки, ожидавшие своей очереди на порку.
Но возражать никто не стал. Быстро одевшись, они выбежали из рыдальни, не веря своему счастью.
– Девочки, не радуйтесь так, – Таня Чебрикова посмотрела на улыбающиеся лица, наказание не отменяется, а только ненадолго откладывается! И, похоже, нашей Верке предстоит что-то ужасное,
– А может вмешаемся? – Предложила Люба Салкина.
– Крыс тут не спрашивают! – Огрызнулась Таня Чебрикова.

Верка Саврасова молча:
– Так! Мне дали время, чтобы я осознала свою беспомощность и пропиталась страхом от того, что сейчас со мной сделают? А вот сникерс вам в проктор по самый гэмбл, олби дистрибаные!... Наш Инструктор научил нас всех на счет до пятидесяти, про себя и молча, мобилизовываться на потогонную разминку! Такую, что перед занятиями я даже поесть не решалась, а то и стошнить может! Сама не знаю, откуда силы брались! Так что «эй, вратарь готовься к бою»! Бить тебя сейчас будут! Пороть, то есть! Готовлюсь:
– Все тело расслабляется и тяжелеет. Я успокаиваюсь и сосредотачиваюсь. (И так несколько раз). Ниже пояса тело становится парализованным и бесчувственным. Вся Сила стекается к рукам и зубам. Я переполняюсь злобой и яростью. (И так несколько раз). Я готова молча сгореть заживо!
- Первый удар. Ура, заработало! Забыла! Первый удар. Забыла! Первый удар. Забыла!
Примечание: Милтон Эриксон тренировал спортсменов стрелков забывать сделанные выстрелы. Любой выстрел был для них первым и единственным.
Держать сосредоточенность! Есть только миг! Этот миг! Остальное забыто.
Вдруг удар по спине. Больно! И неожиданно. Я вздрагиваю. И слышу голос Анны Ивановны:
– Саврасова, я к тебе обращаюсь! Ты, что, умерла там что ли? Или еще чего-нибудь опять учудила?! Раз решила понтовать, так терпи по-честному! Считай удары и не вздумай сбиться! А то все по новой огребешь!
Сосредоточенность пропадает.
"Упустить такую возможность, – директор смотрел, как Верка молча вздрагивает под розгами. При этом, судя по полоскам на теле девочки, Анна Ивановна ее не щадит, впрочем придерживается инструкций...
"Терпит молча! Это мягко скажем нехорошо! И девочка вкусная! Он почувствовал шевеление в штанах. – Похоже, я знаю, что сделаю!"
– Анна Ивановна, остановись! – услышала Верка голос директора.
Очередного удара не последовало.
– Сейчас она встанет, оденется и пойдет со мной в кабинет. Там я с ней, как со старостой переговорю! А вы с Ольгой допарывайте остальных!
«Кстати, поставлю ей клизму! С газировкой! выдержать и донести ее до туалета в принципе невозможно! Не даром у меня пол кафелем выложен, и сливное отверстие в полу есть! Прочищу Верке кишку, да ею же и воспользуюсь! Девственница!» – Решение было принято.
– Саврасова, одевайтесь. Пойдете со мной!
"Он что-то задумал – Анна Ивановна поймала волчий взгляд мужчины, не предвещавший для Верки ничего хорошего. – Погубит девочку! Погубит!"
Таня Чебрикова стояла у дверей вместе с выгнанными девочками и делала вид, что происходящее за дверью ее ничуть не интересует! И тут из комнаты вышла Верка и директор.
– Прошу всех в рыдальню! – Строго сказал мужчина. – Всех!
"Ну, девочка попала! Внизу живота Тани сладко засосало. Ее наш Николай Иванович научит свободу любить! Жаль, мне не удастся посмотреть, что он с ней конкретно сделает! Но на козле для порки любая девочка будет умолять и соглашаться на все, что угодно лишь бы спастись!" Татьяна хорошо знала о том, о чем только что подумала! Директор прекрасно знал свое дело. Ибо как же иначе обратить разум этих совершенно неразумных созданий на путь истины и добра?

Верка Саврасаова шла следом за директором в кабинет. После первых пятнадцать ударов новым страшным воспитательным инструментом попа и спина болели при каждом движении.
"Родителям обязались сообщать о любом наказании... Вместо этого всех под одну гребенку! И я как, староста, нарвалась! Ну, на подарок господин Нимрод для гимназии (розги из китового уса по 100 евро/шт) бабла не пожалел! Мне, грешной вот цены на хлысты для конкура попадались в диапазоне от 300 до 500 руб/шт. Правда, они были из пластика, а тут натуральный китовый ус! Господин Нимрод, наш главный школьный спонсор, похоже, еще и сноб. Пороть детей розгами из не натуральных материалов считает моветоном! А ива береза, орешник типа не стандартизированы! Документа, Паспорта не имеют! Вдруг кому достанется прут короче и тоньше, а кому толще и длинней! А заводить бюрократию для разовых девайсов это такой геморрой. Проще бабло потратить. Вот ему бы еще бы такой девайс найти, чтобы силу удара на заданном уровне ограничивал! Были времена, когда слова в приговоре "бить кнутом нещадно" понимались палачом, как бить насмерть! Ну, нам, слава богу, такое не грозит. Но хотелось бы больше порядка в это дело все же привнести! А то порольный автомат как-то тоже воспринимается как отход от традиций. Хотя там все "как в аптеке", если исправно работает. И рубцы одинаковые и ложатся строго параллельно на заданном расстоянии друг от друга. Эстетика, одним словом! Но вот нет опоры на традиции!" - Девочка шла и чувствовала на себе сочувственные взгляды учеников. Директор для расправы над старостой выбрал самый длинный манежный хлыст.
– Не волнуйся, староста, все родители в курсе, что вас наказывают, и в курсе за что! Вера, еще не поздно просить о снисхождении! Двоек у тебя нет! Троек мало...

В это время директор думал, сумеет обломать или нет, он эту Верку. Родители у нее бизнесмены средней руки... Но если напишут жалобы – школу начнут трясти проверки. А с другой стороны – поимею я ее в анус – следов ни одна экспертиза не найдет, если разрывов не будет! Видеозапись я предъявлю родителям поминутную! Уж обращаться с веб-камерой я умею! Ни одна экспертиза не придерется!
Даже если Верка пожалуется, доказать ничего не сможет! Клизмы медсестра напишет как показание в ее медкарту... Но девочка не простая! Она не сломается так легко как Танька Чебрикова!
В душе директора боролись педагог и педофил...