35. Сказка о хитром пареньке Алёшеньке

                Сказка о хитром пареньке Алёшеньке и его зазнобушке Любушке
                Глава 1
Эх, сколько же на свете живёт всяких доверчивых людей и разных простаков. Конца и края нет их легковерию и наивности. Они готовы верить кому угодно и когда угодно, порой даже не вникая в суть вещей. И, конечно же, как в противоположность им всегда найдутся хитрые и изворотливые лжецы готовые поставить их доверчивость себе во благо, а им во вред. И такое зачастую встречается сплошь и рядом. А доказательством этому может послужить одна очень поучительная и правдивая история, случившаяся ещё в те стародавние времена, когда на Руси-матушке правил царь-батюшка, а люди старались жить честно.

         Правда, не у всех это получалось одинаково хорошо. И на этот случай был в те времена очень справедливый, но забавный закон. Если же кого на хитрой лжи или на наглом вранье поймают, то ему на язык, чтобы почём зря не болтал, камень с его именем подвешивали. Так он потом с ним целую неделю по улицам ходил, и снять его не имел права, иначе ему грозила позорная казнь через утопление в нечистотах. А кто этому бедолаге навстречу попадался, тот мог сразу же определить, с кем имеет дело.

        – Ага, смотрите-ка,… Федот лгунишка прогуливается… - или же, - Вон глядите-ка, Яшка враль поковылял… - посмеиваясь над лукавцами-обманщиками, говаривали им вслед люди. Однако иных врунов это не останавливало, и они так и продолжали изворачиваться и  лгать. Впрочем, таких лжецов не больно-то и опасались, ведь их уже все видели и знали, что от них ожидать. Другое дело те, кто ещё ни разу не попадался. Эти ловкие врали совершенно безнаказанно обманывали и дурачили доверчивый народ.

       И вот одним из таких лукавых хитрецов был молодой паренёк лет семнадцати от роду с весёлым и милым именем Алёшенька. Кто он, и откуда взялся, никто особо не интересовался, но только однажды в одно прекрасное утро он взял, да и объявился на главной ярмарочной площади столичного города. Внимания на него почти никто не обратил, мало ли всяких пареньков шныряет средь торговых прилавков и лотков. Хотя не заметить Алёшеньку было трудно.

         Внешне он выглядел очень даже привлекательно, ростом высок, строен, лицом опрятен и даже смазлив, что не раз помогало ему в его жульническом ремесле. Свеже постиранная красная рубаха, хорошо отряхнутые синие шаровары, и картуз одетый набекрень, в купе с начищенными сапогами довольно выгодно отличали его от прочих посетителей ярмарки. И такой вот парень удалец, разодетый красавец, занимался, к сожалению, лишь лукавым обманом да хитрым враньём. Уж больно он на это счёт смекалист и умён был, и знал, как половчее применить свои незаурядные способности.

       Вот только жаль, что применял-то он их не в благих целях, а в низменных. Ходил по ярмаркам да базарам и каждый раз выбирал себе новую ничего неподозревающую жертву своего обмана. Высмотрит из толпы человека, что посолидней да поприличней выглядит, заметит чего тот понакупил, сделает выводы, да тайком проследит за ним, узнает, где и в каком доме он живёт. И если вдруг выясниться что дом тот зажиточный, а его хозяева состоятельные, то им уж теперь никуда не деться, попали они на заметку Алёшеньке, такую добычу он не упускал.

        Уж у него были свои хитрые премудрости как с таких богатых горожан побольше денег стрясти. То он забытым бедным родственником из далёкой деревни представиться, и навяжется к сердобольным хозяевам пожить недельку другую. То накинет на себя старые лохмотья, да бродячим страдальцем-юродивым прикинется, и, давя на жалость, на ночлег напросится. Ну а там глядишь, а он у них уже целый месяц живёт. Отъестся, деньжат у наивных домочадцев повыманивает, и был таков, ищи его свищи. В общем Алёшенька к каждому зажиточному индивиду свой подход имел.

       Но сначала он такого богатея обязательно выследит, всё подробненько про него узнает, и только тогда за дело возьмётся. Вот и сейчас, он ловко обрядившись в заурядный наряд ярмарочного гостя, чинно прогуливаясь по торговым рядам умелым и намётанным взглядом, выискивал для себя очередную жертву. Прошёл уже час, как он, обойдя почти всю площадь, так никого и не приметил. Но вдруг, откуда не возьмись, прямо ему навстречу отделившись от колбасной лавки, выплывает степенная барыня, загруженная с ног до головы котомками наивкуснейшего и дорогого провианта. Увидев такой аппетитный корабль, Алёшка аж слюной изошёлся, так ему сразу кушать захотелось.

       – Вот это по мне дамочка,… вот это недурной уловчик будет… - облизываясь, смекнул он, и тут же пристроился наблюдать, куда она двинется дальше. А двинулась она на выход. Алёшенька быстро кинулся за ней, и уже через пару минут они, следуя друг за другом, благополучно покинули ярмарку. А вскоре барыня, тяжело ступая и глубоко дыша, медленно, но верно вышла на одну из самых удобных и обустроенных улиц города. Здесь жили почтенные господа, богатые купцы, зажиточные домовладельцы, а так же некоторые преуспевающие в своём ремесле мадам-ворожеи и прорицательницы-гадалки.

           Впрочем, это они только так назывались, на самом же деле то были простые помещичьи вдовы, в своё время перебравшиеся из опостылевших им вотчин-имений на городское проживание. И вот эти бывшие деревенские барыни, а ныне мадам-ворожеи, от нечего делать, занимались карточными пасьянсами и гаданьем на кофейной гуще. А уж в этих делах им равных не было. Понабравшись, в своих провинциальных, скучных, земельных вотчинах неоценимого опыта в раскладки пасьянсов, они теперь очень ловко применяли его в городских условиях, и надо отметить, что иные с большим успехом. Разумеется, у эдаких барынь водились приличные средства, и жили они безбедно.

      Вот как раз на одну из таких вдов, а по совместительству псевдо ворожею и напоролся наш Алёшенька. По её развалистой и всеобъятной походке он сразу понял, что барыня эта, состоятельная и обеспеченная женщина, вполне уверенная в своей доброте, хотя и прижимистая. Последнее он определил безошибочно.

        – Раз уж столь пышная дама пришла на ярмарку одна и без прислуги, то она явно экономит и скопидомничает,… а значит, как хозяйка – прижимистая. Ну а с другой стороны, понабрала же она всего дорогого и вкусного,… а это значит, что денежки-то у неё водятся… - ступая за ней следом, пытливо рассуждал он, глаз-то намётанный. Но вот они подошли к её дому, и все его сомнения мгновенно улетучились. Прекрасно отделанный, облицованный дорогим карельским шпоном, с резным витым балкончиком, дом выглядел небольшим, двухэтажным дворцом, благородным и зажиточным одновременно.

       – Ух, ты... ну наверняка за этими стенами таяться изрядные богатства,… а это значит, мне надо ими заняться… - суетливо потирая руки, с готовностью заметил Алёшенька. Решение было принято, и он, аккуратно запомнив расположение дома, поспешил ретироваться, дабы тут же начать готовить костюмированный спектакль, кой он обычно разыгрывал для хозяев намеченных им жилищ.

       Ну а барыня, ничего не подозревая о готовящейся для неё ловушке, безмятежно скрылась за дверьми своего цветущего особняка. Зря она, пока шла, не обернулась и не взглянула на вольготно идущего за ней паренька в красной рубахе. Иначе бы запомнила его, и вечером когда он, подготовившись, объявился у её дома, устроила бы ему достойную встречу. Но что уж теперь говорить, как вышло, так вышло.
                Глава 2
А меж тем, Алёшеньке хватило всего несколько часов, чтобы хорошенько обдумать и приготовить свои лукавые каверзы, при помощи которых он рассчитывал влезть в душу вдовушки-хозяйки и проникнуть в её роскошный дом. Вернувшись на ярмарку, он без труда завоевал доверие торговца колбасной лавки, и как бы невзначай порасспросил его о недавней покупательнице. Тот ему быстро и с большим удовольствием рассказал, что это была за барыня, и чем она занимается.

       Узнав всё, что ему надо было, Алёшенька как обычно сделал должные выводы и, обрядившись в старые лохмотья под видом дряхлого бродяги, приплёлся к её дому. Хитрец определённо надеялся на вдовью сердобольность и жалостливость. Глубоко вздохнув и перекрестившись, он негромко, но так чтобы его было слышно в любом уголке дома, постучал в дверь. Хозяйка к тому времени уже давно приготовила обед, и теперь отведав его, возлегала в гостиной на диване, сладко подрёмывая в предвкушении вечернего визита своей постоянной гостьи.

       А той гостьей была молодая воспитанница её кузины, которая частенько наведывалась к ней на пасьянс с пытливым желанием узнать имя своего будущего избранника. Вот и сегодня вечером она должна была прейти. А потому, услышав стук в дверь, хозяйка ничему не удивилась и спокойно пошла отворять. Однако увидев на пороге оборванного и дряхлого нищего, вместо молодой опрятной девушки она резко отшатнулась в сторону, и чуть было даже не закрыла пред ним дверь. И лишь только светло-голубые глаза бродяги полные отчаянья, мольбы и боли остановили её.

         – Чего тебе бедолага? - невольно пробормотала она.

       – О, хозяюшка, мне ничего от тебя не надо,…  скорее наоборот, это я хочу поделиться с тобой,… а вернее, поведать тебе то, что сегодня ночью мне привиделось! Страшная беда грозит тебе и твоему дому! Всё твоё благополучие в опасности, если ты не прислушаешься к моим предостережениям и не выполнишь всех мер для собственного спасения! Именно это и привело меня сюда к тебе,… сам же я человек божий, живу лишь благостью небесной, и корысти у меня нет… - печально склонив голову, размеренно и плавно, словно молитву, пропел Алёшенька. И такое сообщение произвело на вдову потрясающее впечатление. Как истово верующая женщина она была чрезмерно восприимчива к заявлениям подобного рода.

       – Ух-ху-ху… и что же такого тебе привиделось, мил человек,… чего такого страшного ты увидел в своём сне?! - ухая как сова, спросила она, ступив всей своей мощной фигурой ему навстречу.

        – Ох, неладное я видел, нехорошее,… всего сразу и не рассказать. Ну да Бог с ним, попробую,… был я вчерась на дальней монастырской пасеке, братья во Христе меня мёдом угощали,… разморило меня, и уснул я вечерком крепким сном,… прямо там же в стогу сена. А ночью спустился ко мне ангел и возвестил,… живёт, мол, во столице одна вдовая барыня, добрая душа,… и грозит ей напасть неминуемая,… а так как ты есть божий человек и бессребреник, то должен ты пойти к ней и предупредить её о године тяжкой. Благословил он меня, и указал где искать тебя, и как от  беды грядущей уберечь… - склонившись ещё раболепней, протяжно произнёс Алёшенька.

      – Ах, божешь ты мой! Да что же это я тебя на пороге-то держу,… проходи быстрее в дом,… небось, долго шёл, устал, и голодный! Я тебя касатика сейчас накормлю-напою, а ты уж мне поведай, что за беда такая мне грозит и как её избежать… - схватив его за рукав и чуть ли не насильно затащив в дом, запричитала барыня.

       Дело было сделано, Алёшенька, ловко подобрав ключик к вдовьему сердцу, быстро открыл себе дверь в её хоромы, а значит и к кладовым. Ну а дальше всё пошло как по маслу. Хозяйка, а звали её Матрёна Кузьминична, вмиг перестав причитать, проводила его на кухню, усадила за стол, выставила целое блюдо всяких вкусностей и даже про свою знаменитую наливочку не забыла. Ходит возле него словно квочка перед цыплёнком и ласково так кудахчет.

       – Накось милый, это съешь,… а вот тебе ещё кусочек сладенький,… да испей наливочки, она у меня на малиновом нектаре настояна,… и грибочков с хренком томлёных, отведай… - обхаживала она его, дожидаясь пока тот отъестся и начнёт ей рассказывать. Это она всё по порядку, как полагается, сделала. Сначала напоила-накормила, а потом уже и к расспросам приступила.

       Ну а Алёшенька грибочков-то откушал, наливочки испил, и тут ему от сытости-то сразу похорошело. Язычок у него развязался и давай он Матрёне Кузьминичне придумки свои говорить. Дескать, велел ему ангел не торопиться с рассказами, а докладывать всё постепенно, день за днём, по порядку, по одной истине за вечер. Мол, только тогда он её от беды убережет, и туман напасти развеет. И лишь после столь длительного заговора заживёт она вновь, как и раньше, тихо и безмятежно. Вот ведь какую каверзу удумал хитрец.

      Ну а Матрёна делать нечего, раз велено не сразу всё говорить, так велено. Возражать не стала, возьми и предложи Алёшеньке остаться у неё покуда он ей всё не расскажет. А тому-то только того и надо. Хотя он конечно для блезиру немного поломался, посопротивлялся.

      – Ну что ты Кузьминична,… я, небось, тебе в тягость буду… уж лучше я на улицу пойду… там ночевать останусь. А вечером к тебе приходить стану,… чтоб откровенье рассказывать… - слукавил он. А она и слышать ничего не хочет.

        – Нет, никуда не пущу тебя, никуда не пойдёшь! У меня останешься,… ну не дай бог на улице с тобой что случиться,… что я тогда без тебя делать буду! Ты уж давая, устраивайся,… вон в гостевую комнатку ступай,… я тебе там уже и постелила,… перину пышную взбила, подушки на лебяжьем пуху уложила. Живи, сколько хочешь, только убереги меня от напасти… - говорит она ему, за руку берёт, в комнату ведёт, и сама лично спать его кладёт. Ну а Алёшенька как до перины добрался, так сразу же глазки закрыл и уснул крепким сном. И только он засопел, как в дверь постучались. Это молодая воспитанница кузины пришла, как раз настало время вечернего пасьянса.
 
      А надо отметить, что воспитанница та, никогда не опаздывала, и вообще была девушкой пунктуальной, прилежной и приличной. Ну а эти вечерние гадания с пасьянсами были для неё скорее каким-то аттракционом с ярмарки, чем серьёзным занятием. Просто уж так вышло, что ведя благообразный и целомудренный образ жизни, соблюдая все правила хорошего тона, она никуда лишний раз не выходила и прочих развлечений не признавала. Для неё, прежде всего, были важны честь и репутация, иных мерил она и знать не хотела.

      И её можно понять, ведь она обладала весьма привлекательной внешностью, а поэтому постоянно подвергалась всякого рода  соблазнам и искусам. Бывало, идёт она на прогулке, а за ней уже и хвост ухажёров разных мастей выстроился, и каждый из них норовит отличиться. Кто ей леденец-петушок предложит, кто ватрушку подаст, а кто и расписной платочек на плечи накинет да на вечёрку пригласит. Но только Любушка, а девушку звали именно так, никаких подарков не принимала и соблазнам не поддавалась. Косу свою русую тугую поправит, бровью крутой поведёт, глазами карими укоризненно взглянет, губами алыми гордо усмехнётся и дальше пойдёт.

      Неприступная Любушка была аки крепость прочная, и непристойностей всяких не приемлила. Вот и сейчас пришла она к Матрёне Кузьминичне скорей ради отдыха от приставаний ухажеров распутных, нежели про судьбу свою спрашивать. И войдя в дом, она прямо с порога радостно приветствовала хозяйку.

        – Доброго вам вечера Матрёна Кузьминична,… как здоровье,… как настроение? - учтиво спросила она.

      – Ах, спасибо милая, хорошо,… а ведь вечер-то и вправду добрый. Мне сегодня ангел, гостя необычного послал,… чтобы тот меня от скверной напасти уберёг. Вот ты послушай-ка, что я тебе порасскажу… - начала разговор Матрёна и, приложив палец к губам, дабы соблюсти тишину проводила Любушку на кухню. Усадила её там за стол, налила ей чаю и продолжила начатое.

       – Так вот, пожаловал ко мне сегодня под вечер оборванец нищий,… с виду больной и немощный,… хотя если приглядеться есть в нём какая-то сила скрытая,… и поведал он мне своё видение вещее. Выслушала я его, поверила ему, и оставила у себя пожить,… а виденье то, вот про что было… - отхлебнув из блюдца чайку и закусив его кусочком пряного сахарка, пояснила Кузьминична, и тут же начала Любушке про ангельское предупреждение рассказывать да советоваться с ней, как такое может быть.

       Тут и завязалась у них беседа задушевная, долгая и напряжённая. И длилась она ни час и не два, а уж почти полночь настала, когда они, наговорившись, угомонились. Всё обговорили, всё обсудили и всем косточки перемыли, и ангелу что не велел про всё сразу говорить, и бедолаге бродяге, что весть принёс да толком ничего объяснить не смог, и даже монастырскому пасечнику досталось за то, что он нищего мёдом опоил.

     Ну а что же ещё двум одиноким кумушкам после вечерней зорьки делать, только и остается, что об ангелах да их посланцах говорить. Так вечер и закончился, и уже Луна взошла. Кузьминична, на ночь глядя, Любушку на двор не отпустила, постелила ей в малой комнатушке возле кухни. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, такое уж не раз случалось, дело-то привычное, они частенько за полночь засиживались.
                Глава 3
Но вот и ночь прошла. Пролетела, словно её и не было. Утром Любушка встала с первыми лучами, и сейчас же отправилась по своим делам. Не терпела она праздности, и сразу с утра старалась что-нибудь полезное сделать. По хозяйству хлопотала, порядок наводила, обед готовила, а то бывало, и с соседскими ребятишками время проводила. Соберёт их вокруг себя и давай азбуке или арифметики учить. Сама-то она уж больно учёная была, в гимназии образованье получала. В общем, что знала, и чему её учили, то и детям преподавала. Склонность у неё к этому была, очень уж она детей любила и душевно с ними общалась. Ну а дети за это её уважали и во всём ей стремились помогать. Так оно всё и было. Вот и сейчас Любушка к своим подопечным поспешила, к занятиям их готовить.

       И только она ушла, как следом за ней тут же Матрёна проснулась, и сразу к своему вчерашнему гостю заглянула, попроведывать его, как он там. А он спит себе посапывает, лохматые волосы по подушке разметались, растянулся на перине и в блаженной улыбке расплылся. Присмотрелась Кузьминична к нему и видит, бродяга-то совсем ещё молоденький, юный паренёк. И тут ей его пуще прежнего жалко стало. Сердце её сжалось, посмотрела она на лохмы его немытые, и пошла ему баньку топить.

      – Ах, бедолага неприкаянный,… ну и выпало же на его долю всякого,… надо бы ему помочь,… отмыть, приодеть,… совсем ведь поизносился. Сапоги купить, рубаху новую, да и сюртук не помешает,… полно в лохмотьях-то ходить. Ох не пожалею денег, одену касатика,… а на что же мне их ещё-то беречь, коли такой человек в нищете прозябает… - пока топила печку, всё рассуждала Матрёна. Ну а как истопила, так и за дело взялась. Едва Алёшенька проснулся она его уже и в баньку завёт.

      – Идикась милок попарься, помойся,… а потом мы тебя приоденем, прихорошим,… только ты уж скажи мне, как звать-то тебя величать? - провожая его в баньку, спросила она.

      – Да очень просто,… Алёшенькой кличут,… уж так меня отец с матерью назвали,… да только нет их больше на белом свете,… унесла их болезнь лихоманка проклятая. Вот и остался я один одинёшенек, никому ненужный… - снова давя на жалость, грубо слукавил он, хотя на самом деле его родители были живы и здоровы.

       – Ах ты, касатик, ах бедняга,… ну ничего, ныне я о тебе позабочусь,… не пропадёшь ты теперь, Алёшенька… - совсем уже расчувствовавшись от такого откровения и его милого имени, прослезясь заахала Матрёна. И это стало последней каплей в её решении оставить его у себя навсегда. Уж так он её разжалобил. Ну а после баньки, понакинув на Алёшеньку кой-какую старенькую одежонку, повела она его по дорогим сюртучным лавчонкам да магазинчикам.

       Все лавки обошли, ни одной не забыли, и те, что рядом стояли, и те, что на ярмарке были, и те, что на главной улице располагались. Всего понакупили, и яловые сапоги взяли, и новый сюртук подобрали, и даже рубаху атласную со штанами галифе в полоску красную. Приоделся Алёшенька, идёт по улице, на себя вчерашнего совсем непохож, от сутулого уродца-оборванца не осталось и следа. Шагает гордо, грудь расправил, рубаху на показ выставил, нос задрал, а за ним Матрена, словно служанка, семенит, и пакеты с покупками тащит. Вернулись они домой, а Алёшенька сапоги снял, и тут же в гостиной на диване растянулся.

      – Ох, и устал же я Кузьминична,… замучила ты меня,… затаскала по всяким лавкам. Покой мне теперь нужен,… не привык я к таким переходам… - бессовестно заявляет он ей, и уже глазки прикрыл, подремать собрался.

       – Ах, Алёшенька, касатик,… да прости ты меня,… не учла я этого,… ты уж не серчай, лежи, отдыхай,… а я тебе сейчас отобедать приготовлю… - сердобольно отвечает ему Матрёна, да сию же секунду, лишь плед на него накинула, умчалась на кухню. А Алёшенька в плед укутался, усмехнулся, и задремал. А чего же ему хитрецу не дремать-то, ведь всё по его вышло. Его приветили, обогрели, накормили, одежду купили, и теперь ему осталось лишь обобрать легковерную хозяйку и дело с концом. Но только он решил с этим не спешить, а растянуть удовольствие на подольше. Насладиться моментом, так сказать. Ну, когда ещё такая простодушная барыня ему попадётся. А меж тем, пока он беззаботно дремал да сны приятные видел, Матрёна обед ему приготовила, на стол накрыла, и давай его будить.

      – Вставай касатик,… поешь милок… - ласково позвала она. Алёшенька нехотя встал, до стола добрался, откушал, что ему приготовлено было, зевнул во весь рот, и как ни в чём небывало опять в свою комнатушку отправился. Спать ему снова захотелось, и это не смотря на то, что он до этого уже час с лишним продремал. Ну а Матрёна только радуется.

       – Вот и молодец,… вот и хорошо,… поспи, милок, сил наберись… - хлопочет она подле Алёшеньки, устраивая его на перине. А он в одеяло завернулся, головой в подушку уткнулся, и тут же уснул. Да так, что до самого утра и проспал.

       Ну а на следующие утро всё повторилось точно в таком же порядке. Но только на этот раз, Матрёна вместо одёжных лавок повела его по кондитерским и понакупила ему всяких разных сладостей. Не преминула она зайти и в магазинчик с дорогими безделушками. Купила ему серебряную брошь для галстука да золотую цепочку под часы. В общем, баловала Алёшеньку как могла, лишь бы он не печалился. Ах, бедная Матрёна Кузьминична, она-то ведь его уже как за своё дитя посчитала и угождала ему словно родному. Им-то с мужем бог детей не дал. Как-то не получилось. А тут на тебе, такой ладный паренёк объявился, да ещё и с ангельским именем. Вот она и старалась, холила и баловала его от души.

      А вечером всё по-прежнему вышло, поел Алёшенька, позевал, глазками похлопал, и опять спать отправился, а к Кузьминичне снова Любушка пожаловала. И вновь они за столом расположились, сидят, чай пьют да разговоры разговаривают. Матрёна с ней своими новостями делится, про Алёшеньку рассказывает. Про то какой он пригожий, какой покладистый, и как он ей позволяет кормить его да одевать. А сама рада довольнёхонька, что ей теперь есть о ком заботиться. Ну а Любушка её слушает, головой кивает да всё поддакивает.

       – Ну и повезло же такую отраду повстречать,… так глядишь, и станет он вам на старости лет помощником верным да утешеньем добрым… - поддерживает она разговор, а сама про себя думает, – Это что же за парень такой, что я второй раз прихожу, а он всё спит и спит. Может, больной какой?… Надо бы его лекарю показать,… никак хворый бедолага… - сморщив лобик, размышляет она. А Кузьминична знай себе, всё про него рассказывает, да остановиться никак не может. И вот опять уже время к полуночи близиться. Но только уж теперь Любушка заметила, что темнеет и домой засобиралась. Распрощались они, условились на завтра встретиться да разошлись с благими намерениями ко сну отойти.
                Глава 4
Так у них с того вечера и повелось. Как Любушка к Матрёне Кузьминичне придёт так они допоздна про Алёшеньку только и говорят. Уже и неделя прошла, а за ней и другая, а они лишь о нём и беседуют. И надо же такому быть Любушка за всё это время Алёшеньку так ни разу и не видела. Она, как ни придёт, а он всё спит и спит. И вправду, совсем заспался Алёшенька, отъелся, потолстел, щёки надулись, вот-вот лопнут.

       Да ладно бы только это, так он ещё и абсолютно обнаглел. И то ему не так и это не эдак. А Матрёна аж из себя выходит, всё старается ему угодить. С утра кашки наварит, блинов напечёт, а он проснётся, нос воротит и творога со сметаной требует. Ох, и изводит он Матрёну придирками своими. А если гулять идут, так он уже и извозчика заказывает, пешком идти никак не хочет. И каждый новый день норовит по-новому одеться.

       – Надоел мне сюртук,… купи костюм с жилеткой,… и что же это у меня одна цепочка без часов торчит,… часы мне купи,… да и башмаки лаковые не забудь… - настаивает он, заставляя Матрёну раскошелиться. И конца и края его наглым придиркам не видно. То он шёлковые портки запросит, то еды самой вкусной затребует. А кушать так за двоих стал, наестся и лежит делать ничего не желает, только спит да зевает.

       Вот и сегодня наелся он до отвала, пузо сверх меры набил и как обычно в свою комнатку поспать пошёл. Лег, лежит с боку набок еле переворачивается, пристраивается, чтоб ему поудобней было, а заснуть-то сил нет. То ли чего бодрящего съел, то ли что ещё ему помешало, но только уснуть никак не может и всё тут. А время-то идёт, уже и Любушка пришла, и они с Матрёной по своему обыкновению на кухоньке присели и беседовать затеялись. Матрёна как всегда про Алёшенькины обновки рассказывать начала и радуется. Любушка её слушает, улыбается, а про себя дивиться.

      – Как же так?... Живёт он у неё всего-то ничего, а уж, такую власть над ней взял. Всё-то она для него делает,… и то покупает и этим-то кормит,… вот бы на него хоть одним глазком взглянуть,… что же это за чудо такое… - думает она и всё на дверь поглядывает, может хоть сегодня он спать не будет, а пред ней появится. И ведь как в воду глядела.

      Алёшенька у себя лежит, не спит, ворочается и краем уха слышит, что на кухне разговор про него идёт. И говорят-то вроде негромко. Так, всего-то ропот тихий. Однако чем дольше ему не спиться, тем громче ему этот ропот кажется. И вот уже чудиться Алёшеньке, словно на кухне раскаты грома стоят, невтерпёж ему стало.

       – Вот ведь бабы глупые,… разтараторились, разбубнились… спать не дают,… уж я сейчас пойду, разгоню их… - рассердился он. Еле-еле с кровати поднялся, ноги на пол поставил и на кухню побрёл. Заходит да сходу в крик.

       – Что раскудахтались! Я из-за вас заснуть не могу! - рявкнул он, да тут же и обмер, будто его обухом по голове огрели. Любушку узрел. Такой красоты писаной он с роду не видывал. Ноги у Алёшеньки подкосились, в горле сухой комок образовался, и он уж теперь ничего сказать не может, только глазами хлопает. А Любушка сидит и весело улыбается. Видит пред ней жирдяй в ночной рубашке стоит, да молча, словно глупая рыба губами шевелит.

        – Да уж, не такого парня я увидеть желала,… не очень-то он на того красавца похож коим его Кузьминична рисовала… - про себя подумала она, а вслух деликатно ответила, – Ох, извините,… не желали мы никого потревожить. Так уж вышло,… но ведь всё поправимо,… и я сейчас это исправлю… - сказала, быстро встала, попрощалась с Матрёной и была такова, вышла за дверь, будто её и не было.

        А Алёшенька как стоял с открытым ртом, так развернулся, да в комнату свою потопал. Пришёл, сел на кровать, и от потрясения в себя прейти не может. Слышит только, как Матрёна на кухне порядок наводит, и то она скоро убралась да быстрей спать отправилась. А он посидел ещё так с часок, подумал, и наконец-то соображать начал.

      – Это что же я глупец натворил,… не разглядев, не разобравшись, не за что не про что, такую девицу обидел,… можно сказать из дома её выгнал. Ах, я дуралей,… выскочил пред ней в ночной рубахе,… да ещё и жирный такой. Вот, наверное, поэтому-то она и сбежала,… напугал я её своим непотребным видом. Эх, какой же я уродец,… жир с боков свисает,… второй подбородок торчит,… живот на нос лезет,… ну и срамота… - осознав всю несуразность своего положенья, загоревал он. И вдруг нежданно-негаданно ему в голову пришла смутная мысль.

       – Что-то со мной неладное случилось,… что за дела такие… с чего бы это я стал о девице красавице жалеть. Такого со мной ещё никогда не бывало.  Мне всегда безразлично было, что другие обо мне думают,… а тут на тебе, обидно стало, что я девушке не понравился… - шепотом, словно забоялся чего, выдохнул он. И в тот же самый миг в углу комнаты, где у него сундук с Матрёниными подарками стоял, раздался лёгкий шорох и послышался хриплый голосок.

       – А это ты влюбился в неё,… вот тебе от своего вида и стыдно стало…. - тихонько прошелестел голосок и опять всё стихло.

      – Кто здесь!? Что за чудеса!? Или мне это кажется!? А ну выходи коли ты живая душа! - изумлённо и даже чуть испуганно воскликнул Алёшенька.

      – Ладно уж, видимо пришла моя пора на свет божий появиться,… спал я, дремал, тебе не мешал, но вот ты разбудил меня… - снова послышался голосок и из угла вышел крохотный старичок, ростом ну может быть с ладошку. 

      – Да ты кто же такой будешь!?... Карлик, что ли с ярмарки!? Или ещё какой малец!?... Откуда в мою комнату пробрался?... Никак стащить что затеялся!?... - тут же насупившись, давай его допрашивать Алёшенька.

       – Да нет же!... успокойся ты,… никакой я не вор и ниоткуда я не взялся!… я всегда рядом с тобой был,… только ведь я тебе уже говорил, что я всё это время спал. Но вот тебе первый раз в жизни стало стыдно, и я проснулся… - молвил старичок, и ловко взобравшись на рядом стоящее кресло, продолжил.

      – Ну что же, хочешь знать кто я такой, тогда слушай. Вот только как бы мне всё это тебе попроще объяснить,… ну чтобы ты побыстрей понял. В общем, дело обстоит так; кто-то называет меня оберёгом от бед, кто-то шишком-домовым,… а вот в старину меня звали просто – Совестью. И существую я с древнейших времён, и я есть практически у всего на белом свете, но только у каждого я проявляюсь по-разному. Вот взять хотя бы тебя, до сего дня ты меня вообще не замечал, а ведь я везде был вместе с тобой, только молчал да спал. И даже когда ты поселился у Матрёны и стал её обирать, я тоже был рядом, и молчал. Так же как и ты, я тоже стал жить в её доме и продолжал спать, не вмешиваясь ни в какие дела. Вёл себя, как простой обыкновенный домовой. Но вот ты влюбился, и у тебя проявился стыд,… тут-то я пробудился и заговорил. А ведь так оно и бывает, когда у человека стыд проявляется тогда у него и совесть просыпается. И теперь я уже никогда не замолчу, а в зависимости от твоих чувств буду лишь меняться. Сейчас я больше похож на маленького скрюченного невзрачного старичка, но если твоя любовь усилиться и станет нарастать, то и я вырасту,… всё зависит только от тебя. Ну а коли ты сглупишь и откажешься от своей любви, вновь станешь лгать, изворачиваться и обманывать, то и я останусь прежним, маленьким скрюченным призраком твоей совести. Хотя молчать я уже никогда не перестану и буду вечно тебе напоминать о той счастливой возможности, какую ты упустил, отказавшись от любви к светлой и чистой девушке Любушке. Ну вот, теперь ты знаешь, кто я есть на самом деле,… и если уж тебе хочется меня как-то по-человечески называть, то зови просто, как в былые годы кликали – дедушка Ух… - широко разулыбавшись пояснил старичок и мягко развалился в кресле. Сразу стало заметно, что он немного подрос и даже выпрямился. Видимо Алёшенька после его рассказа ещё больше усовестился, и это добавило старичку чуток росту и стройности.

       – Так выходит, мы с тобой связаны одной невидимой нитью и нам теперь друг без друга уж никак нельзя! А раз так, тогда скажи мне, что я должен делать чтобы Любушке понравиться?… Как мне её сердце покорить?… Уж очень она мне в душу запала… - тут же спросил Алёшенька.

       – Ну, прежде всего, перестань врать и изворачиваться, начни жить честно и праведно,… ведь ты же молодой способный парень, и если тебе понадобиться то ты своим умом можешь горы свернуть, а не то, что девичье сердце умыкнуть. А первым твоим шагом к честной жизни должно быть покаяние перед Матрёной,… расскажи ей всё,… она женщина чуткая, добрая, пожалеет тебя и простит. Ну а уж потом ты, дабы чего лишнего не натворить, поинтересуешься у неё, как тебе себя лучше с Любушкой вести, как понять её чистую девичью душу. Уж Кузьминична зла тебе не посоветует, не обманет,… она Любушку давно знает, они вместе не один год знакомы. Я бы и сам тебе мог кой чего про неё поведать, ведь у меня есть такая возможность, я знаком с её домовым. Но только не стоит этого делать, иначе это будет уже лукавством. А тебе надо по-честному Любушки добиваться, тогда и любовь ваша будет вечной!… - настоятельно заверил Алёшеньку дедушка Ух, приучая его жить по-новому, по-справедливому.

      Так они и проговорили всю ночь. Много чего ещё порассказал Алёшеньке дед домовой, на многое в эту ночь у Алёшеньки глаза открылись. И понял он, каким же негодником и пройдохой видели его окружающие. Картинка предстала пред ним неприглядная. Мало кто видел себя такого со стороны, да ещё и со стороны собственной совести. Ну а под утро, найдя меж собой лад и согласие, уговорились они отныне помогать друг другу и действовать сообща. А вскоре преспокойно задремали, Алёшенька у себя в кровати, а дедушка Ух прямо здесь же в кресле. Им было и невдомёк, что пока они всю ночь напролёт говорили о Любушке, с ней самой в это время приключилось несчастье.
                Глава 5   
Вчера вечером только Любушка вышла от Матрёны Кузьминичны, как к ней тут же подлетела бричка. И с такой скоростью, что Любушка и оглянуться не успела, как оказалась внутри неё. Бричкой этой управлял один состоятельный барчук из соседнего уезда, и он специально направил её на Любушку. Поравнявшись с ней, наглец ловко подхватил бедняжку и впихнул в повозку. Едва Любушка оказалась в его руках, как он тут же стеганул лошадей, и бричка была такова.

       Это было не что иное, как самое настоящее похищение. Никто даже и заметить не успел, как оно произошло, настолько быстро всё случилось. Народу на улице в этот поздний час гуляло мало, так что закричать «караул» или «грабят» было некому. Ну а сама Любушка не позвала на помощь только потому, что была сильно обескуражена и не могла даже слова молвить, не то, что кричать. Впрочем, не смотря на все эти обстоятельства, она сразу же узнала в своём похитителе одного из своих прежних назойливых ухажёров, кой ей очень докучал.

       На той неделе она дала ему категорический отказ на его притязания. Он же в свою очередь пригрозил ей лютой местью. Дескать, мы с тобой ещё свидимся и тогда посмотрим, чья возьмёт, мол, жди возмездия за моё унижение. И вот она пришла эта месть. Этот негодяй проследил, к кому Любушка ходит по вечерам, подкараулил её, выбрал подходящий момент и похитил бедняжку. И теперь он, уверенный в своей безнаказанности, увезя её в свой удел, готовил там над ней расправу. И о его грязных намерениях можно было только догадываться.

      Про этого барчука ходили разные толки. Репутация у него была прискорбная, за ним числилась целая вереница мерзких делишек. Кто-то про него говорил, что он чёрнокнижник и похищает человеческие души, кто-то уверял, что видел его на лысой горе, где он превращался в ворона и летал над лесом. Другие же молвили, что всё это враки и барчук простой знахарь из глубинки пытающийся самоутвердиться. Впрочем, истинной правды про него так никто и не знал. Однако все сходились в едином мнении, что он был злобным человеком, и от него следовало держаться подальше.

       Так что судьба Любушки подвергалась большой опасности, и в лучшем случае была туманной. Бедняжку надо было срочно выручать. А меж тем новость о её пропаже стала известна только утром, когда её наставница, кузина Матрёна, заметила, что Любушка до сих пор не вернулась из гостей, хотя обычно к тому времени она была уже дома. Кузина почуяв неладное встревожилась и примчалась с проверкой к Кузьминичне. Здесь-то и выяснилось, что Любушки нигде нет, и она попросту исчезла.

        Естественно поднялся переполох, сейчас же организовали поиски, а кумушки заохали, заахали, и забегали по улице, спрашивая всех подряд, не видел ли кто что-нибудь подозрительное или странное. И что удивительно, нашлись свидетели, которые запомнили, как вчера вечером заезжий барчук умчался вместе с какой-то девушкой на бричке в сторону леса. По приметам сошлось, что это была Любушка. И вот здесь-то начались такие стоны,  причитания, и возгласы, что из домов повыскакивали все, кто ещё не успел проснуться и продрать глаза. Естественно эти крики разбудили Алёшеньку. Он как услышал, что произошло, так сразу же за голову схватился.

       – Как же так получается,… только что решил жизнь поменять,… в стоящую девушку влюбился, хотел её счастливой сделать,… а тут на тебе, её уже и похитили,… знать это мне за мои прежние грехи наказание… - виновато затараторил он и тут же к Кузьминичне каяться ринулся. Подошёл к ней, и сходу давай рассказывать, как на самом деле всё обстоит; и какой он лукавый негодник, и каким лживым образом себе на жизнь зарабатывает, и как её честную вдовушку обманывал.

       А рассказав, добавил, что после вчерашней встречи с Любашей, случилось с ним что-то необычное, что-то хорошее, светлое. Переменился он внезапно, проснулась в нём любовь, заговорила совесть, и стал он совсем другим, и что ради такой девушки готов он теперь на любые испытания. Готов хоть на край света идти лишь бы вызволить её из беды. Кузьминична как услышала от него такое признание, так руками всплеснула, ахнула и прямо там, где стояла туда и присела. Ноги у неё подкосились, и очутилась она на завалинке. Сидит на Алёшеньку смотрит и плачет.

       – Да что же это ты касатик такое говоришь-то,… я ведь уже к тебе привыкла, душой прикипела, а ты вон кем оказался. Мало того что с Любушкой беда, так и ты ещё теперь несчастье в дом несёшь,… ах, что же мне старой женщине делать,… как жить-то дальше… - запричитала она, зарыдав пуще прежнего. А как же иначе, ведь на неё сейчас двойное горе тёмной мглой напустилось. Но люди добрые, что возле Матрёны стояли, не дали ей до конца разрыдаться-расплакаться, и начали её утешать-успокаивать. А кузина - кума, хоть и сама не меньше её расстроена была, присела рядом да платок ей свой кружевной подала.

       – Ох, милая не плачь, не печалься,… может всё ещё и образуется,… может Алёшенька-то теперь нашу Любушку и спасёт,… от барчука злобного избавит и домой вернёт. Эх, знать бы только где этот супостат её держит,… куда он её голубушку спрятал… - говорит она Матрёне, да слёзы горькие ей утирает. Уже и народу собралось видимо-невидимо. Обступили их люди со всех сторон, жалеют, терпенья им желают, кто-то успокаивает, кто-то советы даёт, уж так у нас заведено, советовать всякий мастак. А один печник из соседней волости, кой только что подошёл да в курс дела вошёл, вдруг возьми да и расскажи, где он того барчука на днях встретил.

       – Есть у него в дальнем залесье большой дом у реки,… одним словом терем,… туда не одна живая душа не проберётся. Да и я-то сам там случайно оказался. Ходил по берегу реки и белую глину для своих печных дел искал. Ну и ненароком заблудился,… да на тот его потайной терем-то и набрёл. Но только я там ненадолго задержался,… увидел, как барчук из дома в шкуре чёрного медведя вышел,… глаза закатил, лапы к небу взметнул, заговор какой-то бормочет,… так я и бросился от него бежать что есть сил. Бежал без оглядки целый день пока сознанье не потерял да не упал. А как очухался, так понял, что уже в своей деревне оказался. Так всё и было,… ох, и страху же я тогда натерпелся… - вот какую историю печник рассказал.

      – Так, где ты говоришь, его тайный терем видел!?… Пойду-ка я туда, наверняка Любушка там... - тут же ухватился за его рассказ Алёшенька.

      – Ну, так я же говорю; в дальнем залесье, у реки,… а точнее я даже и не знаю,… там его и ищи… - вмиг отозвался печник.

      – Ничего, найду, будьте уверены,… и по этим приметам отыщу,… есть у меня на этот счёт одна задумка. Ну а ты Кузьминична, уж прости меня,… недосуг мне теперь тебя утешать,… Любушку спасать надо,… а как спасу да с ней вернёмся там и договорим. А вы люди добрые в дом её проводите, да успокойте, чем можете… - попросил он и бегом к себе в комнату кинулся. А там его уже дедушка Ух, поджидает.

      – Всё слышал, всё ведаю! Знаю, как далеко ты собрался,… место то в глуши расположено,… дорога туда только наполовину есть, а дальше наугад надо добираться,… да и то напрямик идти следует. Так что тебе без меня не обойтись… - тут же заверил он Алёшеньку.

      – А я без тебя и не собирался идти,… ведь мы с тобой теперь не разлей вода. Лучше полезай-ка ты ко мне за пазуху,… там тебе в пути сподручней будет! А по дороге всё мне и расскажешь,… и как нам дальше быть, и что нам после делать! - быстро укладываясь, воскликнул в ответ Алёшенька. Дед Ух  тут же забрался к нему за подкладку и затаился, а Алёша, прихватив с собой ещё кой-какие вещички, перекрестился, выскочил во двор и в лес поспешил. Кузьминична меж тем уже успела немного оклематься и помахала ему вслед рукой. Да и люди что рядом с нею были, тоже проводили его добрым словом и напутствием.
                Глава 6
А уже через полчаса, Алёшенька полный благородных помыслов, пробирался сквозь лесную чащу напрямик к реке, туда где по словам печника находился терем барчука. Конечно же, можно было бы и побежать по дороге, но она была очень извилистой и сильно петляла, так что на преодоление её ушло бы много времени. Потому-то Алёшенька и отправился напрямик, не боясь ни буреломов, ни прочих препонов.

      Ну а что ему бояться, ведь рядом с ним был дед Ух, и это он настоял чтобы они шли напропалую через лес, а уж с ним-то Алёшенька никогда бы не заблудился, потому что дедушка Ух, также как и все домовые, обладал исключительным чутьём и наитием, и он мог безошибочно определить направление верного движения. А так оно и вышло. Первые вёрсты пути дались Алёшеньке более или менее несложно, но вот потом начались трудности.

      У него появилась одышка и слабость в ногах, сказались его обжорство и набранный во время сна жирок. Пришлось останавливаться и делать привалы. И чем дальше они забирались в лес, тем больше привалов приходилось делать. В конце концов, Алёшенька основательно выдохся, и на одной из полянок для отдыха, он, лишившись сил, просто упал. И все увещевания деда Уха, что осталось идти  совсем немного и уже скоро будет река, не смогли поставить его на ноги.

      – Ты уж прости меня дедушка Ух, не смогу я подняться,… видимо усталость сильней моей воли,… взяла она надо мною верх,… нет больше мочи пошевелиться, я уже и ползти-то не могу,… что-то совсем мне худо стало,… голова кружится и в глазах темнеет,… никак сейчас помру… - устало пролепетал Алёшенька и вдруг вправду потерял сознание.

     – Что-то тут не так,… ну не может быть, чтобы такой парень, пусть даже и тучный, так быстро выдохся. Ух, чую я, не обошлось здесь без колдовства,… наверняка, этот лес заговорённый,… уж такие штучки нам домовым давно известны. Видимо хитрый барчук на этот лес сонное заклятье наложил, дабы никто не смог к его логову на близкое расстояние подобраться,… вот Алёшенька-то идти и не может. Хорошо ещё, что на меня такой заговор не действует,… да и не только на меня, вон печник-то тоже как-то дошёл до его терема,… впрочем, не зря же справных печников к домовым приравнивают,… уж таких-то точно никакие заговоры не возьмут. Ну да ладно,… надо ключ к заклятью искать,… небось, барчук где-нибудь тайную веточку особым способом завязал да порчу навёл. Ну это ничего,… сейчас найду… - рассудил дедушка Ух и начал оглядывать все соседние деревья ища особый знак, кой для простых людей был абсолютно неприметен. И ведь он оказался прав.

       Хитрован барчук, зная много всяких заклинаний и заговоров, доставшихся ему по наследству от его бабки-ведьмы, действительно наложил заклятье на ближайший к его терему лес, и теперь этот лес стал непроходим. Знание колдовства неоднократно помогали барчуку в его грязных делишках. Однако на сей раз, он имел дело с дедушкой Ухом, и тот лихо раскусил его каверзы. Скорыми перебежками от дерева к деревцу, от куста к кусточку, он, быстро обшарив всю поляну, вскоре обнаружил тайный ключик к снятию заговора. То была всего-навсего берёзовая веточка, тщательно скрученная в витиеватое колечко. Дед Ух в момент размотал её и быстро произнёс одно из своих добрых заклинаний, какое любой домовой знает с самого своего появления на свет. В ту же секунду заговор был снят и к Алёшеньке стали возвращаться силы. Он очнулся и поднял голову.

      – Ох-хо-хох… и что же это за такое было,… меня, словно колодой придавило,… не столько сморило, сколько разума лишило,… в голове всё помутилось и в жирную точку превратилось,… всё, отныне никакого обжорства,… лишь честный труд да благие дела… - вставая на ноги, уверенно заявил он.

       – Да тут дело не только в тебе и в твоём обжорстве,… тут и ещё одна особенная загвоздка есть,… но только я тебе об ней опосля расскажу,… а сейчас давай-ка вперёд поспевай-ка… - хитро подмигнув воскликнул дед Ух и ловко вскарабкался Алёшеньке на плечо.

      Друзья тут же поспешили дальше в путь. До логова барчука оставалось всего-то ничего, несколько вёрст. И вот они-то оказались самыми опасными и трудными, а всё потому, что на пути друзей возникала река. И как раз в том месте, где им надлежало её пересечь, она делала крутой поворот, и оттого на ней образовалась бурлящая стремнина. А обойти эту стремнину не было никакой возможности. С обеих сторон её обрамляли неприступные утёсы, и это было ещё одной каверзой хитрого барчука. Он специально устроил своё логово в таком неудобном месте и ещё вдобавок наготовил всевозможных мелких препон.

      Но Алёшенька и дед Ух спокойно продвигались вперёд и уверено преодолевали все мелкие препоны. Главной каверзой для них была стремнина на реке. Дедушка Ух был прекрасно осведомлён об этой незадаче и уже заранее определился что будет с ней делать, осталось только добраться до неё. И вот время подошло, они её достигли. Вода в стремнине бурлила и клокотала, словно в котле, вздымаясь высокими волнами вверх. А впереди всего в десятке саженей от друзей виднелся другой берег. Однако чтобы пуститься к нему вплавь, не было и речи. Река моментально поглотила бы их, настолько силён был её поток.
   
      – Ну что скажешь, дедушка Ух!?... Как нам теперь быть!?... не возвращаться же и не искать обхода, сейчас важна каждая минута! - взволнованно вскрикнул Алёша.

     – А зачем нам возвращаться, не надо,… я заранее предвидел, что нас ожидает такая незадача, и у меня есть её решение! И вот что мы сделаем,… мы просто перелетим через реку,… но для этого нам нужны крылья и высота! Крылья-то мы сейчас с тобой соорудим,… а вот высоту мы наберем, очутившись вон на том утёсе,… с него-то мы и слетим на другой берег! Помнишь, я тебе говорил, что когда ты растёшь и крепнешь, то и у меня сил прибавляется. Так вот, ты теперь достаточно окреп, чтобы у меня хватило чудесных сил забросить нас на этот утёс! Эх жаль только что их пока маловато для того чтобы сразу перенести нас на другой берег,… но это ничего, погоди толи ещё будет! А теперь ломай-ка ты быстрей вон те хвойные лапы и складывай из них одно большое крыло,… такое же как у птицы,… а я тебе покажу как оно устроено… - лихо по-командирски повелел дедушка Ух, и работа закипела. Алёшенька ловко, будто он обучался этому всю жизнь, наломал самых пушистых веток ели и стал складывать их воедино. Однако наломал он их немного, а ровно столько, чтобы хватило на широкое плоское крыло.

       – Природу следует беречь… - рассудил он. А дедушка Ух тут же начал показывать ему как надо правильно складывать ветки, и ведь Алёшенька покорно его слушался, благодаря чему уже через несколько мгновений крыло было полностью готово.

      – Ага!... вот видишь как нам вместе легко и удобно справляться с любой задачей! Ну а теперь скорей на утёс! Приготовься, сейчас будем подпрыгивать,… а я приложу все свои чудесные силы, чтобы подлететь повыше,… ты же старайся прыгать одновременно со мной, это важно! - вновь скомандовал дедушка Ух, сосчитал до трёх, и друзья легко подскочив отделились от земли. Подлетев вверх сразу на пару саженей, они достигли почти половины утёса.

      – А ну-ка ещё разок! - вновь воскликнул Ух и они опять подпрыгнули. На этот раз друзья очутились прямо на самой верхушке.

     – Ну вот и всё,… теперь расправляй наше еловое крыло,… летим! - быстро показав как лучше расставить ветки, скомандовал дед Ух, и крепко ухватившись за Алёшеньку, примолк. Ну а Алёшенька подняв над собой крыло, смело шагнул к краю обрыва. В тот же миг налетел свежий порыв ветра, подхватил их и понёс на другую сторону реки. От такого взлёта у друзей захватило дух, и резко закружилась голова. Но Алёшенька крепко держался за крыло и уверено направлял его вперёд.

       Однако в какой-то момент порыв ветра внезапно стих, и они начали терять высоту неумолимо рискуя упасть в воду. Бурлящие волны вздымались так высоко, что некоторые из них уже стали касаться ног Алёшеньки, который изо всех сил старался подгибать их под себя. Ещё мгновение и река непременно бы поглотила друзей. Положение становилось катастрофическим. Но им повезло, вдруг налетел ещё один порыв свежего ветра. Он лихо подхватил еловое крыло и в мановение ока перенёс его на противоположный берег, спасая друзей от неминуемой гибели.

      Казалось бы, главное препятствие преодолено, можно следовать дальше и больше не о чём беспокоиться, но не тут-то было. Хитрый барчук и не думал подпускать их к своему терему. Он не был бы таким неуязвимым и недосягаемым, если бы дал им просто так пройти и не приготовил для них ещё одну ловушку. Едва друзья очутились на другой стороне, как вдруг земля под ними вспыхнула, словно сухой валежник.

       – Ах, он негодяй! Он нам и здесь западню устроил! Ну ничего, держись милок, я сейчас! - закричал дедушка Ух обращаясь к Алёше.

       – Да что ты сделаешь-то?! Смотри, как тут всё полыхает! Я даже и не вижу, куда нам бежать! - отозвался Алёшенька, отчаянно замахав руками пытаясь спастись от огня.

       – А вот что! - откликнулся дед Ух и соскочив на землю завертелся словно волчок. В ту же секунду он набрал такую бешеную скорость, что моментально превратился в стремительный вихрь. Языки пламени, обступившие его, вмиг начали гаснуть и распадаться на мелкие искры. Дед Ух взвился ещё сильней и словно молниеносное веретено стал метаться по горящей поляне, гася на своём пути всякий попавшийся ему огонь. Мгновение, другое, третье и от яростного пламени не осталось и следа, лишь лёгкая дымка струилась над пепелищем, да и то она скоро развеялась. В тот же миг дедушка Ух подскочил к Алёшеньке и мягко сделав юркий пируэт остановился.

       – Ну вот как-то так надо бороться с пожарами! Ух-ху-ху,… и всё бы хорошо, но только чуток голова кружится! - широко улыбаясь, пошутил он.

       – Ну, ты даёшь,… прям волшебник какой-то,… раз и нет огня! - восхищённо воскликнул Алёшенька и аж хлопнул в ладоши.

       – А всё потому, что ты мне своей храбростью и уверенностью прибавляешь чудодейственных сил! Вон как ты ради Любушки стараешься,… семь потов с тебя ручьями сошло,… похудел весь, осунулся, извёлся, щёки ввалились,… а ведь не отступился, и всё равно продолжаешь идти к цели,… молодец! - похвалил его в ответ дедушка Ух.

       – А как же иначе,… я пока своего не добьюсь, ни за что не отступлюсь,… и ненаглядную Любушку от прохиндея-барчука избавлю! А ну показывай, куда нам дальше идти следует… - пропустив мимо ушей похвалу, затребовал Алёшенька.

       – Ну неужто не видишь,… вон за деревьями вдоль по речке возле песчаной косы крыша терема виднеется,… нам туда и надо,… теперь-то уж мы вмиг доберёмся,… давай, бежим скорей! - показав вперёд на макушки ивняка, живо ответил дедушка Ух и вновь вскарабкался Алёшеньке на плечо.

      – Ага, вижу, как же не видеть,… ну держись дедуля, сейчас там будем! - воскликнул Алёшка и бросился бежать. Мысль о том, что он вот-вот достигнет своей цели и увидит милую Любушку, прибавила ему новых сил и невероятно обрадовала.
                Глава 7   
Но напрасно Алёшенька так радовался, не всё было просто с этим хитрым и изворотливым барчуком. Как раз в это время он сидел у себя в тереме и внимательно вглядывался в ушат с водой, в коем отражалось всё то, что происходило с Алёшей и дедом Ухом.

       – Ах вы, мелкие человечишки,… думаете, все мои препоны прошли, все ловушки преодолели,… ан нет! Теперь вам ещё со мной сразиться придётся! Но сначала я с вашей раскрасавицей кое-что своё сотворю! - ехидно усмехаясь, вскричал он и резко вскочив, ринулся в соседнюю комнату, в которой в полумраке привязанная к дубовому креслу горевала Любушка.

       – Тут за тобой один добрый молодец явился,… спасти собирается,… но ты не рассчитывай, что он тебя за просто так выручит! Не видать ему тебя, ни живой, ни мёртвой! Хотел я было не торопиться, с твоим наказанием за отказ подчинятся мне, но видимо придётся поспешить! Напущу я на тебя мороку, закляну-заговорю,… сделаю из тебя куклу безмолвную бессловесную! Навечно останешься заколдованной,… никто тебе не поможет,… потому как, кроме меня никто не знает секрета древнего оговора! - злобно гаркнул он и, не дав Любушке произнести и слова, наложил ей на голову свои мёртвенно холодные руки. В тот же миг на её лицо упала маска безразличия, а в глазах появился стеклянный блеск. Барчук мигом прошептал колдовское заклятье, и Любушка сразу застыла, полная ко всему безучастия.

      – Ха-ха-ха,… дело сделано,… ну а теперь надо проучить тех непрошеных гостей… - ядовито прошипел злодей, и тут же накинув на себя рядом висевшую шкуру чёрного медведя, бросился на крыльцо встречать Алёшеньку и деда Уха. А они меж тем, ничего не подозревая, уже подбежали к терему, и едва  они очутились у крыльца, как дверь отварилась, и на пороге появился барчук. Однако то был уже не совсем он, глаза его горели чёрной ненавистью, рот исказился в зверином оскале и стал больше походить на медвежью пасть.

       – Ха-ха! Что!… прошли-пролетели сквозь мои ловушки,… надеетесь, что преодолели все препоны?... думаете уже победили?… но нет, не выйдет! Теперь попробуйте меня самого одолеть! - хрипло взревел он и тут же стал превращаться в настоящего медведя.

      Накинутая на него шкура в одно мгновенье объяла всё его тело, вместо ладоней появились лапы, а вместо пальцев выросли когти размером с кинжалы, рот полностью превратился в звериную пасть, заполненную огромными острыми клыками. Теперь это был вовсе не барчук, а большой могучий чёрный медведь готовый разорвать любого кто бы осмелился встать у него на пути.

       Медведь взметнул лапы вверх, грозно зарычал, и резко двинулся на Алёшеньку, который, разумеется, не ожидал такого натиска и отпрянул в сторону. Впрочем, дед Ух быстро нашёлся, и едва Алёшенька успел отскочить, как он тут же прокричал ему на ухо старинное заклинание домовых на противостояние медведю. Алёша вмиг, словно его подменили, вытянулся во весь свой богатырский рост, набрал полную грудь воздуха, расправился и занял позицию, в какую обычно встают бывалые охотники на дикого зверя.

        – Ну что, желаешь сразиться, хитрая зверюга! Ну, так я готов, давай! - бойко воскликнул он и дерзко двинулся вперёд. Дедушка Ух еле успел соскочить с его плеча, как тут же закипела схватка. Медведь всей своей огромной тушей навалился на Алёшеньку усердно стараясь сбить его с ног и подмять под себя. Но не тут-то было. Алёша внезапно так окреп, что с завидным упорством сдержал его натиск. Какое-то время между ними шло жестокое противостояние.

      Когти медведя блистали всего в дюйме от лица Алёшеньки, казалось ещё миг, и они вопьются ему в горло. Но вдруг силы зверя стали подводить его, хватка ослабла и неожиданно правая лапа медведя соскользнула вниз. В тот же миг Алёшенька воспользовавшись моментом, перехватил его левую лапу и перекинул медведя через бедро. Такого могучего броска он и сам от себя не ожидал, видимо сказался охотничий заговор дедушки Уха. А этот приём был как раз из смертельного арсенала охотников. Дело было сделано, медведь нелепо дёрнулся и безнадёжно свалился к ногам победителя.

      Алёшенька тут же закрепил победу. Не прошло и секунды как он, не дав медведю-барчуку, опомнится, схватил его за задние лапы и, раскрутив, мощным рывком откинул аж на целую сажень к реке. Медвежья туша отлетела так, словно в ней не было ни песчинки веса.  Вот сколько могучих сил враз взялось у Алёшеньки от его уверенности в своей правоте. Но он не остановился на достигнутом, и окончательно завершил дело.

      Вновь подняв тушу злобного зверя, он со всего маха швырнул её в реку. Течение тут же подхватило это уродище и понесло вниз, прямо в узкую стремнину, где бушевали самые клокочущие волны. Что дальше стало с ней, этого ни один человек точно не знает, но только где-то через день-другой, далеко за лесом местные мужики выловили из реки шкуру чёрного медведя, всю истрёпанную и разодранную. Самого же барчука-колдуна с тех пор больше никто так и не видел. Правда, люди поговаривали, что в соседнем монастыре объявился вдруг новый послушник на него очень похожий, мол, пришёл свои прежние грехи замаливать.

      Однако это всё будет потом, а сейчас Алёшенька избавившись от зверя-душегуба быстрее быстрого в терем кинулся, Любушку искать. Сердце ему мигом подсказало, где её хитрый негодяй спрятал. Отыскал он её голубушку, на колени пред ней бросился и давай верёвки распутывать коими она к креслу дубовому привязана была.

       – Любушка, милая, прости ты меня, что быстрей прийти не смог,… что дал этому извергу над тобой измываться,… уж не знаю, помнишь ли ты меня, но это я Алёшенька,… и я для тебя всё что угодно сделаю… - говорит он ей и скорее путы с неё скидывает. Но Любушка ничего ему не отвечает, молчит и безучастно куда-то в сторону смотрит. Тут уже и дедушка Ух примчался, забежал в комнатушку глянул на Любушку и сразу всё понял.

       – Зря ты ей всё это говоришь,… не слышит она тебя,… мороку тёмного напустил на неё негодяй-колдун,… сделал он её, ни живой, ни мёртвой,… чувств лишил, в безмолвную куклу обратил… - горестно заключил дедушка Ух.

      – Да как же так! Что же теперь делать-то?… как спасти её милую от морока этого?… ведь я же люблю её ненаглядную,… ну не могу же я допустить, чтобы она так страдала… - услышав деда Уха, заголосил Алёшенька, и на Любушку смотрит, очнуться её сердечную просит.

       – Любушка, милая,… проснись, отомрись,… не оставляй меня одного,… да я ведь погибну без тебя,… мне теперь и жизнь не мила коли ты так мучаешься… - зарыдал он бедняга, но дедушка Ух не дал ему долго печалится и остановил его.

       – Уж раз ты её так любишь, то вполне возможно, что средство от этого морока в твоих руках. Ещё в стародавние времена наши предки не раз говорили о чистом и страстном поцелуе, кой сможет спасти избранницу влюблённого юноши от лютого колдовства! Так что целуй свою Любушку быстрей,… да покрепче, от всей души, так чтобы сразу растаяли злобные чары барчука! - воскликнул дед Ух и подтолкнул Алёшеньку поближе к Любушке. Но тот вдруг заробел и замялся.

      – Да как же так,… я без её согласия не могу,… ты только посмотри на неё,… она же бедняжка как дитя невинное,… а я к ней со своим поцелуем полезу… - залепетал он растерянно, чем очень сильно раззадорил дедушку Уха.

       – Целуй, тебе говорят! Не спорь со мной,… я тебе плохого не посоветую,… раз велено так делай! Хочешь её спасти, значит целуй! - сердито прикрикнул Ух на него. Ну, тут уж Алёшенька не ослушался и поцеловал Любушку. Да так нежно и трепетно, что теперь уж никто так не целует. В тот же миг морок и сошёл, растворился колдовской заговор, и Любушка очнулась.

        – Ох, что это со мной было!?… А как ты здесь очутился!?… А где барчук проклятый?... Ой, а это ещё кто с тобой?... - оглядываясь по сторонам и заметив дедушку Уха, недоумённо спросила она.

        – Так нет больше барчука,… река его прочь унесла! А это мой друг, домовой,… он мне и товарищ мудрый, и помощник верный, и даже совесть моя,… в общем, он важная часть меня самого. Но всё же, главней его для меня, это ты! Ведь я через тебя всего за одну ночь другим человеком стал,… изменился в лучшую сторону! Потому что люблю я тебя безмерно,… и прости ты меня, если вдруг обидел ненароком… - взяв Любушку за руку, глядя ей прямо в глаза, преданно молвил Алёшенька. Тут и дедушка Ух вмешался.

      – А ведь это он тебя от колдуна спас, и заклятие страшное снял,… и то, что он тебя сильно любит, это тоже правда,… уж в этом-то сомневаться не приходится! Так что теперь слово за тобой краса-девица,… скажи, что думаешь!?… - заверив Любушку, спросил он.

     – Ах, так вот в чём дело,… ну, сейчас-то я всё вспомнила и всё поняла! Не видать бы мне больше света белого, если бы не ты Алёшенька,… спас ты меня от морока тёмного,… помог избавиться от наваждения кошмарного. Ну и я перед тобой в долгу не останусь,… расскажу тебе правду, почему так быстро тогда из гостей убежала,… и вовсе не потому, что ты обидел меня или напугал,… нет, наоборот. Увидела я в твоих глазах искорку светлую, взгляд ясный,… может такой которого до сих пор у тебя никто и не замечал. А вот я заприметила,… и через этот взгляд поняла, какой ты есть на самом деле,… и понравился ты мне такой,… смутилась я тогда от этого очень,… вот и ушла, чтобы не показать своих чувств. А тут надо же, как всё вышло,… барчук на меня налетел да и похитил. Видать не зря говорят; нет худа без добра и добра без худа! Что касается худа, то у нас теперь его уже нет,… а вот добра теперь хоть отбавляй! Ну и что же мы тут сидим?… Идёмте скорей домой, отпразднуем победу,… с людьми нашей радостью поделимся! - поднявшись воскликнула Любушка и ласково обняла Алёшеньку, а он от счастья аж весь сомлел, ну а дедушка Ух прослезился.

       – Ах, касатики вы мои ненаглядные,… милые вы мои голубки,… и чего же ради вашего блага не сделаешь,… уж столько вы мне сейчас чудодейственных сил своей любовью добавили,… прям всё во мне так и клокочет, так и переполняет меня! Эх, сотворю я для вас чудо,… ну-ка держитесь ребятушки мои! - расчувствовавшись, воскликнул он,  взмахнул рукой, прочертал в воздухе какую-то загадочную фигуру и в тот же миг все они вместе одним махом перенеслись прямо во двор к Матрёне Кузьминичне. А там народу собралось, и все грустят да ждут, когда Алёшенька вернётся.

       А он на тебе, тут как тут, да не один, а, как и обещал с Любушкой. О, что тут сразу началось, какой радостью всё наполнилось. Кузьминична с кузиной вскочили обнимать да целовать их давай. Народ ликовать и поздравлять принялся. Ну и, разумеется, сразу же пир горой затеяли, столы взялись накрывать, богатые яства выставлять, напитки гостям разливать, помолвку молодых справлять. Ох, и радовались, ох и справляли, никого не забыли, всех угостили, всем полны чарки налили. А после, конечно же, и свадьба была, да и не день, не два гуляли, а целую неделю напролёт праздновали. И зажили они потом, все вместе, в одном доме, дружно и счастливо, а дедушка Ух им во всём помогал… 
                Конец
Igorshipskih@mail.ru                Автор: Шиповских Игорь.