Танцы

Прошло уже несколько лет с тех пор, как я опубликовал свой первый рассказ. Дело шло к тридцати. Очередная зима закончилась фактически, но местная погода не давала намёков на приближение теплых времен. 

1 марта. Вечер. Магазин «У Молли» [Кто такая Молли я не знал]. В моих руках корзинка с полуфабрикатами и бутылкой дешёвого красного вина. Опустив голову, я одиноко брёл к кассе, когда передо мной развернулся следующий пейзаж, переходящий в натюрморт: стойка с бутылками крепкого алкоголя, выстроенными в форме башенки, величиной с человеческий рост, над ним стрелка, указывающая вниз и надпись: «Лучший подарок на 23 февраля». 

«И не поспоришь» – подумал я, поддавшись на маркетинговую уловку, и взял две бутылки. 

*** 

Дома меня ждала старая кошка Алиса, запах курева и девушка Лена, носившая гордый статус моей сожительницы. 

– Ужин на сковородке, разогреешь сам, я ухожу с Катей на танцы. Позвала бы тебя, да ты не любишь. – Она поправила свои и без того идеально уложенные светлые волосы и покрутилась у зеркала. 

– Я взял вина… 

– Вот и хорошо, выпьем в другой раз. 

– Не выпьем… 

Мы помолчали. Я повесил пиджак на стул, и начал закатывать рукава рубашки, чтобы убрать продукты в холодильник и начать пить. 

– Думаю, что надеть. – нарушила тишину Лена. 

– Надеюсь, ничего провокационного. – бросил я и открыл бутылку коньяка, вдыхая его горький согревающий запах. 

– Голой, ****ь, пойду, ну… 

Я подошёл к Лене вплотную. Не смотря на бледность, выглядела она абсолютно нормально, зрачки сужены, тремора нет. Взгляд полный ненависти впился в меня. 

– Думаешь, у меня снова срыв? – она повысила голос. – Не угадал. У нас в квартире теперь только один зависимый человек. 

– У меня в квартире. 

Я попытался её обнять, но не вышло. 

– Ладно, извини, это, скорее, был комплимент… – Начал оправдываться я. – Провокационного в смысле «слишком мотивирующего». 

– Даже не продолжай. 

– Привыкла ты, женщина, скандалить на ровном месте. 

– Нашла! – Лена достала из шкафчика чёрную кофточку с глубоким вырезом на спине и длинное, облегающее в тех местах, в которых Лене было нужно, красное платье. 

– Глаз-алмаз. Это я и имел в виду. 

Она молча вышла из комнаты и пошла переодеваться на кухню. 

– Закрой за мной дверь. Ключи я оставлю дома – боюсь потерять. 

– Хорошо. Пока будешь отплясывать на барной стойке… – начал я. 

– Буду думать о том, как могла бы провести вечер с тобой и бутылкой вина. – сняла с языка Лена. 

– Во сколько тебя ждать? 

– Не знаю. И убей эту пчелу к моему приходу. Ты же знаешь, я их боюсь. 

Она ушла. По правде говоря, я тоже боялся пчёл, но моё внимание приковала голодная Алиса, курсировавшая между моими ногами. 

– Эта стерва, как всегда, тебя не покормила, да? 

– Мяу. 

– Я так и думал, пошли. 

С упаковки кошачьего корма на меня смотрела жирная морда лохматого персидского кота. Надпись на пакетике гласила «Вискас: выбор энергичных кошек». 

– Вискас: выбор котов-диабетиков – подумал я, нарезал Алисе сосиску, положил в миску и поставил на пол. 

***   

На кухне шёл телевизор, в котором показывали дешёвый американский сериал. Молодой и жгучий брюнет сидел напротив ещё более молодой и жгучей блондинки и мялся. Беседа накалом мысли не поражала. Похоже, их сценарист совсем обленился, либо они наняли родственника продюсера писать сценарий за сходные деньги – завидовал я: 

– Меня зовут Маркус. – с выражением звериной серьезности на лице произнес парень. 

– Миранда. – ответила блондинка, перед которой стоял плакат с надписью ее имени. – Могу я вам чем-нибудь помочь? 

– Мне нужна ваша помощь. 

Заиграла напряжённая музыка, эдакий закос под Ханса Циммера и группу Ласковый Май одновременно. Молодой человек выдержал театральную паузу, поёжился на стуле, затем привстал и произнёс: 

– Я… 

– Чтобы ваш кот прожил долгую счастливую жизнь, ему необходимо питаться не хуже, чем вам. – На экран выбежал счастливый толстый кот и стоя на задних лапах начал плясать нечто вызывающее. – Борису уже 20, и он планирует прожить ещё несколько счастливых лет и всё потому, что выбирает… 

Я выключил телевизор и пошёл в комнату. 

 *** 

Покой, воплощённый в безмолвии. Опустившись в кресло в компании моего армянского товарища, я со смешанными чувствами обнаружил, что на этикетке, у самой буквы «А», устроилась Ленина пчела. Я взял со стола салфетку, чтобы "убрать" насекомое, как внезапно, небольшой комок белой шерсти выпрыгнул из неоткуда и выбил у меня бутылку так, что она рухнула на пол, разлетевшись на сотню маленьких осколков. 

– ****ь! Алиса! Какого… 

–Мяу. 

Пчела, невредимая, все еще летала кругами по комнате. 

– Ладно. – Я посмотрел в ее радостные зелёные глаза. – Хорошо, что я взял две бутылки. Только нужно убрать всё это. Давай на камень, ножницы, бумага? 

– Мяу. 

– Ладно, я сам уберу, отдыхай. 

Со вздохом я встал с кресла и побрел на кухню за тряпкой, как неожиданно моя нога, ступившая на скользкий от коньяка паркет, поехала в сторону, я потерял равновесие и рухнул на пол. 

Боль. Несколько десятков толстых осколков моей пагубной привычки впились в моё тело. Кровь медленно стекала на пол, образуя небольшую лужицу, а я всё лежал и не решался встать. Чёрт возьми, а вечер начинался так хорошо. 

Тишина. Ни телевизора, ни музыки, даже за окном полное благолепие. Только жужжание пчелы. А я валялся на ледяном паркете истекал кровью. Зная, ничего серьезного мне не задело, я лежал и смаковал момент, когда женский крик застал меня врасплох: 

– Нет, это всё ты виноват! Козёл! – ругалась соседка на своего мужа. 

– Ну ёб твою мать, Люба! Я так, сука, больше не могу! – отвечал мужской голос 

– Что-о-о? 

– Ничего, ****ь! Так нихера не выйдет! 

– Да чё ты несёшь? – негодовала Люба. 

– А то! Каждый раз, когда что-то происходит, ты спускаешь на меня всех собак! За все эти годы ты ни разу не признала свою вину, даже когда следовало бы. Отношения – это такая ***ня, когда нужно иногда сказать: «Извини, я был виноват, прости меня, я тебя очень люблю», иначе ****ец! 

– Да пошёл ты нахуй! 

К сожалению, я не смог дослушать, чем закончилась беседа, потому что в дверь позвонили. 

– Кря-кря! 

– Кем бы ты ни был, ты припозднился. – раздражённо сказал я. 

– Кря-кря! – настойчиво продолжал звонок. – Кря-кря! 

Я нехотя встал, кровь медленно стекала по мне, а осколки по-прежнему торчали из груди – не самый презентабельный вид, но что тут поделаешь. 

Я открыл дверь. Кровь крупными каплями падала с моих пальцев на пол, а на некогда бежевой рубашке преобладали оттенки переспелых томатов. Чтобы не испачкать дверь я открыл её левой рукой. 

Светлые волосы, голубые глаза, тонкая талия – передо мной стояла совсем молодая девушка в белой блузке и юбке до колен. Совершенно дьявольская красота. 

– Александр Фридман? – спросила она с интересом взглянув на меня и поправив очки. 

– То, что от него осталось. Вам чего? 

– Меня зовут Анна. Я писала вам письмо насчет интервью. Вы ответили, что я смогу подойти сегодня после чтений и задать вам вопросы для ежегодного номера нашей студенческой газеты. Вы же выпускник нашей кафедры… 

– Вы можете прислать вопросы по почте, я отвечу письменно, сейчас я немного занят, убиваю пчелу. – Я секунду подумал. – Она побеждает. 

Тем временем Алиса подошла и с интересом начала разглядывать посетительницу. 

– Кто вам дал мой адрес? 

– Декан… – Промолвила Анна. 

– Он следующий. 

Декан филфака нашего университета был моим приятелем. Не знаю, какой черт заставил его раздавать студенткам мои адреса. Вероятно, юбилейный выпуск факультетского журнала и правда был настолько важным. 

Взрыв боли. Из многочисленных порезов продолжала струиться закипающая кровь, волны которой доносились до самой головы. Я почувствовал, что ноги подкашиваются, и опёрся на стену, поставив на ней жирную бардовую кляксу. 

– Если вы заняты… – Она посмотрела на моё бледнеющее лицо, и сделала шаг в сторону лестницы. – Я пришлю вопросы по почте. 

– Проходили в школе Основы Безопасности Жизнедеятельности? – выдавил я сквозь боль. 

– Да, конечно. 

– Если вы поможете мне, я дам вам интервью под диктофон. 

– Конечно, а что нужно делать? – поинтересовалась Анна. 

– Помыть полы и вытащить из меня куски битого стекла. 

– Тогда большое интервью. – начала торг юный филолог. 

– Идёт. 

– И фото дадите сделать. 

– Только интервью. 

– Хорошо, только интервью. – Закончила аукцион Анна. 

Я предложил Анне розовые тапочки, которые обычно носила Лена и пригласил в комнату. Она взяла в ванной веник и совок и начала убирать с пола остатки битого стекла. Через несколько минут возни с тряпкой паркет стал чистым, а я успел смыть с себя немного крови. 

– Я так понимаю, хирургических щипцов у вас нет? – Спросила Анна. 

– Нет. 

– Ну значит обойдемся моими косметическими. 

Она пошла на кухню, налила в кастрюлю чистой воды, подожгла огонь на плите и бросила в кастрюлю свои косметические щипцы. Увидев мой недоверчивый взгляд, она прокомментировала: 

– Дезинфекция. Или вы хотите, чтобы я занесла вам какую-нибудь заразу? 

– Девушек-хирургов, желающих взять у меня интервью, я все равно не наблюдаю. Делайте, что считаете нужным. – бросил я. 

Вода закипела, Анна слила щипцы в дуршлаг и взяла их за салфетку. Маникюрными ножницами она разрезала мне рубашку, как в кино. Все равно ее теперь пришлось бы выкинуть. 

– Есть у вас этанол? 

– Есть водка. В дверке холодильника, слева. 

Анна взяла бутыль холодной прозрачной жидкости, промокнула салфетку и осторожно протерла мне левую часть спины. Затем, она начала один за другим вытаскивать из меня осколки. В качестве резервуара для осколков она выбрала мою старую кружку, на которой был изображён очень загорелый Микки Маус, радостно пьющий коровье молоко. 

Голова кружилась, а глаза застила, подобная лунному затмению, багровая пелена. 

– Можно мне закурить? – Попросил я. 

– Да на здоровье. 

Она вынула из сумочки пачку сигарет, одну дала мне, другую взяла сама. Мы закурили, затем я сделал большой глоток водки. Чтобы отвлечься и меньше обращать внимание на боль я предложил начать интервью. Анна была за. Она быстро вынула телефон известной марки, за лишнее упоминание которой мне не платят и включила запись: 

– Добрый вечер. – Радостным голосом произнесла Анна. 

Я с недоумением посмотрел на неё: 

– Здравствуйте. 

– Сегодня мы можем видеть множество молодых авторов. Как вы думаете, почему так много людей сегодня взялись за перо? 

– Они одиноки. – Коротко ответил я. 

– Так просто? 

– Люди чувствуют боль и радость, проявляют интерес к чему-либо. Поделиться не с кем. Никому из вашего окружения не интересно ваше нытьё, объекты вожделения или идиотские сериалы, от которых у вас сносит крышу. Поэтому вы пишите. Поэтому пишу я. Никакой романтики. 

Анна вытащила крупный осколок из кожи в области пятого ребра. Рана начала медленно сочиться кровью. Голова становилась тяжёлой. Она приложила салфетку и смущённо улыбнулась: 

– Извините… 

– Ничего. 

– Мы это вырежем. – Сказала она. 

Через минуту мы продолжили. 

– Вы в основном пишете о боли. Кто из авторов повлиял на вас? – Спросила Анна. 

– Следующий вопрос. 

– Может, у вас есть любимые книги? 

– Следующий вопрос. 

– Хорошо, поговорим о вас, как человеке. У вас есть женщина? 

– Я девственник. 

Анна с укором посмотрела на меня. Я не любил интервью. 

– Зачем вы так? – Анна выключила диктофон. 

– Можете сами придумать ответы, в рамках приличия и за их пределами. Претензии я предъявлять не буду. 

Она с грустью посмотрела на меня. Голова кружилась, зрение покидало меня. Передо мной стояла комната, наполненная багровыми оттенками. На этом фоне, только глаза Анны оставались голубыми. Как небо. 

Ещё один осколок. Поток крови. Мгла поглощает меня. 

*** 

Я открыл глаза. Яркий свет ослеплял, но способность видеть вернулась ко мне. Больничная койка. День. Моя правая рука перебинтована от локтя и до кончиков пальцев, левая испещрена множеством неглубоких царапин. В попытках привстать я неосознанно произнес: 

– Лена… 

– Лежи-лежи. – Дежурный, бывший по совместительству моим одноклассником, Жека, подошёл ко мне. – Здорова, Сань. Ты как? 

– Привет. Что случилось? 

– Я не знаю, ты мне скажи. Валяться на битом стекле – не очень умно, не находишь? Ты потерял много крови. Какая-то девушка вызвала скорую. Тебя привезли поздно ночью, утром позвонили мне. Повезло тебе, лучшая палата... 

– Всегда придерживаешь для меня козырное местечко? 

Я улыбнулся, но острая головная боль мгновенно вернула меня к действительности, после чего спросил: 

– Лена? 

– Она не сказала. Что ещё за Лена? Подруга? 

– Да… 

– Не видел я никого. Когда мы приехали, ты лежал обмотанный тряпками. У тебя в брюках был сотовый, вот. – Жека достал мой мобильник из кармана своего халата и протянул мне. 

– Спасибо. 

– Ладно, оставлю тебя на полчаса, зови, если что. 

– Спасибо, Жень. 

– И ещё кое-что. Доставать из себя осколки стекла голыми руками была не самая умная идея. Лучше бы в скорую позвонил, обиделся Женя. 

Мороз пробежал по коже, я помолчал, нервно покрутив телефон в руках. Женя ушёл. 

Просторная палата на две персоны. Слева от меня лежал сухой пятидесятилетний старик. Читал газету. Я быстро набрал Лену, раздался гудок, два, три: 

– Привет, милый! 

– Привет, Лен. Ты дома? 

– Да, сериал смотрю, убираюсь. Ты в Останкино? 

Я подумал. 

– Ещё нет. Дома всё нормально? 

– Да, всё в порядке. Ты не убил пчелу. Она меня сегодня ужалила. 

– Прости. – ответил я. 

– Не важно. Спасибо, что оставил дверь открытой, а то я припозднилась. Но не делай так больше, а то нас обворуют, хорошо? 

– Хорошо. 

– Читаю последние твои записи: «Яд поцелуя так и остался ложью на губах и словами, которые так и не были сказаны…» – цитировала Лена. – Красиво. 

– Спасибо. 

– Когда тебя ждать, милый? 

– Вечером, наверное. Тут ещё с парой человек нужно встретиться… – Я решил рассказать Лене о случившимся при встрече. 

– С бабами, да? 

– С какими бабами, Лен? Не выдумывай. 

– Ну смотри мне. В любом случае я всё узнаю. 

– Конечно. – Подтвердил я. 

– Я люблю тебя, Саш. 

– И я тебя. Не забудь покормить Алису… 

Короткие гудки. Она повесила трубку. Я не знал, как она отреагирует, когда я заявлюсь в таком виде, но хотел поскорее вернуться домой. Возможный скандал меня не волновал. Лена всё поймёт. Всегда понимала. 

Тем временем дед на соседней койке поёжился, повернулся ко мне, потом поглядел обратно в газету, затем снова на меня: 

– Что ж ты так с собой, парень? 

– Как? 

– Такой молодой, столько лет ещё впереди, а ты так с собой… 

– Это не я. Пчела сидела на бутылке, потом я её уронил, поскользнулся, и упал на стекло. Потом пришла студентка и прооперировала меня, потом я вырубился. 

Он повернул ко мне газету, на одной из полос я прочёл: «Известный писатель пытался покончить с жизнью: шокирующие подробности и последнее интервью автора». 

– Какого ***? – поинтересовался я. 

– Пишут, что вы девственник. Это правда? 

Я с лёгким недоумением посмотрел на собеседника и ответил: 

– Кристальная.