Право на войну отрывки

Денис Николаев усталой походкой зашел в подъезд и медленно побрел по грязным ступенькам. У нужной ему двери топтался худенький, сморщенный пропитой старикашка и тихонько скребся в дверь. Денис остановился на половине лестничного марша и, поморщившись, рассматривал нелепую фигуру в новом китайском спортивном костюме. Старая засаленная шляпа и когда-то бывшие лакированными штиблеты дополняли ансамбль.
; Артурыч! Ку-ку! – Денис пощелкал пальцами, – Я здесь!
; Денис! – шепотом воскликнул старикан, – Тсс, сосед. Ради Бога, не шуми.
; А чего? – Денис невольно понизил голос, подходя к двери.
; Моя … – Артурыч тыкал одной рукой в сторону соседней двери, другую прикладывал к уху, – Прошу, сосед, выручи. До пенсии. А?
Денис уже открывал замок своим ключом, и Артурыч, приподнимаясь на цыпочки, что-то жарко шептал ему через плечо. Николаев улыбнулся, подумав, что стойкий запах многодневного запоя удивительно соответствует внешнему виду его соседа, и композиция теперь действительно полная.
Он открыл дверь и жестом пропустил Артурыча вперед. Стараясь не шуметь, прикрыл дверь, и уже обычным голосом сказал:
; Проходи на кухню.
; Не, я на секунду. У тебя как с финансами? Займи на пузырь. Через неделю пенсия – верну.
; Да ладно тебе, Артурыч, проходи, вместе выпьем. Муторно чего-то у меня на душе. Как чувствовал, что найдется сегодня у меня компания, прикупил пузырек по дороге.
Денис легонько, но бесцеремонно протолкал соседа на скромно обставленную, но чистенькую кухню, и усадил на табурет. Продолжая слушать лепет старикашки, начал выкладывать из принесенного пакета продукты на стол. Последней, торжественно, сделав театральную паузу, извлек на свет божий красивую литровую бутылку водки.
Артурыч оборвал поток объяснений и оправданий на полуслове и только заворожено выдохнул: «Ого!». Тут же глазами разыскал на столе граненый стакан и немедленно им вооружился. Денис весело рассмеялся.
– А ты, старик, ничего, – молодец. Боевой, – он похлопал его по плечу. – Но может, сначала кой-какую закусь сообразим?
Старик жадно сглотнул слюну в пересохшей глотке и жалобно протянул:
– Денис, не пьянства подлого ради, а токмо здоровья для!
– Ого! Излагаешь так, что не то что мертвого, но и давно разложившегося уболтаешь. Ты вот что – давай сам себе накапай пока, сколько тебе надо в лечебных целях, а я пока руки помою, умоюсь с работы, разогрею чего-нибудь и посидим с тобою по-соседски.
Потом уже из ванной не удержался и спросил, намыливая руки:
– Артурыч! А чего у тебя за прикид такой?
Тот ответил не сразу. Денис слышал, как он смачно крякнул, потом стакан стукнул о стол, чиркнула спичка. Старик удовлетворенно затянулся дешевой вонючей сигаретой и спросил:
– А чё прикид?
– Ну, шляпа.
– Так прохладно на улице, я сказал своей, что пошел за сигаретами
– А костюм?
– А че костюм? Удобно, дочь подарила позавчера.
– А туфли?
- Туфли какие попались первыми, те надел
– Ну логично! Не могу – сдаюсь!
– Хорошо еще свои надел, а то раз в жениных в магазин пошел. У нас же с моей мамулей размер одинаковый, у нее нога даже шире.
– Как же ты в женских туфлях по улице ходил? – смеясь, Денис входил в кухню, вытирая лицо полотенцем.
– Ну как? Фасон у ней такой, что только при ярком солнце можно понять – мужское это или женское, а в тот день дождь был, так никто и не понял.
Сидели они хорошо и весело. Артурыч оказался умным мужиком, которого жизнь много раз била и пинала, но, что больше всего импонировало Денису, он не жаловался на судьбу, а только отшучивался и философски заявлял, что прелесть жизни в этом и заключается.
– В чем, в этом? – не понял Денис
– В том, что тебе хреново, хреново, потом – оп… еще хреновее, а потом познакомишься вот с таким человеком, как ты. Посидишь с ним, выпьешь, пообщаешься и вот уже хорошо.
А ведь я по глазам вижу, что тебе, хоть ты и молодой, тоже пришлось немало пиндюков получить.
– Ну уж и пиндюков…
– Не от людей – от жизни.
– Давай выпьем, – Денис, не дожидаясь ответа, махнул свою рюмку, закусил кусочком колбасы и в этот момент понял, что ему хочется сейчас излить душу этому нелепому, с виду, старикашке. И он начал свой рассказ.
Артурыч слушал не перебивая, своими хоть и хмельными, но умными и проницательными глазами смотрел прямо в глаза Дениса.
Громкий и наглый стук прервал его рассказ на середине. Денис, чуть качнувшись, поднялся из-за стола и, матюгнувшись, пошел открывать.
За порогом стояла дражайшая супруга Артурыча – Варвара Михайловна. По габаритам – полная противоположность своего мужа, по стилю одежды – верная подруга и единомышленник. Женщина гренадерского роста и необъятных размеров, несмотря на преклонный возраст, пыталась сохранить моложавость. Нелепые кудряшки собраны на макушке с помощью шпилек в невообразимый веер. Из-под яркого, аляповатой расцветки, халата торчали полы белой ночнушки. На ногах ярко-бирюзовые лосины и расстегнутые босоножки на каблуке-шпильке.
–Денис, – в ее вежливом громоподобном голосе чувствовалась нешуточная угроза, – Марк Артурович у Вас?
– Варвара Михааайловна…, – не успел он на распев произнести имя и отчество, как из-за его спины выпрыгнул Артурыч и суетливо залопотал:
– Лапуля! А я здесь вот… Заскочил покурить к соседу. Не сердись. Ладно?
Глаза лапули ясно говорили о том, что сейчас из них вылетит молния и испепелит мужа вместе с новым спортивным костюмом, нахалом соседом и квартирой, которую тот снял, чтобы превратить в притон.
Денис немного отстранился, посмотрел на эту картину со стороны и развеселился. Позже ни он сам, ни тем более обалдевший Артурыч, не смогли объяснить, как ему это удалось, но через десять минут они втроем дружно сидели за столом и под котлетки, которые Варвара Михайловна «весь вечер готовила для этого негодяя», приканчивали бутылку. Денис то и дело замечал те ласковые жесты и взгляды, которыми обменивались эти далеко немолодые люди.
Ближе к полуночи гости стали рассыпаться в благодарностях и засобирались. Несмотря на вялые протесты Дениса, Варвара Михайловна навела порядок на столе и перемыла посуду. Проходя по коридору, она как бы случайно, заглянула в единственную комнату и удивленно бросила:
– А у Вас, Денис, чистенько.
Он только молча пожал плечами.
Проводив гостей, он вышел на балкон выкурить последнюю сигарету. Прохладный ночной ветерок приятно холодил разгоряченную спиртным голову.
Денис рассеяно следил за проезжавшими вдалеке, по центральной улице, редкими автомобилями и вдруг понял, что именно тяготило его последнее время.
Предчувствие.
Предчувствие беды. Снова, как тогда, перед Чечней, он почувствовал надвигающуюся волну. Огромную и неотвратимую, как цунами. Что-то надвигалось и грозило захлестнуть, закружить в смертельной круговерти.
Хмель отлетал вместе с порывами ветерка. Он пытался понять, откуда грозит опасность, ведь ничего не предвещало беды. Жизнь вроде наладилась, и все вокруг было спокойно с виду. Но он привык прислушиваться к своим предчувствиям. Пытаясь разобраться, он незаметно погрузился в воспоминания.
После возвращения из Чечни дальше служить он просто не смог. Ему, разведчику, имевшему почти полсотни боевых выходов, было тошно и противно прощипывать травку в парке вокруг застывшей боевой техники, посыпать песочком дорожки, спешить, а затем часами простаивать на бесконечных построениях и строевых смотрах. Он психанул и однажды написал рапорт об увольнении.
Отговаривать строптивого, полностью познавшего себе цену сержанта, никто особо не стал. Только командир полка вызвал его к себе и не очень уверенно предложил подумать. Николаев наотрез не хотел «играть в игрушечных солдатиков». Подписывая рапорт, полковник, как показалось, даже облегченно вздохнул.
После этого Денис Николаев два месяца околачивал пороги в отделах кадров в своем городке. Все безрезультатно – практически все предприятия стояли на коленях или лежали в глубоком ауте, без сознания.
Помыкавшись, Денис все же решился позвонить Кириллу Знаменову. Просить кого-либо он вообще не любил, считал это унижением. Что это за мужик, что не может сам справиться со своими проблемами. Но потом все же здраво рассудил, что на то они и существуют друзья в этом мире, чтобы было к кому обратиться за помощью, если совсем невмоготу.



Селение Автуры находилось на вершине лесистой горы. Разведрота топала наискосок по крутому склону. Солнце стояло уже высоко и жарко припекало. Тяжело груженые оружием солдаты устало топали уже почти шесть часов. Сначала был на рассвете изматывающий спуск в ущелье, теперь затяжной подъем.
Святой шел впереди последних два часа и тихо, про себя, психовал из-за того, что приходилось останавливаться каждые 10-15 минут, и ожидать, когда подтянется пехота. Эти ребята были гружены действительно серьезно. Они тащили с собой ящики с патронами, АГСы и коробки с выстрелами к ним, гранатометы РПГ-7, в просторечии «шайтан-труба» с запасом гранат и еще много-много всякого. Вначале за разведчиками пытались поспеть минометчики. Они в разобранном виде перли так называемый «легкий» миномет и ящики с минами.
Еще вчера вечером, узнав о предстоящей задаче, артиллеристы отловили двух туземных ослов и приспособили их под переноску тяжестей. Но упрямые животные, почувствовав первые признаки усталости, ложились на землю и никакие уговоры и принуждения не действовали. Пробовали даже и стрелять над ухом – животное вскакивало, пробегало десяток метров и снова валилось с ног и лежало, пока не отдохнет.
Ротный посмотрел на все эти мастурбации, прикинул, что 80-ти килограммовые ящики с минами на руках не унесешь, обложил матом стратегов, которые спланировали эту операцию и разрешил минометчикам отстать, но двигаться максимально быстро.
Федеральные войска приближались к селению в составе двух мотострелковых частей с двух разных сторон. Части, в которой служил Святой, выпало двигаться по этому склону, который со стороны казался совершенно непроходимым. Нормальный человек в обычной обстановке пошел бы километром восточнее, по нормальной дороге, но в том и была основная задумка – пройти там, где не ждут, где не оборудованы засады, не натыканы мины. В этом была мудрость командования.
Но получилось, как всегда. В штабах затерли саму суть, в службистском порыве облепили ее дополнениями и приказали двигаться по непроходимой круче с неимоверным количеством оружия и боеприпасов. Каждому ежу в этом лесу было понятно, что пройти в таких условиях скрытно, тихо и незаметно невозможно. К тому же, когда доберутся до окраины села, то солдаты будут физически обессилены.   
Об этом подумал Святой на очередной остановке, повалившись на землю уставший, измотанный и промокший потом. Вдруг, сзади, снизу хлопнул одиночный выстрел. С разведчиков слетела усталость, все мгновенно изготовились к бою. Что это? Соседи? Но они идут гораздо левее. Скорее всего случайный выстрел какого-то расхлебая. Сквозь листву Денис видел внизу какую-то суету. Позже они узнают, что в пехоте какой-то солдатик-первогодок-срочник не выдержал и на привале сам себе снес выстрелом из автомата полбашки. «Двухсотого» понесли назад, а по колонне приказ: «Вперед!»
Наконец выбрались к околице, развернулись цепью и двинулись перебежками от дома к дому. Чувство притаившейся опасности дало мощный выброс адреналина и усталость сняло, как рукой. С этой стороны Автуров их явно не ждали. А может не захотели или перестали ждать, но все вокруг было безлюдно. Зато на другом конце слышались частые выстрелы.
Разведчики приближались к центру деревни, за ними спокойно, не таясь, шла пехота. Впереди, метров за 30, Святой увидел мелькнувшую фигуру. Он махнул Кобре, тот знаком показал: обходите с Максом правее, он со Связью – левее. Перебежками приблизились к углу дома, за которым скрылась мелькнувшая фигура. Оттуда слышались голоса. Говорят не по-русски. Теперь по-русски с акцентом: «Бросить за угол гранату? Нет» еще один отвечает на родном черноземном матерном.
Святой стремительно бросил свое тело вперед, выпрыгнул из-за угла, перекатился через спину и уже крепко стоял на колене, держа автомат у плеча в готовности открыть огонь. В двух метрах от стены дома, спиной к Денису, стоял светловолосый парень в форме и без оружия, у его ног лежало окровавленное тело. Перед ним, сзади и сбоку, стояли трое чернобородых чеченцев и держали его под прицелом автоматов.
Всю картину Святой оценил за долю секунды. Первым опомнился чеченец, стоявший прямо перед парнем. Его автомат повернулся в сторону разведчика и изрыгнул струю свинца, но попадать в цель, стреляя от живота, можно лишь в кино. Святой плавно нажал курок, тут же из пропыленной куртки боевика вздыбились фонтанчики пыли, и он, отлетев на пару метров, плашмя упал на траву. Стоявший сбоку от парня, только повернул голову и замер, как статуя, заворожено глядя на бездонный глазок ствола подоспевшего Макса.
Светловолосый парень оглянулся. Святой видел, как его правая рука нырнула к поясу, в ней сверкнул нож, и парень с разворота одним резким движением рассек горло стоявшему у него за спиной боевику, который, к удивлению Дениса, так и не оглянулся на выстрел.
Парень стоял с окровавленным ножом в опущенных руках и смотрел на труп. Оставшийся в живых чеченец ошалело зыркал то на Святого, то на парня, то на РПК Макса, пока сзади взводный несильным ударом прикладом по затылку не свалил его на землю.
Денис, глядя на парня, не мог поверить своим глазам.
– Кирилл, – тихо, одними губами прошептал он, потом заорал во все горло, – Кирюха-а!!!
парень вздрогнул и впервые поднял глаза на своего спасителя, на лице появилось удивление, потом глаза вспыхнули бешеной радостью.
– Дени-и-и-с!!!
Друзья бросились обниматься.
– Кирюха, как ты тут?
– Я – разведка 137-й. А ты?
– А я – разведка 166-й.
– Во ты даешь!
– Да это ты даешь!
Молчавший взводный хмуро перебил:
– Кончайте орать, придурки! Святой, кто это?
– Тащльнан, это Кирилл Знаменов, мой дружище с института. На одной парте вместе сидели, в одной комнате жили, в одну секцию ходили.
....Ровно в 12 Денис поднял свою команду на ноги. Они начали следующее испытание, так называемое «обстреливание».
Каждый, кто предполагает в своей деятельности стрелять в кого-то, должен ожидать, что в него тоже будут стрелять. Слышать, как пуля просвистела в нескольких сантиметрах от твоего тела или глухо стукнула в землю, вздымая перед самым носом фонтанчик грунта – это для неподготовленного человека ох как непросто. Денис прекрасно помнил, как его вместе с остальными вновь прибывшими в разведроту, «обстреливал» подполковник Александров, начальник оперативного отдела бригады.
Денис тогда лежал за крохотным бугорком, вжавшись в холодную промерзшую землю, а рядом, в паре десятков метров, подполковник Александров магазин за магазином выпускал из автомата в заледеневший бугорок и вокруг него. Пули визжали и звенели, заставляя весь земной шар отдаваться гулким звоном. Денису хотелось вдавиться в грунт, превратиться в крохотную неразличимую точку, чтобы эти маленькие и злобные кусочки металла не зацепили его тело. Позже он понял несколько простых истин, которые сейчас высказывал собравшимся вокруг него ребятам.
– Свист пуль и цоканье их вокруг вас – не повод паниковать и думать, что вас уже убили. Вы все знаете по книжкам, что, если услышал свист, значит, пуля пролетела мимо, кто не знает – поясняю: скорость пули выше скорости звука, то есть сначала она, дура, пролетает, только потом ее догоняет ее собственный звук. Я не говорю о звуке, собственно, выстрела. Его либо услышишь еще позже, либо не услышишь вовсе. Значит, свист пули – сигнал для вас, что нужно срочно укрываться.
Следующий момент – если в вас стреляют, еще не значит, что в вас попадут. Стрельбе мешают многие факторы: собственное волнение, страх, что тебя засекут и многие другие. Так что если это не хладнокровный убийца-профессионал, который задался целью вас поразить во что бы то ни стало, тогда это обычный стрелок, который будет пытаться поразить свою цель, в данном случае вас, выпустив как можно большее количество патронов. Для того и придумали автоматическое оружие.
И последнее, самое важное. Если в вас все-таки зацепило или попало конкретно, главное – не паниковать. Пуля маленькая, к тому же дура, а вы большие и умные. Вероятность того, что поражен какой-либо жизненно-важный орган, довольно мала, к тому же с поврежденным органом тоже можно еще жить. Но статистика такова: из ста смертей на поле боя только десять процентов от повреждений, как говорят медики, несовместимых с жизнью. Остальные 90 случаев – это чистое самовнушение и паника, страх. Человек боится. Он ранен! Кровь! Он убит! Может, неосознанно, может, подсознательно, он выносит себе приговор, в конечном итоге – умирает, хотя мог выжить, даже оставшись инвалидом.
С другой стороны, так называемые «легкие ранения», будь то в руку, ногу или плечо, могут привести к серьезным последствиям. Это только в кино герой получает куски свинца в руку или плечо, тут же забывает об этом, едва перестала идти кровь. Я знаю нескольких ребят, которые после «легких» ранений, спустя несколько месяцев, получали инвалидность.
Каждый должен вбить себе в голову, чтобы это отложилось глубоко в сознании и под ним, простую мысль – я буду жить. Организм должен бороться со смертью, а не сдаваться ей.
Например, баран. Он не имеет ни сознания, ни подсознания, его собственный интеллект не мучает его вопросами жизни и смерти. Я однажды практически в упор выпустил в него пять – целых пять! – пуль калибра 9 мм. Все навылет! Он бежит, как бежал, потому что и не догадывался, что нужно лежать и умирать. Я его уложил только шестой пулей, которая разворотила ему сердечную мышцу. Обратите внимание – убил его я раньше, первыми пятью, потому что внутренности его были повреждены основательно, но он бежал. Шестым выстрелом я его всего лишь уложил.
Ну вот, кратенько, такая, вот теория. Делайте выводы, – Денис весело улыбнулся, – может, есть вопросы?
Мужики озадаченно и удивленно смотрели на своего казавшегося скромным и улыбчивым командира.
– Ну, раз вопросов нет, тогда кто первый? – Денис снова хитро улыбнулся и скинул с плеча ремень висевшей за спиной охотничьей двустволки, другой рукой расстегнул и сбросил с пояса на землю полный патронташ.
– Первый куда? Баранов стрелять? – ехидно поинтересовался Пашка Семенов.
– Нет, – смеялся Денис, – хотя очень похоже!
Потом уже серьезно показал рукой на стоящую в десяти метрах сосну, примерно в обхват диаметром.
– «Обстреливаться» будем. По два выстрела на каждого. Становитесь за деревом, я стреляю жаканами. Вы стоите и пытаетесь прочувствовать положение. Предупреждаю – это только кажется, что не страшно. На самом деле когда слышишь выстрел, направленный в тебя, то в этой жизни открывается новая грань. У каждого своя. После первого выстрела не высовываться! Обязательно будет второй. Следите, чтобы он никому не пришелся в лоб – никакое подсознание не поможет.
Пашка Семенов хмыкнул и вальяжно пошел к дереву, обошел его вокруг, осмотрел, потрогал рукой, как бы проверяя прочность конструкции и прижался спиной к шероховатому стволу с противоположной от Дениса стороны.
Денис медленно поднял ружье, не спеша прицелился и нажал курок. Громкий резкий звук выстрела прорезал тишину. Пуля, отщепив кусок коры и оставив белую отметину сбоку, на уровне Пашкиной головы, ушла куда-то в чащу. Не успело стихнуть эхо выстрела, как все услышали испуганный Пашкин крик:
– Эй-эй! Мы так не договаривались! – он упал на задницу и нервно сучил ногами, пытаясь выглянуть из-за дерева. Денис ружье не опускал и продолжал целиться в его сторону. – Денис, ты чего? В дерево стреляй! В дерево!
Денис молча стоял в классической позе стрелка, расставив ноги и повернув корпус под 45°. Цевье удобно и уверенно покоилось на ладони левой руки, локоть которой упирался в бок. Он выждал несколько секунд и снова выстрелил. На этот раз точно в середину ствола и немного выше Пашкиного роста.
– Ой! – послышался крик, и руки за деревом взметнулись, прикрывая затылок.
Кто-то коротко и нервно захихикал. Денис хмуро взглянул на хохмача, коротко мотнул головой:
– Ты следующий.
Затем подозвал Пластуна, вручил ему ружье и негромко что-то объяснил. Сам отошел в сторону так, чтобы видеть «обстреливаемых». Он стоял в своей любимой позе – ноги на ширине плеч, руки за спиной и внимательно следил за действиями и реакцией очередной мишени.
Задача у него была простая: боятся все, особенно те, на кого оружие направили впервые в жизни. Оставалось следить – если не боится - значит, дурак. Должны в голове нормального человека копошиться мысли: «А вдруг пробьет насквозь? Вдруг я стою не в створе дерева? А если зацепит за нос, за ухо или за задницу?». Если боится и показывает это – значит, трус. Люди, которые нужны Денису, должны бояться, но при этом уметь держать себя в руках и не поддаваться страху.
Пластун размеренно стрелял, выдерживал паузу между первым и вторым выстрелом. Менял точки прицеливания: выше-ниже, правее-левее. Ребята поочередно становились за дерево. А Денис, не меняя позы и не выражая никаких эмоций, внимательно смотрел. Когда прозвучал последний выстрел, он махнул рукой и громко объявил:
– Все ясно! К сторожке, за мной, бегом, марш!
Словно молодой лось на зов подруги, что есть сил, рванул сквозь молодую поросль. Пацаны вразнобой поспешили за ним.
Взглянув на послеполуденное солнце, Денис объявил всем собравшимся возле сторожки.
– Хватит на сегодня напряжений, сейчас немного теории, потом объясню следующую задачу.
Парни дружно разместились кружочком на полянке, поглядывали на небольшой костерок в центре и с упоением слушали Дениса. Он оседлал любимого конька – стрелковое и холодное оружие. Он был замечательным рассказчиком, давним любителем и собирателем фактов и тактико-технических характеристик различных типов оружия. Он в течение нескольких часов рассказал почти все, что знал по истории, сопротивлению материалов, механике и баллистике. Его дополняли и подсказывали те из ребят, кому было что сказать.
Когда солнце уже клонилось к закату, Денис подвел итог:
– Ну, вот, беседа прошла содержательно и познавательно. Сама суть, смысл, если хотите, существования оружия как части человеческой цивилизации, думаю, не понял никто, а то, что смысл и общая закономерность существуют, поняли все. И я в том числе. Только что. Завтра потребуется использовать в качестве оружия разные мирные предметы.
Сейчас все встали. Попрыгали, поприседали, чтобы размяться – впереди длинная и интересная ночь.
Это сообщение бури положительных эмоций не вызвало. Все считали, что столь задушевная беседа плавно перетечет в веселый коллективный ужин, и затем последует долгожданный отбой. Но у их командира имелись собственные планы.
– Размялись – хватит. Посмотрите вокруг. Что вы видите?
Войско с любопытством завертело головами.
– Теперь представьте, что мы в глубоком тылу врага. Этой избушки не существует, остальное все как есть. На месте домика отдыхают ваши товарищи – уставшие бойцы. Вам выпало охранять ночью их сон. Задача – разбиваетесь на пары и по окружности лагеря, в радиусе 10 и 30 метров, оборудуете секреты, с учетом того, что неприятель может подойти с любой стороны. Его численность неизвестна. Это может быть обычный парный патруль, или укрепленная мобильная группа. Ваша цель – не дать себя застигнуть врасплох и не обнаружить себя раньше времени.
Через два часа будет темно. Через час я пройду по вашим секретам и проверю готовность.
Роль уставших бойцов и спящих товарищей буду выполнять я. Один. Всю ночь. Шучу, конечно. Ночью буду проверять службу, так что спать пары в секретах обязаны по очереди. Определитесь сами. Вопросы есть?
– По условию, какое оружие у нас имеется?
– Обычное стрелковое: автоматы, пулеметы, гранатометы ручные и подствольные, гранаты и сигнальные ракеты.
– Минные поля?
– Противопехотных мин нет, есть гранаты, так что растяжки различные ловушки приветствуются. Все?
Ребята шумно загалдели, разбиваясь на пары и решая, кто где займет место.
– Тихо, братцы! Это базар получается. Пары назначу я, а вот с местом определитесь сами.
Денис, окидывая взглядом свое немногочисленное войско, назвал попарно фамилии, потом отошел к избушке и стал наблюдать за действиями парней.
Перед тем, как ночь окончательно накрыла своим непроницаемым покрывалом тьмы все вокруг, Денис обошел посты, запоминая их месторасположения. Давая ребятам это задание, его мало интересовало умение маскироваться. Он хотел еще раз проверить способность думать и фантазировать. Но самое главное, что нужно было выяснить – это физиологические особенности сна каждого кандидата. Его способность контролировать сон, спать чутко. Не засыпать, когда необходимо. И наоборот, засыпать тогда и настолько, когда и насколько есть возможность.
Все это он проверил уже перед самым утром, когда на темном небе лишь едва-едва проявились первые признаки предстоящей утренней зари. Ночная усталость к этому времени достигает у людей своего максимума, и желание спать бывает непреодолимым. Он легкими шагами обошел секреты, приближаясь к каждому бесшумной легкой тенью с той именно стороны, где видимость была наименьшей.
Кто-то мирно посапывал в своих укрытиях, не обращая внимания на всякую там бдительность. Кто-то усиленно пялил глаза в непроглядную темень, кто-то легонько дремал, вслушиваясь в шум предутреннего леса.
Когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, Денис скомандовал сбор.
– Все скверно, есть над чем поработать. Сейчас – зарядка, туалет и завтрак.
Подавая пример, сам скинул куртку, футболку и, оставшись по пояс голым, стал размахивать руками и ногами.
Когда вся команда уже заканчивала завтрак, в рюкзаке у Дениса запиликал телефон.
– Слушаю!
– Эй, лесные люди, кончай ночевать! – услышал он веселый голос Кирилла, – Встречать меня собираетесь?
– Собираемся, ты сейчас где?
– Подъезжаю, через час буду на месте.
– Встретим, – Денис отключил телефон и забросил его обратно в рюкзак, – всем 5 минут на окончание завтрака и выдвигаемся! Пластун! На охране лагеря.
Марш-бросок длиной в полтора десятка километров Денис превратил в короткий, но яркий и поучительный урок. Он бежал впереди группы, заметив удобное место для устройства засады, он останавливался и, пока все устало пыхтели, восстанавливая силы, показывал, как именно было бы удобно использовать это поваленное дерево или поросшую кустарником ложбинку.
Когда путь им пересекла широкая просека, он объяснил способы максимально скрытного передвижения по открытой местности.
– Представьте, что перед вами не поросшая молодняком просека, а широкая, но малооживленная дорога. Передвигаться нужно по одному и очень быстро, не останавливаясь. Те, кто перешел, и те, кто ждет своей очереди, прикрывают переходящего по дороге справа-слева и спереди-сзади. Эта же тактика используется везде, где нужно переместиться по открытому простреливаемому пространству. Будь то в городе от угла до угла или в селе от сарая до туалета. Попрактикуемся немного – не помешает.
Ребята старались. Не все получалось правильно, но главное, все получали представление о тактике.

БМП-2, как застоявшаяся в стойле лошадь, рванула по пыльной дороге, урча и сотрясаясь всей своей железной душой. Денис и Мишка сидели на броне, укрывшись за башней. Стрелять прицельно на ходу бешка не умеет, поэтому они, устроившись поудобней, короткими очередями из своих автоматов пытались хоть как-то помочь своему другу.
Машина была уже почти на полпути, когда они увидели Никиту, вставшего во весь свой рост под прикрытием дерева и махавшего им своим автоматом.
– У него патроны кончились! – прокричал Мишка в ухо Денису.
Выше по склону появились фигуры людей, мелькающих тут и там, они стремились вниз. То ли их ничуть не смущала мчащаяся бронемашина, то ли они, во что бы то ни стало, хотели вернуть себе лакомый кусочек. Дорогого, в буквальном смысле, заложника.
Денис нагнулся к люку наводчика.
– Стой! – наводчик повторил команду через лингафон, машина, качнувшись, замерла, – Огонь по склону из пушки, очередью. Ради бога, этого голого не зацепи!
Последние слова потонули в дробном деловом рокоте пушки. Замечательная штука, скорострельность как у автомата Калашникова, только калибр раз в пять больше.
Ударившая в нападавших крупнокалиберная струя, вспучила месиво из ошметков деревьев, веток и листвы. Взлетали и падали сучья, и комья земли.
В ответ из зеленки с громким хлопком вылетел, оставляя за собой дымный след, выстрел из «Мухи». Взрыв громыхнул рядом.
«Мимо. Промазали всего каких-то полметра. Если есть еще заряд, то сейчас попадут. Бешка ничего сделать не может, прицелиться некуда. Они легко укрываются за стволами деревьев. Стоять нельзя – подобьют, стрелять бесполезно. Близко подъезжать очень опасно. Что же делать?»
Мысли неслись очень стремительно. Он снова крикнул наводчику:
– Вызывай старшего, пусть открывают огонь из всех стволов!
Цоканье пуль по броне перекрыл дружный стрекот автоматов и пулеметов с блокпоста, затем громогласно отозвалась танковая пушка. Легкий фырчащий шелест пролетающих над головой снарядов и вспышка огня, столб огня и пыли по зеленке.
Никита, до того неподвижно лежавший в своем ненадежном укрытии, вскочил на ноги и побежал. Он был босым и голым по пояс. На нем были только старые рваные солдатские штаны-галифе. Он бежал к бешке.
Он бежал наискосок через поле, срезая угол дороги.
– Стой!!! Стой!!! – орали Мишка и Денис, но он не слышал.
Десять метров, двадцать…
– Стой, Никита! Назад!
Взрыв. Полуголое тело кувыркнулось в клубах дыма и земли и исчезло.
– Никита-а! – дико кричал обезумевший Мишка.
– Вперед! – гаркнул Денис наводчику.
Машина медленно поползла навстречу беснующейся оргии взрывов и выстрелов.
– Быстрее! Туда, к повороту!
Молодой парень механик-водитель боялся подъезжать к разверзшемуся аду, но все же выжал до упора педаль газа.
Они достигли поворота.
– Стой!
Резкий поворот дороги влево почти 90 градусов. Направить туда машину – значит, подставить ее боком под возможный гранатометный удар. Пока бешка оставалась направленной носом к зеленке, она оставалась наименее уязвимой.
– Мишка, давай!
Но мишка уже бежал по обочине, пока не добежал до того места, где на минное поле выскочил Никита, здесь он резко свернул и бросился туда, где лежал его друг. Святой бежал следом.
Мишка, полускрытый травой, стоял на коленях над распростертым телом Никиты. Среди дымящихся комьев земли, он лежал неестественно, вывернув корпус. Весь покрыт ссадинами и кровоподтеками, волосы обожжены взрывом, вместо правой ноги – кровавый огрызок чуть ниже колена.
– Жив! Командир, он живой!
– Мишка, берем.
Две руки закинули себе на плечи и побежали обратной дорогой.
Огонь с блокпоста не прекращался. Пули жужжали над головой, шуршали снаряды, сыпали выстрелы из АГСа. Все это впивалось в склон, покрытый зеленью, в каких-то метрах 30 от ребят.
Вдруг, в какой-то момент, Святой почувствовал, что Никита стал вдвое тяжелей и буквально потянул его на себя. Денис потерял равновесие и упал. Он еще не встал, но знал, что произошло самое страшное. Вскочил на колени и увидел, что на месте Мишкиной головы кипел сатанинский бульон из крови, костей, мяса и мозга.
«Никита жив – спасать его. Мишка потом».
Святой действовал хладнокровно и расчетливо. Оттащив к бешке Никиту, он сунул его в десантный отсек, задержался на несколько секунд, чтоб вколоть ему в ногу 2 шприц-тюбика промедола. Подхватил валяющуюся здесь же плащ-палатку.
Вернулся за трупом Мишки. Погрузил его и под шквальным огнем потащил к машине. То, что по нему тоже стреляют, он понял только тогда, когда очередь из крупнокалиберного пулемета, предназначенная явно ему, вспорола Мишкин живот, и оттуда выперли еще теплые, но уже неживые кишки...................